И это тот момент...

И гедонизм претит, и аскетизма жертвы.
Не вспоминай меня – еще не умерла.
Пистоли на столе; ажурные манжеты...
за сабельный эфес держался Тамерлан...
Рассвет торопит встать до петушиных криков
Покинуть Сен-Дени – рай тучных аббатис
И двинуться в Руан, потом в Пуэрто-Рико
немедленно отплыть, ненужный сняв батист.
Пиратская еда научит быть жестокой.
обветренным локтям – и ссадина: тату.
В просоленных косуль – смесь пряностей с востока:
тимьян и куркума; так, что горит во рту.
Брать порох про запас, предполагая свару.
в полуденной жаре на берег не сходить.
В портовых городах любая краля даром.
И этот тот момент, когда не станут бдить:
Захваченный корабль лишился капитана.
Команда молодцов устроила пальбу.
И так до мыса Горн, когда на якорь встанут
Перевернется Дрейк десятый раз в гробу.
Никто из девяти к разбою не способен.
Угробили корабль, о рифы распоров.
лежит Мадагаскар: на карте жирный овен
и множество других помельче островов.
Но, как туда доплыть с отпущенным штурвалом?
Секстант употребив, распугивая крыс.
Опять переворот...как будто прежних – мало.
Захваченная власть, провозглашает мысль:
«Учитесь выживать в цинге сжимая зубы !»
Под мачтой корабля – круг солнечных часов:
Зарубкой ставлю «зюйд», пока хор пьяный грубо
орет: И-о-хо-хо... с волнами в унисон.
Напротив зюйда – норд; восточный ветер к осту.
Какого черта здесь? От дома вдалеке...
И аскетизм претил, и гедонизм был постным;
И намечался флирт в завитом парике...
Экватор – острый нож; он делит на две части
бескрайний океан и маленькую жизнь.
Крик чайки Ливингстон; поймав нехитрой снастью,
пираты рвут силки: «Одно крыло, кажись!»
И это тот момент, в котором только выстрел
все ставит по местам в превратностях судьбы.
Заряжен пистолет; в себя стреляю быстро.
Но порох отсырел; подмочен штормом был...