Соседи

               
Этот дом заселили в 1959 году, когда массово москвичи переезжали из своих ещё довоенных, ветхих строений в новые квартиры. На четвёртом этаже было всего две квартиры. В одну четырёхкомнатную с лоджией въехала семья директора завода, семья состояла из трёх человек: он, жена  и дочка-школьница. Вторую квартиру тоже из четырёх комнат  и тоже с лоджией заняла многодетная семья. У слесаря-механика  того же завода было кроме жены ещё пятеро детей. К огорчению отца – все девочки, он даже грозился жене, что та будет рожать до старости, если не родит ему сына. С первого до двенадцатого этажа все квартиры  получили работники одного завода - «Алюминий, сталь конструкции». Поэтому и родители были много лет  знакомы и дети росли вместе.

Директор, Валентин Владимирович Соснов был человек простой, никогда не заносился перед своими подчинёнными, и даже жёны с разных этажей забегали к его жене с какой-нибудь своей просьбой, связанной с бытом детей или их семей. Валентин Владимирович в свои 50 лет выглядел на 30. Он любил не ходить, а бегать. Машиной, которая ему полагалась, Соснов практически не использовал. Нужна она ему была лишь в том  случае, если он ехал на какое-нибудь важное совещание в правительстве. Но и жена с дочерью машиной не пользовались, они считали неприличным ездить в служебной машине, когда к ним она не имела отношения. Единственная совместная поездка всех троих в машине происходила весной, когда они выбирались   семейством на дачу.  Однако и такие поездки были крайне редкими. Владимир Васильевич был очень занятым человеком и позволял себе расслабиться весьма редко. Поэтому его женская часть семейства прекрасно добиралась на дачу электричкой. Внешне муж с женой казалось, совсем не подходили друг другу. Он был выше среднего роста, подтянутый, даже можно сказать стройный. Очень быстрый в поступках, речи. Она его противоположность. Весьма медленно разговаривала и прежде чем что-то сделать 100 раз подумает.

 Лицо Соснова  не было красивым, но когда он улыбался, оно светилось каким-то удивительно добрым светом. Жена его Маргарита Михайловна - научный сотрудник одной из лабораторий МИФИ  писала докторскую диссертацию. Маргарита Михайловна окончила  в своё время этот институт, но  очень хотела, чтобы и дочь по окончании школы пошла учиться на физический факультет в МГУ, чтобы создать дома , как она шутила «физическое общество». Маргарита Михайловна от постоянного сидения за письменным столом, имела пышные формы, немного сутулую спину, короткие руки и ноги. Лицо её назвать красивым было нельзя, но стоило ей начать говорить, как все сразу забывали о её внешности. Она была необычайно остроумна и просто умна, образована настолько, что многие мужчины из её лаборатории в МИФИ не могли с ней поспорить по поводу различных научных проблем. Она в таких спорах всегда выходила победительницей. Соне же больше нравилось в свободное время читать журналы типа «Наука и жизнь», «Техника молодёжи» и что-нибудь потом конструировать, привлекая к этому делу по воскресеньям отца. Училась она хорошо, всё ей давалось легко и поэтому соседки по этажу Настя и Света часто прибегали к ней со своими задачками, если что-то не получалось решить самостоятельно. Соня и Настя учились в девятом классе , Света в восьмом. Все три девочки дружили и по воскресеньям часто вместе с Соней и её отцом пилили, строгали, что-то прибивали, прикручивали какие-то гайки, словом «творили», создавая очередной «агрегат», которых на лоджии, куда выходила комната Сони, уже было множество.  Эти «творения» давно потеснили цветы Маргариты Михайловны, так как пришлось на лоджию выставить целый стеллаж для этих технических поделок. Мама Сони часто вздыхала, говоря, что родила не девочку, а мальчика. Дочь и правда, чем-то напоминала парня. Ей нравились короткие стрижки, она любила носить брюки. Как только Соня приходила из школы, она тут же облачалась в брюки и футболку и чувствовала себя в них превосходно. В её характере были тоже какие-то мальчишеские чёрточки, ей нравилось всё техническое, и она не понимала, как можно тратить время на шитьё или вышивание.

