Прообразом Нафты был Вейсхаупт

Итак,продолжим наше странствие по мистическим и оккультным мирам. Постепенно приближая его к современной политической реальности.

Культ Нейт возник в додинастический период в западной части Дельты. Первоначально богиня почиталась в качестве покровительницы охоты и войны. При I—II династиях культ Нейт был уже широко распространен.2) Ее святилище было одним из древнейших в долине Нила.Согласно источникам, в период Раннего царства среди функций богини наиболее четко определилась ее функция охранительницы царя. Во времена Древнего царства Нейт сохраняет определенное значение в пантеоне: знатные женщины носили придворный титул "жрица Нейт". Для этой эпохи имеются данные о верованиях египтян в существование связи между богиней и наводнением, водными животными, в частности богом-крокодилом Себеком. Значение культа заметно падает в эпоху Среднего царства, хотя он укрепляется на юге страны, в Эсне. В начале Нового царства популярность Нейт постепенно растет и достигает своего апогея в Поздний период, особенно при XXVI династии, когда Саис становится столицей вновь объединенной страны и культ главного божества города приобретает общегосударственное значение. Нейт отождествляется с другими богинями, ее функции расширяются, причем сохраняются и самые древние из них.

Одной их главных функций саисской богини на протяжении всех этапов развития ее культа была функция охранительницы, и прежде всего мертвых. Эта функция Нейт заслуживает внимания не только в связи с исключительным значением культа мертвых в истории египетской религии.

И теперь главное по Нейт. Как охранительница мертвых, Нейт была тесно связана с Исидой, Нефтис и Селкет. Впервые эти четыре богини зафиксированы в Текстах пирамид.О Нейт в составе четырех богинь мы узнаем из изречения, в котором рассказывается о вознесении фараона на небо, при этом Исида объявляется его матерью, Нефтис — кормилицей, а Нейт и Селкет — охранительницами царя, находящимися рядом с ним.

Защита мертвого часто осуществлялась характерным для египтян способом: покойный или отдельные части его тела отождествлялись с божествами и таким образом обретали их могущество и неуязвимость.Например, изречение: "мои бедра — Нейт и Селкет".В вышеназванных изречениях Нейт упоминается в паре с богиней-скорпионом Селкет.
Итак, в эпоху Древнего царства Нейт считалась охранительницей мертвого царя, причем она не только защищала его от различных опасностей, но и заботилась, как богиня-мать, о его пропитании.
Функция Нейт — охранительницы мертвых, ставшая главной среди других ее функций в эпоху Среднего царства, наиболее полно отразилась в Текстах саркофагов. По данным специально занимавшегося темой "Нейт в Текстах саркофагов" исследователя, имя богини чаще всего встречается в надписях на саркофагах из некрополей Гермополя, Асьюта, Саккара, Фив, Меира, Гебелейна, Лишта.
По Текстам саркофагов, как и по Текстам пирамид, защита мертвого иногда осуществлялась путем отождествления его с богами, в том числе и с Нейт.
Согласно Текстам саркофагов, Нейт принимала участие в суде над мертвыми.

В гл. 163 "Книги мертвых" умерший называет себя "душой великого тела, которое в Саисе, — Нейт". Под "великим телом" подразумевался Осирис, о чем свидетельствуют и гл. 141-142.61. В источниках Позднего периода связь Нейт с великим богом мертвых прослеживается лучше. На популярность в Саисе культа Осириса указывают не только египетские, но и древнегреческие источники (Herod. II, 170). Нейт отводилось место в мистериях, посвященных мифам о смерти Осириса. В Саисе Нейт почиталась в качестве его матери.
Как и в Текстах саркофагов, в "Книге мертвых" Нейт обеспечивала невредимость тела умершего.Саисская богиня принимала участие в его "очищении", т.е. ритуале бальзамирования.
Функция Нейт — охранительницы мертвых отразилась в надписях и на изображениях на памятниках погребального культа эпохи Нового царства. В этот период канонической становится следующая иконография: на углах саркофагов и футляров для каноп помещают фигуры четырех богинь. Самый древний пример такой иконографии, насколько нам известно, — футляр для каноп из гробницы Аменхотепа II. Правда, на саркофаге следующего царя — Тутмоса IV — в надписях на месте Нейт упомянута Тефнут, но, как будет ясно из рассмотренных ниже источников, это исключение из правила. Примечательно, что на царском саркофаге, датируемом правлением Эхнатона, вместо богинь-охранительниц изображена Нефертити.
Согласно всем источникам, Нейт саисская являлась покровительницей мертвых, в то время как другие божества иногда обнаруживали к ним враждебность.
Здесь,пожалуй стоит остановиться в рассказе о Нейт. Каждый из интересующихся может найти о ней дополнительную информацию.

