Современники

 
 
Вначале была тьма. Сложно сказать, когда я появился, как и люди, я не помню миг своего рождения. Неизвестно даже мне, что было раньше,  я или мир, для меня, и я был всегда и мир был всегда. В отличие от людей у меня нет собеседника, дабы узнать свое прошлое. Есть, конечно, у меня собственное соображение о том, как я возник в мире. Но о них мы поговорим позднее. Сейчас же мы обратим взор на главный объект моего развлечения. Мы посмотрим на странных существ населяющих маленький шарообразный камень, крошечную планету, находящуюся на окраине галактики входящей в свою очередь в состав гигантского звездного скопления. Это шар из огня и пыли путешествующий в потоках солнечного ветра как одинокий буек, оторвавшийся от противовеса и блуждающий в бескрайнем океане. Они наивно вглядываются в небеса, раньше они пытались разглядеть идолов, затем искали меня, сейчас же большинство из их мечтает обнаружить в бескрайней пустоте мира иную жизнь. Видимо им страшно, они чувствуют одиночество и от того бояться признать свою уникальность. Многие из них считают, что я создал их, многие думают, что я их оберегаю, но это отнюдь не так. Они лишь часть меня, и как человек может рассматривать под микроскопом клетку своей крови, так и я рассматриваю, наблюдаю, изучаю. Наблюдение за ними помогает мне развлечься, помогает мне понять собственную природу. Наш мир безумно разнообразен, но всё же, в своих базовых законах он повторяется. Я уже давно подметил, что во многом мы похожи. Как их мозг, центр их «Я», есть совокупность миллиардов клеток, синхронно взаимодействующих между собой, так и я есть триллиарды планет и звезд, что кружатся в вечном танце рождения, смерти и вновь рождения. И точно по схожей причине, из-за которой отдельная клетка, отдельный нейрон ни есть их сознание и все их «Я» не является каким-то определенным потоком электронов в маленьких черепных коробках потомков диких обезьян, так и я не являюсь отдельной их планетой. У меня много имен, но все они не верны, честно сказать, я и сам не дал себе до сих пор имени. Я есть все, и я есть ничего. Особенность в том, что я не могу определить границы себя ни в пространстве, ни во времени. Все это для меня не существенно. Люди наивно полагают, что время линейно, что они подчиняется законам причинно следственных связей, они понимают реальность как постоянный поток сменяющих себя же событий. Для людей было вчера, есть сегодня, будет завтра. Время действительно определенным образом связано, детерминировано между отдельными событиями, определенными унитарными мгновениями. Но по факту, все время в бесконечной полноте событий существует в одном мгновении. Сегодня, вчера и завтра, единовременно реальны. Они существуют, каждый миг времени вместе и неразрывно сплетены между собой, как единый узор персидского ковра создан из множества отдельных цветных нитей, но только вместе в определенной логике представления они создают рисунок. Так и время. Все связано определенной логикой и данная логика и определяет наш мир. Но только жизнь не является чем, то предопределенным, радость людской сути в том, что каждый из них волен сам определять свою судьбу. Связи между мгновениями не строги, они условны. Каждая секунда бытия связана одновременно со всеми событиями прошлого настоящего и будущего. За счет условности и создается некая степень свободы для каждого отдельного человека. Он одновременно мелок и незначителен, но также в собственной жизни он велик и всемогущ. Благодаря этому противоречию, парадоксу в сути бытия, они мне столь и интересны. Все, что есть обозримого и невидимого в этом мире, части меня, в то же самое мгновение, ни какая отдельная часть, ни галактика, ни звезда, ни даже маленькая пылинка, это не есть я. Я могу лишь следить, но не могу, вмешается. Даже каждая мельчайшая клеточка в их телах это тоже я. Наблюдение мое не бесцельно, каждую эру выбор падает на субъекта вполне определенного. Но это не те, кого великие Homo sapiens выбирают вождями, царями и императорами, меня более занимают обыкновенные представители рода гоминидов. Их обычная с первого взгляда жизнь гораздо лучше отражает ту эпоху, в которую им суждено прогореть свой неуловимый миг. Иногда я даже люблю ассоциировать себя с людьми, представлять какого бы мне было, будь я одним из их числа. Я представляю, что для них есть свет солнца, что для них вкус еды и фантастика снов. Надеюсь, мне простят легкое притворство и явление себя, как обычного человека. Может, это было бы даже интересно представить себя обыкновенным участником повседневности человечества. Из меридиан  бесконечных мгновений, сложно выделить определенное, конкретное мгновение, реальный миг который необходимо взять за конкретную точную отчета повествования. Сложно сказать, интересен будет рассказ именно про этого человека, невозможно заранее предсказать к чему приведет это наблюдение.
Я рад, что мой мир частью которого я являюсь, сам по себе бесконечно мудр. Он дал мне существование, которое есть мое собственное имя. Сложно сказать, что было имя или я, что было в начале, создало ли меня имя, появившееся из пустоты, или я, родившись из бездны, обозвал себя. Я безмерно благодарен миру. Что же может быть важнее и имени. Я тот, что носит этот чин, то звание, которое следует за именем. Мне дана благодать имени и ответственность, связанная с ним. Я взгляд того, кто видит все. Я существую как идея, но я не есть материя. Я не могу прикоснуться к миру, так как не являюсь его частью. Я создан, что бы следить и докладывать самому себе в извечном полилоге между моими же ипостасями. Отец способен узреть все, но внимание его обычно приковано к чему-то одному, я его второе внимание, я фокус, что блуждает по миру и указывает отцу, куда стоит смотреть. Пока у меня не было имени, я не осознавал себя, как только я лишусь имени, я исчезну, так как кроме имени у меня ничего и нет. В бесконечной пустоте, без времени, без расстояния, я везде и нигде, я во всем и я ни что. Я есть лишь идея своего собственного существования, и лишь имя мое позволяет мне отгородить свое «Я» от безбрежной пустоты вселенной. Он указал мне на песчинку в море из сплетений света и тьмы. Он наказал следить за этой планетой потому, что населяют её его отцы и одновременно его же дети. С тех пор, от того момента, всегда. Я слежу за ними, путешествуя по морям, где ледяные валы сшибают горы за мгновения, а может и за эры. Я брожу по пустыням с палящим солнцем, по стеклянным городам, по каменным крепостям. Я тот, кто следит за существами человеческими. Смешно и одновременно грустно от осознания того, что выбранная мною же для себя самого цель есть суть и смысл моего бытия.
Я сидел в комнатах с обшарпанными стенами в трещинах и обвалившейся штукатуркой, что некоторых местах за белой стеной проглядывал красно оранжевый кирпич, который и сам уже крошился и превращался в кровавую пыль. Я видел, как в такие комнаты заносили людей в рубашках с множеством ремней и длинными рукавами, завязанными на спине. Люди лежали в центре комнаты, уткнувшись лицом в пол, и пускали бело-розовую пену. Я наблюдал, как пребывал поезд на огромном куске белой ткани в окружении изумленных и открытых ртов, возопивших от удивления и ужаса. Я видел, как горел гигантский цепеллин, творение заносчивого графа и как плавились в водородном огне кости его пассажиров. Я стоял в буре тысячи ветров, когда одинокий корабль, пробиваясь сквозь волны, вздымаемые соленым ветром к небесам, стремился к неизведанной земле и как тысячи кораблей шли по его стопам забитые множеством поросят, что визжали по страданиям своего отца-кабана. 
Отец любил наблюдать за этими созданиями, он даже понимал их. Я же всегда оставался безучастен к их переживаниям. Спокойно смотрел, как они превращались в пыл от света равного свету звезды, за мгновения оставляя после себя лишь эфемерные тени. Я спокойно смотрел, как они сражались за то, что называли верой или свободой, или родиной. Мне было все равно. Суть моя лишь наблюдать, но не оценивать. Вместе с именем отец дал мерку, способ отличать интересных от обыденных, скучных от уникальных. Я толком и не понимаю, как именно мне удается их дифференцировать, стоит мне взглянуть хоть мельком на любую безволосую обезьяну, и я сразу знаю, стоит ли она внимания отца или же не достойна даже упоминания. Я часто сомневаюсь, как могут быть они создателями отца моего, который в сути своей и есть я сам, просто другой, не такой как я, но всё же такой же, тот самый я. Он говорил мне, что все есть единство, и сложное есть дитя простого. Как сын наследует цвет глаз отца, так и сложное, наследует признак простого. Я есть аппендикс отца, дитя, чья жизнь бесполезна по сути своей, но имеет цель для обладателя. Мой отец же, как высшая сложность есть дитя простоты людских умов. Наверное, именно умалишенные люди более всего походят на меня. Как и я разделяю себя на разных личностей, разные функции собственного «Я», так и они существуют одновременно, как множественное, расколотое на куски «Я». Не могу точно сказать, сумасшедший ли я, мне не с чем сравнить. Что есть норма, а что помешательство можно понять, только сравнив собственное состояние с состоянием других подобных тебе, а мне кроме себя самого сравнивать то и не с кем.
В какой-то момент я осознал. Я осознал разницу между нами. Между мной и теми, кто называет себя человек. И мы различны не в происхождении и не в наличии и отсутствии тела. Ключевая наша разница в том, что я не способен по природе своего существования своей задаться вопросом. Я могу, сомневается, могу оценивать и сравнивать. Но лишь они и мой отец могут сами задать себе вопрос, попытаться осознать весь безразмерный и неосознаваемый мир. Я есть и у меня есть цель. Есть непреложная и абсолютная в своей бесконечной мудрости задача. Я должен смотреть, я должен искать. Вот, что я есть, вот зачем я существую. Нет цели, нет меня. Я не задаюсь вопросом, в чем моя цель, зачем я здесь, что есть правильно, а что ложно. Они же, как и мой отец, все-то недолгое время, что существуют, только и делают, что ищут ответ на этот вопрос. И только они сами решают, когда же ответ найден. Не существует в мире плиты, книги, файла, манускрипта, где была бы написана цель их жизни. Они в праве сами искать и сами найти приемлемый для себя ответ. Они задают вопрос лишь сами себе и в себе же ответ и находят. Вот в чем их величие, вот что унаследовал от них отец, вот в чем они ему интересны.
 
 
 