В классе были мальчики, симпатизирующие ей, но ей самой никто из них не нравился. Один с её точки зрения был глуп, другой очень самолюбив, ну и т.д.

Школу Соня окончила с медалью и пошла , как и мать в МИФИ, куда её приняли, как медалистку без экзаменов, а лишь с собеседованием. Маргарита Михайловна очень сожалела, что дочь выбрала инженерный вуз, она так мечтала , чтобы её Сонечка стала «чистым» физиком. Но так как сама она  уже была доктором наук и именно после МИФИ смогла защитить «чисто физическую» тему сначала в кандидатской диссертации, а потом в докторской, то понадеялась, что дочь пойдёт по её стопам. Мать мечтала, чтобы дочь её стала что-то вроде Складовской-Кюри, а может быть, и вообще Ньютоном в юбке. Девочка была очень способная, и ей все прочили великое будущее. В перерывах между лекциями дочь часто забегала к Маргарите Михайловне в лабораторию и раз, другой даже чинила кое-какое оборудование, чем мать очень гордилась. 

Её подружка Настя поступила в Историко-архивный институт.

Обе они выбегали по утрам на лестничную площадку и ждали друг друга, чтобы потом вместе ехать в институты. Дорогой подружки делились разными новостями, а так как у каждой в институте появилась симпатия, то и о новых знакомых тоже много чего рассказывали друг другу. Настя влюбилась, и все её рассказы сводились к тому, что собой представляет молодой человек, который ей понравился. У Сони пока любви не было, но появился друг, с которым они садились вместе на лекциях.

Девушки были на втором курсе, когда случилась беда. Отец Насти попал на работе в аварию, спасти его медики не смогли. Настя перевелась на вечерний факультет и пошла работать, чтобы помогать матери. Соня каждый день теперь после занятий в институте приходила в квартиру к соседям. Помогала  трём младшим  сёстрам с уроками, готовить обед, убирать квартиру. Света тоже уже училась и работала. Она ведь лишь на год была младше Насти с Соней. 

А через год беда пришла и в дом к Соне. У мамы обнаружили рак желудка. Нужна была срочная операция, и её положили в больницу.

Каждый день теперь после занятий Соня бежала к маме в больницу. Маргарита Михайловна операцию перенесла хорошо, после операции, примерно через две недели её уже выписали под наблюдение  врача районной поликлиники. Однако ей теперь прежде чем есть надо было выпить желудочный сок. И есть мама должна была теперь не три раза в день , а раз 7-8, так как, ей вырезали большую часть желудка. Состояние было такое, что пришлось оставить работу. Семья надеялась на улучшение здоровья Маргариты Михайловны, терапевт из районной поликлиники говорил, что слабость эта пройдёт. Он надеялся, что желудок постепенно начнёт расти. Но расти начали метастазы. Не прошло и двух лет, как Маргариты Михайловны не стало. Соня училась на последнем курсе, ей надо было делать дипломную работу, но у неё было такое душевное состояние после смерти мамы, что она бросила институт.

Отец уговаривал её не делать этого, говорил, что мама была бы не довольна, что Соня так поступила. Но всё было напрасно. Дочь лежала целыми днями на кровати матери и или плакала, или смотрела неподвижно в потолок. Валентин Владимирович боялся даже за её психическое состояние и под видом своего приятеля привёл домой профессора медицины. Тот хотел поговорить с Соней, но она лишь отвечала: «да» или «нет» и снова замыкалась.

Профессор сказал, что это стресс, который пройдёт. Она совершенно нормальна. Настя со Светой пытались навестить Соню, но она отвечала отцу, что не хочет никого видеть и ни с кем разговаривать. Только с отцом она разговаривала, готовила ему какую-то еду, когда он приносил продукты. Сама не выходила из дома и ела очень мало. Так продолжалось ещё почти два месяца, когда Соня услышала под дверью своей квартиры странный писк. Девушка открыла дверь. У её двери лежал крошечный комок шерсти и пищал. Это был котёнок. Кто его бросил здесь?  Соня его внесла в дом, рассмотрела. Котёнок был грязный, она его вымыла, вытерла, отнесла на кухню и поставила рядом с ним блюдце с молоком. Зверёк стал жадно лакать. Видно он был очень голоден.

