9. 8. Страсти по бензину. Эпизод второй

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 9. Жигули мои вы, «жигули»

9.8. Страсти по бензину. Эпизод второй.

     Неизменность цен при социализме на протяжении многих десятилетий провозглашалась в качестве неоспоримого преимущества советского строя. Бойцы идеологического фронта упорно цеплялись за этот пропагандистский постулат, пусть даже вопреки очевидным фактам. «Повторяйте чаще, и вам поверят». Этот принцип с неизменным успехом использовался испокон века, но почему-то именно Геббельсу приписывается авторство. Воистину, самые гнусные обречены слыть самыми великими.
     Как известно, «течет вода Кубань-реки, куда велят большевики». Однако, русло реки оказалось изменить проще, чем отменить гегелевские законы диалектики. Главная коммунистическая философская наука называлась диалектический материализм. Забавно, что на самом деле диалектический метод в деятельности КПСС полностью отсутствовал. Но закон есть закон. Поэтому, когда количество переполняло чашу, происходили качественные скачки. То есть приходилось не просто повышать цены, а сразу же удваивать их или даже утраивать.
     Конечно, основы социалистической теории оставались незыблемыми.  В забеге принимали участие только цены на «предметы роскоши». «Предметы первой необходимости» по-прежнему сохраняли девственность. Необязательные для представителей рабочего класса и трудового крестьянства бриллианты, золотые украшения, коньяк и шампанское дорожали, а «чулочно-носочные изделия» с каждым разом продавались дешевле, чем прежде. На своем не таком уж длинном веку я пережил столько подобных снижений цен, что до сих пор не могу понять, почему дырки в носках сопровождали меня на протяжении всей социалистической действительности.
     Как бы то ни было, по велению партии и правительства цены на «предметы первой необходимости» у нас в стране были стабильными. В отличие от самих предметов, которые столь же стабильно исчезали из продажи. На этом фоне некоторые пытливые граждане все же интересовались у армянского радио: «Почему жизнь дорожает?» Со свойственной ему изворотливостью оно отвечало: «Потому, что это не предмет первой необходимости!»
     В общем, в соответствии с законами экономики, то, что не дорожало, исчезало с прилавков. Единственный товар, который не мог исчезнуть и потому был обречен на подорожание, - это водка. На моей памяти цену на нее подняли с 2 рублей 87 копеек за поллитровку до 4,12 рубля. Таким образом, по цене водка сравнялась с армянским трехзвездочным коньяком. Здесь-то и проявился первый парадокс. До поры до времени совершенно ненужный трудящимся напиток мгновенно исчез из магазинов. Оказалось, что советским гражданам отнюдь не чужды буржуазные вкусы.
     Естественно, правительство стояло на страже интересов трудящихся, носки подешевели в очередной раз, а коньяк в мгновение ока подорожал, как водится, в два раза: пол-литровая бутылка вместо 4,12 стала стоить 8 рублей 12 копеек.
     Конечно, далекий от социалистической действительности экономист или математик попытается поймать автора на очевидной неточности. Между тем необходимо учитывать, что подорожал только напиток, а залоговая стоимость стеклотары осталась прежней, то есть пустая бутылка, как стоила 12 копеек, так и осталась при своем. В который раз приходится признать: «Советская власть таки сильна системой учета!»
     Само собой разумеется, что такое событие в жизни страны не могло пройти мимо армянского радио,  у которого немедленно поинтересовались: «Можно ли окосеть от армянского коньяка?» «Можно, - ответило радио.- Если закапывать его в глаз с помощью пипетки…» Необходимо, в который раз, отдать должное экономической теории - после подорожания коньяк сразу же появился на прилавках. То есть занял подобающее ему место среди буржуазных излишеств.
     Не будучи любителем коньяка, я наблюдал все эти пертурбации со стороны. Зато когда в два раза подорожал бензин, я призадумался. Коньячный эффект в этом случае частично повторился. Перебои с бензином, ставшие в Москве постоянными накануне повышения цены, сразу же прекратились. Как исчезли и очереди на бензоколонках. Однако, полностью отказаться от бензина, в отличие от дорогостоящего напитка, оказалось гораздо сложнее. Поскольку до войны в Чечне нелегальная разгонка нефти, в противоположность самогоноварению, еще не получила массового распространения, народ обратился к другому, проверенному годами социалистического хозяйствования, способу.
     Хищение социалистической государственной собственности (личная собственность граждан социалистической как бы не являлась?!) всегда каралось весьма сурово. Тем не менее, население страны в основном руководствовалось словами из популярного советского шлягера: «все вокруг народное, все вокруг мое». Отдавая себе в этом отчет, партия и правительство весьма изобретательно усложняли жизнь так называемым несунам и прочим расхитителям народного добра. Вместо спирта возникал денатурат. За скупку и скармливание хлеба животным и птицам полагалось наказание вплоть до уголовного. Государственные автомобили ездили на бензине марки АИ-76, для граждан выпускались авто, рассчитанные на АИ-93. Однако ни технические сложности, ни статьи уголовного кодекса уже не могли остановить советского гражданина, привыкшего жить по принципу «от сумы и тюрьмы не зарекайся».
     Самым простым решением выглядела покупка бензина у водителей снегоуборочных машин. Эта же дорожная техника летом превращалась в «поливалки». Поймав под покровом темноты раскатывающего по району механизированного дворника, я вручал ему двадцатилитровую пластиковую канистру и три рубля. Тариф в два раза ниже госцены был стандартным и никогда сторонами не оспаривался. Дожидаясь поодаль, пока шофер из бензобака своего грузовика с помощью куска шланга нацедит в предоставленную тару низкокачественный АИ-76, я демонстрировал свою полную непричастность к происходящему. Все-таки милиция не дремала и всегда была готова заявить о своем праве на долю народного имущества. Это в лучшем случае. А если бы пришлось откупаться от более изощренного вымогательства, доля преподавателя МГИМО, покупающего ворованный бензин, оказалась бы куда менее завидной.