***
Полная, желтовато-серая луна уже клонилась к закату, изредка проглядывая из тучной завесы облаков. Говорят, луна подобного оттенка указывает на то, что завтра будет дождь. Спёртому городскому воздуху давно не хватало приятных капель освежающей людей и растения прохлады. Но почему-то не покидало ощущение, что дождь не принесёт живительной влаги, а лишь заставит душу отсыреть. Трава газонов уже пожелтела в некоторых местах от палящего июльского солнца мегаполиса.
Казалось солнце, когда-то дающее энергию жизни, сожгло эти растения, испепелив жизнь до последней травинки. Звезда, светившая этим злополучным летом, излучала какой-то мертвенный свет. Знаете, в Африке солнце также уничтожает все, на что опустит свой взор. Но там, ты, смотря на него, чувствуешь неимоверную силу и могущество этой звезды, начиная понимать, почему древние возводили светило в ранг бога. Но, то, что убивало сейчас город, не было богом. Смотря на него, даже не приходилось прикрывать глаза. Хотя с каждым днём становилось всё жарче и суше, как в воздухе, так и в теле, так и в душе. И всё же, жизнь ночью бурлила сильнее, чем днём. Офисные костюмы с душащими галстуками в косую полоску менялись на пестрые рубашки и майки с придуманными, будто сумасшедшим разумом изображениями и те, кто ещё имел искру жизни, и силы после трудового дня отправлялись в ближайшие места увеселения, дабы предается разнообразным грехам, лишь бы не пасть в грех уныния. Радость и веселье вперемешку с парами спирта и дымом разнообразного табака здесь можно было пощупать рукой. Люди, скрывавшие свои эмоции под масками серьёзности здесь становились посредственны словно дети. Они любили посредственно и чисто, не задумываясь о последствиях. Танцевали так, как подсказывает сердце, а не так как учат на балах. Даже ссоры и ругань здесь были простыми и без вычурных изысков серьёзного мира, который оставался за плотными дверьми фасадного входа. Музыка притупляла разум, а мерцающий калейдоскоп цветов прятал недостатки реальности, открывая перед ищущим прелестный мир наслаждения и душевного спокойствия от мирских дел. Но мир этот был иллюзорен, и исчезал с рассветными лучами, оставаясь отвратительным вкусом на языке безумной жаждой и гудением в висках. И каждую ночь ткался в подобных местах свой, новый уникальный мир. Но стоило тебе захотеть, лишь ненадолго задержатся в этой хмельной простате отношений, как ты начинал терять себя, поток пузырьков игристых вин уносил разум, оставляя лишь похотливое тело. И не редким было обнаружить себя в каком-нибудь богом забытом месте без денег и ценностей на окраине города. Такие развлечения были и ядом и лекарством. Они растворяли в себе души здоровые, но одновременно и латали души израненные. Заливая сердечную пустоту и принижая важность травмирующих воспоминаний. Как и многие он в ту переломную летнюю ночь искал прибежища в одном из клубов Москвы название, которого уж и не припомнить. Искал не из душевных ран, как тогда казалось, а лишь из празднества и скуки. Душный летний вечер необходимо было чем-то заполнить лишь бы не чувствовать себя одиноким. Не вспомнить даже лица людей составлял компанию, которым он тогда. Его просто пригласили какие-то знакомые дальних знакомых. Возможно, из-за тесноты многомиллионной деревни они встречались ещё не раз, но вновь и вновь стараясь припомнить что-то точное, ему вспоминались лишь желтизна и грустный сочувственный взгляд той полной как яблоко луны. Когда он проникал в сие заведение, минуя угрожающего вида людей в костюмах и с золотыми цепочками на шеях, удивительно, что эти пережитки буйных годов конца прошлого века ещё находили себе место в новом мире, на душе было легко. Совесть странная штука да? Некое внутреннее ощущение, возникающее из недр грудной клетки и как каленое железо обжигающее грудину. Но ведь мы не рождаемся с совестью. В нас культивируют её наши родители, да и общество вообще. Они уродуют восприятие, дабы загнать как можно глубже в сознание ужасающий страх наказания за мнимые проступки. И вот мы уже взрослые и состоявшиеся личности, но страх этот всё произрастает внутри. По сути, когда ты испытываешь муки совести, ты просто боишься. Тебя убедили, что за преступлением следует наказание. Ты начинаешь страшиться кары ещё до свершения преступления и из-за этого, цепенеешь, лишь только мысль о нарушении норм приходит тебе в голову. Ты, конечно же, возмутишься и скажешь «НЕТ!» будешь указывать на то, что ты всё же нарушал закон. Вспомни, когда последний раз после совершеннолетия ты делал что-либо плохое, а потом не мучился от совести. Самим показателем взросления в современном развитом обществе является наличие этого страха. Чем раньше он укореняется, тем раньше социум признаёт человека своей частью. Все мы рождаемся с бесконтрольным «оно» и амбициями, словно у маленького поместного божка, желающего овладеть собственным мирком. Чем старше человек, тем амбиций больше, а эго кровожаднее. Но социум тоже живой организм. Совместное сознание хоть и не столь сложно как индивидуальное, но оно умеет бояться. Социум боится бесконтрольной личности, так как эго её может уничтожить социум, поглотив его в своем чреве и подчинив слабых своей воле. Именно в этом причина культивирования страха наказания. В реальности всех не накажешь, всех в тюрьму не посадить, всех ремнём не отшлёпать, и на горох весь мир не поставить. Когда же реальное наказание заменяется страхом, сам этот страх от которого не убежать и не спрятаться становится карой. Однако, общество все же состоит из индивидов, и яд страха выращенный в клеточках социума начал поражать саму его суть, изменяя и трансформируя социальные нормы и институты. Так же как изменяется у человека цвет белков глаз при проблемах с печенью, или цвет языка при нарушениях пищеварения. Пойми, нельзя больше жить в страхе. Нельзя слепо повиноваться воле такого же больного, как и ты сам социума. Вот скажи мне, разве не за свободу и волю бились люди во все века. Именно за это великое право начинали самые кровавые восстания в истории мира. Люди отменили рабство, освободили крепостных, но так и не уничтожили возложенное на себя обществом ярмо. Успеха в мире добивается лишь тот, кто стал свободным, кто покорил законы мира в своих интересах. Десятки философов во все времена пытались убедить людей в том, что нужно оторваться от приличных норм морали, дабы изменится к лучшему. Необходимо перерасти устаревшие схемы жизни и, сбросив их с себя, как змея кожу вылупится из кокона обновленной и прекрасной бабочкой. Так зачем же ты страдаешь от мук собственной совести боясь сделать шаг. Так можно и всю жизнь на месте простоять. Остановившись на распутье счастье, ждёт тебя во всех направлениях, но совесть и страх держат на месте и заставляют врасти в землю, которая не питает, а лишь высасывает твои собственные соки жизни и пожирает бесценные песчинки времени. Результат стремлений человечества, мнимая свобода и вседозволенность окружали его в тот момент. Но эта свобода по природе своей поддельна и фальшива, как и всё в том месте. Нельзя быть свободным и дураком. Нельзя быть свободным, будучи частью трясущегося общества. Свобода дается не отсутствием хозяина, а внутренним ростом и способностью перешагнуть через вчерашнего себя. Но это он понимал только сейчас, стоя под мелким обжигающе ледяным дождем туманов нулевого меридиана. Тогда всё это было ему неведомо как и многое, ему ещё предстоит узнать в будущем и что неизвестно сейчас. Провел, однако, он в этом заведении не очень много времени, ближе к рассвету он выбрался из душных стен и, будучи слегка на веселее, побрел по улицам спящего города, без особой цели, без особого направления. В полной тишине рассветного полумрака, но перемещал монотонно ноги, закуривая очередную сигарету. Кстати говоря, многие ошибаются, когда утверждают, что Москва, никогда не спит. Она спин, но крайне мало, всего один час в сутки. Ровно с четырёх до пяти утра. Вокруг было так тихо в этот блаженный час, что был слышен треск тлеющей сигареты, даже стоя по среди проспекта, который, буквально через каких-то пару десятков минут, опять начнёт заполняться машинами. Доносились даже шорохи травы обдуваемой летними ветрами, на которой начинает опадать раса. Такой тишины вы не услышите в столице не в одно другое время. Но чем ярче начинало светить солнце, пробуждая птиц и заставляя их петь свои монотонные песни, тем мрачнее становилось его лицо. Он не был преступником, или каким иным злодеем, но душу его терзала совесть. Терзалась она не осуждаемыми деяниями, а лишь мыслями о их возможном свершении. Ему казалось, что даже думать так в высшей степени греховно. А думал он убежать. Убежать от всего. От доставшей работы. От назойливой девушки. Однако всё было не так просто. Стоило поразмыслить, и работа представлялась интересной, а девушка любимой. Но от этого не становилось лучше, только хуже и ещё отвратительнее на душе. Не мог он тогда стать свободным. Пройдя неизвестное количество времени весьма быстрым шагом, он вышел к набережной. Подойдя к парапету, он сел на него и свесил ноги к мутной грязновато серой воде. Тут ему представилось, как на другом берегу на него смотрит человек, и видит он себя глазами этого самого неизвестного человека. Угрюмая и понурая фигура, сжавшаяся, что бы занимать как можно меньше места в этом агрессивном мире. Светло синие классические, но все же, слегка зауженные джинсы с потертостями на коленях. Черные кеды с белой подошвой и такими же белыми шнурками. Белая шелковая рубашка с засученными рукавами. Растянутый черный галстук-селёдка на шее. Поблёскивающая в отраженном от воды свете серебряная цепочка от карманных часов, которые сейчас преспокойно тикали в кармане, отмеряя мгновения постоянно уходящей жизни. Конечно же, сторонний зритель не сумел бы разглядеть в скудном свете неокрепшего дня его лицо, но моим наблюдениям это ничуть не мешало. Греческий нос, острые скулы легкая щетина и ярко зелёные глаза, обрамляемые сверху густыми бровями. Вот всё что можно было сказать о его лице. Волосы же его были чуть длиннее обычного, но всё же не доходили до плеч. Они были зачесаны назад, но не прилизаны лаком. Так что, в перерыве между затяжками, ему приходилось постоянно поправлять волосы рукой, что бы они не лезли в глаза. Так в тот момент и в том месте он представлял себя со стороны.
Капли росы начали пробирать его ознобом уже под утро, когда он подходил к дому. Возвращаться ему не хотелось. Как ни странно, но он знал, что в квартире преспокойно спит его девушка. Правда, глубоко в душе он подозревал, что возможно спит она не только с ним. Уж слишком они отдалились друг от друга в последнее время. Человеческие отношения, они как физика. Если где-то образуется пустота, необходимо её заполнить. И вот, они отдалились, и возникла пустота. Он заполнял её весельем, она, наверное, любовником, или просто беспорядочными связями. Мы в сущности своей не очень отличаемся от атомов, из которых состоим. Ведем себя в точности как какие-нибудь протоны или нейтроны. Взять хотя бы отношения в группе. Всегда есть группа лидеров и аутсайдеров. Они создают полюса, которые притягивают людей. Те же, кто не притянулся не к тому и не к другому, свободные радикалы. Или вот, например, человек в одиночестве. Казалось бы, мы, как и обыкновенная вода идем по пути наименьшего сопротивления, и это так. Тут же можно сказать, что человек куда сложнее и нельзя о нем судить, мы не всегда делаем как проще. У воды есть такое свойство как поверхностное натяжение. По сути, это её собственное внутренне сопротивление. У человека собственное внутренне сопротивление, называется, совесть. Иногда совесть сильнее внешних факторов. Бывает так, что именно она заставляет нас прогнуться под весом груза ответственности и идти вопреки миру, хотя это и противоречит нашей природе. Совесть была именно той ниточкой, которая не позволяла ему бросить Лилию. Их отношения давно прошли стадию осени, и даже зимы. Сейчас они напоминали скорее полярную ночь, в которой рассвет даже и не предвидится. Высокая кареглазая девушка с крашеными рыжими волосами была предметом завести многих его друзей. Она была красива, не глупа, не скучна. Он просто её не любил. Не понимал тогда, что уже не любил, лишь чувствовал, что нечто очень важное ушло из их жизни. Но и расстаться не мог. Когда они начали жить вместе, он взял на себя ответственность за неё. Он точно знал, что сейчас у неё нет не сбережений, ни квартиры. Жили они в его квартире, перешедшей по наследству. Не мог он выгнать Лилю на улицу. Он был в ответе за неё. Внутреннее сопротивление совести не давала ему сделать столь необходимый сейчас шаг. Они оба страдали. Поднявшись на восьмой этаж в тесном скрипучем лифте, он очень аккуратно и тихо открыл входную дверь и незаметной тенью пробрался в квартиру. Первым делом он отправился на кухню к холодильнику, что бы выпить немного воды. Там его ждала записка: «Серёжа, я с утра рано уйду, сделай себе хлопья, пожалуйста, а то опять будешь голодный». От этого на душе стало слегка теплее. Приятно когда о тебе заботятся, даже если ты не любишь. Сергею не спалось. Зайдя на кухню и приоткрыв пластиковые окна, он долго всматривался в позолоченного стоявшего на холодильнике маленького заводного котёнка махающего лапой, в символ недостижимого богатства. Гул первых машин и щелчки механической лапы. Слегка пожелтевшие, от осевшей с табачного дыма смолы, занавески и гора не мытой посуды. И жизнь проходила мимо. Необходимо было всё же заставить себя поспать.
Сон получился короткий и рваный. Голова пухла, а потолок всё не как не хотел оставаться на месте. Его разбудил какой-то неприятный и резкий запах. Разодрав глаза и подойдя к приоткрытому окну, Сергей увидел горящую под домом помойку. Стакан, пара ложек кофе, горячая вода, три ложки сахара, четверть трёх процентного молока. Ритуальный кофе был столь привычным делом, что не требовал ни каких сознательных усилий. Он отыскал мобильный телефон в кармане джинс скомкано лежавших на полу около кровати. На часах было уже полпервого. Лиля так и не пришла.
- Интересно, где же она?
Произнес Сергей с задумчивым лицом, обращаясь, толи сам к себе, толи к космосу.
Так и не поев хлопьев, он оделся в неприметные черные штаны и серую толстовку с широкими, горизонтальными, зелёными полосами. Сергей был по натуре очень ленив, настолько ленив, что иногда забывал, есть точнее, не забывал, а ему было просто лень готовить себе еду, было, лень даже её заказать. Сейчас же он выбрался из квартиры, с целью отправится к своему другу Александру. Проходя мимо горящей помойки, Сергей, краем глаза, увидел пожарную машину и матерившихся около неё пожарников, которые не очень то и спешили приступать к своим прямым обязанностям, а стояли и, раскуривая сигареты, обсуждали, как же они устали тушить помойки.
Человек, к которому отправлялся Сергей, был его старым приятелем. Александр был среднего роста, примерно на десять сантиметров ниже Сергея. Его черные, цвета вороньего пера, волосы средней длинны очень густо вились. Тело его было субтильное, Александр был даже худее Сергея. Его лицо было угловатым с очень острыми чертами, но это слегка сглаживалось аккуратной бородой и усами, такого же черного цвета, как и его волосы. Александр жил в съемной квартире на востоке города, не очень далеко от центра. Он был по натуре человеком очень добрым и отзывчивым, но слабым. Нельзя сказать, что он был безволен, и на него легко было повлиять. Он был слаб по отношению к самому себе. Если он что-то решил никто не смог, бы его переубедить. Проблема была в том, что он не мог превозмочь сам себя. Именно в этом крылась причина, по которой он сам что-то решал крайне редко. Александр не мог заставить себя действовать. Он был полностью пассивен по отношению к собственной жизни, плыть по течению, вот какого было его кредо. Они были друг с другом знакомы уже достаточно долго. Первый раз они встретились ещё до института, на подготовительных курсах. Потом поступили вместе в один университет и дружили там. Но дружба у них была очень своеобразная. Любые отношения между людьми по определению эгоцентричны. Мы вступаем в определённый молчаливый сговор, что два человека, которые дружат, получают определённые преференции друг от друга, за это они несут ответственность со своей стороны и требуют её со стороны партнёра. Мы дружим по многим причинам, но если глубоко копнуть, станет понятно, что каждый человек даже в самой альтруистической дружбе действует исключительно в своих интересах. В дружбе между Александром и Сергеем не было меркантильности, но нет, она не была доброй и чистой. Просто никто ничего от неё не получал. В начале они дружили только из-за близости их жизненного пути. У них не было ни общих интересов, ни схожих занятий, но не имели они и камней преткновения и поводов для ссор. Их общение было не плюсом и не минусом, оно было нулём. Сейчас же они продолжали, видится только потому, что уже дружили не первый год. Так сказать, дело привычки. Сергей знал, что Александр сейчас точно дома, ему не надо было даже звонить. За эти годы он прекрасно выучил повадки друга. Подходя к билетной кассе у турникетов в метро, он даже не сомневался, что когда позвонит в дверь, Александр его пустит.
- На двадцать, будьте добры.
Обратился он к толстой билетерше в окошке кассы. Женщина преклонного возраста с короткими, крашенными в блонд волосами, взяла у Сергея мятую купюру номиналом в пятьсот рублей и, понажимав пару кнопок на своем компьютере, выдала ему билет. Проходя в душный вагон после долгого спуска на эскалаторе, Сергей про себя запричитал, что забыл взять плеер и наушники. Ехать всё-таки надо было в другой конец города. Александр жил в небольшой двух комнатной квартире близко к метро. Хоть и был он посредственен и пассивен жизнь его, почему-то всё равно любила. Наверное, всё было потому, что хоть и был он слаб духом, Александр не был ленив. У него было всегда чисто и в квартире и в голове и в работе. Нежные чувства фортуны к нему доказывались тем, что сразу после выпуска из высшего учебного заведения ему чисто случайно удалось вложить небольшие сбережения в бизнес одного друга который начал быстро развиваться. Тогда Александр взял кредит, и все деньги повторно вложил в друга, это позволило ему иметь постоянный процент который был на столько большим, что Александр и кредит уже выплатил и квартиру мог снимать. Нет, конечно же, он не зарабатывал миллионы, иногда, когда денег не хватало, он шел работать официантом, продавцом или курьером. Но только для подержания финансового уровня. Почти все же свои свободные дни Александр проводил в полнейшей прострации. Это его вполне устраивало.
Выйдя из метро, Сергей направился по давно заученному маршруту, мимо магазина, в котором надо было купить несколько бутылок темного пива, половина из которых была для Сани, как символическая плата за вход в квартиру.
В глубине души Сергей немного завидовал Александру. Его другу удалось поймать попутный ветер, который нес его к западу жизни, обходя все шторма и встречные течения. У Сани не было особых трудностей, но так же и не имел он особых достижений в жизни. Он хорошо и спокойно проживал свои дни, правильно распоряжаясь данным ему судьбой. Если денег было много, он их тратил, но не был при этом транжирой. Если денег было мало он их экономил, но не становился скрягой и не жадничал по мелочам.
Когда Сергей позвонил в дверь, после некоторого шуршания и щелканья замков перед ним возникло лицо с отсутствующим взглядом, оплывшее и с мешками под глазами. Такое лицо обозначало, что Александр только что проснулся, разбуженный звонком в дверь. Сергей приподнял на уровень взгляда друга черный пакет с позвякивающими бутылками, и эта немая сцена закончилась тем, что Александр впустил друга в коридор, взяв в руки пакет и удаляясь в одну из комнат. Сергей закрыл на все замки входную дверь, снял ботинки, и по-хозяйски, взяв из холодильника на кухне лежавших там сушеных кальмаров, с такой уверенностью как будто сам их туда и клал. Пошел в комнату к Александру. Усевшись на неубранную кровать, рядом с бывшим однокурсником он взял уже открытую бутылку пива, кинул на столик около кровати пачку кальмаров и, чокнувшись бутылками с Александром, включил висевший на стене телевизор. Было абсолютно не важно, что именно идет в этот момент на экране, он был нужен только для фона. Помолчав ещё примерно минуты три они, наконец, начали диалог. Как ни странно начал его Александр, что было для него не свойственно. Он спросил, посмотрев на часы.