Этот котёнок фактически вернул Соню к жизни. Ей захотелось его гладить, играть с ним. Когда отец пришёл с работы , то он увидел уже не лежащую безучастно ко всему дочь, а её живые глаза по-доброму смотрящие на маленького котёнка.  Прошло ещё некоторое время, и Соня стала почти такой, как прежде. Она сама заговорила о работе, попросила отца узнать, кто сейчас требуется у них на заводе. Но Валентин Владимирович предложил ей пойти в институт и попробовать его закончить, сделав дипломную работу.  Соня наотрез отказалась. «Я не могу даже думать о МИФИ спокойно, не то, чтобы туда идти опять. Там же мамина лаборатория, а мамы нет!»

Соня начала работать в бюро технической информации,  там вскоре понадобились знания английского языка. Она же и в школе, и в вузе изучала немецкий язык. Пришлось идти на курсы английского языка. Ей это было не трудно с её способностями.

А , освоив английский, девушка стала брать домой  технические журналы, где читала о счётных машинах, разных самых современных вычислительных устройствах. Как раз в это время возле их предприятия построили Вычислительный центр. Соня поступила туда работать. Она обслуживала первые советские вычислительные машины «Стрелу» и БЭСМ, одновременно дома пыталась сделать что-то типа компьютера, об устройствах которых вычитала в каком-то американском журнале.

В стране началась перестройка. Увлечённая техникой девушка мало обращала внимание на то, что говорил и делал Горбачёв.

Валентин Владимирович наоборот, очень  верил Горбачёву, надеялся, что все неурядицы, вызванные рядом бюрократических, министерских запретов, будут сняты и на заводе начнётся новая стадия производства. Но время шло, все обещания, как в старом анекдоте «уходили в свисток», а дело стояло. Получать необходимые материалы было всё труднее, на партсобраниях и разнообразных производственных совещаниях этот вопрос обращали к нему, как к руководителю, а Соснов по-прежнему ничего не мог сделать.

К Соне по вечерам забегали соседки-подружки, рассказывали, что в НИИ, где они обе теперь работали, началось сокращение штатов. Их пока не трогают, но многих уже уволили, а работа в том же объёме легла на плечи оставшихся сотрудников. Девушки хотели поменять место работы, так как надоело работать за двоих, а получать зарплату прежнюю. Советовались, куда пойти, тем более, что их мама вышла на пенсию и денег на 6 человек было маловато.

Наступил 1991 год. В душе каждого жителя СССР нарастала тревога. Захватила она и Соснова с дочерью и их соседей. Рушились привычные советские понятия. День за днём появлялись какие-то новые «партии», «объединения» . Зазвучали призывы к «десоветизации», к уничтожению КПСС, к расправе над коммунистами. И самое удивительное, что всё это звучало с экранов телевизоров и печаталось в советских газетах. Каждый вечер разные травкины и поповы стали появляться перед глазами удивлённых зрителей. Одновременно откуда-то образовался экономический кризис, о котором объявил министр Павлов, а за ним и академик Абалкин. Ни войны, ни никаких-нибудь стихийных бедствий не было, откуда кризис? И чтобы доказать этот придуманный кризис, стали пропадать из магазинов привычные продукты. Невзоров же в своих «600 секундах» рассказывал о чудовищных для советского человека случаях: кто-то уничтожал тонны мяса, кто-то сбросил в лесу целую машину с тушками кур, лишь бы продукты не достигли прилавков. Удивительно, но слуги «Фемиды» и власти ничего не слышат и мер не принимают. Всю страну наводнили талоны, как во время войны, буквально на всё. Света и Настя принесли показать Соне талоны даже на туалетную бумагу, полученные на работе.

Соседи непрерывно обсуждают : что же будет? Им ещё не верится, что, заснув в социализме, они могут проснуться в капитализме.