ЗАПОМНИМ ГЛАВНОЕ: БОГИНИ НЕЙТ И ИЗИДА НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАНЫ В РИТУАЛАХ И КУЛЬТАХ МЁРТВЫХ.

В "Судьбе гуманизма в XXI столетии" Сергей Ервандович Кургинян пишет следующее, см. газету "Суть времени" №108 от 17 декабря 2014 г.:"Многие авторитетные историки — как современные, так и античные — приводят доказательства того, что древние греки отождествляли своих богов с богами других народов. В череде таких отождествлений, зачастую путаных и противоречивых, важное место занимает достаточно отчетливое отождествление богини Афины с египетско-ливийской богиней Нейт.
...
Свидетельства наличия именно такого отождествления имеются в большом количестве. И являются достаточно внятными. К числу наиболее внятных, развернутых и существенных свидетельств относится, конечно же, диалог Платона «Тимей», который мы уже обсудили.

Итак, аргонавтов спасли некие ливийские богини, которые особым образом отнеслись к родившейся на берегах Тритониды Афине, она же, как мы уже убедились, — Нейт. Эти ливийские богини пожалели аргонавтов именно потому, что они принадлежат к народу, опекаемому Афиной. Таким образом, мы убеждаемся, что где-то в Ливии есть богини, вышедшие навстречу Афине/Нейт, когда она родилась. И что только эти богини и еще более мощное, по-видимому, божество — Тритон — могут помочь аргонавтам в их ужасной беде. И помощь эта оказывается аргонавтам потому, что они опекаются Афиной, которая имеет особое отношение к Ливии. Вдумаемся: аргонавтам нужно добраться аж до Ливии, чтобы получить особо мощную помощь Афины.
...
Ливийские богини говорят о том, что есть некая мать, которая выносила в своем чреве всех аргонавтов, и что ей надо отплатить. Но общей обычной матери у всех аргонавтов нет. Значит, речь идет о каком-то священном начале, которое может быть названо материнским. И что же это за начало, близкое для ливийских богинь? Конечно, таким началом может быть только Афина/Нейт. Но классическая олимпийская Афина девственна. Значит, ливийские богини говорят о более древней Афине, каковая, как мы убедимся, существует. И эта Афина очень близка к великой и ужасной священной матери, которую должны почтить аргонавты.
...
К своей священной древности, к своим святым корням прикасаются аргонавты, попадающие в Ливию.Ясон этого до конца не понимает.
...
Грейвс обсуждает появление переселенцев из Ливии на Крите на рубеже 5–4 тысячелетия до н. э. По его оценке, большое число беженцев-ливийцев из Западной Дельты появилось на Крите после объединения Верхнего и Нижнего Египта фараонами Первой династии. Поскольку при таком объединении пострадал Нижний Египет, Египет Дельты, Египет бога Сета и богини Нейт, то определенные основания для разговора о беженцах, которые из дельты Нила перекочевали на Крит, существуют. Весомость этих оснований я оценивать не берусь, я просто привожу суждения Грейвса и всё.