- Что-то ты рано. Я думал, ты вчера в клубе был. Кстати, а где Лиля?
Александр всегда старался уложить все интересующие его вопросы и требующие озвучивания утверждения в одно высказывание. Он считал, что так экономит время и себе и собеседнику. Сергей же в свою очередь начал неспешно и по порядку отвечать.
- Да как-то так получилось. Были некоторые обстоятельства непреодолимой силы, возможно, я бы еще понежился в кровати, если бы не они. Коротко говоря, есть причины, из-за которых я так рано и проснулся. Вот решил к тебе заехать. Ты же ведь не против этого, верно?
После этих слов они снова чокнулись бутылками, и отпили ещё глоток терпкого пива. Оба собеседника прекрасно понимали, что вопрос в конце высказывания Сергея был чисто риторического характера. Александр промолчал, а Сергей продолжил отвечать на заданный список вопросов.
- В клубе то я был, только было там очень уж скучно. Ушел я не очень поздно. А что касается Лили, то я понятия не имею где она. С самого утра не видел её, честно сказать даже не уверен, что она была сегодня ночью дома. Ну, я вроде как видел её спящей, или не видел, я был весьма пьян.
Оба друга усмехнулись и продолжили в относительной тишине попивать пиво. Примерно на середине второй бутылки разговор вновь возобновился, но на этот раз инициатором был уже гость.
- Слушай, Сань. А ты собираешься ехать на встречу выпускников в наш университет? Наша староста курса всех агитирует.
-Может быть, но пока я ничего не решил. Да и что мы там будем делать?
Ответил хозяин квартиры, не отрывая взгляда от происходящего на экране телевизора.
- Поехали, весело будет. Опять повидаемся с однокурсниками. Ты пади вообще ни с кем из них не виделся уже уйму времени.
Не унимаясь, продолжал Сергей настаивать в попытке уговорить друга.
- Может, сможешь себе подыскать, наконец, пассию, тебе же вроде кто-то из наших однокурсниц нравился верно, Сань?
Действительно у Сани было много удачных моментов в жизни, но чашу весов вселенской справедливости уравновешивало, то, что у него никогда не клеились отношения с девушками. Он был слишком пассивен. Он никогда сам не  начинал знакомиться, не подавал и не понимал намеков. На памяти Сергея последний раз он видел Александра с девушкой ещё до их поступления в ВУЗ.
Сейчас потирая руки в тщетной попытке их согреть, и справится с промозглым воздухом Гринвича, он с легкой досадой вспоминал тот день, возможно, все бы изменилось, поступи он тогда по-другому, может быть, жизнь бы сложилась иначе, не позови он тогда Александра с собой. Сейчас он должен был держать ответ перед своей совестью за многие грехи, в том числе и за судьбу своего друга.
Однако тогда до всего этого было безумно далеко. Они так и просидели до самого вечера, изредка перекидываясь фразами, обсуждая какие-то общие и пространные вещи. Ближе к восьми часам вечера Сергей отправился обратно домой, условившись с Александром, что в ноябре они обязательно пойдут на встречу выпускников их потока. Сергей спешил домой, он хотел увидеть Лилю, не из-за того что соскучился, а скорее потому что испытывал давления разросшегося в нем чувства собственности, питавшегося той ответственностью которую он на себя взял. Логика тут довольно проста. Почему если я должен держать ответ за кого-то или за что-то я не имею на это прав. Если я в ответе, значит, я могу и указывать и направлять и обладать, если не полностью, то хотя бы частично.
Путь домой был куда короче и запомнился Сергею гораздо меньше, может, повлияло стремление поторопится, или выпитое пиво. От этого напитка Сергей по какой-то причине всегда очень быстро хмелел. И вот уже перед ним предстала очередная дверь, но теперь это была его собственная дверь. Именно он контролировал, для кого она распахнута, а для кого закрыта навсегда. Он был хозяином своей жизни, но это заставляло его отвечать за принятые им решения. Именно этим он больше всего и отличался от своего друга Сани.
Уже в проходе в нос ударил запах вкусной еды. Он сразу узнал этот знакомый аромат. Лиля готовила пасту. Он очень любил пасту карбонара. В отличие от всяких древних рецептов паст вроде болонской пасты, карбонара – сравнительно новое изобретение, ему всего лет семьдесят, или даже меньше. Скорее всего, это блюдо было придумано в Риме ближе к концу войны или даже в послевоенные годы, когда в Италии ели много бекона, привезенного американской армией. Что касается названия, то его связывают то с угольщиками, то с карбонариями – но ни одна версия не кажется убедительной. В традиционном рецепте пять основных ингредиентов. Мясной – гуанчиале или панчетта, или на худой конец обычный бекон; сырный – пекорино романо или пармиджано реджано, или их смесь; яичный – желтки или целые яйца; и ароматный – свежемолотый перец. Пятый, хотя на самом деле первый – это, разумеется паста. Есть еще, конечно, соль и оливковое масло, куда без него, и, чаще всего, чеснок и чуть-чуть острого красного перца, молотого или хлопьями. На юге Италии красного перца кладут совсем не чуть-чуть, там карбонара может быть очень острой. Именно такую, его самую любимую, острую карбонару, сейчас и готовила Лиля, суетясь на кухне.
Когда сняв верхнюю одежду, Сергей прошел на кухню, он увидел скромный стол, накрытый порезанными овощами, двумя порциями пасты, приборами и двумя стаканами какой-то газировки. Заметив его, Лиля подошла, быстро и мимолетно поцеловала Сергея в щеку и отошла обратно к раковине, вернувшись к мытью кастрюли.
- Ты опять был у Сани?
Не поворачиваясь к нему и продолжая стоять, нагнувшись над грязной кастрюлей, спросила она.
- Да, я заезжал к нему ненадолго, а что?
- Так, просто спросила. Надеюсь, ты не попал сегодня под дождь. Не хватало, что бы ты ещё и заболел.
- Нет, я вообще не заметил дождя.
Сергей накрутил на вилку побольше макарон, съел их и запил шипящей жидкостью из стакана.
- Серёжа, я сегодня в одной туристической фирме по делам была. Я тут подумала, давай куда-нибудь зимой съездим. А лучше вообще в конце осени. Деньги сейчас вроде позволяют.
- Лиль, давай не будем загадывать. Во-первых, неизвестно, что у нас будет с финансами, сейчас только конец июля. Во-вторых, мы с Александром уже договорились пойти на встречу выпускников в университет.
- Ну ладно.
С явно удручённым видом Лиля села напротив и начала есть свою уже немного остывшую порцию. В тот вечер они опять спали спиной друг к другу.
Последние недели августа и почти весь сентябрь шли проливные дожди. Природу как будто прорвало. Каждый день, начиная от восхода и до следующего восхода, шел дождь. Серые тучи заволокли всё небо, и Сергей уже начал забывать, как выглядит солнце, как выглядит синее небо. На дворе было пятнадцатое сентября две тысячи тринадцатого года. Ранее утро воскресенья, в которое ему почему-то не спалось. Даже в кровати под одеялом было слегка зябко. Дело не в холоде, а скорее в сырости. Он встал, закутавшись в одеяло, вышел на кухню, заварил себе не крепкий кофе с молоком и сел с целью немного покурить. В мире творились странные вещи. Сирия только подписала договор об уничтожении химического оружия. Честно сказать Сергей слегка надеялся на третью мировую. Как это не странно звучит, но если бы она началась, в чём-то его жизнь стала бы легче. Когда идет война, особенно мировая, все становится сразу просто. Почему именно мировая, да потому что если, например, твоя страна просто воюет с какой-то другой, то тебя могут и не взять в армию. А если это грандиозное событие с полями сражений на нескольких континентах, то тебя, скорее всего, возьмут, и даже выдадут ружьё. Когда ты солдат на войне, тебе не надо думать, о том, как жить, не надо думать, о том, что правильно. Тебе нужно исполнять приказ, ты не отвечаешь за последствия, ты не знаешь причин. В жизни ты сам решаешь что сделать, сам несёшь ответственность за свое решение и за его последствия, на войне же, будучи солдатом, ты в ответе лишь за точное исполнение приказа. Однако в тот момент, ни какой войны не ожидалось, по крайней мере, с участием России. Многие друзья Сергея говорили о революции. Революция это тоже интересно. Тоже позволит уйти от многих проблем, так рассуждал Сергей. Хотя в революции от тебя требуется выбрать сторону. Ты как винтик не повлияешь на исход всей войны, но твой выбор останется с тобой на всю жизнь. А это очень ответственно, так что революцию лучше пока отменить.
Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как проснулась его девушка. Она была красива, стройная фигура, длинные каштановые волосы, тонкие черты лица. В тот момент на ней была только длинная рубашка и нижнее бельё. Рубашка не принадлежала Сергею, сказать по правде, он толком и не знал, откуда она была у Лили, возможно, и не хотел знать. Угрюмо, без эмоциональным взором, сквозь полузакрытые веки он посмотрел на неё и сделал лёгкое движение головой, которое заменяло приветствие, он отреагировал на её появление.
- Отвратительное утро, да?
Сказал, Сергей, слегка поежившись. В ответ на это Лиля только кивнула.
- Какие у тебя планы на сегодня?
Продолжил он задавать вопросы.
Лиля повернулась к нему, на некоторое, не очень продолжительное время её лицо выразило напускную задумчивость, а затем она весело и задорно произнесла.
- Да я же тебе говорила недавно. Пойду, встречусь с Толей, я давно с ним не гуляла.
- Главное чтобы ты с ним не загуляла.
Гаркнул Сергей с явной агрессией. Толей, звали старого друга Лили, они даже когда-то встречались. У неё было множество пикантных историй про этого человека. Сергей же его откровенно ненавидел. Он подозревал, что именно с ним Лилия ему и изменяет, хотя она божилась, что для неё он просто друг. Ну, а что она ему изменяет, Сергей знал наверняка. У него и не было, каких-то поводов и доказательств, но его внутреннее чутье постоянно ему об этом твердило. Из-за скопившегося на кухне дыма пришлось открыть окно и холодный воздух начал рывками выхватывать в своё владение сантиметры пространства в комнате, претендуя на покорение всей квартиры. Было безумно сыро и холодно. Но доблестные сотрудники коммунального хозяйства и не собирались включать центральное отопление, ни у них в квартире, нигде бы, то, ни было ещё, во всём городе. Им то что, они тут ни за что не отвечают. Вот когда министры, их большеголовые начальники, решат, тогда и включат. Такова была их философия, их мировоззрение. Чем ты меньше, чем более ты простая и незначительная часть огромной машины жизни, чем проще тебя заменить, тем проще и легче твоя жизнь. Он тебя не многого требуют, да и ты сам не за что не отвечаешь. Хочешь быть больше и сильнее, бери ответственность. Сергей не хотел быть великим или очень богатым, деньги, конечно, манили его в общечеловеческом представлении. Не он не хотел быть мультимиллиардером, ему бы парочку миллионов, что бы никогда больше не работать и жить в своё удовольствие, вот придел мечтаний. Причем жить можно и не на острове в тихом океане, можно остаться в своей старой квартире, и стать ещё более незаметным для вселенной, чем сейчас. По сути то, на что он, Сергей может повлиять. На свою жизнь, жизнь Лилии, жизнь своих родственников и пары своих друзей. Выглядит очень ничтожно. Вот глава трансконтинентального концерна другое дело, в его руках сосредоточена власть над судьбами тысяч людей. Он могуч и силен, в этом ключ его богатства, в этом крест его ответственности. Сергей не хотел такого, даже та ничтожная капля ответственности тяготила его. Он жил, мечтая стать настолько маленьким, что бы на него не взваливали ответственность, боясь его раздавить.
Лилия посмотрела на своего молодого человека взглядом полным напускной иронии и, не сказав ничего быстрым и весьма грациозным движениям, которые ей вообще-то были свойственны, она выхватила у него из рук чашку кофе и отпила его немного. Вернув Сергею, напиток она кокетливо улыбнулась и выскочила из кухни, засеменив ногами по холодному полу. В эту секунду ему, Сергею, стало чуть лучше, чуть теплее. Он, все-таки, какой-то частью своей души любил её, точнее не любил. Она согревала его душу в минуты холода рассудка и ослабления рвения сердца. Сергей, отнюдь, не был плохим человеком. Он не был малодушным, не был трусливым, не был жестокосердным. Если его друг Александр сознательно плыл на своём бревне, избегая крутых берегов, да и берегов вообще, то Сергею было просто напросто сложно удержаться на своей осиновой веточке в бурном потоке жизни. Весь он, его воля, его разум, не могли справиться с тем грузом, который на него взвалила жизнь, хотя груз этот заключался лишь в том, что он должен был жить. Мечтой, самой заветной для Сергея тогда было просто стать свободным, он не был виноват, мечту себе невозможно выбрать. Можно поставить себе цель, определить для себя задачи, но мечта дается нам помимо нашей воли, мы с ней живем и с ней растём. В детстве у нас одни мечты, которые отваливаются от нас, как сползает старая кожа со змеи, в юности у нас новые мечты которые раскалываются о скалы реальности, не имея путеводного маяка, лишь к зрелости мы научаемся жить со своими метами, без них жизни нет. Стоит нам воплотить одну мечту как тут же возникает другая, хотим мы того или нет. Мы не выбираем себе мечту, мы с ней живем. Она наш главный союзник и враг в одном лице, она адвокат, судья, свидетель и обманщик, и предатель. Мы в ответе перед нашей мечтой. Ведь если не мы исполним свою собственную мечту, то ни кто не сделает это за нас. Мы ответственны перед самими собой за наши же мечты, которыми мы не можем управлять. Вечно подгоняемые ими мы либо сваливаемся в обрыв на извилистой горной тропе жизни либо, бежим вперёд, стирая свои ступни в кровь.
Побрившись нудно жужжавшей электрической бритвой и надев строгий костюм, он отправился в направлении своей работы. Он даже не перекинулся с Лилей и парой слов перед уходом. Тот скомканный  едва ли похожий на настоящий, диалог был всеми словами, которыми они обменялись за весь дождливый день в конце сентября. Работа доставляла Сергею известное удовольствие. К тому же нельзя сказать, что он не достиг относительного успеха на этом поприще. В свои далеко не седые годы он был уже руководителем проектной группы в одной из Московских компаний, о которой сказать сейчас стоит лишь то, что она располагалась в одной из недавно законченных башен делового центра Москва-Сити. Башня Федерации хоть и была большой, но не внушала  образ монументального здания. Сергей ненавидел лифты в этих башнях. Для того что бы попасть на нужный этаж было необходимо подойти к специальному щитку и когда происходило нажатие на определенную кнопку, особая программа подбирала маршрут, что бы всем людям на одном из шести лифтов было недолго ехать. Надо заметить, что работала эта программа из рук вон плохо. Лифты то застревали, то останавливались, чуть ли не на каждом этаже.
Поднявшись на нужный этаж, Сергей прошел мимо секретаря сидевшего за стойкой администрации, такой имелся на каждом этаже и отвечал за тот этаж, на который был назначен. Он отправился по круговому коридору в направлении нужного ему офиса. Сейчас там ещё ни кого не должно было быть, так как до начала рабочего дня было ещё полчаса времени. Сергей всегда любил приезжать на работу раньше положенного часа. Ему было необходимо включиться и проникнуться атмосферой офиса, только тогда у него, что-то получалось. Обычно он катался по помещениям в мягком стуле на колесиках и подолгу глядел на стройку, которая всё ни как не заканчивалась, через огромные стекла от пола до потолка.
- Алена, нарисуй, пожалуйста, красивую функцию по этапам жизненного цикла компании клиента. С точкой в данный момент, я сейчас скину в облако ее основные этапы, а ты должна будешь сделать график. А ты Настя преврати мои словесные потоки бесформенных мыслей в нормальный текст и отправь его на печать для презентации. Напиши KPI для всех их сотрудников в среднем звене и отправь мне на проверку. Можете с Аленой поменяться частями задания, если хотите, только отчитайтесь, потом об этом что бы было известно с кого спрашивать.
Раздавал он тогда приказания для участников своей проектной группы. На носу была сдача крупного контракта, но как всегда ничего не было готово.
Коммуникация давалась Сергею по жизни без особого труда, и сейчас на работе и много лет тому назад ещё в школе, ему прекрасно удавалось ладить с людьми. Но он относился к общению по особенному. Общение, да и вообще взаимоотношения между людьми похожи на веревочные мосты между двумя отвесными скалами, которые висят над пропастью. Стоит тебе хоть раз заговорить с человеком, да даже просто встретиться с ним глазами и между вашими одинокими скалами появляется хлипкий мостик. Вопрос только в том, возможно его перейти, или нет. Чем больше ты вкладываешь времени в мостик между тобой и другим человеком, тем безопаснее и прочнее становиться ваша связь. Вопрос здесь не в силах. Как бы вы не думали, но всё в нашей жизни измеряется временем. Усилия лишь его эквивалент. Этим-то человек и отличен от мира вокруг него. В нашей вселенной все, что можно описать математически, измеряется в разнообразных величинах пространства. Мы можем писать безумные и непонятные формулы, но рано или поздно всё свидеться к пространству. Что такое скорость, значение времени, делящее пространство, которое преодолела точка. Что такое освещённость, это значения количества фотонов света на определённый объем пространства. И как в физике всё замыкается на пространстве, так и в человеческой жизни всё замыкается на времени. Что бы не говорили моралисты, и святоши, но самым ценным для человека во все времена была его жизнь. Мы всё делаем ради себя. А когда мы жертвуем собой ради другого, мы просто понимаем, что без этой жертвы жизнь наша не будет иметь продолжения в удовлетворяющей нас форме. Мы всё делаем ради собственной выгоды. Возвращаясь к идее времени, можно сказать, что раз жизнь самое ценное, то давайте попробуем её взвесить. А единственное в чем можно измерять жизнь, отходя от сантиментов и стремясь к объективности, это время. Твое собственное время, время твоей жизни. И нет в жизни ничего ценнее, чем время и важнее его. К несчастью люди понимают это слишком поздно. Они понимают это только тогда, когда времени остается мало. Когда его много, мы раскидываемся временем и транжирим его, а затем жалеем, но время уже не вернуть. Время нельзя купить или выпросить, его нельзя создать или украсть. Когда мы отвечаем за что-то, когда берём на себя этот груз, мы вкладываем в то, за что мы держим ответ самый ценный из наших ресурсов, мы вкладываем время. И мосты между людьми тоже занимают время. Точнее не сами мосты. Мост существует сам по себе, но на то, чтобы его перейти, мы тратим драгоценные мгновения нашего бытия. Каждое вращение нашего бренного тела вокруг солнца, каждое вращение нашего тела вокруг центра земли, все эти секунды стоят многого. Сергей испытывал потребность в общении, но он старался не тратить свое время. Он строил хорошие и прочные мосты, которые не портились даже спустя годы, но Сергей эти мосты предпочитал не переходить, а потребность в общении с людьми он удовлетворял с помощью Сани, с этим человеком не надо было утруждать себя. Не было необходимости проходить мост их общения даже до середины. Они прекрасно видели друг друга и стоя на краях своих скал. Они были близки и одновременно бесконечно далеки друг от друга. Это устраивало обоих. Единственное о чем Сергей жалел, он не мог построить подобные отношения не с одной из своих девушек за всё время своей жизни. На отношения с ними необходимо было тратить ценнейший на свете ресурс. Нужно было переходить мост полностью, вступая на скалу к девушке, и пускать её на свою. В результате подобного вложения времени мост тяжелел и требовал дополнительных опор, которыми и являлась столь тяготившая Сергея ответственность.
 