Валентин Владимирович уже понимает, что надо спасать Родину, Социализм. Вместе с группой рабочих своего предприятия он идёт  к музею Ленина на митинги, которые там проходят ежедневно.

Дома же девушки вместе с мамой и Соней не отходят от телевизора. А там одна передача сменяет другую, и все  восхваляют капитализм!? Это у нас-то, где 70 лет все жили в социализме! Шли к Коммунизму дорогами Октября. День ото дня сообщения всё непонятнее, например, москвичи стали находить у райкомов партии брошенные партбилеты и не один, два, а десятки!?

Когда Соснов приходит домой, он подробно рассказывает о митинге, о том, кто и что говорил на нём. Сообщает, что коммунисты, не желающие предавать КПСС, договариваются об объединениях, о проведении съезда, о массовых выступлениях.

Так пролетели несколько месяцев. 6 ноября 1991 года мерзавец Ельцин запретил КПСС. Многие коммунисты тогда вновь собрались у музея Ленина, пошёл туда и Валентин Владимирович Соснов. Резолюция митинга содержала безусловное исключение из рядов КПСС всех горбачёвых, ельциных и им подобных, а партия КПСС есть, была и назло врагам будет! Здесь же начали собираться «партизанские отряды», чтобы с разных сторон прорвать цепи врага и вернуть Родине социализм и Ленинскую партию.

Очень скоро с разницей в несколько дней или одного , двух месяцев стали появляться на волне эмоций и политических дискуссий коммунистические партии: ВКПБ, РКРП, РПК и «Союз коммунистов». Валентин Владимирович пошёл на Учредительный съезд «Союза коммунистов». Его, как и многих членов этой партии привлёк Устав и Программа. Задачей «Союза коммунистов» было собрать и восстановить КПСС. И если прежде Соснов на митингах слушал, не выступая, то здесь, на съезде он очень горячо и умно выступил за создание партии «Союз коммунистов» и её задачах.

В октябре 1992 года прошла Всесоюзная партийная конференция. Валентин Владимирович на ней присутствовал. Потом активно включился в работу по созыву ХХ1Х съезда . Здесь «Союз коммунистов» был ведущей партией. В марте 1993 года съезд преобразовал КПСС в СКП-КПСС. Это решение следовало довести до всех коммунистов и в республиках, и в регионах России и в районах Москвы. Соснов во всём этом принимал деятельное участие. Он оказался среди единомышленников, каждый из которых жил в этот период только общей борьбой, общим стремлением скорее вернуть к власти коммунистическую партию, вернуть социализм. Всем казалось, что это время близко, надо постараться и всё вернётся. Ведь страна наша привыкла к социализму, советской власти.

А на его родном предприятии появились люди, требующие продать большую часть его. И вся беда была в том, что из-за задержки зарплаты, которая теперь стала постоянной, этим «покупателям» удалось уговорить многих старых работников. Они обещали увеличить зарплату и платить её регулярно.  Рабочие с этой просьбой пришли к Соснову. Нашлись даже такие, что заявили, мол, по новым правилам демократии  они запросто переизберут директора, если он не пойдёт им навстречу. Это было очень трудное для Валентина Владимировича время, но наблюдать, как ломают то, что он столько лет создавал, Соснов не захотел. Он ушёл с завода навсегда, не имея тогда никаких запасных вариантов. Первое время он подрабатывал статьями, направляя их в различные технические журналы. Однажды после такой статьи Валентин Владимирович получил приглашение стать консультантом в одном из ещё сохранившихся алюминиевых предприятий. Работа занимала немного времени, и он большую часть стал тратить на партийную работу.

Реорганизация произошла и в Вычислительном центре, где работала Соня. Её не хотели увольнять, но предложили перейти на такую работу, которая ей совсем не нравилась. Её же должность была ликвидирована. К этому времени Соня уже кроме немецкого и английского языков выучила французский и китайский. Поэтому она решила брать домой технические переводы и этим жить. Личная жизнь у неё не заладилась. Тот, кого она полюбила, её не любил, а Соня выяснила, что она однолюбка. Многие молодые люди пытались за ней ухаживать, но получали отказ.

Так и жили они вдвоём с отцом много лет. 