     Надо сказать, что даже в Москве коммунальщики обладали отнюдь не безбрежными запасами бензина, да и для работы вынуждены были что-то оставлять. Поэтому нередко вечерняя охота заканчивалась неудачей. Да что там коммунальщики! Один знакомый милиционер признавался, что ему тоже приходится покупать «левый» бензин, так как выделяемого на патрульную машину явно недостаточно. Автомобиль между тем служит для него самым настоящим средством производства. Упущенная выгода из-за потери мобильности была гораздо больше затрат на топливо.
     Мой бывший одноклассник, который относился к своим «Жигулям» гораздо бережнее, на низкокачественный бензин не соблазнялся. Зато он обнаружил источник АИ-93. Оказалось, что монстрообразные грузовики «Урал» используют именно его. И, самое главное, автобаза была расположена под боком, на Маломосковской улице. Но, в отличие от мусорщиков, водители в соответствии с размерами своих машин не разменивались по мелочам. Имея редкие возможности покидать территорию автобазы, они были согласны торговать только оптом. Пришлось Лешке закупить десяток канистр, их грузили в «Урал», наполняли на автобазе и привозили обратно сразу 200 литров, которых могло хватить на несколько месяцев. Одной «заправки» хватило, чтобы окупить затраты на канистры. Но где хранить такое количество бензина?
     Попытка использовать балкон вызвала твердое противодействие со стороны Валентины Алексеевны, мамы моего друга. Какое-то время он использовал «мой» гараж. Так называлась металлическая коробка якобы из танковой стали, которую поставил возле дома командор – отец моего друга детства Сережи Волохонского. Как участник войны и знакомый районного архитектора он осуществил это на совершенно законных основаниях. Ко времени, когда я тоже стал счастливым обладателем автомобиля, все семейство моего друга переехало с улицы Кондратюка на Переяславку недалеко от Рижского вокзала. Поэтому гаражом командор разрешил пользоваться мне.
     Операции по масштабной разгрузке канистр из громадного «Урала» не могли не привлечь внимание бдительного владельца соседнего гаража, который тут же нажаловался командору. Естественно, он тоже не мог быть в восторге от такого взрывоопасного поведения. Но вопрос решился сам собой. Что-то поменялось на автобазе, источник пересох.
     Место для гаражей власти района выделили участникам войны, как водится, возле помойки. Возможно, поэтому гаражи и помойка образуют в моей памяти жесткий ассоциативный ряд. Почти к самым воротам примыкала площадка, на которой стояли контейнеры с мусором. Они служили источником постоянных волнений автовладельцев, так как мусор довольно часто горел и подвергал риску заветные «ласточки». Тем не менее, именно наличие помойки позволило мне разработать наиболее работоспособный вариант бензинового воровства.
     Мусорщик приезжал менять наполненные контейнеры на пустые всегда в разное время. Договориться о том, чтобы водитель предупреждал меня заранее о своем приезде, тоже оказалось невозможно. Вот оно, отсутствие нынешних коммуникационных технологий! Зато удалось разработать простенькую схему взаимной информации. Если я оставлял на воротах гаража только один замок (дубликат ключа был вручен мусорщику), это означало, что пустая канистра и банка с трехрублевой купюрой ждут в гараже. Два замка – заправка отменяется. Иногда мусорщик забирал деньги и оставлял клочок бумаги, на котором было нацарапано, что бензин он привезет позже.
     Какое-то время такая схема работала без сбоев. Но однажды канистра и деньги надолго остались невостребованными. Увидев как-то раз возле помойки знакомый грузовик, я поспешил к гаражам, чтобы узнать, что происходит. Незнакомый шофер объяснил, что мой приятель потерял водительское удостоверение. По тогдашним инструкциям это означало, что ему придется вновь сдавать экзамены в ГАИ. Этот барьер оказался для мусорщика непреодолимым. Таким образом, он потерял не только права, но и работу.
     Тем временем инфляция постепенно съела экономический смысл подобного мелкого воровства. Приближалось время тотального дефицита. Главной задачей стало не купить дешево, а просто купить. Пока отец сочинял очередной доклад, сидя на казенной даче, у них в отделе разыгрывали складной велосипед «Кама». Естественно, не сам велосипед, а право на его покупку. Коллектив проявил солидарность, бумажка с фамилией отца участвовала в лотерее наравне с остальными. В результате выигрыш выпал именно отсутствующему сотруднику. Отец, конечно, был польщен вниманием коллег, но ему самому велосипед был не нужен. Поэтому он спросил у меня, что делать с таким зигзагом удачи. Ведь стоил велосипед к тому времени или половину его очень хорошей зарплаты работника аппарата ЦК КПСС, или просто целый, но тоже неплохой, месячный оклад. Как профессиональный экономист я тут же вручил отцу необходимые 250 рублей, и на следующий день он прикатил со Старой площади это чудо позднесовковой инженерной мысли. Через год местные акробаты по канату залезли в Жаворонках через чердачное окошко в тамошнюю дачную развалюху и тем же макаром вытащили два велосипеда, в том числе цековскую «Каму».
     Но вернемся к нашим баранам. Реализовать некогда дефицитные металлические канистры Лешке не удалось. Канули в лету и такие некогда непременные атрибуты автомобилиста как отрезок шланга, воронка для переливания бензина, промасленные штаны и стоптанные сандалии. Самое странное, что я почему-то совсем об этом не жалею…

Москва, сентябрь 2015