Памятка слабака и порванный паспорт

Солнце Донбасса. Описать какое оно, наверное, могут только сами дончане. Поймал себя на мысли, что мы сейчас «жители донецкой народной республики». Так нам говорит пропаганда железными лицами из наших телевизоров. И она потихоньку делает свое дело. Год мозгового штурма дает о себе знать.

В общем, солнце у нас на Донбассе особенное. Правда! Когда по всей территории страны могут пройти холода и дожди, в наших изрытых степях будет сухо, пыльно и жарко. Даже в 9 утра может стоять нереальный зной. Вот и утро, в котором я проснулся, было таким. Июльским, белым как выжженный песок, и жарким.

Зной был и в воздухе, и в голове, и даже в маленькой спортивной сумке, которую меня наспех заставили собрать, даже не знаю, как правильно сказать «кто». То ли паника переживших ночь соседей и мотающиеся ополченцы, то ли бетонные сооружения, которые выросли возле моего дома за ночь.

«Блокпост» и «ополченец» - были для меня непонятными словами. Не в том плане, что я не понимал их значения, а скорее, не понятно было их присутствие в моей жизни. Но это было в тот момент, а позже, они преследовали мою жизнь долгое время. Думаю, они будут преследовать меня даже после войны – кровь очистить сложно.

Кто на автомобилях - быстрее, кто пешком - помедленнее, но все двигаются в одном направлении. Большинство людей покидает прифронтовую зону пешком. Они даже не подозревают, что многие из них в свои дома больше не вернуться - у них больше не будет домов. Многие не догадываются, что на долгие-долгие годы получат клеймо с еще одним непонятным словом «переселенец», а многие не знают, что их больше не станет – они погибнут.

 Два блокпоста, которые нужно преодолеть с проверкой документов и полным досмотром вещей, становятся все ближе, и все больше добавляют нервозности в твой, затуманенный ушедшей ночью мозг. Да какие там вещи? Все любимые вещи оставались в покинутых квартирах и домах, а пожитки, были наспех закинуты в сумки и завязаны в узлы, в полном непонимании происходящего.

«Ваши документы?» – стандартная фраза писюнят, стоящих в камуфляже на блокпостах пронизывала раскаленный воздух как выстрел. Молодых, совсем молодых пацанов, держащих автоматы на шее как нацисты, и наделенных этим автоматом безграничной властью, эта фраза делала богами ситуации. И пацаны это понимали!

Снова эта кинопленка в голове. Медленно, покадрово, с четкой записью всех черт лиц, мимики, движений и мурашек на коже. Пот, стекающий по морщинке на лбу, опускается на густые упругие брови, огибает их и стекает по краю щеки на шею.
Человек передо мной подходит, протягивает самое дорогое, что у него есть на данный момент – паспорт «пока еще» гражданина Украины. Юнец с автоматом открывает обложку, смотрит на фото, поднимает взгляд на мужчину, с дрожащим подбородком, и начинает отдирать титульную страницу, там, где флаг и надпись на украинском…

Ополченец пытается применить силу, а документ не поддается. Мертвая пауза.

- Что ты делаешь? – через силу выдавил дрожащий подбородок. – Ты же защищать меня пришел!

Это еще одна не состыковка реальностей в моей голове. Я просто выпал из нее. Это невозможно было называть реальностью! У меня не получалось! От кого защищать? Кто на нас напал? Что произошло за одну ночь? Вопросы, на которые я тщетно искал ответы. Смотрел вперед, оглядывался назад и видел просто другой срез времени.

- Я еще и выстрелить могу! – стиснувши губы, выпалил новоиспеченный «защитник».

- Стреляй! Ты паспорт мне новый выдашь?

- Ты заходишь на территорию ДНР! Паспорт бандеровский здесь не катит!

Я был следующим в очереди. Кинопленка в голове показывает трещины на асфальте, пальцы на курке автомата, шевелящиеся губы, и ту каплю пота, добравшуюся по шее мужчины до воротника рубашки.

Я протянул руку, ожидая всего, но больше наблюдал за милым, таявшим на солнце и краснеющим растением. Моя мать стояла позади меня, ее голова была тяжелее тела и делала движения не свойственные живому человеку. Я просто могу представить, что пережил этот человек.