Отец очень страдал из-за смены жизни в стране, из-за того, что пришлось уйти с работы, где его знал каждый работник, из-за того, что теперь им с дочерью приходилось даже в материальном плане трудно. Стало болеть сердце, Соня часто находила его теперь лежащим на диване, чего раньше за ним никогда не водилось.

У соседок тоже всё шло из рук вон плохо. Мама то и дело болела, а лекарства  доставать стало проблемой. Настя полюбила парня, а он женился на другой. Она стала плохо работать, так как мысли были заняты другим. Её в итоге довольно быстро уволили, и она осталась без работы, без денег. Света, когда закрыли их НИИ, перешла работать в какую-то «шарашкину» контору, где перепродавали старые вещи , пришедшие из заграницы. Это называлось «секенд хенд». Там всё зависело от суммы продаж, это сказывалось на тех деньгах, что она получала. Но народ в 90-е был беден, покупал мало, поэтому зарплата её была мизерной.

Беда случилась и с сестрой Лизой, когда она возвращалась домой из техникума, в котором работала.  Из-за поворота улицы, ведущей к дому, выскочила машина. Сбив девушку, водитель даже не остановился. Её подобрали прохожие, вызвав «Скорую помощь». Лиза осталась со сломанным позвоночником и невозможностью самостоятельно передвигаться.

Ей требовалась коляска, а денег на неё в семье не было. Потихоньку от детей мама стала носить на базар вещи, оставшиеся от мужа. Продать их иногда удавалось и тогда больная женщина вместо лекарств, на которые нужны были  деньги, покупала водку. Тайком от дочерей она пила её, забываясь таким образом, чтобы не видеть страдания Лизы и не слушать, как Настя целыми днями пытается найти себе работу по специальности, но кроме курьера ей ничего не предлагают. То, что мать пьёт, знала лишь младшая  дочь. Аня как-то вышла на лоджию покурить. Никто в доме не курил, и она никому не говорила, что курит. И вдруг увидела на лоджии мать с бутылкой водки в руках. В бутылке почти ничего уже не осталось, когда  вошла Аня. Мать заплакала, просила дочку молчать, не говорить сёстрам,  та ей обещала. В отличие от всех остальных сестёр Аня не любила учиться, закончив 9 классов, не стала никуда поступать. Она не работала и не училась, сидя на шее сестёр и матери. Во дворе у неё были приятели, которые снабжали девушку сигаретами и угощали вином. За это она расплачивалась собой, о чём сестры и мать не догадывались. Аня же им рассказывала, что ищет работу, но её никто не берёт, ведь образования у неё нет. А учиться ей уже поздно, не та голова.

С конца сентября 1993 года после предательского ельцинского указа 1400 москвичи, члены «Союза коммунистов» ежедневно стали собираться  у Дома Советов. Постоянно был там и Соснов. Противостояние с силами милиции, позже с ОМОНом нарастало с каждым днём. Все понимали, что добром это не кончится. Но то, что предпринял Ельцин 3, 4 октября 1993 года, даже в самом дурном сне  не могло присниться. Вот когда он стал для всех коммунистов и сочувствующих не только изменником, но и классовым врагом. После октябрьского расстрела Дома Советов «Союз коммунистов» отказался участвовать в выборах в Думу на крови. «СК» призвал все левые партии бойкотировать эти выборы. Тем более, что каждый понимал: результаты выборов будут фальсифицированы, как тогда, когда Ельцин, якобы набрал 37% голосов избирателей. В предвыборные дни коммунисты «СК»  всё свободное время тратили на агитацию жителей Москвы и Подмосковья против выборов: расклеивали листовки, раздавали газеты, встречались с жителями во дворах, клубах, ходили по квартирам. Валентин Владимирович всегда принимал в этом активное участие.

В 1994 году члены «СК», а с ними и Валентин Владимирович постоянно боролись за консолидацию сил, за восстановление КПСС. В этом была главная задача коммунистов «СК».