 
 
***
Ритуальная прогулка по ночному городу. Слякоть, машины месят дорожную грязь. Комья снега летят под ноги прохожих. Под ногами хрустит непонятно что, толи тонкая пленка инея на асфальте то ли россыпь реагентов. После похода в кинотеатр Сергей шел, ведя за собой Лилию за руку. Мочки ушей подмерзали на холодном воздухе. Во рту ощущался едкий привкус смолы. Одной рукой он держал Лилю, помогая ей перешагивать через насыпи грязного снега, а другой изредка подносил ко рту тлеющую сигарету. Дым уносил не сильный, но настойчивый ветер. Пара шла молча. Обычно они после каждого похода в кино живо обсуждали просмотренный фильм, именно для этого и существовал традиционный променад по району вокруг дома. Но сейчас, ни кто не проронил, ни слова. Не сказать, что фильм был не интересный, или плохой. Будь это так, их разговоры стали  бы только яростнее и активнее. Сейчас каждый молчал, потому, что не хотел сказать лишнего. Молчание проще лжи. У каждого был секрет, и каждый хотел его утаить до поры до времени. До лучшего шанса во всем признаться. И даже постоянное нетерпение Сергея, в этой ситуации, оставило его, уступив место страху и сомнению. Не ясно, чего именно он боялся. Его признание не должно было усложнить ему жизнь. Он и так подумывал давно сотворить, что-то подобное, только бы избавится от тягостных отношений ответственности.
Думается, необходимо провести критический анализ основных методов выявления лжи и регистрации эмоций с целью нахождения точек соприкосновения и возможных способов взаимопроникновения двух самых используемых из них, а именно физиогномики и полиграфологии. На теоретическом уровне я хочу сопоставить результаты данных направления наук, дабы определить их действенность и эффективность. Анализируя известные результаты исследований в данной области, вначале описываю древние способы регистрации лжи, а затем я привожу основные доводы за и против каждого направления, и в последней части теоретически обосновываю схожесть данных наук, при всех их казалось бы различиях.
Данная проблема изучается в науке, безусловно, довольно давно. Способы регистрации лжи занимали умы не только психологов, но и физиологов во все времена. Сейчас же техники регистрации лжи оказались в тупике и подобрались к переломному моменту своего развития, так как все известные классические направления постоянно критикуются, а не классические притесняются из-за своей недостаточной научной обоснованности. Я считаю, что только благодаря объединению всех известных научных базисов созданных для решения данной проблемы мы можем добиться продвижения этой отрасли науки и выхода её из зоны штиля. Вообще технология регистрации лжи действительно необходима и требует разработки, так как в достоверных способах регистрации лжи нуждается судебная практика, криминальная практика, да и теоретическая психология, которая находиться только на пороге двери вход, в которую мог бы раскрыть истинные причины возникновения, и способы развития и протекания процессов лжи.
Множество учёных занимались изучением данной проблемой но безапелляционно можно выделить из всех них во первых Чезаре Ломброзо итальянский криминалист являющийся одним из первых изобретателей подтвердивших продуктивность идеи регистрации лжи инструментарными методиками.
Однако выявлять ложь пытались и пытаются до сих пор не только с помощью дополнительных приборов, но и с помощью исключительно наблюдения. Считается, что мимика и жесты являются неосознанными выражениями истинных эмоциональных процессов в сознании человека и могут свидетельствовать о неистинности его слов.
В наше время, несмотря на все достижения наук определяющих ложь по выражениям лица академическим всё же считается использование полиграфа к тому же в наше время эта технология продвинулась безумно сильно и полиграф и его аналоги из приборов определяющих только один или два физических показателя превратились в сложнейших механизмы определяющие постоянно изменяющиеся психофизические состояния.
Далее в противовес достижениям полиграфической науки будут представлены достижения наук определения эмоционального состояния по внешнеэмоциональным проявлениям, но перед этим необходимо дать более полное определения терминам эмоции, эмоционального процесса и так далее.
Даже при всей, казалось бы, различности и непохожести, я бы даже сказал при условиях войны между полиграфологией и физиогномикой они, по моему мнению, безусловно, изучают одно и тоже и в некотором, даже схожи в представлениях. Если использовать метафору дерева в на котором, листочки кроны символизируют, один физиогномику и сходные науки, а другой полиграфологию и сходные науки, то сразу станнит понятно, что при всей их разнице они являются частями одного древа науки и если использовать знания обоих направлений, то оба они, лишь выиграют от этого.
Хочется сказать, что после проведения критического анализа существующих материалов можно заключить, что почти все техники регистрации лжи имеют одни и туже основу. А именно все они завязаны намертво с физиологией человека ведь именно она определяет проявления эмоций, которые в свою очередь являются на ряду с информацией прямым наполнением лжи.
Людское понимание о моногамии и верности довольно странная, на мой взгляд, штука. Дело не в осуждении или поддержке. Суть в самом факте определенного отношения к этому явлению. Нет ничего более пропитанного лицемерием и двойными стандартами, чем представление человека о верности. Люди разрешают, что то себе, но запрещают близким, люди разрешают, что-то незнакомцам, но запрещают друзьям. И крайне сложно обнаружить границу, на которой сексуальная раскрепощенность в представлении окружающих превращается в развязность и грязь. Можно было бы предположить, что каждый выставляет для себя границу индивидуально, но тут не все так просто, как с остальными пороками. Обычно, живя в мире серой морали, люди, создают для себя собственные моральные нормы и нравственные компасы, самостоятельно определяя, что в их индивидуальном мире есть хорошо, а что есть плохо. Но с подобными вопросами, такими как промискуитет, даже эта логика не состоятельна. Представление каждого отдельного человека в этой области определения приемлемого поведения настолько размыты, нечетки и гибки, что не представляется возможным сотворить хоть какую-нибудь, даже безумно мнимую границу.
Факт измены проще всего оправдать и осудить одновременно, вопрос даже не в том, кто какой логики придерживается, а в том, какой логики придерживаешься ты в данный момент времени. Удобно тебе или нет. Когда девушка изменяет своему жениху это плохо, но если это ваша подруга, сможете ли вы реально её осудить? Кто в данной ситуации больше виноват? Девушка что не хранит верность, или её жених, виновен тем, что не может удовлетворить её потребности? Даже излюбленный маневр социума с созданием социальных норм тут не помог. Потребность в контроле находится в постоянной борьбе с потребностью в свободе. Если убийство поступок плохой, вне зависимости от фактов и обстоятельств, то адюльтер или простая развязность гораздо более ситуативные аспекты нашей жизни.
Сергей был подавлен, он даже не пытался оправдать себя, что не было похоже на большинство представителей его вида млекопитающих. Он спокойно шагал под хруст эхом раздававшийся в тихом дворике, куда они с Лилией зашли, уже направившись в направлении к двери своего подъезда. Он уже давно выкинул сигарету и теперь свободной рукой сжимал переднюю часть воротника пальто, спасая обнаженную часть шеи от холода и не давая такому же, как и раньше назойливому ветру пробраться сквозь верхнюю одежду к уже холодному и скованному сердцу. Двор немного припорошило снегом, в воздухе летали редкие снежинки, предательски оседая на накрашенных ресницах Лилиных глаз. Они таяли и смазывали туш. Они оказались дома.
Тяжелая и немного влажная верхняя одежда оказалась на вешалках, ноги освободились от давящей обуви. Лилия отправилась на кухню готовить себе чай. Сергей же, по привычному уже издавна маршруту, проследовал к компьютеру и, как и всегда, предварительно включив его, открыл ленту новостей и углубился в их чтение. Знание это ни как не влияло на его жизнь, но, как и у сотен тысяч других людей формировало чувство мнимой осведомленности. Он чувствовал себя одиноким. На самом же деле ни кто из людей не одинок. Наше одиночество лишь плод нашего же желания отгородится от внешнего мира. Мы сами воздвигаем вокруг себя лабиринт стен, из которого не можем потом выбраться и, мотаясь от одного края к другому, отчаянно зовем на помощь, при этом, не желая, что бы помощь эта пришла. Все в нашей жизни, начиная от любви и верности, заканчивая одиночеством, есть лишь выбор человека и результат его способности или не способности принять ответственность за этот выбор, ни кто не отменяет силу влияния обстоятельств. Однако они, обстоятельства, перевешивают волю лишь тогда, когда человек теряет контроль над последствиями своего же выбора, когда он перестает нести ответственность за принятые им решения и его собственное осознанно выбранное поведение. 
Постоянно находясь в ситуации неопределенности выбора человечество, создало совесть не только как оружие запугивания и контроля, но и как способ поглотить и воспринять общечеловеческое понимание того, что хорошо, а что плохо. И эта тактика почти всегда срабатывает. Но часто, сталкиваясь с ситуацией, в которой и само человечество не до конца определилось в строгости полярности собственных суждений, совесть наша, становится страшнейшим врагом. Она, наша собственная совесть перестает быть путеводным маяком в серости жизни и начинает запутывать нас, отвлекать от выбранного нами же направления порождая постоянные сомнения и неуверенность в выборе. В недавнем прошлом от того момента времени, про который мы ведем рассказ, человечество довольно строго понимало, что верность, честность и сексуальная сдержанность это благо и праведный путь. Но немного лет спустя, мир изменился. Он не стал лучше или хуже, просто изменились воззрения самих людей, они поняли, что свобода в самоопределении есть благо, а мнимое моральное ограничение не что иное, как враг в поиске собственного пути. Но распространившись на область верности, эти мнения окончательно разрушили и без того шаткий баланс морали в этом вопросе. Оставив каждого человека один на один с пугающей неопределенностью выбора верного именно для него одного пути. Выбранная дорога могла быть верной для него, но при этом в то же самое время, он, этот обычный человек, не мог позволить, кому то еще идти той же дорогой. Это было моментом рождения сильнейшего и страшнейшего лицемерия.
Сергей корил себя, но скорее не за сам факт действия, а на самом деле, хоть и не мог этого признать, он был виновен в том, что ему не хватало духа признаться в содеянном проступке. Притом, что в глубине души он все же этого хотел. Он лицемерил сам с собой, от того и страдал. Страдал так же, как ежедневно страдают тысячи иных, совсем других, но таких же похожих друг на друга и на него, Сергея, людей.
 
***
Вдалеке слышался приглушенный, но все же навязчивый звук жужжащего перфоратора и до носа доносился запах свежей краски. В соседнем офисе делали ремонт. Сами по себе эти звуки и запахи не были сильными раздражителями и не должны были серьезно отвлекать от работы, однако стоил заглохнуть  перфоратору, как усиливался запах и наоборот лишь запах ослабевал, как тут же снова начинала гудеть демоническая машинка. Все это не давало собраться с мыслями и создавало ощущение, какого-то внутреннего разлада. Из окон в помещение проникал бархатистый еле греющий осенний свет. Как ни странно погода  в  этот день  выдалась ясная и безветренная.  Все располагало к удачному дню, если  бы не этот запах, от которого медленно начинала, гудеть голова, и каждый вдох капля за каплей наполнял дискомфортом.
Входная дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянуло улыбчивое лицо молодой девушки. Коллега, убедившись, что какой-то определенной целенаправленной деятельности не происходит и рабочим процессом и не пахнет, спокойно зашла в кабинет и села на диванчике, стоявшем и боковой от двери стены, напротив окон.
- Слушай, почему у тебя страничка в файловой системе закрыта?
Улыбаясь, спросила она.
- У меня глюки, у меня страница для всех закрылась, я сам не знаю что делать, честно говоря.
- Что сейчас делаешь?
Не унималась она со своими расспросами.
- Пытаюсь с начерталкой разобраться, вроде более менее успешно, а ты?
Решил он ради приличия поддержать разговор. А запах слышался все сильнее.
- Ну, я всё сделала, вот сейчас футбол думаю посмотреть, хотя честно сказать не особо его люблю, но делать всё равно больше нечего.
- Я могу еще нагрузить тебя работой, хотя я, наверное, не такой злой, да  и футбол ты не посмотришь,  днем только повторы идут, вот и сейчас повтор вчерашнего матча.
- Кто с кем играет? Какой счет?
- Барселона с Рубином, ноль один.
- Я ничего не понимаю в футболе, но мне казалось, Барселона лучше играет, странно, что такой счет.
- Вот мне тоже, но если честно мне, от этого ни горячо, ни холодно.
Сухо бросил он ответ в надежде, что сигнал будет понят, и его оставят в спокойном и тихом одиночестве.
- Не знаешь мы завтра у Кузи собираемся?
Вновь начала вещать она, встав с дивана и наматывая медленные и геометрически не ровные круги по комнате.
- Не знаю, спроси у неё.
- Я надеюсь, соберемся, я уже увидеться хочу со всеми, а то из старой компании кроме твоей рожи никого не вижу.
После этой фразы она засмеялась и шутливо высунула язык. А он в ответ на это закатил глаза и снова углубился в синеватый свет экрана монитора. Не отвлекая взгляда, он спокойно произнес.
- Мы, кстати говоря, возможно опять у Кузи зависнем в эти выходные, как ты на это смотришь?
- Если в плане ночёвки, то я в принципе за. Нужно же допить то, что от Саньиной посиделки осталось.
- Ну, посмотрим, надо, наконец, с кораблём решить.
- Ну, я обеими руками за, бухать на корабле это что то новое.
Произнесла она, вновь разваливаясь на обширном кожаном диване темно коричневого цвета.
- Главное за борт не выпасть, надеюсь, ты меня страховать будешь?
Заметил он, посмотрев на нее прищурившись.
- А что мне тебя страховать надо будет? Хотя, не бойся, буду тебя крепко-крепко обнимать, никуда не вывалишься.
- Буду стараться! Надо заранее позвонить и билеты заказать.
Он закрыл ноутбук встал из-за стола и подошёл к  уже фактически лежавшей на диване девушке. Жестом он скомандовал ей убрать ноги с дивана и сел на освободившееся место.
- Эх, солнце моё, был бы я свободным человеком затусили бы мы с тобой.
Задумчиво произнес он, обратив взор на белый потолок.
- Ну, так что тебе мешает, а?
Сказала она язвительным голосом и ударила его туфлей по коленке.
- Ты тогда не солнце, ты рыбка.  И память у тебя такая же. По ходу из-за постоянных причинений баклушам тяжких телесных повреждений с твоей стороны, звуковые волны проходят у тебя между правым и левым ухом без особых затруднений.
Она резко вскочила и попыталась уйти, но он схватил её за руку, дернул на себя, и она упала ему на колени.
- Посиди со мной еще не много, раз уж отвлекла меня от работы, потом опять пойдешь к себе в отдел. То, что я не хочу изменять своей девушке, еще не значит, что мы не можем проводить вместе время, пускай будут у нас такие платонические отношения, ты же не против, верно?
Она удрученно, но одобрительно помахала головой и сидя у него на коленях начала слушать рассуждения о глупых подчиненных и умственно отсталых заказчиках.
Сергея радовали подобные отношения, по сути, его более всего интересовала их простая непосредственность и собственная возможность определять их близость. В обыденной жизни, в своем личном опыте, он сам был на роли этой девушки. Чаще всего, Сергей, открыто демонстрировал девушкам свои чувства, а его записывали лишь в разряд друзей. Тут же, он мог, чуть ли не отомстить за весь мужской род. Эта девушка была ему не более интересна, чем другие, возможно даже менее. Разница была лишь в том, что он полностью рефлектировал свои отношения с ней, осознавал какую роль в этой не очень то и хорошей игре исполнял он, а какую она. Не отпуская её, Сергей и не давал приблизиться. Он старался сохранить подобные взаимоотношения как можно дольше именно в том виде, в котором они находились на данный момент его времени. Отсутствие, какой-либо ответственности нравилось ему, доставляло особое удовольствие, а вот физическая близость или иное сближение, могли все только усложнить и ухудшить. Но даже эти наиболее комфортные для него связи он потом собственными руками и разрушил.
 
