Чарли толкнул подъездную дверь...

Чарли толкнул подъездную дверь и был в миг ослеплён пылающим заревом заходящего солнца. Чуть постоял, пытаясь нашарить в кармане наплечной сумки наушники. Удачно завершив поиски, облегчённо вздохнул. В ушах раздалась ритмичная, но в то же время медленная композиция с протяжным воем, свободно улетающим в верхние октавы, лишь изредка спускаясь к основной. Вдохнув вечно затхлый воздух, двинулся в сторону метро: по делам.
Некоторыми днями ранее учёными, изучающими электромагнитные явления, было доказано, что при особом положении электронов и протонов, в железное, холодное тело возможно зародить жизнь. Отныне все редкие лужайки, весь раскалённый дневным солнцем асфальт, тут и там - всюду - сновали, как обезумевшие, появившиеся на свет чудо-роботы с такими же обезумевшими, умиляющимися и радующимися живой машине хозяевами. Вот счастливая супружеская пара, которая наблюдает за не менее счастливой их дочерью, хлопающей в ладоши и бросающей мяч снова и снова непонятной груде металла. Всё пребывало в гармоничном и благополучном настроении, словно сошло с картинки из книги про счастливое Будущее. Мимо Чарли проплывало бесконечное множество семей, приобрётших в магазине новых животных, и даже членов семьи.

Солнце завершило свой ежедневный обход и закатилось за горизонт. Повисла бесстыдно белая луна. От метро, по остудившимся лунным блеском следам, двинулась в обратном направлении одинокая фигура: только шаги Чарли нарушали безлюдную ночную тишину. Маневрируя между едва заметных луж, он неторопливо приближался к дому. Неаккуратно достав из кармана телефон с наушниками, он ненароком задел ключи. Посеребренная связка приземлилась недалеко от едва обойдённой им зеркальной глади воды, из которой возвышался позабытый всеми синтепоновый медведь. Расположившись по соседству с белым кругом, он смотрел немигающими пластмассовыми кругами на выложенную каменным пазлом дорогу, затопленную грязными лужами, полными космического блеска. Чарли подобрал ключи и пошёл своей дорогой. Войдя в комнату, он по привычке занавесил окно, рывком натянул тонкую, словно плёнка, простыню и забылся во сне.
Наступила гробовая тишина. Бежали секунды, шли минуты, переваливались неторопливым шагом часы... в самых засаленных уголках зародилась жизнь. Даже в часы сна, они продолжают свою работу во имя электронных часов, во имя заряжающего телефона, во имя Человека. Ток течёт по проводам, будто в кровеносной системе, чтобы жизнь не умирала до конца, чтобы сердце электричества билось вечно. За пеленой недвижимости миллионы электронов несутся в сумасшедшем ритме ради облегчения человеческого бремени, называемого жизнью.
Но это был не обычный ток. Это был ток, который освобождал от вечной окаменелости и безвольности провода. В этот час безличное обрело характер. Сначала лёгкими колыханиями, а позже и кишащим змееподобными существами комком, энергия, не подаренная богом, но наукой, потянулось к тому самому, природному, настоящему. Провода-змеи, тянущие за собой часы, телефон, ноутбук, опутывали как мушку, застрявшую в паутине, человеческое недвижимое тело. Снова и снова нарастал на коже опасный, тугой кокон. Чарли спал мертвым сном. Сквозь неприкрытые участки тела загорались в бешеном ритме пучки света и затухали вновь...

Наступило утро. На улицы высыпали первые рабочие, первые школьники и просто люди, спешащие по каким-то своим, непонятным делам. Муравейник ожил. В неестественно тихой квартире раздался звонок. Кофемашина, часы, ноутбук - всё было готово в любой момент сорваться на благо служения человеку. И лишь испещрённое бордовыми полосами тело, так мирно лежащее в занавешенной комнате, никогда больше не станет частью этого Механизма.