К этому времени уже была создана  и активно работала  Московская городская организация КПСС. Теперь предстояло созвать Всероссийскую Объединительно- восстановительную конференцию. Надо было вместо «Союза коммунистов» создать  Российскую организацию КПСС или РКП-КПСС, куда должны были войти все коммунисты, сохранившие билет КПСС и желающие быть её членами на данный момент. В неё же автоматически входили и все члены «СК». Ещё не определившихся к этому времени членов КПСС, разбросанных по всему Союзу, предстояло найти, привлечь к работе, помочь им избрать делегатов на конференцию.

1995 год доказал коммунистам, что вернуть Советскую власть в ближайшем времени не удастся, как не получается собрать в один кулак все коммунистические партии для этой цели. Надо учиться работать в оппозиции. Работа эта затянется на 5, может быть, на 10 лет, а, может быть, на всю  оставшуюся жизнь. Все видели, что чем больше на левом фланге разговоров об объединении, тем чаще слышалась разноголосица мнений о том, какой должна быть партия, чтобы не повторять былых ошибок. И интересно, что все вроде  бы вышли из КПСС, а чем дальше, тем больше находилось противников её среди коммунистов. Всё это лишний раз убеждало в том, что к 80-90ым годам ХХ века не было в СССР единой партии.  В ней зрели её ярые враги, там же были люди, попавшие в партию по недоразумению. В старой КПСС были и искренне заблуждавшиеся и просто карьеристы, пришедшие в КПСС за должностями.

На поверку, устроенную горбачёвыми, ельциными, вышло, что всего один миллион из 19 миллионов на самом деле были коммунистами. Однако и настоящие коммунисты все относились

к партии, породившей их, и к истории КПСС по-разному. Одни винили во всех бедах сегодня Сталина, другие Хрущёва или Брежнева. Для одних само название партии КПСС было обязательной аббревиатурой для собирания сил и борьбы с капитализмом в России и на всей территории СССР, а другие даже слышать не хотели сочетания букв КПСС! Какая уж тут совместная работа на новую революцию.

Во время многочисленных споров, разнообразных дискуссий по идеологическим  и тактическим вопросам партии Валентин Владимирович Соснов никогда не повышал голос, и в запальчивости никогда не старался обидеть оппонента. Наоборот, он умел « накипевшие страсти»  охладить, « напряжённость» разрядить  с помощью милого юмора, за что все ему были благодарны. Его любили однопартийцы за многие качества, а прежде всего, за то, что Валентин Владимирович был человек очень обязательный. Не было ни одного пикета, митинга, демонстрации, чтобы Соснов их пропустил, если здоровье ему позволяло на них быть. Его всегда можно было видеть  с флагом в руке на крупных демонстрациях, где участвовала РКП-КПСС. Он был с транспарантом партии на маленьком пикете, даже , если на Ярославском вокзале пикет проходил в составе 5 человек. Он много раз вёл общие митинги, и товарищи знали, что он не подведёт. Вообще не было среди членов РКП-КПСС человека, который сказал бы о нём что-то дурное. Но при этом мало кто знал, что Соснов Валентин Владимирович имел 60 изобретений, более 40 публикаций и монографий. Этот милый интеллигентный человек лауреат нескольких премий Совета Министров СССР за разработку проекта и строительство крупнейших в Европе заводов алюминиевых конструкций в городе Видное и Воронеже, где он был представителем Государственной комиссии.

Им разработаны сборно-разборные павильоны авиасалонов в Бурже, санаторные здания в Сочи и Тессели.

Он разработал ангары для ремонта и обслуживания боевой техники в условиях Крайнего Севера, мастерские, спецлаборатории, здания для летнего отдыха там же.

Он автор разработки конструкций Останкинской башни, комплекса Олимпийский огонь в Лужниках, светопрозрачных стен здания ЦСУСССР, стен и конструкций ВИЛСа, энергоактивных стен объектов Экспериментальной базы ЭНИН в городе Алушта.

Под его руководством впервые  в СССР иРФ разработано и осуществлено большое количество оригинальных конструкций

 ( преимущественно ограждающих) на базе специальных систем алюминиевых профилей, созданных Сосновым В.В.