***
 
 
 
Последний же их разговор произошел не за долго до того как Сергей улетел заграницу, удивительно, но даже эти просты отношения были им полностью уничтожены, они как костяшки домино упали вслед за другими.
- А что это?
Спросил Сергей, стоя перед большой елкой, помещенной в центре фае на нижнем этаже офисного центра.
- Ты что, не знаешь что ли? Это праздничная ель, новый год же скоро.
- Никогда не предавал этому особого значения, но в последние несколько лет, я уже не жду рождества, нет во мне ощущения праздника и приближения нового года.
- А я вот буду покупать подарки близким, будет милое приятное ощущение. Это оно? То самое ощущение. Как думаешь?
Спросила у него девушка, с прищуром разглядывая реакцию Сергея на её слова.
- Ну, примерно, хотя, скорее некое предвосхищающее ощущение праздника. Это как ожидание автомата за экзамен. Ты точно знаешь, что он будет, так как видел ведомость. Но все равно ждешь, когда официально скажут. Но нет, наверное. Такое только в детстве бывает. И когда же мы стали взрослыми. Надо было, внимательно следить, и поставить в календаре отметку: двадцать второе сентября две тысячи восьмого года, я стал взрослым, как то так. Со старостью точно так сделаю.
Сергей слегка почесал затылок, развернулся спиной к пестрящей украшениями ели и, не оборачиваясь, пошел в направлении выхода, девушка засеменила за ним. Сергей продолжил говорить.
- Что же изменилось? Почему мы изменились? Раньше же было такое настроение, раньше новый год был праздником.
- А это разве так важно?
- Я, похоже, просто вообще праздники не очень люблю.
- Ты все-таки преувеличиваешь. Я, например, люблю поздравлять людей, люблю дарить подарки и наоборот. А по уровню счастья и тому подобное обычный день может быть гораздо лучше.
- Я говорю не о наполненности конкретного дня, я говорю о состоянии ожидания. Предчувствия, предвосхищения.
- Быть может ты и прав. Наверное, это все вездесущая коммерциализация праздников. Именно она ответственна за это.
- Ответственность каждый несет за себя сам. Попытка решать за других людей не что иное, как комплекс бога. Индивидуальный выбор, он и есть индивидуальный. Он не может быть ни плохим, ни хорошим. Это просто решение. Образ реальности, который каждый выстраивает сам. Любые инсинуации о правильности или неправильности решений и поступков, лишь порождения сомнений и давления общества в попытке контроля индивидуальной жизни отдельного человека. Жизнь игра. И все в конечном итоге сводится к простой формуле. Риск-Выгода. И цель оправдывает средства, если выгода превосходит риски. Определенное желание есть, потребность. Удовлетворение, есть цель. Вопрос просто в том, что для каждого конкретного человека есть приемлемые риски. Наш мир, как компьютерная программа, одновременно и крайне сложен, но и безумно прост. В сложнейшей программе в итоге все сводится к системе комбинаций единицы и нуля. Попытка создать подобное абсурдна, данные настроения рождаются сами, из глубины нашего я. Это как с любовью. Её нельзя создать. Можно, претворится, сыграть, убедить себя в её наличии или отсутствии, но создать нельзя. Окружив себя тысячью украшенных елок, не получится сотворить новогоднее настроение. Счастливый и несчастный, на мой взгляд, приземленные понятия. Есть греческая история, про человека, который должен был найти кого-нибудь, кто вместо него пойдет в тартар. И он разговаривал с разными людьми, пытаясь их убедить. Помимо всех, там был бедный старый слепец, который жил на улице. И он тоже бывал, счастлив в часы рассвета, когда солнце согревало его после холодной ночи. Все мы живем, с целью или без. Но невозможно в нашей жизни заставить себя быть счастливым, я говорю именно об этом.
Ты можешь делать себя счастливой, изменять себя и окружающий мир. Но ты не сможешь сделать себя такой, если это не так.  Вот и получается, разве может человек быть действительно счастливым в ситуации, когда он заставляет и провоцирует себя быть таковым лишь из необходимости социума, а не из своих личных интенций.
И как вообще, нам как социальным существам отделить, где кончается давление внешней среды, и начинаются наши собственные суждения.
Предположим если взять в пример нашу ситуацию. Если мы считаем, то, что ты мне писала до этого истинным, то ты дистанцируешься по причине личных убеждений или из-за псевдоальтруизма навязанного обществом. Беря на себя ответственность за то, что не есть плот твоего выбора, чем ты руководствуешься, где проходит граница.
Или, например, где проходит граница в моем суждении. Где заканчивается осознанная часть моего поведения и начинается властвование инстинктивных и примитивных внутренних сил?
Если свести все к простому вопросу, чем стоит, а чем не стоит руководствоваться в своих суждениях. Принятие тоже позиция, в этом ты, безусловно, права.
Но создание самопротиворечащей позиции, а потом её игнорирование, странный подход.
Хотя, возможно это я вижу то, чего на самом деле нет. Выдавая желаемое за действительное. Со всеми такое может случиться. Логика, которая представлялась мне, может и не соответствовать истине. Там где, кажется игра на высшем уровне, может и не быть ничего. Может быть, минутная прихоть, отметенная за ненадобностью, а может быть и реальная дилемма.
Данная цитата может и не очень соответствует контексту, но однажды один плотник сказал "Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся".
- Знаешь Сереж, иногда тебя так заносит, что я перестаю понимать, что ты вообще говоришь, теряю нить.
-Это и к лучшему. Не следует всегда понимать меня.
Сквозящий ветер создавал завихрения мелких снежинок. Сергей поднял воротник пальто, сильнее закутавшись в черную грубую ткань.
1. Лондон, кембридж, знакомство с лилей
***
Кембридж разительно отличается от Лондона по самому своему духу. Там витает совсем другой воздух, наполненный иными, чем в столице переживаниями. Он отличается по тем эмоциям, которые человек испытывает, гуляя по его улицам. Сергей не бывал в этом прекрасном городе колледжей со времён собственной учёбы. Когда он был ещё юн. В те времена, когда ещё учился в университете, ему довелось побывать в этом городишке. Жил он там, правда, не долго, всего две недели. На третьем курсе, если быть более точным, то летом между третьим и четвертым годом своего обучения в высшем учебном заведении он проходил в Англии практику и обитал именно в одном из кембриджских общежитий. В те безумные времена уже ушедшей юности он жил в блоке с девушкой. У них были разные комнаты, но одна ванная и туалет на двоих. Шутка заключалась в том, что с той девушкой Сергей даже ни разу не заговорил. Они не разу не обменялись даже обычными житейскими фразами так привычными нам в обиходе. Эта девушка была такой же русской как и он, примерно того же возраста. Она не была дурна собой и вроде даже достаточно умна, одна проблема, в то время Сергею она была не интересна. Тогда его разум занимали совсем другие мысли, более примитивные и простые, нежели сейчас, когда он, словно блудный сын вернулся в место, из которого всё на самом деле то и началось. Лето тринадцатого года можно считать отправной точкой будущих трагических событий, но лишь условно. Все что произошло тем летом началось ещё за долго до этого. Все проистекало из лета более раннего, из лета в Кембридже.
Комната в этом общежитии любезно предоставленная администрацией была достаточно большой. Около одной стены стояла односпальная заправленная кровать с белыми простынями и одной подушкой. У другой стены был огромный письменный стол, он занимал всё стену и был самым массивным сооружением в комнате. Небольшой стул, стоявший около этого гигантского стала, казался ущербным. Так же в комнате был маленький шкаф, в который было крайне проблематично уместить все вещи проживающего и два небольших окошка выходившие на дорогу перед фасадом здания. После того как Сергей разложил свои вещи, первым делом, он отправился в курилку находившуюся за главным зданием второго корпуса общежития того колледжа в котором они должны были проживать и учиться. Ему, Сергею, не терпелось познакомиться со своими временными одногруппниками.
Простояв под теплыми лучами солнца около двадцати минут, он так ни кого и не встретил. Вытащив наушники из кармана, распутав клубок проводов, он засунул их в уши и пошел прогулочным шагом по территории колледжа. Приятная спокойная музыка на полной громкости играла в наушниках, помогая Сергею уйти от реальности и неспешно, спокойно рассматривать фасады разным строений на территории учебных заведений. Он задержался на зелёной поляне напротив здания построенного видимо достаточно давно. Оно было выполнено в готическом стиле и разительно отличалось от строений в округе. Готика всегда привлекала его как стиль в архитектуре. Готика Англии возникла достаточно рано — в конце двенадцатого века и просуществовала до века шестнадцатого. Слабое развитие городов привело к тому, что готический собор стал не городским храмом, а монастырским, окружённым полями и лугами. Отсюда, очевидно, его «распластанность» по горизонтали, растянутость в ширину, наличие нескольких пристроек. Доминанта собора — огромная башня, ярусная, прямоугольная, с плоской крышей. Главный готический собор Англии — Кентерберийский, резиденция архиепископа Кентерберийского, национальная святыня. Собор Вестминстерского аббатства в Лондоне — место коронации и погребения английских королей со времён Вильгельма Завоевателя, впоследствии усыпальница великих людей Англии — близок к образцам французской готики по построению. Фортификационная архитектура Британии развивалась медленно и не играла большой роли из-за островного расположения королевства, защищённого морем и ещё слабо развитыми европейскими флотами. Техническим прорывом архитекторов готики явилось открытие ими нового способа распределения нагрузки. Обнаружилось, что вес и давление каменной кладки могут концентрироваться в определенных точках, и если их поддержать именно в этих местах, другим элементам постройки уже не обязательно быть несущими. Так возник готический каркас. Новаторство технического решения состояло в следующем: свод перестали опирать на сплошные стены здания, массивный цилиндрический свод заменили ажурным неровным крестовым, давление этого свода передается нервюрами и арками на столбы и колонны. Возникающий таким образом боковой распор воспринимается аркбутанами и контрфорсами. Довлеющая энергетика готических зданий их просторная планировка и плотная внушающая доверие каменная кладка оставляли всегда положительное впечатление у Сергея.
Наблюдая прямые линии крыши и всего фасада, Сергей был ошарашен внезапным и сильным толчком в спину. Этот уда едва не свалил его с ног. Он был вынужден сделать шаг вперед, что бы ни упасть, потеряв равновесие. Резко обернувшись в поисках обидчика, Сергей наткнулся взглядом на невысокую рыжеволосую девушку. Выключив музыку, он услышал заливистый и задорный смех. Смех был таким светлым и жизнерадостным что он заставил саму душу Сергея завибрировать в такт вибрации голосовых связок девушки. Его лицо при этом расплылось в беззастенчивой улыбке. Спустя несколько секунд он увидел и вторую девушку, стоявшую по одаль от них. Она тоже смеялась, но звук, порождаемый ею, был куда грубее и надменнее. Он сразу не понравился Сергею, как и сама девушка. Девица, толкнувшая его в спину, на неплохом английском представилась Лилией, а потом начала быстро и не членораздельно, что-то говорить. Казалось, что она проговаривает какую-то несуразную скороговорку. Понять её вообще не представлялось возможным. По акценту Сергей понял, что она из России ну или, по крайней мере, её родной язык точно русский.
Не прекращая улыбаться, Сергей произнес на русском.
-Хватит так быстро говорить. Ничего не понятно.
Глаза девушки округлились, Лилия явно не могла поверить, что он из России, она, наверное, думала, что он местный. Уже впоследствии, при более тесном их общении Сергей узнал, что тогда она приняла его за француза.
Она понурила взгляд и смущенно сказала.
-Извините, что я вас толкнула, мы тут это…играли.
После этих слов Сергей заметил в руках у девушки небольшую пластмассовую ярко оранжевого цвета тарелку. Картина произошедшего сложилась у него в голове. Получилось так, что, придя на это зелёную поляну, он не заметил играющих во фрисби девушек, а одна из них, та, что стояла перед ним, не заметила его, когда ловила пущенный подругой снаряд, вот и врезалась ему в спину.
Так и произошло их знакомство с Лилией. Какое-то время он действительно её любил, от того и было так горько сейчас осознавать всю ужасность его поступка с ней. В те уже кажущиеся далекими времена Лиля была стеснительной, но жизнерадостной девушкой, её посредственность и духовная простота всегда вызывали умиление у окружающих её людей. Во время совместной жизни с Сергеем она сильно изменилась. Иногда ему даже казалось, что это он её так изменил, так испортил. Нынешняя Лилия, коварная притворщица, умная и изворотливая обманщица имела мало общего с той юной и чистой девушкой, с которой познакомился Сергей на залитой, словно потопом, солнечным светом, зелёной поляне возле одного из зданий кембриджского колледжа.
Все время обучения в Англии вспоминалось Сергею, как один большой светлый шар чистой радости и добра. Не было в тот короткий промежуток безвозвратно утерянного, ушедшего, времени его юности ни несчастий, ни бед. Время это прошло под звездами удовольствия. Удовольствия разнообразного. Сергей много учился. Часто ходил на лекции и семинары.
Помимо Лили он в Кембридже сдружился ещё с двумя людьми. Это была подруга его новой пассии, по имени Анастасия которую все, по какой-то мало понятной причине называли Стасей и парень чуть младше самого Сергея, которого звали Дима.
Стася была низенькой  коротко стриженой блондинкой, постоянно ярко одетой и с вызывающи пестрым макияжам. Обычно со страны она походила на большой цветастый прямоугольник. Природа не наделила её ни красотой лица, ни приятной для взора фигурой. Да и характер у нее был такой же нелицеприятный, как и внешность. Нельзя сказать, что она была отвратительна и как девушка и как человек. Для Сергея она просто была не приятна. Находясь с ней, он испытывал дискомфорт. Но делать было нечего. Стася будучи хорошей подругой Лилии постоянно вместе с ней шаталась по британским улочкам. Приходилось её терпеть. Дмитрий же был совершенно не примечателен как человек. Среднего роста, обычные славянские черты лица, заурядный характер. Прическа полубокс и сероватый гардероб. Одним словом, он был просто напросто, обычным, среднестатистическим человеком каких миллионы. Хотя, пожалуй, интересной у Дмитрия была фамилия. Именно она стала его прозвищем сопутствующим ему по жизни. Узнал же её Сергей чисто случайно.
Однажды, необычно прохладным летним вечером компания осталась в общежитии. К одиннадцати часам в здании нельзя было встретить никого кроме студентов. Помимо обычного развлечения с выпивкой ими, а точнее Дмитрием, были принесены особые травы.
При всем развязном веселье, необузданном смехе и кажущемся счастье ситуации, в тот момент главной эмоцией которую испытывал Сергей, было чувство одиночества. Казалось, что он был в кругу друзей, вместе с девушкой, которая ему симпатизировала, но все было не так, как казалось. Никакая симпатия, и даже любовь, не могли заполнить чувство беспросветного одиночества. Стася его раздражала, Дмитрий казался плоским и глупым, ну а Лиля, что тут можно добавить. Её просто напросто было мало. Тогда внешне Сергей был весел, однако внутренне он страдал. Чувство одиночества, истинного одиночества, не того, наигранного подросткового отторжения мира, когда считаешь, что тебя не понимают, не принимают и не ценят, а реальное ощущение внутренней пустоты от того, что не можешь найти во внешнем мире того, кто бы понял настоящего тебя, разрывало его на части. В юности мы встаем супротив мира, пытаясь доказать непонятно кому, скорее всего самим себе, что мы достаточно сильны и независимы. Именно из-за этого возникает иллюзия уникальности собственных переживаний. Мы убеждаем себя самих в том, что мы столь отличны от мира, от других людей, что возникает чувство одиночества. Мы твердим себе о собственной неповторимости, не всегда осознанно, часто подсознательно. Эти чувства отдаляют нас от мира, мы думаем, что наши переживания свойственны только нам, это то и мешает понять что другие, те самые люди во внешнем мире без которых прожить вообще-то невозможно, способны сопереживать нам. Так возникает подростковое одиночество. Тут важно заметить и объяснить что «подростковое» лишь термин, и случиться подобное может на любой ступени лестницы жизни, в любой миг физиологического взросления или старения. Избавиться от этого вида одиночества довольно просто, нужно лишь понять, осознать, переварить, что ты такой же как все. Ученые говорят, каждая капля воды в океане уникальна по строению, каждая снежинка попадающая ночью в свет отблеска машинных фар и уличных фонарей уникальна по своей форме. Если же посмотреть шире, снежинки все примерно похожи, да и капли идентичны друг другу, так же и люди. Мы вроде уникальны и неповторимы, но если взглянуть шире, становиться понятно, как мы схожи. И как только человек мучимый подростковым одиночеством понимает это, его одиночество уходить, может не сразу, но рано или поздно.
Сергей же в то время скрывал в тонкой ткани своей души совсем другое по природе чувство. Да оно называется так же, да и сопутствующие эмоции очень схожи, но причина кардинальна иная. Это одиночество, что тогда, что сейчас, в момент возвращения в знакомые стены кембриджского колледжа, проедало все растущие дырки в уже не столь белоснежной ткани его духа.
Ему было столь невообразимо плохо, от того что к тому моменту на всей земле не было человека которому он без страха мог доверить свои истинные чувства и помыслы. Говоря даже о его компании в тот вечер в пустынном общежитии, не было там ни кого подходящего для откровений. Сергей не считал себя лучше или хуже других. Но Дмитрий не мог бы понять его, из-за своей простоты. Стася не отнеслась бы к чаяньем Сергея с должным уважением, из-за их взаимной неприязни друг друга. А Лилия даже спустя многие дни и ночи, проведенные вместе с Сергеем, даже после сотен разговоров о действительно сокровенном в их душах, не смогла стать тем самым столь желаемым им, Сергеем, человеком. Конечно же, он делился с ней многим, часто тем, о чем не говорил более не с кем, но тут тоже был свой подвох. Многие не задумываются о том, что на самом деле существует множество уровней откровенности: откровенность для незнакомцев, для друзей, для родственников, для любимых и, конечно же, финальный уровень откровенности для единственных. Причем, единственный не обязательно может быть один, и не обязательно это будет тот, с кем мы разделяем ложе, или живем под одной крышей. Но все-таки именно эти единственные и становятся носителями нашего самого сокровенного. Люди понимают в них необходимость в разное время, к тому же, кому то везёт найти таких людей еще до осознания боли по поводу их отсутствия. Сергей же был из той плеяды, что испытывает одиночество как раз по поводу не имения того, кому можно довериться полностью. Лилия так и не смогла подойти на эту роль потому, что Сергей всегда чувствовал ответственность за её чувства и переживания и боялся её обидеть. Страх мешал ему сделать её единственной. Вот и тогда сидя на полу в кругу и передавая слегка закопченную бутылку, под маской мнимой радости и счастья скрывалась угрюмая мина разбитой одиночеством личности. Не многим позже, Сергей заставил себя, усилием воли, забыть эти чувства, он отринул их из сердца, переключив свое внимание на другие вещи в жизни. Похоронив эти эмоции в глубине себя, он их не изничтожил, просто предпочел не обращать на них внимание. Сейчас же, точно так же, как он вернулся в Англию, одиночество вернулось в его душу, как кажется навсегда. Пока он ни обращал на него внимание, ограждая одиночество барьерами безразличия, оно крепло и набирало силу, как и всякое переживание которое мы не перевариваем, а пытаемся подавить. Как бы хорошо мы не закапывали трупы, рано или поздно пойдет дождь и размоет почву.
Несмотря на все эти внутренние мучения, Сергей все равно весьма умело изображал беззаботность. В тот момент его особо забавляла фамилия Димы, порождая безудержный гогочущий смех. Веселье это было порождено каннабиноидами изменяющим его сознание. Действие этого наркотика сложно передать словами. Испытываемые переживания ты не встретишь нигде в своей обыденной жизни. Этот опыт находиться за гранью обыденности. Ощущения эти интересно, но нельзя сказать, что они жизненно необходимы. Человека, который ни разу в жизни не попробовал легких наркотиков, по сути ничего сверхнеобходимого не потерял. Марихуана повышает чувствительность к внешним стимулам, позволяет обнаружить детали, которые ранее проходили незамеченными, делает цвета более яркими и богатыми, а также повышает восприятие музыки и искусства. Ощущение вкуса и запаха усиливается. Время как будто замедляется, ты начинаешь замечать, что в каждый момент времени происходит многое. Касательно обнаружения новых, ранее не замеченных, деталей — возможно, это происходит вследствие изменения системы приоритетов восприятия. Так, например, может оказаться, что под воздействием марихуаны гораздо приятнее созерцать природные явления, нежели деятельность людей. Также зачастую наблюдается повышенная чувствительность к звукам и ко всему, что происходит вокруг человека, принимавшего коноплю. Множество мелких деталей и подробностей приобретают такую же важность, как и другие события. Часто наблюдается расщепление сознания; ощущая действие каннабиоидов, многие люди так же замечают, что находятся в изменённом состоянии сознания. У них могут возникать параноидальные идеи, и в то же самое время они смеются над этими идеями. По сути, в нормальном состоянии сознания, когда мы можем понимать сами себя и окружающий мир довольно объективно наше сознание похоже на льющуюся из чайника воду. Поток мыслей чист и не замутнен, тысячи струек сливаются в одном общем направлении. В состоянии наркотического опьянения из чайника льются уже не вода, а густой суп. Под действием наркотика все цвета становятся ярче, звуки громче, а еда вкуснее. Нельзя сказать, что пища становиться более сладкой или кислой, просто она становиться вкуснее. Удовольствие, получаемое человеком от привычных радостей, возрастает многократно, контроль над эмоциями спадает. В нормальном состоянии человеческое сознание, его мысли в один момент времени наполнены определённым количеством информации, но из-за симптомов и состояний, описанных чуть выше количество данных, наполнение элементами на миллилитр возрастает многократно. Мышление густеет. При всем многообразии свойств, особенностей, граней предметов и связей между ними наше осознаваемое Я, просто на просто, не может усвоить и отрефлексировать всю эту полноту красок. Становиться безумно тяжело удерживать стройность рассуждений и процесса осознания реальности. Мы фактически становимся переполненными мясными сосудами данных. Именно неспособность рационально оценивать ощущения и восприятие и заставляет нас выводить на первый план эмоции, которые начинают верховодить нами в подобных состояниях. Мы предстаем, по сути, инертными объектами к миру. Сие состояние безразличности к логике и законам мироздания испытывал Сергей в тот момент, когда в пьяном угаре весёлого и беззаботного времени юности он впервые попробовал на вкус губы Лилии, которые тогда имели сладковатый сахарно-яблочный привкус сидра.
 
