Армия. Конец

Из Карши перевели меня в ту же стрелковую роту откуда и началась больше года назад армия. Предстоящую радость встречи с истоками службы немного портило обстоятельство, что Анзор был уже дома, а черпаки с которыми у меня были достаточно натянутые отношения стали дедушками.
Возвращался я в Навои на поезде через Самарканд с пересадкой. Интересная была поездка, танцы, песни и карты с цыганами. Предлагали с ними кочевать, я согласился, но только после службы.
Приехал в часть, никто не ждёт, с цветами и без не встречают, о моем переводе в роту не знают. Думаю, значит судьба, пойду в автороту, там поживу спокойно сколько выйдет.
Пришёл, там старшина узбек:
- Поживу с недельку у вас, в новую роту пока не тянет?
- Живи.
Живу балдею, только командир автороты гоняет, как в роте увидит:
- Что ты все у нас ошиваешься? Чтоб я тебя здесь больше не видел. На губу сдам ещё раз попадёшься.
Тут как раз его очередь дежурить подошла. Куда деваться? Я к каптёрщику:
- Выручай земляк, закрой меня в каптёрке, пока капитан не уснёт или домой не свалит.
За час до отбоя закрыл он меня в сарае у роты и я сразу пожалел. Была зима холодно, сыро и мерзко. Час в темноте бегаю от стенки до стенки, все равно холодно. Второй час бегаю, ещё хуже, а каптёрщик все не выпускает на волю. Начал искать чем бы укрыться. Нашёл шинели, сырые, промерзшие и вонючие хоть и новые, не замезать же?! Сделал из шинелей шалаш и во внутрь, надышал тепло стало, за кумарил от запахов и под утро уснул.
Каптёрщик ждал, ждал пока ротный уснёт и сам вырубился раньше его, а с подъёмом вспомнил, бегом открывать - меня нет. В роте, в парке, в столовой посмотрел - как испарился. Испугался бедный, Аллах думает к себе забрал. Бегом к дежурному офицеру:
- Человек пропал, слушай, в каптёрке закрыл, слушай, и нет его, жалко да!
- Кто пропал? Проспись, чурка нерусская. Все на месте. Построение только что было.
- Наш солдат, да. Жил у нас в роте, пропал, жалко да!
Разобрались... Хорошо летеха, знал что я в его роте не легально проживал, в часть докладывать не побежал. Опять каптёрку открыли, в хламе армейском, рылись, рылись. Видит каптёрщик рука из под шинелей выглядывает, в крик:
- Замёрз, задохнулся, я шакал паршивый виноват.
Скинули шинели, там я, пригрелся, сплю как убитый, тут криками разбудили. Глаза открываю, стоят - шапки сняли, грустные такие. Смотрю на них с просоня и не пойму где я и что от меня хотят:
- Я тут закемарил чуток, что то случилось?
- Самое интересное пропустил, я чуть инфаркт за тебя не схватил, но главное живы мы с тобой остались. - Летеха развернулся и ушёл то ли злой, то ли довольный не поймёшь.
Тут каптёрщик ныть перестал, ко мне опустился, ноги руки трогает:
- Не замёрз, земляк? Где я тебя только не искал, волновался, да. Хорошо хоть старшина, чурка нерусская, дома сегодня был, да. Шинель был новый, теперь старый - помял, испачкал, да. Убьёт он меня за них, за тебя тоже убьёт, да.
С каптерщиком все обошлось, старшина так и не узнал. Пожил я в автороте ещё не долго, до общей тревоги, когда командир второй роты по пьянке захватил свою же оружейную. На следующий день я появился в своей роте, где уже служил уже до дембеля...

Третья рота встретила меня обыденно и просто, кто знал поздоровался, с кем раньше общался, поговорили. Те кто был мне не знаком меня не интересовали, видимо так же как и я их.
Офицеры отнеслись очень даже настороженно, во первых я всегда в автороте ходил в босоножках, так же пришёл и в роту, без сапог. Во вторых, видимо знали, кто слил зам по теха и если даже злорадствовали по этому поводу (его за воровство и свои не любили), офицерская солидарность брала своё. Но это мысль пришла сегодня, в то время я об этом даже не думал, я забыл о полковнике сразу как вышел из автопарка.
Нарядить в сапоги меня сразу у них не получилось, у старшины роты сапог моего размера не нашлось. Да и я отбивался как мог, обещал завтра принести справку из медчасти, что сапоги мне противопоказаны.
Уже вечером первого дня, дежурный офицер назначил меня в наряд по кухне. Это был полный капец, на кухню посуду мыть, я уж точно не собирался. Отмолчался и ушёл в роту, просто не пошёл в наряд и все. На ужине ответственный увидел меня за столом и на всю роту:
- Ты что здесь сидишь, марш в наряд по кухне!
- Не пойду. - Я ему в ответ и ем дальше.
- Ах ты сучёнок, я тебя на губе сгною!
- Ноги болят...
Тут произошло, то чего ожидал меньше всего. Дембель, здоровенный немец из моего взвода, влез в наш спор:
- Что Вы к нему привязались лейтенант, мы его знаем, нормальный парень не чмо.
Лейтенант как то сразу обмяк, ругаться с дембелями по мелочам в его планы видимо не входило и на кухню пошёл другой.
Потом, уже освоившись и разобравшись в жизни роты, я понял, что лучше наряда по кухне нет ничего. Тебя нет на построениях, на отбое, там в наряде и для самоволки лучшее время и для отдыха в роте. Иногда потом сам подходил к ответственному по роте и просился в наряд, если туда ставили друга моего, азерхана. Был он самый пофигист в роте, на службу его увы не брали и время своё он проводил, или на губе или на кухне, точнее в самоволках. С ним было интересно в старом городе, он знал все, куда сходить, что посмотреть и, знал их язык...

Опять задумался, зачем написал, в чем идея, в чем смысл рассказа? То что до сих пор, через столько лет, я считаю все это для себя важным? Понятно. Но это только для меня...
Маленькие победы, поражения и постоянные вопросы второго я, к себе же: "что ты делаешь, остановись, перестань трусить..., или - побереги меня, отступи струсь...". Второе я, это и трусость и смелость, это инстинкт самосохранения и уважение к себе. Что победит. Может из-за этого второго я, я и прошёл армейскую жизнь не подставляя щеку и чувствуя свою силу, и те победы в армии мне даже сегодня важны, точнее интересны.
Не знаю, но эта гротесковая армейская жизнь поучительна. Там все понятно после одного разговора, по одному взгляду ясно, что из себя представляет человек (солдат), и это бывает только в экстремальной жизни. Только там можно сказать сразу хороший ты человек или чмо, с одного взгляда. Армия это жизнь объявляющая слабость и силу самыми важными качествами во вселенной, нет связей, подачек и кумовства, только ты сам и окружающие. Есть ли у тебя запас сил выжить при волчьих законах, есть ли возможность у тебя разобраться, что можно делать, что нельзя, что хорошо и что плохо? Это я рассуждаю сейчас, а тогда...
Я так и не снял босоножки и не заменил их армейскими сапогами, даже на вышке, если надо было стоять, я стоял в тапочках. Меня ругали и сажали, но мне в них было проще чувствовать себя человеком со своим маленьким, может и слабым, но я. Они меня боялись и я их тоже, вот интересная жизнь. Здесь не юношеский максимализм, здесь наша жизнь сегодня...