Гены. Глава 1 продолжение

Навстречу Карине попался Петр Нестеров, заведующий отделением ЛОР, увидел, что она расстроена и не стал ее останавливать. Он потом, через несколько часов, навестил  ее в хирургии. Карина как раз разобралась с очередной операцией и вышла выпить кофе и что-нибудь съесть, - она не ела с утра прошлого дня.
- Сейчас упаду в голодный обморок, - сказала она, засовывая монеты в автомат с кофе и шоколадками.
- Тебе лучше? Ты была расстроена... - Карина с Петром учились в одной группе в институте.
- Да, Белогоров наорал...
- Наорал?! Он разве может?
- Да он хам, каких мало! Он сказал, что я купила диплом!
- А ты не купила? - засмеялся Петр. - Не переживай, все так думают. У твоих родителей много завистников.
- Вот поэтому я так долго училась, чтобы мне потом не тыкали этим. И не думаю, что Иван Андреевич завидует, он же не дурак. Тут что-то другое. Просто я сегодня отпустила Федора Федоровича, там огромная авария на трассе... Парень без сознания, а они не могут определить, что с ним. Федор Федорович не выходил из операционной, а остальные... – Она махнула рукой. – Что с них возьмешь. Да еще в нейрохирургии телефон не брали все утро...
- Короче, ты решила поучить Белогорова, как ему управляться с подчиненными?
- Ага. Да еще и с сомнительным диф.диагнозом... - они переглянулись и засмеялись.
- Ты в выходные к родителям?
- Нет, дежурю.
- Но так нельзя, это значит, ты будешь третий день на круглосутках?
- Да, я пока молодая — надо пользоваться.
- С ума сошла? Это истощает нервную систему. Спроси у Белогорова...
- Да, может, с ним еще график согласовать? - они снова засмеялись. Потом она сделала серьезное лицо и посмотрела на Петра. - Я боюсь его, Петя. Вдруг я где-то неправа была?
- Конечно, неправа! Ты его извозила профессорской физиономией об стол при подчиненных. Такое не прощают. Хоть он безвредный, честный и открытый, вряд ли мстить станет, но самолюбие – это для мужчины важно. А боишься, значит, любишь, Карина.
- Ты что?! - Карина внимательно посмотрела в глаза Нестерову, а он в ее.
- Вот видишь... – кивнул Нестеров. Карина задумчиво посмотрела на гамбургер, который взяла на стойке у вернувшихся с обеда медсестер.
- Какая гадость! – положила его на стол, допила кофе, все также прокручивая в голове слова друга, которые все думал, о чем это она – «гадость». Или о ком. Больше она не заговорила, пока не закончился напиток. Попрощавшись, Петр напомнил о собрании как раз после смены Карины.


Белогоров поднялся на второй этаж в лекционный зал, где проводились собрания, он уткнулся в главврача, который, вместо приветствий сказал «не сейчас». Политковский был, действительно, взволнован и хотел быстрее начать собрание, но еще многих не было, особенно он ждал заведующих кафедрами и отделениями.
- Что на этот раз? - усевшись на свое привычное место, справа от кафедры чуть на возвышении, поинтересовался зав.кафедрой нейрохирургии у своих коллег.
- Снова хирургия, - ответил один.
- Почему-то я не удивлен. Что опять натворила Светлова? – Улыбнулся одним уголком губ. Чертовски приятно было вспоминать ее сначала гневный, а потом немного растерянный взгляд.
- А вам мало того что она натворила у нас?
- Да, она что-то буйная эти дни. Да и так, на каждом собрании ее склоняют. - Разноголосый хор навязчиво подливал масла в огонь, который в душе мужчины нерешительно горел, до сей минуты не зная, полыхнуть ли ему, либо затухнуть.
- Ну, если она выскочка... - пожал плечами молодой ассистент кафедры нейрохирургии.
- Я слышал, она довольно толковый хирург, такие операции проворачивает, кое-кому до нее... - Разведка боем никому не вредила.
- Ее отец дружит с шефом, вот она и выделывается. - Вставила свои пять копеек анестезиолог.
- У них там просто скандал какой-то, все место себе выбивают, говорят, тесно у них, операционных не хватает, за рентгеном приходится бегать невесть куда.
- Хирургия бегает за рентгеном... - поднял брови Белогоров.
- Да у нас все так: баня, а через дорогу — раздевалка.
- А у них пациентов в разы больше чем у нас... - Началось собрание.