***
 
Меж суеты жизни, сквозь дни и недели приближался роковой ноябрь. Москва уже продрогла и молила о толике тепла. Солнечный день уже стал короче, но холода, то подходили, то делали полшага назад. Снег сменялся дождем, а тот в свою очередь снова снегом. И так продолжалось изо дня в день. Температура воздуха прыгала через отметку нуля как маленькая девочка на школьной площадке через скакалку. Отношения с Лилей тем временем испортились окончательно, скорее всего в тот момент послужило тому причиной горе которое она пережила. В первых числах скончалась её мать. Сергей всегда недолюбливал эту женщину. Анна Степановна постоянно вызывала в нем, как в человеке, опирающемся на логику и знания в своих суждениях, гнев и раздражение своими вечными суевериями и тому подобными антинаучными бреднями. Они неоднократно спорили, сорились, даже орали друг на друга. Сергей был достаточно умен и ловок на слова убеждения, что бы отвадить свою пассию от общения с матерью. Наверное, после ее смерти Лилия винила его в этом. Переживание подобной силы способно открыть человеку глаза на многое. Лиля поняла не все, но и того до чего смог дойти её ригидный мозг вполне хватило. Она осознала, что именно её благоверный стоит за разрывом отношений с матерью, за её ссорами с подругой Стасей. Однако, Сергея тут винить не стоит, он просто старался сделать свою жизнь более комфортной и удобной, а потому прилагал усилия доступными ему средствами для исключения из круга общения неугодных ему людей. Но не осознание этого стало в тот момент самым страшным. Проблема заключалась в неспособности Сергея поддержать Лилию в трудную для неё минуту. Не сказать, что он не хотел стать для неё опорой. Можно заявить даже что очень желал, но уровни были разными. Мы часто даже вовремя самоанализа не всегда можем заметить, что на первый взгляд нами могут руководить одни мотивы и идея, хотя на самом деле в глубине все совсем по-другому. На поверхности Сергей хотел поддержать свою девушку, но на самом деле он сам до конца тогда еще не понимал что до того боится ответственности что опорой в принципе стать не может. Стать опорой означало увеличить вес довлеющего на тебя мира, он боялся этого хуже смерти. Отношения Лилии и Сергея на первый взгляд все портились, а на самом деле, её мнимая любовь к нему, и истлевающая надежда на ответное чувство стали последним, что придавало радости мрачной картине её мира написанной в серых и черных тонах. Подчас невозможно сказать какое событие выбьет почву у человека из-под ног, что его сломит. Смерть матери было именно тем, что сломало искореженную Сергеем за долгие месяцы безразличия и ссор душу Лили.
Сергей неспешно одевался. Впереди ему предстоял сложный и долгий день, но он и не собирался торопиться, это было, ни к чему. За окном еще даже не начал зачинаться рассвет. В блеклом свете города, по городским улицами двигались торопливые, опаздывающие на работу, снующие, угрюмые люди, и пролетающие по непредсказуемой траектории маленькие острые снежинки. Ноябрь подходил к концу, скоро должен был начаться последний месяц уходящего в небытие года. Прошлое лишь воспоминание, а будущие - надежа, прошедшего не вернешь, а грядущее не предскажешь. Мысли Сергея во время выбора наряда для предстоящего рабочего дня и последующей вечеринки на встрече выпускников были пространны и неопределённы. Он не хотел прерываться, ведь стоило ему определиться и закончить, как пришлось бы вновь входить под ярмо и тащить собственную жизнь вперёд, а ведь всю прошедшую ночь он почти не спал. Хотя, есть колоссальное количество дел, которое необходимо срочно сделать, да и на работе проект надо сдавать всего через каких-то пару часов, Сергей медлил с выбором. Бессонница, думается, это бич нашего века. Модное психологическое слово прокрастинация обозначает склонность к откладыванию неприятных мыслей и дел на потом. Но, исходя из идеи о том, что любая нагрузка является для человека в большинстве своём неприятной, мы можем сказать, что это просто научное название слова лень. Вот и он сейчас ленился, поразительно, но отсутствие любых дел столь же сильно вгоняет в ужасную тоску, как и их переизбыток. Вместо простого перебора вещей из шкафа можно было бы просто отдохнуть, но это было так же губительно неприятно, как и начало полноценного функционирования в круговерти нового дня. Сейчас же ваш покорный слуга опять оказался в замкнутом кругу. Он откладывал неприятную нагрузку просто прокрастинируя, но кроме неё иных дел не было и состояние это можно было назвать таской в квадрате. Наверное, многие становятся такими с возрастом, раньше Сергей таким не был, а возможно и был, просто не мог этого осознать. В то время его рассуждения были заняты странным самоанализом собственной жизни, но плодов это не приносило он, просто, вспоминал пройденный путь. Он рассуждал, создавая что-то наподобие монолога, или предисловия к книге о собственной жизни.
- Я, и вообще моё поколение, родилось на переломном моменте в истории нашего государства. Развал советов ознаменовал эту новую эпоху. Я же родился уже в новой стране, в Российской Федерации. Я отношусь к первому поколению державы. Китайцы, в мудрости им не откажешь, говорили фразу, в вольном повторении она звучит так: «Не дай тебе бог жить в эпоху перемен». Мое поколение как раз и является детьми это эпохи. Но не могу сказать, что жизнь моя плоха. Я родился в Москве, но к коренным москвичам относить меня нельзя, так как мой отец родился в Севастополе. С детства я жил в центре. Однако не заблуждайтесь.
Обращался он в своих мыслях к мнимому внутреннему слушателю.
- Будучи подростком, я дрался столь же часто, я может и чаще чем жители окраин и области. Я не был плохим и не культурным, такое было время. По телевизору нам говорили, что страна шагает в будущее, и рассказывали о катастрофах и терактах, а деды убеждали, что при СССР всё было в разы лучше. Мы не знали чему верить, мы не имели идеалов, мы создавали собственный мир, упиваясь водкой в подъездах и устраивая драки с попавшими под руку людьми. Сам я, как и основное моё окружение не относил себя к какой либо субкультуре, основным признаком самоопределения у нас были номер школы, в которой мы учимся, и название улицы на которой живем. Я ставил не раз для себя вопрос уже в сознательной жизни, неужели действительно в стране советов всё было так хорошо, но ответ пришел только при обучении в университете. Многие знают, что в СССР была сильная цензура, по телевизору не показывали терактов, маньяков и авиакатастрофы. В девяностые же годы двадцатого века это полилось смердящей рекой из каждого зомби-ящика страны. Представьте себе, что вы спокойно себе живёте, ни кого из ваших родных не убил маньяк, ни кто не взорвался на бомбе и в самолёте не падал, да и по телевизору тишь да гладь, и тут, как по свистку вам резко начитают зомбировать этим мозг. Невольно сложиться ощущение, что в стране, что-то не так. В отличие от многих своих сверстников я ни когда не хотел уехать жить навсегда из страны. Меня нельзя назвать патриотом, но где-то на подкорковом уровне я понимаю, что это моя родина, моя страна, и если я уж родился здесь, значит, мне здесь и жить. Но в какой-то момент жизни сложно сейчас уже вспомнить, когда конкретно это было, я смог вырваться из ужасной череды попоек, подъездов и драк. Боже упаси вас подумать, что у меня были плохие родители, они действительно старались следить за моим моральным обликом и наставлять меня на путь истинный, но тогда это было не в их силах. Мы считали, что курение и алкоголь дают нам силу и статус, вечера наши начинались примерно так; мы созванивались и выходили во двор, затем если это было, зимой мы думали куда пойти, денег на ресторан для всех не хватало и мы шли в подъезд погреться. Через полчаса нам становилось скучно, и мы обсуждали, чем заняться. В восьмидесяти пяти процентах случаев мы приходили к тому, что пора покупать водку, и всё время обсуждения мы нещадно смолили чаще всего дешевые сигареты. Но разве расти в других странах проще и безопаснее, разве от твоего места жизни зависит твое грехопадение?
Из этих мыслей Сергея вывела Лиля, которая прошмыгнула мимо него. Сергей, было, отел ей окликнуть, но не решился, продолжая жить бок обок, они уже несколько дней не общались, не разговаривали вообще, даже о пустяках, в доме был слышен лишь только разговор голов из телевизора. Сергей хотел рассказать, о предложении поработать в Англии, но боялся, что Лилия будет обижена его желанием ненадолго уехать, он как, ни как, отвечал за неё, особенно сейчас, после смерти её матери. Возможно, именно это стало причиной его ретроспективных и патриотичных внутренних монологов. Сергею всегда нравилась Англия вообще, и Лондон в частности. Однако, всё же, уезжать из родной страны на продолжительное время без особой необходимости было достаточно страшно для его консервативной натуры.
День мало чем отличался от других, подобных ему. Пасмурный ноябрь не преподносил сюрпризов. На столь привычной и обыденной работе все было, как и раньше, ни хорошо, ни плохо. Последние несколько часов рабочего дня были проведены в мучительном ожидании встречи с Александром, для долгожданного похода на встречу выпускников. Переживание ожидание, одно из сложнейших в жизни. Терпение всегда дается с трудом. В состоянии ожидания, во время томительного процесса прострации перед каким-либо событием, которое должно принести наслаждение или дискомфорт, и неважно в сфере материальной, или духовной, эфирной, сфере чувств и эмоций, мы всегда взвинчены сильнее обычного. Ожидание терзает нас, формируя фантазии, которые подчас бывают куда красочнее и живее самой сущей реальности. Мы представляем себе мир будущности, предстоящие события мерещиться нам куда более серьезными, а разнообразные вариации возможных исходов начинают сводить с ума.
 
 
 
***
Сергея вообще удивлял мир, и то, как он изменился только за его не долгую жизнь. Его часто приводило в полнейшее недоумение, как могли с этим справиться люди, родившиеся до второй мировой войны и бывшее сейчас глубокими стариками как, например, его дедушка.
Фома Юрьев, так звали его предка. Деду было всего восемь лет, когда началась великая отечественная война. Он был в эвакуации, потом в оккупации, жизнь его капитально побросала от низов до верхов. Все свое детство он прожил в тени деда, постоянно этого человека ставили ему в пример, пример не досягаемый но, безусловно, крайне желаемый. Единственное, что дедушка Фома любил рассказывать больше чем свои достижения, это истории о своем отце, прадедушке Сергея, его биографию он до сих пор помнил великолепно.
Родился, Семён Яковлевич в семье рабочего-жестянщика в Москве. С тысяча девятисот двадцатого года работал в качестве ученика слесаря, помощника шофёра гаража Мосгубсоюза, помощника техника на Октябрьской железной дороги. С тысяча девятьсот двадцать второго года работал на заводе АМОв Москве в качестве разметчика и слесаря, одновременно обучаясь на вечернем факультете Московского механико-машиностроительного института имени Ломоносова. В тысяча девятьсот двадцать пятом году устроился техником на завод имени Буденного в Москве. В тысяча девятьсот двадцать шестом году призван в ряды Красной Армии. Вернувшись из армии в двадцать седьмом продолжил работу на заводе Буденного в должности техника, а затем стал мастером завода.
Окончив в начале тридцатых годов институт по специальности инженера-механика, затем назначен главным инженером - заместителем директора Краснохолмского зерносовхоза в Оренбургской области. А потом стал начальником технического отдела  завода «Станкопатрон» в Москве. С тысяча девятьсот тридцать третьего года работал на заводе им. Серго Орджоникидзе в Москве - был заместителем главного механика, главным механиком завода, начальником отдела наладки, начальником производства. В начале второй мировой войны, когда Гитлер напал на Польшу, работал на станкостроительном заводе имени Максима Горького в Киеве на должностях главного инженера и директора.
В мае сорок первого года вступает в ряды коммунистической партии и становится начальником производственного отдела и членом коллегии наркомата станкостроения СССР. В начале войны он назначается заместителем наркома станкостроения СССР. А на следующий год после окончания войны, занимает пост заместителя министра. В конце пятидесятых в мае он занял пост представителя Госкомитета Совета Министров Советских Республик по внешнеэкономическим вопросам, так же Юрьев занимал пост советник посольства СССР в Китайской Народной Республике по экономическим вопросам. В период с ноября шестидесятого года по апрель семьдесят третьего года находился на пенсии.
В апреле вернулся на службу и был принят в аппарат Совета Экономической взаимопомощи консультантом отдела машиностроения. До июня тысяча девятьсот восьмидесятого года являлся ответственным секретарём межправительственной советско-чехословацкой комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству.
В июле того же года стал персональным пенсионером союзного значения.
Когда прадедушка Сергея умер, Фома Семёнович пережил это очень тяжело, смерть отца серьезно его подкосила, словно выбила почву из-под ног. Прадедушка не дожил буквально несколько месяцев до рождения правнука.
Сергей всю жизнь жалел что ему так и не удалось познакомиться с ним, хотя он этого никому не рассказывал.
 
