Заложники, Гл. 3

Гл. 3
Если бы у Алекса спросили, любит ли он сестру, он не задумываясь, ответил бы «Конечно!». Да всегда спрашивали, сколько он себя помнит. И всегда он утвердительно кивал головой. Даже когда Сашка, перед этим услышавшая подобный вопрос, капризно надувала губки, припомнив какую-нибудь обиду на брата и выдавала «не-а». Ему все равно было, как отвечает сестра. Главное, что мать довольна, услышав его твердое «да».

Сашку всегда считали в их паре не только красивой, но и умной. Она первой начала говорить, потом научилась читать, хорошо успевала в школе, чего нельзя было сказать о нем. Но Алекс знал – она не помнит и десятой части того, что сохранила его собственная память. Живет как птичка – сегодняшним днем – не анализирует, не размышляет. Открылось это неожиданно. Как-то в разговоре с сестрой он с удивлением обнаружил, что Сашка не может назвать имена их товарищей по детскому саду.

- Что ты пристал, Алекс! – отмахивалась сестренка. – Это сто лет назад было. У меня и первые классы-то как в тумане.

Тогда Алекс удивился – как же так? Сам он помнил все события своей недолгой жизни – лет с двух, а то и раньше. И всегда рядом была сестра. Не удивительно, ведь они – двойняшки, родились с разницей в полтора часа. Сашка – старшая.

Мать неохотно рассказывала о первых годах жизни малышей. Александр Потапов, за которого задорная смешливая Наталья вышла замуж, едва выпустившись из ПТУ, после рождения сына и дочери очень изменился. Стал нервным, раздраженным, постоянно жаловался, что дети не дают спать, пенял жене, что та не может их успокоить. Мать за словом в карман не лезла, в свою очередь выливая на голову мужа поток упреков, казавшихся Александру несправедливыми. Разве он – уважаемый человек на стройке, не добился для своей семьи квартиры в недавно сданном доме? Да еще какой! Огромной, трехкомнатной (вовремя родились разнополые дети). Разве не приносит в дом не маленькую, совсем не маленькую зарплату, а также деньги от нередких шабашек? И все, чего он требует – немного покоя, горячего ужина и тихих ночей. А что получает? Сваренный в мундире картофель (сам почистишь), каши с полуфабрикатными котлетами или сосисками. А ночью малышня постоянно ревет, верно потому, что днем жена позволяет им слишком много спать, чтобы неспешно заниматься собственными делами. И все ей мало, еще и требует, чтобы он сидел с детьми после тяжелой работы, видите ли ей нужно постирать и прибраться в комнатах, как будто другого времени на это нет.

Жена все меньше смеялась, совсем не шутила, смотрела на него исподлобья. И Александру начинало казаться, что его обманули, что симпатичная девчонка, которую он выделил из толпы студенток училища за легкость характера, мечтая, что в доме всегда будет звучать смех, просто притворялась, а как только получила штамп в паспорте, стала превращаться в издерганную сварливую бабу.

Взаимные упреки перерастали в скандалы, и уже никто не помнил, когда глава семьи Потаповых начал распускать руки. Даже когда двойняшки подросли и отправились в детский сад, а Наталья пошла работать штукатуром на ту же стройку, где трудился муж, семейные неурядицы не утихли. Наоборот, теперь строптивая, по мнению Александра, жена считала, что раз они возвращаются с работы одновременно, то должны и хлопоты по хозяйству делить на двоих: кому-то дети, кому-то приготовление ужина. Дома он еще как-то соглашался возиться с сыном и дочерью, но вот на улице погулять - нет уж, увольте, чтобы мужики смотрели, как он сопли малышне подтирает? Их жены вот как-то справляются, успевают и поесть приготовить, и детей занять.

Глухое раздражение на жену копилось днями, неделями, чтобы после очередного сеанса расслабления – а с недавних пор Потапов все чаще прикладывался к бутылке - вылиться в безобразный мордобой. Детей Александр никогда не трогал, старался "учить" жену когда малыши уснут. Но Наталья знала, где прятаться от увесистого кулака разъяренного мужа - в детской. Он застывал с поднятой рукой только когда она выхватывала из кроватки сына или дочь, закрываясь теплым тельцем от побоев.
На следующий день ходил притихший, виноватый, покупал к ужину копченой колбасы, пирожное "Картошка", которое обожала жена, игрушки детям.

Приезжавшая иногда из станицы бабушка, заметив на лице матери следы «воспитательной» работы, вздыхала:
- Бросала бы ты его, Наташка, да возвращалась ко мне. Зашибет ведь ненароком.
- Да? – злилась мать. – А детей ты мне на пенсию свою вырастишь?

Но все-таки ей пришлось поднимать двойняшек без «мужского плеча». Привыкнув дома давать волю рукам, Потапов теперь и в компании собутыльников не сдерживался, нередко провоцируя потасовки после «банкетов». Однажды очнулся от тяжелого пьяного сна в строительном вагончике рядом с трупом, сжимая в руке нож. Убитым оказался Серега Василенко – рабочий с их стройки, с которым накануне «раздавили» бутылочку. Третий участник попойки уверял, что ушел, едва между убитым и подозреваемым вспыхнула ссора, а Потапов, как назло, ничего не помнил. Ему дали десять лет.

Алексу и Сашке тогда едва исполнилось пять. Но он прекрасно почувствовал, какими пустыми стали вечера без отца. Мальчик был очень привязан к этому крупному, ворчливому мужчине, от которого пахло смесью спиртного, сигарет и строительной пыли. Возможно, пока в доме присутствовал отец, Алекс чувствовал поддержку, ведь ему, как мальчику, доставалось больше мужского внимания, и это как-то компенсировало неприятное, хотя еще не оформленное мысленно  ощущение, что мать любит Сашку, а к нему – равнодушна.