Белогоров следил за Политковским. Он не ошибся. Шеф, как его любя все называли, посматривал на левую колонку рядов. Разбор полетов — отдельная глава повестки их собраний. Кто из-за чего поругался, что не поделили, и чем это закончилось, а потом шеф всех мирил. Был недоволен кардиологией, пелиатрией, ну и, конечно, травмотологией, особенно когда были авралы — врачей не хватало, да и те, что дежурили, в основном старались спихнуть больных более узким специалистам.
- Кто отчитается по кафедре хирургии? - Повисло молчание. Медленно поднялась Светлова.
- Я могу. Иванцов в кардиологии лежит, Федора Федоровича отпустили домой, у него давление. С утра снова поток...
- Доктор Светлова, меня не это интересует! - взорвался главврач. - Эта история с нештатной ситуацией на трассе - вообще показатель халатности и безалаберности! И безответственности! — кричал старый профессор. - Нам еще не хватало, чтобы сами врачи развозили больных по отделениям! Вам что, заняться больше нечем?!
- Там телефон сломался, Николай Павлович, или что-то вроде того, а у нас медсестры все были заняты. Пришлось самой.

От ее слов Белогоров удивленно поднял брови. «Что? Телефон сломался? Это правда, или она нас выгораживать будет?»
- Тогда зачем вы в реанимацию пошли?
- Потому что пациенту срочно нужна была помощь.
- А почему столько времени он у вас в приемном оставался?!
- Я не смогла поставить точный диагноз.
- Ладно, понял. Что с телефоном и что случилось с персоналом нейрохирургии? Вымерли все?! Иван Андреевич! Слушаю вас!
- У нас консилиум был... - поднялся Белогоров.
- А у нас две сотни тяжелых с трассы и полтора врача на всех! Теперь подробно — что тогда произошло? Произошло что, я спрашиваю!
- Да ничего такого, просто доктор Светлова привезла пациента из приемного с неточным диагнозом.
- А почему доктор Светлова сама привезла пациента?
- Я не в курсе, мы заняты были.
- Где все были?
- Врачи на консилиуме, медперсонал выполнял какие-то свои функции.
- Какие-то?! Какие такие функции, если их посадили на телефон?! Что за контора! Поувольняю всех за халатность! Если у нас не будет работать внутреннее сообщение — пусть сами бегают тогда и спрашивают, нет ли пациентов для них! Вы этого хотите? Разберитесь в этом, Иван Андреевич! Разберитесь, или я сам. Приму меры!
- Конечно, Николай Павлович.
- Карина Игоревна, что случилось с диагнозом?
- Хирургия не могла установить диагноз, Федор Федорович не поднимал головы...
- А у вас что?
- А я только вышла из операционных.
- Операционных? Говорите точно, вы так сказали, словно были во всех сразу, - начал остывать главврач, видимо, поддавшись невозмутимому тону Белогорова и усталому Светловой.
- Во всех по очереди, Николай Павлович, – она опустила голову.