 
 
 
***
 
 
Вот, в один из последних дней ноября, стоя недалеко от выхода из метро под падающей с неба смесью дождя со снегом и докуривая обжигающую легкие сигарету с желтым фильтром, Сергей увидел выходящего из метро друга. Александр был одет неброско. В отличии от Сергея он не питал любви к костюмам. На Александру были обычные, слегка потертые, иссиня-черные джинсы, его темно-зеленая болоньевая куртка была расстегнута, из под неё виднелась легкая двухцветная кофта из синтетической ткани. Можно было одновременно сказать, что кофта эта была серого цвета с широкими горизонтальными светло-фиолетовыми полосами и то, что это светло-фиолетовая кофта с серыми полосами. В этом вопросе, как и во многом в нашей жизни важна точка зрения. На самом деле точка зрения всегда все решала. Одна и та же ситуация может представляться кардинально по-разному в зависимости от позиции с которой на неё посмотреть. Действительно выражение, которое говорит что у всех своя правда. Однако это ещё один пример двойных стандартов в нашем мире. Мы воспитываем детей, убеждая в чем-то, передовая наше видение мира мы стремимся сделать их похожими на нас, обучая их. Мы говорим детям, что уметь взглянуть на ситуацию с другого ракурса это полезно. Мы говорим, что терпимость это благо, но по правде говоря, это ведь не совсем верно. Не имей наше общество четких паттернов поведения, относительно четкого понимания, что есть добро, а что зло, мы бы уже давно уничтожили сами себя. Сколько бы моралисты не вопили о толерантности, с детства нам прививают понимание того, что можно делать, а что нельзя. Без этой прививки мы не можем назвать себя состоявшейся личностью. Мы обучаемся осуждать тех, кто не согласен с нами, и тех, чье поведение с точки зрения нашей культуры кажется атипичным и дивиантным. Подобных примеров, иллюстрирующих двойные стандарты, не только в описании дихотомии добра и зла, но и в остальных сферах нашей жизни бескрайнее и неисчислимое множество и многообразие. Например ситуация с агрессией и драками. Нас воспитывают, осуждая проявление агрессии и решения проблем путем насилия и принуждения. Казалось бы, логика людей понятна, проста и верна, но не так уж все и просто. В ситуации, когда к не свободной девушке излишне навязчиво пристает мужчина, её молодой человек обязан проявить силу. Даже если ему удастся решить конфликт, словесно не прибегая к рукоприкладству, этого ни кто не оценит, в понимании общества мужчина должен в таких ситуациях быть злым и агрессивным. Жить людям на земле, в обществе, крайне нелегко. Тебе говорят, что насилие это зло, но при этом ждут от тебя этого зла. Нет на свете ничего более ужасающего, ни одного еще более отвратительного закона общества, а точнее не самого закона, а его способа применения, чем политика двойных стандартов. Сложно даже представить, как тяжко бывает детям разобраться во всех подобных перепутьях норм взрослого человеческого общества. Но все же, даже если учитывать все подобные рассуждения, то остается класс случаев, пласт решений, поступков и событий, который всегда оцениваются большинством общества как преступные и бесчестные. В тот вечер, видя улыбающееся лицо Сани, Сергей и не думал, что совершить в скором будущем поступок именно такого, запретного рода.
Александр подошел к другу, и они поздоровались, пожав руки.
-Ну что, готов напиться и упасть лицом в салатик?
Весело и слегка задорно спросил усатый собеседник Сергея?
-Ага, что ты тут несёшь? Скорее уж ты заснешь в обнимку со сливным бачком.
Оба посмеялись и направились в сторону кафе, в стенах которого и была назначена эта встреча. Весь путь до места Сергей поддерживал непринужденный разговор о погоде и политике со своим визави. Они даже не заметили, как подошли к нужной, тяжелой покрашенной в яркий зелёный цвет двери, над которой висела большая вывеска с надписью. Вспомнить название этого заведения опять-таки уже и не под силу. Возможно,  этом есть какая-то закономерность, неспроста же не откладывается в памяти название месть, клубов, ресторанов и кафе. Хотя, вдумавшись, к данному повествованию это особого отношения не имеет, так что можно со спокойной душой и совестью продолжить.
Подойдя к небольшой бетонной лестнице всего из нескольких ступенек ведущей к этой самой зелёной двери, они остановились ведомые желанием закончить свою беседу и прикончить свои сигареты.
-Кстати, мне сказали, что Наташа будет на этом мероприятии. Слыханное ли дело, а?
Сказал Александр, делая частые и глубокие затяжки между словами.
-Что, что, прости, ты сказал?
Переспросил Сергей, слегка приподняв правую бровь, всей своей мимикой выражая собственное удивление.
-Ну, а что такого. Пришла она на пьянку и пришла. Что тебя так удивляет?
-Да нет, Санька я совсем не про то. Что это была за фраза? Слыханное что-то там.
-Обычная фраза, что тебе не нравится?
-Просто так уже ни кто лет сто не говорит, кажется, в литературе это архаизм называется. Наверное, именно из-за подобных фраз у тебя до сих пор нет девушки. Свою обожаемую Наташу ты этим точно не впечатлишь.
Александр смерил Сергея укоряющим взглядом, слегка закатив глаза, затушил бычок сигареты и начал подниматься по лестнице ведущий в кафе со словами.
-Серёга, может, все-таки, не будешь давить на больное, к тому же ты же знаешь, что Наташа мне давно безразлична.
Александр врал, и Сергей знал это.
Помещение арендованного под мероприятие кафе было небольшим, но весьма светлым за счет бурной иллюминации. А вот людей вокруг было не много. Всего пара официантов сновавших с кухни к стоящим двумя параллельными линиями столам, бармен за стойкой и человек десять из числа их бывших сокурсников. Столы были еще не до конца сервированы и работники кафе, видимо недавно отчитанные менеджером, с усердием заканчивали выставлять на белые плотные скатерти недостающие стаканы, тарелки и блюда, наполненные разнообразными закусками. Сидеть за столами можно было только с одной стороны по двое за каждым столом. Фактически получалось, что ты беспрепятственно видел людей седевших за столами в противоположном ряду. Однако между столами оставался небольшой промежуток, там не смогло бы разойтись и двух человек, но вот один прошел бы легко. Сделано это было, наверное, для удобства обслуживания официантами гостей. Стены помещения были матово белого цвета. Повсюду висело множество небольших черно-белых фотографий с образами времён двадцатых годов прошлого века. Стулья, за которыми предстояло сидеть всем гостям, во время фуршета, были обиты темно красной суконной обивкой. Так же было несколько окон слабо пропускавших свет из-за того что они были покрыты какой то полупрозрачной пленкой. На подоконнике каждого окна стояли вазы с какими-то не большими растениями. В углу, в достаточном отдалении от столов была маленькая барная стойка с двумя высокими круглыми барными стульями, имевшими такую же красную обивку, как и стулья около столов. Пол был паркетным, и пространство от столов до барной стойки было абсолютно пустым. Понятное дело, что расположение столов было изменено и походило на то, что это пустое расстояние должно ближе к концу застолья превратиться в танцпол. Окинув взглядом все помещение, Сергей нашел его весьма уютным и комфортным.
Спустя несколько мгновений после того как они вошли к ним буквально подлетела как вихрь худенькая белокожая девушка небольшого роста по прозвищу Вася.
Вот так весь курс называл старосту. Её настоящее имя было Василиса, но всем очень нравилась именно форма Вася. Возможно это из-за её детской непосредственности, а может из-за мальчишеского характера. Установку на поиски точной причины ни кто не себе не ставил. Вася всегда была из тех людей, которые стараются понравиться всем. Она умудрялась поддерживать дружеские отношения со всем курсом. Сергей ни как не мог понять, как ей это удалось при учете, что их было ни много ни мало почти сотня человек. Она всегда была улыбчива и доброжелательна, искренне смеялась и радовалась жизни. Этакий непорочный цветок. Но как это часто бывает, в тихом омуте черти водятся. Василиса была лучшим примером того как человека может изменить алкогольное опьянение. Стоило ей хоть немного хлебнуть лишнего, как она менялась кардинальным образом. В обычной жизни от неё невозможно было услышать не одного бранного слова даже в самой уместной ситуации, зато под воздействием спиртов она начинала ругаться матом хуже пятиклассника в голосовом чате во время игры в какой-нибудь интернет шутер. Достаточно интересно наблюдать, как на человека влияют алкогольные напитки. Он меняется это бесспорно. Но есть вопрос на который ответ не найдут никогда. Является ли пьяный ответственным за свои действия. Являемся ли мы самими собой в этом специфическом состоянии. Сергей еще в ранней юности, когда только начинал выпивать, решил для себя что в каком бы состоянии не был бы человек, он и только он виноват в своих проступках. Пьяный ответственен как минимум в том, что и сколько он пил. И нечего тут мудрствовать.
-Ой, ребята, я так рада, что вы пришли. Очень многие не смогли, нас в итоге будет не более тридцати человек, проходите, располагайтесь, в баре можно заказать выпить, а через пятнадцать должны подать еду.
Вася быстро протараторила свой монолог, постоянно поправляя непослушные, слегка кудрявые русые волосы, и упорхала от них так же мгновенно, как и появилась.
Следующим с кем Сергей и Александр поздоровались, был высокий, под два метра ростом, молодой человек в элегантном иссиня-черном костюме лакированных туфлях и шелковой сорочке украшенной небольшой бабочкой того же цвета что и костюм. Его черные волосы были коротко пострижены, и сам он был идеально выбрит и ухожен, а звали его Глеб. Ошибочно считать, что система элементов обладает собственными свойствами. Любое целое наследует признаки и свойства элементов её содержащих. Многие говорят, что вода обладает свойствами отличными от содержащих её водорода и кислорода, например, она кипит при ста градусах по Цельсию, а замерзает при нуле. Но это отнюдь не свойства самой воды, это свойства молекул её содержащих, ведь если мы поднимемся на вершину горы Эверест, вода будет кипеть всего при шестнадцати градусах. Все дело здесь в давлении, в атмосферном давлении которое среда оказывает на молекулы. Кипение, в сущности своей, это процесс сверх быстрого перехода воды из одного агрегатного состояния в другое, из жидкого в газообразное. Переход осуществляют молекулы. Таким образом, можно сказать, что свойство кипеть присуще самим молекулам водорода и кислорода в ситуации, когда они находятся в связке. Проблема, вводящая в заблуждение, здесь заключается в том, что некоторые свойства и особенности вещей проявляются только в определенных условиях. Кстати сказать, нужно подметить одну особенность, которая концептуально отличает человека от окружающего мира. Благодаря сложности организации наших элементов, мало того, что у нас может быть великое и почти безграничное количество свойств, мы еще к тому же, и храним в себе отпечатки среды, в которой побывали. Воздействие среды окружающей нас и элементов её населяющих может влиять на нас годами, даже если этих элементов с нами уже нет рядом, и сами они на нас непосредственно уже не влияют. Жизнь человека наполнена событиями, которые оставляют в его жизни отпечаток на долгие годы. Люди, с которыми мы учились в школе, в институте, наши преподаватели, учителя, друзья, все они отпечатываются на нас, остаются в том, что мы называем жизненным опытом, и продолжают влиять на всю нашу жизнь даже если уходят из нее.
Одним из таких людей, которые оказали важное воздействие на Сергея, в период его обучения в университете, был Глеб. Нет, конечно же, он не был единственным, и не был самым главным, но все же переживания Сергея связанные с этим человеком повлияли на него достаточно сильно для того что бы быть упомянутыми в написании его жизненной истории.
Сергей завидовал Глебу, он завидовал его идеальности, его легкости и простоте. Со стороны казалось, что Глебу все легко дается, ему просто учится, вокруг него всегда рой девушек, он был просто великолепной иллюстрацией того, каким должен быть умный, образованный и интеллигентный мужчина. Он был иллюстрацией того, каким хотел видеть себя Сергей. Сергей периодически ловил себя на мысли, что он весьма завистливый человек, он никогда не считал себя хорошим, самокритичность и негативизм рисовали для него в отражении зеркала мелочного, склочного, гневливого и завистливого лицемера, таким он видел себя, таким он себя принимал.
Огромным недостатком Сергея в жизни была крайняя нетерпеливость. В учебе, работе, взаимоотношениях, везде ему не хватало терпения. Построив идеальный план, он собственноручно ломал его, разрушал, крушил, недостатком терпения, невозможностью дождаться результатов своего же труда. Терпения Глебу было не занимать, когда как Сергей изнемогал при необходимости быть в ожидании. Страшнее всего это проявлялось в отношениях. Ожидая ответа, он часто казался назойливым, вездесущим. Он был неимоверно скор в решениях и поступках, продумывая тактику действий, он всегда забывал учитывать собственное же нетерпение. В этом думается и была причина его завести к Глебу, который подобно крокодилу в реке Нил мог месяцами поджидать подходящего момента, дабы поймать расслабившуюся и отвлекшуюся жертву своей огромной зубастой пастью.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
***
Мягкие, на удивление почти беззвучные шаги небольших ног на длинных каблуках отдались эхом в сердце Сергея, даже до того, как он увидел вошедшего. Длинное красное платье, шелковистые черные волосы, аккуратный, неброский макияж. Было такое впечатление, что где-то неподалеку снимают кино и одна из главных актрис зашла выпись воды и передохнуть от атмосферы съемочной площадки. Высокая, кареглазая девушка с алыми бусинами рубиновых сережек в ушах медленно прошла от входной двери в направлении к гардеробной. Один её вид пронзил Сергея тысячью иголок в каждый квадратный сантиметр тела. Миллионы электрических импульсов помчались от каждого рецептора по ганглиям и аксонам прямо в ошарашенный мозг. Сергей пережил в долю секунды сильнейшую синестезию, лишь увидев её, он словно испытал на языке вкус её образа, ощутил эйдолы её души своей кожей. Дерзкий взгляд, прямые густые темные волосы, длинные пальцы с парой колец, чувственные, хотя и тонкие губы, взгляд метался от одной детали к другой в тщетной надежде ухватить картину всю разом, впитать всю красоту одним единственным взглядом. Она слегка щурила глаза, рассматривая лица людей и окружающую обстановку. Сегодня она была без очков, Сергею казалось, они ей очень идут. Многим людям очки придают заумный вид, человек сразу начинает казаться преподавателем или ученым, ну или на худой конец ботаником. На Натальин образ этот аксессуар производил в корне другое воздействие. Она начинала казаться ранимой, более нежной, чем она, наверное, была на самом деле. Если считать, что глаза зеркала души, то очки действовали, покоясь на носике этой девушки, как увеличительные стекла позволяющие увидеть кроху её настоящего внутреннего мира. Она всегда хотела казаться сильной, независимой, уверенной в себе. Но Сергей знал, в душе она ранима куда сильнее, чем многие люди. Людям вообще крайне свойственно скрывать свою истинную натуру, этим никого не удивишь. Странно тут иное, не только плохие люди строят из себя волков в овечьей шкуре, чаще всего, да неверное почти всегда, хорошие на самом деле люди изображают из себя плохишей. Нежная и тонко духовная Наталья внутри, внешне старалась казаться всегда холодной, агрессивной, опасной для сближения. Все дело в том, что нам легче примирится с отторжением нас другими людьми, если мы в глубине души думаем, что отторгают они не нас, а нашу маску, Если бы мы не насилии этого камуфляжа лживых эмоций и псевдо переживаний, каждый раз получали, чуть ли не смертельные раны. Раны души. Сергею было приятно понимать, что он знал, один из немногих, истинную сторону Натальи, ну или думал, что знал. Внезапно Сергей услышал запах её кокосовых духов, такой знакомый, привычный, такой новый, такой уникальный. Сейчас именно в этой ситуации запах казался прекрасным, отзвуком лета в период зимних холодов. Будоража воображение, он не формировал конкретных образов, однако заставлял в панике искать источник, что бы следовать за ним и наслаждается ароматом, красотой, всем. Будто под действием сильнейших стимуляторов его сознание начало молниеносный внутренний монолог желания с цензором. Декады мыслей летели в его голове быстрее света.
- Долг есть необходимость, желание есть прихоть.
Говорил цензор.
- Мир ставит границы, не мы таки жизнь такая.
Продолжал, он, не унимаясь.
- Мир театр, а мы герои. Декорации могут быть божественно великолепны, но успех спектакля зависит от игры актера.
Отвечало цензору желание.
Девушку, вошедшую тогда в помещение ресторана с промерзшей улицы, звали Натальей. На согнутой руке у неё висел белый полушубок, в котором она видимо была одета на улице, и который собиралась сдать в гардероб. Пройдя мимо, она даже не заметила Сергея с Александром, а он, Сергей, не проводил её взглядом. Он все еще смотрел на то место, где увидел её только вошедшей. Хотя там Натальи уже не было, он отчетливо видел её образ, недвижимый, словно застывший во времени только для него одного. Однако его сознание не помутилось ни на мгновение, и он отчетливо видел боковым зрением, как Александр встал, и направился в сторону Наташи, видимо он хотел поздороваться с ней.
Сергей еще в университете начал подозревать о существовании у друга чувств к этой без сомнения красивой девушке. Он часто удивлялся, почему же у столь красивой и нежной души нет партнера в жизни. Хотя сам он её во времена студенчества не видел в том свете, в том облике нимфы из древних сказок, в котором увидел её в тот день, он все же был озадачен её холодностью к мужчинам. Лишь однажды ему довелось поговорить с Наташей по душам, они никогда не дружили и лишь общались в одном кругу знакомых. Но именно в день той судьбообразующей встречи он явственно вспомнил их разговор.
-Надеюсь, ты шутишь.
Смесь продолжал Сергей.;;
-Нет!;Хочу экзотики!
Эмоционально восклицала Наталья. Её голос разносился эхом в одной из аудиторий университета, в котором кроме этой пары не было больше ни души. Вечерами, днем лопающийся от количества студентов университет, пустел.;
-Прикольная у тебя экзотика. Может тогда сразу в кафе «Раз, Два, Три»?;
-Это еще что? В стриптиз бары я с тобой не пойду, сразу говорю!
После этой фразы Сергей с укоризной посмотрел на собеседницу и с легкой улыбкой продолжил отвечать.;
-Есть такая кафешка русской кухни в Москве.;
-Я люблю русскую кухню.;Не знала, что её можно есть где-то кроме Пушкина.;;
-Ну, это не стоит сравнивать. А чем тебе так стриптиз бары не угодили?;
-С мужиками в такие ходи!;
Закатывая глаза, произнесла Наташа.
-Чисто ради интереса, а ты в них была хоть раз?;;
-Нет. В мужских тоже. Я скромная.
Немного смутившись, ответила девушка.;;
-А причем тут скромность?;;
-Не знаю. Там как-то обычно не самая скромная атмосфера;
-А в сексшоп ходила?;
-Да. Но ничего не покупала;, хотя всегда мечтала попробовать вибратор. Еще более смущенно, и уже немного краснея, говорила она.;
-Теперь знаю, что тебе на день варенья подарить.;
-Серёг, ты в них не разбираешься.;
-Кстати, а почему все еще не купила? Их же можно даже по интернету заказать. А я у продавца спрошу, подарю тебе хит продаж.;
-Не знаю, как-то вот так.
Наталья насупила нас и задумалась.;;
-Странно, я думал, ты переросла необоснованное социально желательное поведение.;
И, кстати говоря, как половозрелый мужчина без комплексов, учитывающий желание партнерш, я все же чуток разбираюсь. Ты хочешь фалоимитатор или именно вибратор?;
-Блин, я не знаю, я не пробовала. Веселые у тебя партнерши;
-Ну, ты понимаешь, в чем коренная разница? А партнерши разные были.;
-Ну, фалоимитатор - это искусственный член, а вибратор - это просто штука, которая вибрирует. Тут я думаю так даже массажор можно назвать.;
-Ну, теоретически можно.;
-Ты ж у нас специалист, а не я.;;
-Я не говорил, что специалист, просто имею представление. Ты кстати видимо, весьма, консервативна в области плотских утех. Или я не прав?;;
-Не знаю. Не мне судить. Я люблю разнообразие. Но у меня такого опыта нет, чтобы все попробовать.;;
-Что есть, по сути, консерватизм?;
Спокойно спросил Сергей.
-Не знаю, наверное, миссионерская поза, отказ от орального секса, не желание пробовать новое.;Хотя, скорее нежелание пробовать нового.;
-Верно, а из чего проистекает данное нежелание?;;
-Не знаю даже. Скучные люди.;;
-Нежелание порождено страхом, а страх создан мнимым цензором.;;
-Мне кажется, это зависит от первого партнера.;;
-Существует грань не толще шелковой нити между грехом и простым получением опыта, и дело всегда в самом человеке, для тебя окружающие лишь фон, а ты сама картина.;
-В смысле грехом? Секс это не грех, лично в моем списке.;;
-Мир театр, а ты в нем актер, декорации могут быть великолепными, но все сводится к игре актера.;
-Не знаю даже, мне кажется, что больше значение имеет первый партнер.;
-А кто в твоем понимании первый? Секс не грех, а вот распутство, вполне себе грех.;
-Первый это тот, с кем впервые ты вообще залез в постель.;
-Согласен, это важно. Но это не есть определяющий момент. Человек умеет развиваться. Кстати, а у тебя случаем первый раз не был травматичным?;
-Да, но первый определяет как именно, а первый раз, да, он был травматичен, но больше психически. Физически мне все понравилось, хотя было больно, конечно,;
а психически, потому что так сильно любила, что была на грани умопомешательства.;
-Я и имел ввиду психику. А в чем же была травма?;;
-Очень большая любовь. У меня сильнее чувства не было.;
-Но любовь прошла?;;
-Не сказала бы, я так и не смогла построить нормальных отношений до сих пор, а уже скоро будет как год.;Только интрижки непонятные.;
-Не можешь забыть или не можешь простить?;;
-Что забывать и что прощать хотелось бы только спросить?;;
-Но вы, же не вместе, значит, что-то пошло не так верно?;;
-Он меня не любит, только и всего.;;
-И ты не обижена из-за этого? Ты отдала ему нечто важное, а он взял это не из любви, а из прихоти.;;
-Не считаю, что я ему что-то отдала, тем более важное. Не обижена, я же не могу человека заставить себя полюбить.;
-Но, все же, ты думаешь, что именно это не дает тебе выстраивать прочные отношения?;
-Просто я не с кем не могу испытать таких же чувств. Хотя бы половину даже. Даже четверть. Это как с тяжелых наркотиков переходить на вкусную еду.
-Первая любовь бывает лишь раз, ты гонишься за синей птицей.
-Я это понимаю, но поделать ничего не могу. Именно поэтому и провожу вечера в одиночестве.;
Короткий разговор, не особо наполненный откровениями, но именно он, на вечно врезался в его мозг.
Лишь пару раз за весь период их относительно не долгого знакомства Сергей думал о Наташе как о женщине, мысли эти не задерживались и исчезали отгоняемые сомнениями и иными размышлениями. Он всегда знал, что Александр не ровно дышит при виде её. Он часто напоминал ему о том, что Александр упускает свой шанс. Но он был вечно глух. Он лишь поддакивал и отнекивался, стараясь перевести тему.
 