Для Грейвса объединение Египта и исход из него «народа Дельты» — это первый шаг к переносу из Дельты Египта в Грецию культа Нейт/Афины. Второй шаг — экспансия Крита, обеспечившая распространение всего, что принесли на Крит беженцы, на северную (греческую и даже фракийскую) территорию.
...
Лосев пишет, что истоки мудрости Афины в ее хтоническом прошлом восходят к образу критской богини со змеями, что сова и змея охраняли дворец Минотавра на Крите.
...
Лосев настойчиво различает Афину эпохи оформления олимпийского культа и Афину как мощную, страшную, совоокую богиню догреческой архаики".

Напомню, что именно на Крите,где располагался знаменитый дворец Минотавра,  было принято решение проводить Восьмой Всеправославный Собор в июне 2016 года.

Ещё небольшие,но важные цитаты о практиках суфизма и Достоевском,гуманизме в понимании Кургиняна: "Ведь не один герой «Записок из подполья» так рассуждает, правда? Ставрогин, например, так же рассуждает. По сути, так рассуждают все герои Достоевского. И не только Достоевского. А коренятся эти рассуждения в разного рода мистических практиках, согласно которым добродетель, даже самая наисвирепейшая, с абсолютностью божественной не соединит. Ибо нафс, то бишь душу, полностью не очистит. А страшный грех и страшное раскаянье, может быть, и очистят".

Здесь сразу приходит на ум известный контрапункт Достоевского об "идеале Мадонны" и "идеале содомском".

"Так вот, злым началом я называю начало антигуманистическое. А гуманизмом — веру (да-да, именно веру!) в беспредельные возможности человечества, вставшего на путь благого восхождения. Гуманисты, к которым я себя отношу, верят, что, встав на этот путь, человечество может всё. Что никакие рамки каких-либо закономерностей в этом случае человечеству не указ.
...
Итак, для меня Фрейд — это последний представитель старого гуманизма, возможно, и посягнувший на его основания, но преисполненный уверенности, что он ни на что не посягает, а, напротив, придает чему-то уже уставшему, так сказать, второе дыхание.
...
У Фрейда есть гуманистические последователи — Эрих Фромм и Роберто Ассаджиоли.
...
Но сколько-то времени — и своего, и читательского — я должен буду посвятить обсуждению проблематики, имеющей отношение к алхимии. Потому что, не обсудив эту проблематику, мы не разберемся ни с Нейт, ни с Афиной, ни с древнейшими культурами Средиземноморья, ни с корнями этих культур, ни с гуманизмом.
...
Я уже говорил о том, что считаю Томаса Манна величайшим гуманистом ХХ века. Притом не только величайшим писателем-гуманистом, но и величайшим гуманистическим философом. Его роман «Волшебная гора» — это в каком-то смысле и психоаналитическое, и алхимическое произведение. Герой Томаса Манна искушаем всеми соблазнами ХХ века. Он отвечает на все эти вызовы. В одном из фрагментов романа ведут спор два искушающих героя философа — как бы гуманист Сеттембрини и антигуманист Нафта. В сущности, весь роман и построен как подобный спор, в котором как бы гуманист Сеттембрини отрекомендовывает своего противника как иезуитского идеолога, а отрекомендованный так Нафта сообщает главному герою, что Сеттембрини — масон.
...
И дело не в том же Юнге, которого Томас Манн выводит в романе в качестве главного медика, лечащего туберкулезных больных в высокогорном швейцарском санатории.
В том, что касается нашей темы, важен один фрагмент из «Волшебной горы». С важным для нас фрагментом из «Иосифа и его братьев», касающимся богини Нейт, я уже познакомил читателя. Теперь же приведу цитату из «Волшебной горы».