Зал сидел тихо и внимал низковатому голосу девушки. «Как она красиво говорит» - подумал Белогоров. «Только голос уставший и какой-то слабый». Было видно, как Политковский нахмурил брови.
– Пациент требовал внимания, он долго был без сознания, - продолжала Карина. - Я повезла его в реанимацию, надеясь, что хоть там кто-то есть. Диф.диагноз я поставила, но под вопросом, хотя томограмма и анализы подтверждали мою догадку. В любом случае в реанимацию...
- Карина Игоревна, вы врач или гадалка?!
- Я знаю, знаю, но это не к нам, это мозг...
- Иван Андреевич, что там с пациентом? – Секундная пауза.
- Пациент стабилен, он вне опасности. Диагноз был поставлен верно... - По аудитории, молчавшей как один все это время, прошел ропот, а у Карины вспотели ладони, и она незаметно прогладила ими карманы белого медицинского халата. Минутное молчание прервал главврач:
- Ну, тогда инцидент исчерпан...
- Нет, Николай Павлович, не исчерпан. Я хочу извиниться за свои слова перед доктором Светловой. Карина Игоревна, я был неправ, извините. Но и вы тоже...
- Да, я тоже, извините, Иван Андреевич, - она слегка улыбнулась Белогорову, чуть повернув вбок голову. «Губы бледные. Что тут происходит?» - пронеслось в голове мужчины.
- Карина Игоревна, это еще не все... – обратил на себя внимание главврач.
- Знаю... Николай Павлович, а сегодня я сама виновата, меня наказывайте.
- Кто разрешил брать ключ?
- Я сама взяла. – Голос стал еще ниже, но тверже. Она подняла голову, готовая отвечать за свои поступки. Белогоров наблюдал со стороны и не понимал, о чем они сейчас говорили.
- Зачем?
- Затем, что мне нужна была операционная. И у меня была информация, что там все сделали.
- Ты рисковала людьми! – снова взорвался шеф, схватил с переносицы очки и грохнул их об стол.
- Знаю, я хотела их поставить с другой стороны...
- Да ты... вы вообще! Упасть могло в самый ответственный момент!
- Ну, все же обошлось. - В этот момент открылась дверь и в зал вошла Катя, помахала Карине большим листом рентгеновского снимка и губами сказала: «Готово». При этом Светлова сморщила нос, махнула рукой жестом «это не важно». Белогоров молча переводил взгляд с одной девушки на другую. – Николай Павлович, можно мне идти? - Политковский любимым жестом бессильно развел руками.
- И что ты тут машешь? Машешь тут почему, я спрашиваю?
- Ну, все же нормально, Николай Павлович! - Карина, дошедшая уже до Кати, взяла снимок и выбросила в мусор.
- Доктор Светлова, зайдете ко мне после собрания! Я буду ждать вас у себя, Карина Игоревна.
- Обязательно. До свидания. — Кивнула девушка аудитории коллег и вышла из зала, выталкивая Катю, которая уже поняла, что ее сейчас будут убивать.
- И это - та самая, «толковая»? — съязвил Белогорову сосед по скамейке, прокривляв последнее слово. Белогоров зло зыркнул в его сторону, поднялся и тихо вышел из зала. Он редко ошибался в людях, и теперь было обидно, ведь он думал о ней совсем по-другому.


Карина и Катя медленно шли по коридору, медсестра поддерживала Светлову под локоть. Он догнал их, глянув на Катю. Она отошла подальше, к стойке, где на посту сидели девушки, давая им возможность поговорить.
- А вы умеете притворяться...
- Извините, не поняла, Иван Андреевич... – остановилась от неожиданности девушка.
- Я думал, вы стоящий доктор, а вы так относитесь к своей работе, выбрасываете снимки. — Карина непонимающе моргала.
- Это не...
- Вас за это прозвали выскочкой? – Карина, сверкнув зелеными огоньками глаз, сжала губы и замахнулась, чтобы дать пощечину, но Белогоров перехватил руку девушки.
- Отпустите. — Она опустила глаза и незаметно поморщилась, точнее она думала что незаметно. Второй рукой она попыталась отсоединить его пальцы, он заметил, что губы побледнели, и она ниже опустила голову. Прошептала: — Пустите. - Он отпустил руку, взял ее за плечи и слегка встряхнул, словно приводя в чувства.
- Что тут происходит, вы... Карина Игоревна...
- ...пустите, больно. — Она левой рукой сняла его руку с плеча, дернулась, освобождаясь от второй, сделав шаг назад, ударилась спиной о стенку и стала оседать на пол, потеряв сознание.

