Маруська

               

Закончилась гражданская  война. Наступила, наконец, полоса мирной жизни для изнурённого братоубийством народа. Из разрухи, голода и военного коммунизма страну вытащил НЭП. Буквально с первого дня новой политики стали расти, словно грибы, частные лавочки, магазины, мелкие мастерские, сапожные и пошивочные, появились свободные кустари и брадобреи , стекольщики и жестянщики, точильщики и пр. и пр.  пр.
Народ вздохнул полной грудью. Ничто человеческое не чуждо человеку. Нет в мире силы, способной изжить природное чувство владения чем-то личным. Будь то своя крыша или рубашка, собака или огород, жена с детьми или любовница, земля или дерево яблони. И нет счёта человеческим желаниям и потребностям, включая потребности человека оставить его в покое .
И тогда он способен на чудеса. И действительно это и произошло, в том числе и особенно в Крыму. Хотя бы потому, что там растут яблоки и груши, тепло и море,  куда стремится энергичный разумный человек.
Особую роль при этом сыграл золотой рубль. Да и не только рубль, но и трёшка и пятёрка и червонец. И вся разменная мелочь из практически чистого серебра.
На фоне роста экономики и доходов малого бизнеса росла и госпромышленность и торговля. Во избежание оттока работающих из госсектора властям приходилось и своим трудящимся  подбрасывать золотую копеечку. Достаточно было главе семьи иметь работу, и он свободно мог прокормить 5-7 ртов. Да ещё жене подарить золотое колечко или серьги с алмазиком, а то и набор золотых или серебряных ложечек к чаю вместе с подстаканниками. И это была святая правда.
Такой стимул действовал значительно эффективнее, чем лозунги, плакаты призывы и грамоты за самоотверженный от червонцев труд.
Частичная безработица компенсировалась случайными заработками или временной работой. И эта часть народа сумела приспособиться. Через короткое время  люди  о голоде и очередях за хлебом забыли.
Уверенно встав на ноги, народ стал избавляться от кошельков с тяжёлыми монетами из золота и серебра. Кому охота таскать тяжести, когда есть бумажные деньги. Но были и такие, помудрее и осторожнее, которые рискнули такую тяжесть припрятать подальше.
Именно к таким самородкам принадлежал Мишка- башмачник.
Способный ремесленник и умелец, он обрёл совершенно надёжную профессию. Ибо туземцы босиком, кроме мелких, не хаживали. Тем более зимою. Тем более красивые женщины в разбитных сапожках или вычурных сандалиях с хвостиком и колокольчиком. Руки у него были тоже золотые.
В своём деле он был виртуозом, не гнушался любых заказов, от подшивки заплатки и прибивки набойки до нестандартных лодочек и шевровых сапожек.
Но при всех своих  способностях он не способен был понять, что жизнь, это не вечный дар и особенно её первая часть. И имея, видимо, генную предрасположенность,  он не читал ничего о Гобсеке, но  был таковым.
Он очень редко встречался со знакомыми и отдельными друзьями, ссылаясь на занятость. Работал усердно и без выходных. И хотя ему было уже около тридцати, он даже слегка ссутулился. Девушки и женщины его мало интересовали, хотя многие из друзей и сверстников были давно женаты. На море ходил редко, предпочитая кружку пива и домино по выходным.
Зато потаённая шкатулка наполнялась драгоценностями и филигранными
изделиями. Неравнодушный к роскоши, он к концу второго года Нэпа купил двухстворчатый портсигар из чистого золота. Очень редко его демонстрировал надёжным единомышленникам. И даже приобрёл чайный сервиз на шесть персон из сплава серебра и золота. 
Вскоре он заменил лачужку и въехал в многоквартирный красивый каменный дом. Потихоньку его обустроил и примерно к 35 годам, наконец, женился. Мужику повезло. Симпатичная, довольно образованная  жена происходила из интеллигентной семьи. На год-полтора младше его, она оказалась прекрасной хозяйкой и верным другом. Она быстро привела квартиру холостяка в уютное гнёздышко, заменила кое-какую мебель и устроила с большим вкусом интерьер.
Михаил продолжал хорошо зарабатывать, хотя НЭП давно кончился. И даже коллективизацию и индустриализацию страны они легко пережили.
Лишь к 1935 году в стране, после почти пяти лет карточной системы, жизнь стала налаживаться. Но это мало волновало семью Михаила. Он один из первых купил заграничный граммофон. Доселе никто не видал такого чуда. С  большим раструбом на красивом ящике, он вечерами выносил это сооружение во двор дома. На этот  бесплатный концерт выходили почти все жильцы дома. И Михаил с торжественным видом усердно крутил ручку завода  благородного механизма.
Михаил с Зиной вели тихую, скромную жизнь. С соседями общались нечасто, хотя дружелюбно. Но стали чаще приглашать друзей по праздникам и выходным. Гостей принимали уважительно. Стол накрывали  вкусными  домашними блюдами с кагором и водочкой лимонной. На столе красовались хрустальные рюмочки и фужеры, стоявшие рядом с золочёнными тарелочками, на которых блестели фирменные серебряные ложки, ложечки, ножи и вилки.
Правда после таких встреч наступали будние дни с довольно скромными блюдами и сервизом из мельхиора.