Разбирая по косточкам масонов, их противник Нафта сообщает главному герою, что Сеттембрини пытается вывести за скобку всё иррациональное из того, что было в масонстве. А вывести это за скобку нельзя. Что в некую эпоху подлинного расцвета масонства, которое потом погубили, по мнению Нафты, такие люди, как Сеттембрини, у масонства были почтенные, по мнению антигуманиста Нафты, духовные корни. Что в это время — Нафта имеет в виду XVIII столетие — в масонстве было и иллюминатское иррациональное антигуманистическое начало (напоминаю читателю, что Нафта — антигуманист, и для него всё антигуманистическое — со знаком плюс), и клермонское начало, сближающее масонство с иезуитсвом, и розенкрейцерское начало. Которое, по мнению Нафты (и здесь я уже перехожу к прямой цитате), «чисто рационалистические, общественные цели исправления и облагораживания человечества сочетало с весьма своеобразным отношением к тайным наукам Востока, к индийской и арабской мудрости и магическому познанию природы. Тогда же была проведена реформа и реорганизация масонских лож в смысле «строгого наблюдения» — в явно иррациональном, таинственном, магическо-алхимическом смысле; кстати сказать, ему обязаны своим существованием высокие степени шотландского братства вольных каменщиков — орденско-рыцарские степени, которыми была пополнена старая, создавшаяся по образцу военной, иерархическая лестница: ученик, подмастерье, мастер, а также гроссмейстерские степени, восходящие к жречеству и насыщенные «тайным знанием» розенкрейцеров. Это был своего рода возврат к духовным рыцарским орденам Средневековья, прежде всего, к ордену храмовников... Одна из высших ступеней масонской иерархии и поныне носит название Великий князь Иерусалимский... Существует еще множество торжественных титулов для высших иерархических степеней «строгого наблюдения». Совершенный мастер, например, Рыцарь Востока, Великий Первосвященник. А тридцать первая степень даже именуется «Высокий блюститель царственной тайны».

Вы замечаете, что все эти титулы свидетельствуют о связи с восточной мистикой? Самое возрождение храмовников означает ничто иное, как подтверждение этой связи, фактически же вторжение иррационального бродильного материала в мир разумно полезных идей совершенствования человечества».

Обращаю здесь внимание читателя на очень важный для нас образ, используемый и Нафтой, и конечно же, самим Томасом Манном. «Вторжение иррационального бродильного материала»... Чуть позже мы этот образ обсудим. А сейчас я завершу цитату: «Строгое наблюдение было равнозначно углублению и расширению традиций ордена (тут Нафта имеет в виду масонский орден — С.К.), обращение вспять к его историческим истокам, к миру таинств, к так называемому мраку Средневековья. Гроссмейстеры лож были посвящены в physica mistica, являлись носителями магических познаний о природе, а главное — великими алхимиками».
В ответ на изумление главного героя (мол, при чем тут алхимия с ее наивными потугами на искусственное изготовление золота?) Нафта отвечает: «Алхимия — это очищение, облагораживание материи, ее превращение... в нечто высшее... Символом алхимической трансмутации, прежде всего, была гробница... место тления. Оно воплощение всей герметики, сосуд, заботливо сохраненная кристаллическая реторта, в которой материю вынуждают претерпевать свое последнее превращение и очищение... Гроб, могила всегда были символом посвящения в члены ордена... Путь мистерий и очищения вел через опасности, через страх смерти, через царство тления; ученик, неофит — это представитель молодежи, жаждущий познать чудо жизни, стремящийся к пробуждению в себе демонических способностей к новым переживаниям. А ведут его маски, которые только тени тайны... Речь идет об элементах оргиастической прарелигиозности (прошу читателя обратить внимание на этот важнейший термин, «прарелигиозность» — С.К.), о распутных ночных жертвоприношениях в честь умирания и становления, смерти, пресуществления и воскресения.

Вы, наверное, помните, что и мистерии Изиды, и Элевсинские мистерии совершались ночью, в мрачных пещерах. Так вот, в масонстве жило и живет (прошу читателя опять обратить внимание, «жило и ЖИВЕТ» — С.К.) очень многое, взятое из культов Древнего Египта, а среди тайных обществ иные называли себя элевсинскими союзами. Там происходили... празднества элевсинских мистерий и афродисий, в которых, наконец, участует женщина, а именно — в празднестве роз... Эти празднества обычно принимали вакхический характер...»