Не знаю, чтобы я сделал, если бы этот «защитник» порвал мой паспорт, но, говорят, что в стрессовых ситуациях организм высвобождает антитела и сверхъестественную энергию. Мы просто смотрели друг другу в глаза. Я приближался к ним, наблюдая как медленно двигаются его веки, увлажняя роговицу и желая понять, что там внутри. Я влетел в них.

Я увидел в его белке свободу действий, а в зрачке силу и напор! Пожалуй, еще видел веру. Не знаю во что, но она там была. Во что-то свое, за что этот человек борется, и за что ему платят деньги. Она стояла на твердых ногах и крепко держала автомат, направленный на отчаяние внутри моих глаз.

 - Что ты ему сказал тогда глазами, сынок? – спросила у меня мать уже через месяц, будучи на «большой земле», за пределами ужаса, под названием ВОЙНА.

- Сказал, что убью его веру, если тронет мой паспорт! - ответил я. - Выпалив бы всю обойму, а последнюю пулю оставил бы себе.

- Ты сделал бы это при мне? - уже дрожащим голосом продолжала она спрашивать. Ответить мне было сложно…
Мы прошли пешком наш мост, на котором работали минеры. Они работали, не обращая внимания на идущих людей, открыто и профессионально. Он, кстати до сих пор заминирован. Дай Бог, чтобы я ошибался, но не просто так же они построили два блокпоста и подземный блиндаж перед ним.

За мостом были гаубицы. Возможно это были они – я никогда их раньше не видел. Они стояли, широко раскинув свои лапы, между большой бетонной георгиевской лентой и монументом Героям Великой Отечественной. Через время этот черно-желтый символ приобретет совсем другое значение, и будет развеваться на груди совсем других героев и «защитников». Защитников, убивающих и подвергающих пыткам людей, расстреливающих мой дом, разрушающих мою жизнь и уничтожающих мою страну.

 Двадцатилетние стволы елей, сваленные прямо на проезжую часть, были раздроблены, и стонали от боли под тяжестью наехавшими на них танков. А сверху веселились люди в камуфляже с двухлитровыми бутылками пива.

                * * *
Дальше нашу семью порвала война. Она сама распределила кто за «белых», кто за «красных», кто защищается, а кто защищает свою землю. Естественно, две противоположности не могут находиться в одном помещении и не поубивать друг друга. Возможно, эта раковая опухоль уже давно жила в нашей семье, не знаю, но в тот момент никто не мог даже представить, что…

В моих руках остались только ключи от места работы, которое я любил и ненавидел 11 лет, офисный коврик и спортивная сумка с зубной щеткой и двумя рубашками! Я ночевал на коврике в брошенном офисе трое суток. У меня была вода из крана, камеры видеонаблюдения и бутылка прокисшего молока. Это был некий кокон, в который я спрятался и очень боялся, чтобы его не разрушили.

Пожалуй, было еще самое важное – несущие стены! Запомни, читатель, живущий там, на «большой земле», за пределами ужаса! Тебе всегда нужны несущие стены на случай войны – это то, что может спасти твою жизнь!

Я лежал на полу в поту, воняя от отсутствия душа и наблюдал за ногами в просвет между опущенными дверными роллетами и полом. Как собака. Они мелькали, то женские, то мужские. К вечеру они начали чередоваться с выстрелами и бегом. Я все их пересчитал. Я знаю сколько их прошло за трое суток!

В эти трудные дни я считал очень много. Это были и секунды выдоха, и количество кафеля на полу, и полностью пересчитанные контакты в телефонной книге. Их было триста пятьдесят, осталось десять! Плюс-минус четыре, которых я могу узнать по голосу. Меня по голосу в этот вечер узнал только один человек! Все остальные плохо слышали, у них была плохая связь и не было денег на телефонном счете.

После этих трех суток на коврике, я распечатал на принтере «памятку слабака», своего рода стимул для выживания и повесил ее на стену. Даст Бог – однажды сниму, но пока так! Думаю, война расставит всех и все на свои места, но этот длительный процесс ждет меня впереди. Это как лечение раковой опухоли: очень долго, болезненно, и с огромной надеждой и верой.

… «У тебя нет никого! Нет родственников, никогда не было друзей и никогда не будет соседей! У тебя есть только ты! Себя люби, трахай свой мозг, шевели булками и не обращай внимания на постороннее! Тебе нужно выжить! Ты единственный, кто у тебя есть! Либо выживи, либо сдохни, прямо на этом коврике, СЛАБАК!
Не отнимай время у Бога!» …