Белогоров растерялся. Он легко, практически не удерживая, придержал ее за руку, а потом не понял, от чего больно. Задней мыслью удивившись, что у хирурга такие слабые руки, только сейчас до него стало доходить. Это ее снимок, из-за нее волновался сегодня Политковский, что-то случилось, а он...

Он подхватил девушку, не дав ей упасть, взял на руки и посмотрел в сторону бегущей к ним Катерины. Медсестры с поста прикатили каталку. Белогоров положил ее и растерянно посмотрел на Катю, помогая катить.
- Как вы посмели ее даже пальцем тронуть, особенно теперь! - кричала Катя.
- Да я и не сильно, правда, я вообще не понял. Она хотела меня ударить. Я только руку удержал... Катя, что происходит, объясните, наконец! - Белогоров был похож на нашкодившего щенка.
- На нее стойка грохнулась. Сзади. По спине и голове. Хорошо еще, что не во время операции.
- И вы ей разрешили подняться?!
- Да вы ее удержите, попробуйте! Она даже Политковскому не сказала.
- На нее шеф орал, потом я... Вот урод. - Белогоров не мог собрать мысли в одну. - Это она свой снимок выкинула?
- Да.
- Значит, там перелом.
- Да. - Они вкатили Карину на этаж хирургии в ординаторскую, и Катя выгнала Белогорова за дверь. Девочки быстро привели ее в чувства.

Белогоров слышал, как она шутила, что придется послушаться врачей, «на ринг рано». Слышал, как девочки сказали, что ей нужно показать голову и вообще обследоваться у Белогорова, слышал, как она низким до мурашек голосом ответила, что больше никогда к нему не подойдет. Слышал, как девочки спросили про ключ, а она рассказала, что заведующий кафедрой Иванцов обещал к ее дежурству укрепить стойку, но потом у него случился сердечный приступ, а она сама не проверила. Слышал, как звонил Политковский, как Карина успокоила его, что уже все хорошо.

Он сидел на скамейке, соображая, что он может теперь сделать. Кто-то из девочек вышел. Он не знал, был ли кто-то еще рядом с ней, но была тишина. Хотя нет, не совсем. Сердце стучало, заглушая практически все звуки. Было жутко неприятно, Белогоров не понимал, почему было так больно. Он извинится, обязательно. Но было больно от этих сложных минут, от того что они были. Что она делает сейчас? Наверное, плачет. От этих слез ему тоже невыносимо больно. Зайти сейчас? Она, наверное, злится, и сейчас еще слишком свежо это.

Она позвонила отцу, попросила приехать забрать ее в Петергоф. «Зайти или нет». Вышла. Бледная.
- Карина Игоревна, простите, я не хотел... – Мужчина подскочил со скамейки, как только открылась дверь.
- Ничего, Иван Андреевич, вы же ни при чем, я сама.
- Я не про это, а про то, что вам сказал.
- Не надо, Иван Андреевич, если бы я поставила неправильный диагноз, вы бы не стали сожалеть, ведь так? Вы так считаете, это ваше дело, на одного в вашем лагере больше стало. Вообще-то я думала, что вы выше этого и выше сплетен, а вы...
- Я тоже думал, что выше, но тут поддался. Когда вы снимок выбросили... Я неправ был, простите.
- Где-то я уже это слышала. Извините, мне надо идти.
- Я провожу вас...
- Не стоит, сама дойду... наверное, до свидания, - буркнула она тихо, но он услышал.




Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/02/01/1230