Сообщая удивленному профану о таких чертах как бы враждебного ему масонства (напоминаю читателю, что Нафта иезуит), этот представитель иезуитов далее говорит: «Сеттембрини, конечно, уже ничего не знает. Я ведь говорил вам, что такие люди, как он, лишили масонство всех элементов более высокой духовной жизни. Конечно же, оно гуманизировалось, модернизировалось! Оно выбралось из всей этой путаницы и вернулось к идеям полезности, разума и прогресса, к борьбе против попов и государей — словом, к построению общественного благополучия; на собраниях лож опять рассуждают о природе, добродетели, умеренности и отечестве. Допускаю, что даже о коммерции. Короче говоря, это воплощение буржуазного убожества. Это клубы».

Что на это отвечает главный герой романа, простак Ганс Касторп?

Он отвечает: «Жаль. Особенно жаль празднества роз».

Этим коротким ответом Томас Манн взрывает длинное содержательное повествование, используя сокрушительную иронию. Но при этом главное остается невзорванным. Потому что и сам Томас Манн, и мы с вами понимаем, что это самое нескучное, нежалкое и недобродетельное начало из масонства никуда не ушло. Что и высшие посвящения остались, и обряды. И дух Древнего Египта сохранен. Не был бы он сохранен — не стал бы Томас Манн в романе «Иосиф и его братья» с подробностью описывать египетскую жрицу Нейт, ставшую женой Иосифа. Причем описывается она, как мы помним, вполне себе оргиастично, с прямыми отсылками к фаустианскому шабашу (поездки на свинье и так далее).

Да и сам Нафта говорит, что высокое масонство «хранит в себе остатки плодотворной тайны». Оставим в стороне вопрос о том, хранит ли оно в его высшем проявлении только остатки этой тайны или нечто гораздо большее. По мне, так если бы оно хранило только остатки, не стал бы я искать ни корни гуманизма, ни корни антигуманистичности, спускаясь всё дальше вглубь того, что сам Томас Манн назвал «колодцем истории».
...
Я позволил себе привести такую длинную цитату для того, чтобы показать, что поиски корней гуманизма и антигуманизма у Томаса Манна осуществляются на стыке нескольких тем.
Первая из них, как мы видим, метафизическое масонство и его полемика с другими метафизическими направлениями, иезуитством в том числе.
Вторая тема — алхимия. Причем не алхимия вообще, а прежде всего та алхимия, в которой осуществляется трансформация тела умершего, в которой гробница — это алхимическая реторта и так далее.
Третья тема — природа времени.
Четвертая тема — фаустианство в его различных вариантах. Ведь у Томаса Манна есть просто роман «Доктор Фаустус». А если к этому роману добавить полемику Манна с Гете, которую мы уже тоже рассмотрели, то фундаментальный интерес Манна к Гете и его «Фаусту», отнюдь не сводимый только лишь к восхищению, достаточно очевиден.
Ну, а пятая тема — богиня Нейт",
Этот номер газеты "Суть времени" был приобретён мной и приобщён к другим материалам.

Прямо скажу, что вышеприведённый отрывок является, на мой взгляд, ключом к пониманию всей кургиняновской концепции гуманизма.
В цитате в сжатой форме содержится концепт масонских,алхимических, оккультных и литературных изысканий лидера "Сути времени".

Здесь и рыцари Храма тамплиеры,которых своими предшественниками считали масоны, и гробница как алхимическая реторта для трансформации материи, и мистерии Изиды, культ мёртвых и многое другое.

Абсолютно понятно, что в Нафте Томас Манн изобразил создателя орденского движения иллюминатов Адама Вейсхаупта.Всё высказанное Нафтой это по сути манифестация иллюминатской деятельности Вейсхаупта.
См.По следу Калиостроhttp://www.proza.ru/2016/02/01/104

Моя идея в том, что и Сеттембрини, и Нафта это две стороны одной монеты.
Вспоминается сюжет рассказа Борхеса "Богословы".
Ирония Манна заключена в следующем.