Мало кто из его товарищей знал, что Валентин Владимирович был крупнейший специалист, стоявший у истоков создания промышленности строительных алюминиевых конструкций в СССР, соединявший в одном лице исследователя, практического разработчика этих конструкций и организатора их производства, десятки лет являясь директором главного по этому профилю института в СССР.

Многие знали, что Валентин Владимирович кандидат технических наук, но никто не знал, что он специалист своего дела такого масштаба, что в мире таких знатоков, как он, можно по пальцам перечесть.

Даже в дурацкие 90-е годы, когда рушилось всё, алюминиевыми профилями Соснова продолжали интересоваться, несмотря на презрение ко всему своему со стороны «власть придержащих».

Властями были закрыты работы по совершенствованию алюминиевых конструкций в стране, а Валентин Владимирович, пока его не вынудили уйти, наладил на заводе работу по производству конструкций из алюминиевых сплавов и пластмасс. Что и привлекло тогда «покупателей».

Соснов был настоящий рыцарь, мужик. Все товарищи РКП-КПСС наблюдали, как в 60, 65, 70 лет Соснов отбирал у женщин тяжёлые сумки с газетами. Брал на себя неудобные для перевоза по транспорту мегафон, палки, тяжёлые, но нужные для массовых акций предметы оформления. Его об этом никогда не просили, просто Валентин Владимирович не умел жить иначе.

Соснов Валентин Владимирович отдал Родине не только свой ум, знания, талант архитектора-инженера, он до последнего  вздоха служил делу Коммунизма.

Умер Соснов неожиданно, заснул и не проснулся. Соня после похорон отца подарила партии его полное собрание сочинений Маркса и Ленина, а сама занялась разменом квартиры. Жить в этом доме отца она не могла по многим причинам. И больно было видеть его вещи и пустую комнату и нечем было жить. Переводы перестали требоваться, а другой работы она не имела. Когда она разменяла свою 4х комнатную квартиру в центре Москвы на «однушку» в Нахабино( это ближайшее Подмосковье), она разницу в ценах разделила на 2 части. Половину взяла себе, чтобы можно было жить, пока не найдёт работу, а вторую часть подарила соседям, чтобы они, наконец, купили Лизе коляску и могли покупать матери лекарства, да и просто чуть выбрались из той глухой нищеты, в которой оказались. Правда, матери сестёр уже помочь было нельзя, она совсем спилась, дни её уже были сочтены.

Но сёстрам деньги Сони пригодились. Они были очень благодарны ей за доброту. Особенно Лиза, у неё появилась надежа на лечение.

Прошло 9 лет с тех пор, как умер Валентин Владимирович, нечаянно в электричке я встретила Соню, она ехала из Нахабино в Москву на работу. Рассказала мне обо всём, что случилось за эти годы с ней и её соседками. Работает Соня, как она выразилась, в какой-то «забегаловке», где чинят компьютеры. Замуж она так и не вышла. Мать соседок сестёр умерла, водка всё-таки довела её до могилы.

Настя работает где-то продавцом, по-прежнему одна. Мужа у неё нет. Света вышла замуж и растит сына, муж её бизнесмен, но в чём состоит его бизнес, Света объяснить подруге не смогла. Лиза работает на дому, вяжет варежки и носки, а сестра Женя их продаёт на рынке. Аня погибла 5 лет назад от передозировки наркотиками.

«Недавно я была возле папиного предприятия, нужно было по делу, и потащилась посмотреть на завод»- сказала Соня, и глаза её наполнились слезами. «Лучше бы я этого не видела: на всю длину огромного когда-то цеха, выпускающего уникальные материалы, теперь торговый дом, с какими-то китайскими тряпками – ткани, обувь , одежда и прочее барахло. Огромное число подсобных зданий, где раньше кипела работа, теперь превратились в места для аренды всяких «деятелей» не понятно, что производящих. От завода остался только у входа в главную проходную памятник погибшим рабочим во время Отечественной войны. Прочитала я имена павших героев и разревелась. Ради чего эти люди сложили головы? Где их Родина?»  Соня снова заплакала и, сказав: «Извините», быстро пошла к метро. С тех пор я её не видела.