К сорока годам Михаил, привыкший к обеспеченной жизни, несколько расслабился. Стал иногда запаздывать домой, встречаясь с друзьями вне дома.
В один из свободных дней он с дружком в баре дегустировал новый сорт шампанского.  Затем они зашли  во вновь открывшуюся  мороженицу.
Большой зал с высокими потолками и окнами во всю наружную стену был на виду у всех проходящих по Набережной . Оттуда разносилась музыка. Около двух десятков аккуратных столиков на четверых с цветочной вазой очень призывно смотрелись со стороны. Изящные официантки в фирменных юбочках с фривольной блузочкой, украшенной символом наподобие снежной звёздочки, грациозно дифилировали по залу. На подносах возвышались чаши с мороженными шарами, графинчик с сиропом и рюмочки с высокой талией.
Друзья зашли в зал, осмотрелись.  Свободных столиков практически не было. Однако им повезло. Одна пара расплатилась и они довольные, чему способствовал  хмелёк, засели за столик. К ним почти сразу подошла улыбающаяся фея. И ради справедливости надо отметить, что пышненькая блондинка была  неотразимо красива. Это была Маруська, как звали её знакомые. Многие местные хорошо знали свою землячку. Её видели и на танцах с отдыхающими, и прогуливающейся в паре по вечерам по над морем. Раньше  она работала в диэт-столовой. Была ли она когда-либо замужем  никто не знал. Но  утверждать это нельзя, поскольку её возраст был близок к критическому.
Весёлые любители музыки и отличного мороженого подкинули красотке  комплимент и заказали ещё одну порцию. А потом, не желая расставаться с любезной хозяйкой, и третью. Она заботливо спросила – а вы ангины не боитесь? –С Вами нет- ответил Михаил. Так состоялось первое знакомство.
Не мешает заметить, что в силу своей профессии Михаил был учтив с женщинами. Основной его доход приносили именно они. Хотя в жизни он мало знал о них, отдавая всё время работе. И сними общаться не привык.
Но эта женщина мгновенно заполонила его душу. Можно сказать, что он потерял сон и покой.  Работая, он  успевал и  в обеденный перерыв закусить мороженым. Познакомившись поближе, он на день рождения Маруськи подарил довольно дорогое колье. Без бриллиантов, конечно.
Знакомство продолжалось около года и Маруська узнала о нём всё, что ей хотелось узнать. Осторожный Михаил не выдал ей всех своих тайн. Но развязаться с ней у него не хватило сил. Его страсть  затмила ему глаза.
Чуткая Зина сразу заметила перемену в муже. Соседи по квартире вскоре стали замечать за стёклами её пенснэ припухлости и покраснения.
Интеллигентная и выдержанная женщина и виду не подавала, как всегда мягко общаясь с людьми. И всё вроде было хорошо, как вдруг Зина вышла с утра из квартиры. За ней следовал с большим чемоданом молодой человек лет двадцати. Прошло около месяца, она больше не появлялась.
А ещё через пару  дней Михаил в конце дня завел в свою квартиру Маруську. Жильцы всего дома остолбенели. Никто не решался что-либо спросить. Лишь соседский мальчишка лет двенадцати, увидев Михаила, спросил тетю Зину. Ласковая и добрая женщина видимо запала в сердце мальчика.
Маруська с раннего утра уходила и приходила к  вечеру. Раз в неделю  её можно было увидеть идущей с базара с корзинкой в руках. Часто после работы и ужина Михаил выходил с ней в мир. Их можно было увидеть и в театре, и  на прогулке вдоль моря. Иногда посещали кафе и рестораны города. 
Примерно через полгода или более Маруська сказалась больной и перестала выходить какое-то время из дому. С  соседями она сама никогда не общалась. Михаил никак не мог понять, что с ней. То она ссылалась на головные боли, то на общую слабость. Обеспокоенный муж пытался найти хорошего врача. Маруська категорически отказалась. Потом ей стало лучше. Она снова уходила на весь день из дому. Михаил успокоился и жизнь вроде потекла спокойно и благополучно.
Однажды Михаил вернулся домой с билетами на завтра  на трёхдневный круиз по Чёрному морю. Но Маруську не застал. В квартире был полный и даже необычный порядок. Всё на своих местах. Теплый ужин на столе, прикрытый махровым полотенцем. Прибранная кровать с высокими подушками . На окошке  в вазе с водой букет сирени.
Михаил присел и глубоко задумался.  Подождал с часик. Внезапно бросился к стенке, где стоял диван. Отбросил тяжёлый ковёр и …..заорал диким матом… Дверца ниши была прикрыта, но ларец с драгоценностями и золотыми монетами исчез. Бросился к буфету-  в нижнем ящике его, где хранилось столовое золото, не осталось даже запаха от него.
Прибежали соседи. Михаил бился в истерике. Его отлили водой. Подняли. На него жалко было смотреть. Казалось, что он ещё больше ссутулился и постарел лет на десять.
Примерно через месяц-два соседи вновь увидели Зину, заходившую в квартиру Михаила. За ней следовал её племянник с большим чемоданом в руке. Её красивое благородноё лицо украшало пенснэ, за стёклами которого    торжествовали выразительные  сероголубые  глаза.