И гражданин,просветитель, интеллектуал, масон Сеттембрини, и националист,иррационалист, иллюминат Нафта являются последователями одного и того же культа, но разной степени посвящений. Да, Illuminati.
 
Сеттембрини и Нафта одинаково связывают сатанинское начало и гуманистическое.
Обретение высшей божественности на пути алхимической трансформации материи именем разума и тайных оргиастических некрофильских культов,в которых преступание через обычные нормы человеческого необходимо для получения греховности и его последующего преодоления.
Сатана для них это: мятежник, непримиримый бунтарь, сила разума.
Напомню, что победившими французскими коммунарами был введён культ Высшего Существа,которым они считали Разум.
Их диалоги, в которые оказывается втянут простодушный Ганс Касторп,воплощающий душу немецкого народа, лишь бутафория, театр.

Создаётся впечатление, что и самоубийство Нафты это грандиозная мистификация.

Заметим, что Кургинян с явной симпатией цитирует Нафту о масонстве. Его слова не просто о масонстве,но,конечно же, масонстве иллюминатского толка.

Ещё раз,так как это действительно важно:"Но при этом главное остается невзорванным. Потому что и сам Томас Манн, и мы с вами понимаем, что это самое нескучное, нежалкое и недобродетельное начало из масонства никуда не ушло. Что и высшие посвящения остались, и обряды. И дух Древнего Египта сохранен...
Да и сам Нафта говорит, что высокое масонство «хранит в себе остатки плодотворной тайны». Оставим в стороне вопрос о том, хранит ли оно в его высшем проявлении только остатки этой тайны или нечто гораздо большее. По мне, так если бы оно хранило только остатки, не стал бы я искать ни корни гуманизма, ни корни антигуманистичности, спускаясь всё дальше вглубь того, что сам Томас Манн назвал «колодцем истории»".

Выбор,перед которым Томас Манн ставит Касторпа, ложен, так как у дьявола две руки. 

Сеттембрини, этот литератор, «гуманист, просветитель», враг деспотии по убеждениям и потомок карбонария, просвещает Касторпа относительно медицинского персонала санатория.
"...глава, посвященная появлению Сеттембрини, названа «Сатана»; отчасти — от героя романа, который воспринимает странно выделяющегося на фоне фешенебельной санаторной публики итальянца с его пронизывающими черными глазами, скептической улыбкой, артистическими жестами и неизменной клетчатой парой, прежде всего как носителя отрицания, разрушения, сомнений и критики.
«Ну, и насмешник же вы, господин Сеттембрини»,— говорит Ганс Касторп после первого знакомства. «Вы хотите сказать, что я зол? Да, я чуть-чуть зол», — уточняет сам Сеттембрини. И это признание в контексте предшествующих речей Сеттембрини о гимне Сатане, сочиненном поэтом Кардуччи, духовную близость к которому он, Сеттембрини, особенно подчеркивает, является развитием его мысли о том, что сатанинское начало неотделимо от гуманистического. Сатана — мятежник, непримиримый борец со злом, мстительная сила разума, точно так же, как и он, господин Сеттембрини.
...Господин Сеттембрини стоял собственной персоной посреди внезапно залитой светом комнаты… Уголок рта под красиво загибающимся усом кривился знакомой трезвой и скептической усмешкой», — так предстает «Сатана» в этот трудный, поворотный для героя романа момент его жизни.
...
О строптивости «подопечного» свидетельствует и дерзость допроса, которому он подвергает «воспитателя» относительно еще одного проявления его непоследовательности, на этот раз в отношениях с Нафтой. Соглашаясь с характеристикой, которую дает Сеттембрини этому приспосабливающемуся к духу времени иезуиту-демагогу, Ганс не хуже, чем «наставник», разгадывает цель рассуждений Нафты: скомпрометировать, подорвать идеи гуманизма и демократии, достижения человеческого разума и социального прогресса.
...
Но вместе с тем сцена дуэли, так же как предшествующая ей ситуация и образы Сеттембрини и Нафты вообще, превышают свое непосредственное бытовое и психологическое содержание: каждый из них представляет одну из характерных и важных для европейской философской и общественно-политической мысли тенденцию: традицию гуманизма, просветительства, свободомыслия и гражданственности — Сеттембрини и новые вариации иррационализма, субъективизма, национализма и антидемократизма — Нафта", - см.http://tlf.narod.ru/school/kurginjan_mann.htm.

Тайный замысел тамплиеров создать идеальное государство на мировом уровне также мог быть кем-то унаследован. Это наводит на мысль о тайной связи тамплиеров с братством розенкрейцеров, а также с высшими масонскими кругами Франции во второй половине XVIII века. В таком случае насколько верен тезис,что Великую французскую революцию сознательно организовали, чтобы отомстить за орден Храма и Жака де Моле,уничтожив власть папства и короля и заточив перед казнью последнего из Капетингов (потомка Филиппа Красивого,уничтожившего тамплиеров) в башню замка Тамль?

Особое значение Инквизиция придавала "культу головы", распространенному среди тамплиеров. ... В алхимии одна из фаз, предшествующая превращению Философского Камня обозначается названием "мёртвая голова".

В одном из списков обвинений, выдвинутых против них, утверждается:
"что в каждой провинции у них имелись идолы, в особенности головы… что они говорили, будто голова могла их спасти… что они поклонялись этим идолам… что она могла заставить цвести деревья… что она заставляла землю давать урожай… что она могла сделать их богатыми… что они обвязывали эти головы или притрагивались к каждой голове этих идолов маленькими шнурочками, которые они носили сами на шее между рубашкой и телом".
При обысках, производимых в командорствах, следователи действительно находили какие-то культовые головы. Так, в центральном командорстве ордена в Париже (Замок Тампль), инквизиторы нашли реликварий в форме женской головы. Верх "черепа" открывался, а внутри головы, сделанной из позолоченного серебра, хранились зашитые в несколько разноцветных полотен женские кости с ярлыком, на котором стояла надпись по-латыни: "Голова 58м."
Однако, один рыцарь, которого подвергли пытке и предъявили ему эту голову, заявил, что в ритуалах ордена использовалась мужская бородатая голова.
История с "культовыми головами" грозила запутаться окончательно, но допросы с пытками, проведенные в разных местах (что исключало возможность согласованных ответов рыцарей), дали одинаковый результат - существо, которому поклонялись храмовники, носило имя Бафомет. Предполагается, что это искаженное европейской транскрипцией арабское словосочетание абуфихамет - "источник мудрости". Три черные головы ("головы трех сарацинов") украшали герб основателя ордена Храма Гуго де Пена (пен по-французски "язычник"). "Черный” и "мудрый" в арабском языке выражаются одним корнем - ФХМ.
Повторю, что в алхимии одна из фаз, предшествующая превращению Философского Камня обозначается названием "мёртвая голова". Иной термин, отражающий тот же процесс - "почернение".
Масоны, считающие тамплиеров своими прямыми предшественниками, восприняли как образ рыцаря-некрофила, так и символ "мертвой головы", которую изображали на надгробных плитах "вольных" каменщиков".
Камень - один из центральных Символов масонства.
Суфизм также широко использует символ "головы" (медной или золотой, "черной" или "мудрой"). Идрис Шах пишет: "Золотая голова" (по персидски "сар-и-тилат") это суфийская фраза, обозначающая человека, внутреннее сознание которого было "превращено в золото" в результате суфийского обучения и деятельности". И добавляет: "Суть этих вещей излагать здесь недопустимо".
Почему недопустимо - узнаем позже. А пока суммируем полученные нами сведения.
Акт некрофилии приводит к рождению некоей "головы", которая вмещает в себя несколько символов-значений:

а) что-то связанное с "цветением деревьев" и "урожайностью" земли;

б) мудрость;

в) совершенный суфий.

Вспомним, что наряду с объяснением слова суфий от арабского суф - "шерсть" (по шерстяной ткани, из которой шили себе одежду дервиши - суфии), существуют еще два объяснения, выдвигаемые самими суфиями: от греческого софия - "мудрость" и от арабского сафа - "чистота", "непорочность".

…

Примечательно, что и тамплиеры показывали на следствии отцам-инквизиторам, что верят не в "лжепророка" Иисуса Христа (мир ему), а в какого-то "Высшего Бога". Что это за "Высший Бог"? Разумеется, это то же самое Высшее Существо из ритуалов наследников тамплиеров-масонов.

…

В истории с тамплиерами промелькнуло, что "голова", которой они поклонялись, имела какую-то связь с египетской богиней Изидой.
И сразу же приходит на память все та же тема некрофилии.
Изида (или Исида) в египетской мифологии - сестра и супруга бога солнца Осириса. У них есть еще один брат - злой бог Сет. Этот Сет убивает Осириса. Отыскав своего убитого супруга, Изида хоронит его тело и после этого вступает с ним в сексуальную связь. От этой связи рождается очередной бог солнца Хор, который должен отомстить Сету за смерть отца. По одной из версий мифа Хор мстит Сету и женится на своей матери, по другой версии Изида выступает на стороне Сета, и Хор отрубает ей голову.

…

Один из трудов мадам Блаватской так и называется: "Разоблаченная Изида". Следовательно, мудрость - сама Изида, ее, так сказать, плоть. А Хор, отрубив матери ее мудрую голову, дал эзотеристам лишний повод к почитанию и использованию в ритуалах пресловутой "головы мудрости".

Таким образом, как мы видим, различные традиции связывают с Кавказом не только зарождение современного человечества (потомков Ноя), но и завершение его истории - Судный день. О роли Кавказа в тайных (эзотерических) и иных учениях и культах мы еще поговорим, а теперь лишь укажем, что этот край в силу своего мистического значения в истории человечества находился в центре внимания "адептов Тайного Учения" и естественным будет допустить, что это каким-то образом отразилось на имени Саты.
Здесь еще можно упомянуть и одно косвенное обстоятельство-происхождение названия "Кавказ". Как мы видели, оно имеет древний семитский корень, обозначающий "северный предел", "северная оконечность земли" и именно в этом смысле воспринято армянами ("Кафаз") и греками ("Кавказ"). Эволюцию первоосновы этого сакрального топонима ("Каф") мы можем наблюдать и в самом арабском языке, когда - мусульманский ученый -энциклопедист, прозванный Геродотом Востока, ал-Масуди пишет: Гора Кабх (Кавказ) - великая гора, занимающая огромную площадь. Она вмещает много царств и народов. На ней живут семьдесят два народа, каждый из которых имеет своего царя и язык, отличный от других" (число 72 - намек на сектантство в отступлении от веры в Единого Бога).
У арабского географа IX века ибн Хордадбеха это название оформлено как "Кабк", что приближает его к современному (с добавлением греческого топонимообразующего суффикса "ас") звучанию. Именно из греческого языка название Кавказ и распространилось в европейских языках. (Ср. русское конца XVIII - нач. ХIХвв.-"Капказ").
…
"Мертвая, непорочная дева", или, в древнеегипетском варианте, "мертвый двуполый Осирис" в тайной науке и философии эзотеризма олицетворяет собой "мертвую материю", порождающую "дух огня" - мудрость. То есть из мертвой, неодушевленной материи порождается жизнь, мудрость. И эта пресловутая "мудрость" эзотеризма ни что иное, как мудрость неодушевленной, слепой природы и ее первоосновы - слепой, неодушевленной материи.

…

Значит, получается, что чаши, сделанные из человеческих черепов, использовались для "кормления" бога войны и огня кровью, в том числе и людской.



Продолжение следует.