 
***
Несомненно, одним из важнейших или даже самым важным событием в жизни человека является его рождения, но люди этого момента своей биографии не помнят. Есть, конечно, множество чудотворцев и шарлатанов, которые рассказывают, что могут помочь человеку вновь пережить утробный опыт. Но невозможно с уверенностью утвердить, что человек действительно вспоминает, а не фантазирует на вольные темы. Все это не более чем мистификация и профанация. Но я, как современник мира, современник каждого родившегося в прошлом, и каждого кто еще родиться, помню все.
Сергей родился ранним утром, примерно между песнями первых птиц и ранними полупрозрачными лучиками солнца. Роды прошли хорошо, без осложнений. Сергея мыла пожилая акушерка на счету, у которой было уже великое множество новорожденных. Её руки были морщинистыми, а пальцы полными, она явно страдала от избыточного веса. Суровое лицо с сильно опущенными уголками губ выдавало в ней человека прошедшего совсем не легкий жизненный путь. Обычно это лицо обомлели гигантские очки в роговой оправе. Во время работы с детьми она их снимала и скорее всего своими малюсенькими пуговицами глаз она без этих очков ничегошеньки не видела. С новорожденными она работала на ощупь, по опыту зная, что и как делать, ей даже не было нужды видеть. В момент его рождения на весь коридор был слышан громкий, звонкий, заливистый крик новой жизни пришедшей в далеко не совершенный мир холода боли и одиночества. Новородженный был здоров и силен. Твердая десятка по шкале Апгар. система быстрой оценки состояния новорождённого.
На двадцать седьмом ежегодном конгрессе анестезиологов в тысяча девятьсот пятьдесят втором году американская врач-анестезиолог Вирджиния Апгар впервые официально представила разработанную ею систему оценки состояния новорождённого на первых минутах жизни. Это простой метод для начальной оценки состояния ребёнка с целью выявления необходимости реанимационных процедур.
Шкала предполагает суммарный анализ пяти критериев, каждый из которых оценивается целочисленное значение в баллах от нуля до двух включительно. Результат оценки может быть в диапазоне от нуля до десяти баллов.
Шкала Апгар является одним из трёх параметров, наряду с весом и ростом, которые сообщают родителям новорождённого.
Данное тестирование проводится обычно на первой минуте после рождения, и может быть повторено позднее, если результаты оказались низкими. Баллы менее трех означают критическое состояние новорождённого, более семи баллов, считается хорошим состоянием.
Эта шкала была разработана для медперсонала с целью определить, каким детям требуется более тщательное наблюдение. Ребенок, получивший пять баллов, нуждается в более пристальном наблюдении, чем ребенок, получивший от семи до десяти баллов. Ребенок, получивший по шкале шесть баллов спустя минуту после рождения, но через пять минут повысивший свой показатель до семи баллов и выше, переходит в категорию детей, о которых можно не беспокоиться. Ребенок, начавший жизнь с пятью баллами по шкале Апгар и оставшийся при тех же пяти баллах через пять минут после рождения, нуждается в более тщательном наблюдении. Идеальные десять баллов встречаются редко.
Буквально в тот же день месяц несколькими днями позже на свет появилась девушка, тогда точнее еще девочка. Маленький ангел, цветок новой жизни распустившейся в сумраке нашего мира. Но крылья этого херувима были сломаны еще при рождении. Врожденный порог сердца. Она должна была умереть, но её сородичи ей не дали. Люди это главнейшая ошибка природы. Они нарушают все её законы. Самое главное правило, главнейший закон – приспособься или умри. Все просто, или вид эволюционирует, изменяет себя и адаптируется, либо он исчезает с планеты. Но человек воспротивился этому. Он решил не менять себя. Люди начали изменять природу под свои нужды, именно этим они и прекрасны и ужасны одновременно.
Сергей так никогда и не узнает, что был рожден на свет в том же роддоме, что и Наталья, именно она была тем маленьким ангелом, и именно она была роковым мгновением, повлиявшим на Сергея в момент, когда она вошла в зал ресторана холодным зимним вечером.
 
***
В тот самый главный, решающий вечер Сергею было смешно, весело, легко, просто невероятные чувства обуревали его естество. Было спокойно и уютно в окружении хорошо известных людей. Вот Вася рассказывает об очередном благотворительном проекте для бездомных собачек. Сергей никогда не понимал идею благотворительности, но более всего его удивляли люди, которые тратят деньги и силы на собачек, пингвинов и спасение тропических лесов. Когда ты помогаешь сиротам из приюта, это еще можно как то понять, сострадание и желание через открытую демонстрацию своей сердечности замолить прошлые грехи свойственно всем людям. Но когда ты спасаешь не людей, а ледники в далеком и вечно холодном океане айсбергов, это словно предательство, это словно отвернуться от себе подобных. Представим, что ты хочешь помогать, хочешь спасать и защищать, но ты тратишь это желание не на людей, а на что-то иное. Собачки для такого человека выглядят дороже людей. Сергей никогда не мог этого понять, нет, он не осуждал, да и кто он такой, человек что ни разу не подал милостыни, он просто не мог понять. Он просто слушал и улыбался, иногда поддерживая разговор общими и уточняющими вопросами, которые прекрасно маскировали отсутствие интереса. Вот Глеб распинается о своей прекрасной карьере в фармакологической индустрии, вызывая зависть и восхищение, и его Сергей внимательно слушал, и к его рассказу он тоже не имел интереса. Когда же очередь дошла до Сергея, он начал пытаться сменить тему, ему не хотелось распространяться о своей жизни, он не хотел, что бы другие о нем много знали, он ему улыбнулась удача. Внезапно, кто-то из его многочисленных однокашников имени, которого Сергей как водиться не помнил, объявил в микрофон, что пора уже, и потанцевать, и вот заиграла громкая энергичная музыка, которая заставляла сердце разгонять кровь по организму, а мышцы сокращаться в такт не затейливому ритму.
Немного попрыгав с толпой полупьяных людей, Сергей отошел к стене отдохнуть и перевести дыхание от слишком уж изнуряющих танцев. Он подошел к бару и заказал джин тоник безо льда. Сухой привкус можжевельника приятно обжигал горло. Пробегаясь по головам толпы его взгляд, зацепился на одной весело и непринужденно разговаривающей парочке. Девушка кокетливо смаялась, а молодой человек слегка смущаясь, явно делал ей какие-то комплементы. Сергей был приятно удивлен, когда увидел, что это разговаривают Александр и Наталья. Стоял он слишком уж далеко от них, да и музыка была громкая. Но мимика и пантомимика их навязчиво раскрывала суть и характер всего диалога.
 
 
***
Дальше был туман, видимо все же последний стакан был лишним. Многие годы спустя Сергей прокручивал этот день в памяти, удивительно, день, изменивший его жизнь, а он смог вспомнить его лишь урывками, обрывочными образами, частичками диалогов. Он так и не смог восстановить точную хронологию и картинку вечера, так как все бывшие, там и видевшие его люди, тоже мало что помнили.
Стоя в аэропорту, а если быть более точным уже подходя к стюардессе в темно синем блейзере, дабы отдать посадочный талон, он все думал, было ли произошедшее там страшной ошибкой, суеверным проведением, божественной закономерностью или обыденной случайностью.
-О боже, помоги.
Прошептал себе под нос Сергей, отдавая талон в руки молодой девушке с тонкими чертами лица, бледно алым блеском на губах и такой модной, но и такой раздражающей деталью, как несимметричный маникюр на пальцах рук. Четыре пальца на одной руке были с одним рисунком, а один палец с рисунком другого цвета. И так же на другой руке.
Стюардессы и стюарты странный народ. В течение всей своей жизни Сергей встречал их в большом количестве, у него было даже несколько относительно близких знаковых среди этого веселого вольного народца. Парочка его однокурсниц после университета устроились работать стюардессами сразу после окончания университета. Сергей многим рассказывал одну историю из своей юности. Еще перед окончанием университета, в последний год обучения, до задачи дипломной работы в каждом вузе проводится преддипломная практика. По сути своей студентов просто отпускают поработать пол годика, решить чего же они хотят, дальше учится, и повышать свою ученую степень, или же отправится на рынок труда и искать себе место в прибежище маленьких компаний и гигантских корпораций. Именно тогда Сергей несколько месяцев поработал в составе одного из подразделений обеспечения крупного московского аэропорта. Сама эта работа, эта компания ему не понравилась, он быстро уволился из этой индустриальной могилы индивидуальности. Интересен тут случай произошедший в безумно жаркий ветреный майский день. Погода в России вообще всегда делится на май месяц и не май месяц. Тогда-то он и встретил, выйдя на улицу из унылого офиса свою однокурсницу по имени  Алла. Во времена студенчества в компании Сергея всем давали прозвища, и Алла тоже не была исключением. В то славное время её все называли Альф. Был такой веселый сериал в Америке в свое время, вот так у Аллы были волосы того же цвета что и у главного героя того старого ситкома. Встретив Альфа, Сергей был крайне удивлен. Он спросил у нее, чего это она тут делает, тоже решила устраиваться на работу в аэропорт. А она ответила, что нет, в соседние представительство авиакомпании идет. Что за сильное желание путешествий побуждает людей к подобному, несколько лет потраченных на обучение, а то и того больше, многие бросают работы, отправляют в долгий путь весь накопленный стаж и опыт только ради тоски по путешествиям. Не понятно только, это развитие или все же побег. Определить это возможно, только зная изначальный план человека. Но, даже зная его, это создает множество новых вопросов. Зачем? Почему? Для чего? В бескрайнем процессе рефлексии задавания постоянно повторяющихся вопросов самому себе погрязли не десятки и не сотни людей. Так навсегда и оставшиеся на месте, в поиске и одновременном ожидании ответа, которого, так никогда и не будет. Побег это ужасно, но статичная апатия, еще хуже. Даже побег можно оправдать, если человек отдает себе отчет и берет ответственность за свои действия и за собственный побег. Сбежать можно почти от всего, даже от смерти, но только не от ответственности.
 
 
 
 
 
***
Кристальные узоры утреннего инея только начали появляться в уголках стекол, а рассветное солнце уже стремилось вновь стереть их и испарить влагу, из которой они состояли. Тепло света последнего издыхания осени уже теряло свою силу. Как раненый зверь, лето еще боролось за власть, но поражение было уже неминуемо, город медленно погружался в холодную и темную апатию зимы.
Я наблюдал за Сергеем, мертвенно спокойно лежащим в толщу двух огромных одеял и негромко сопящим под равномерный свист проникающего через маленькую щель оконной рамы холодного воздуха. Внезапно, что-то нарушило его сон. Вначале, он резко дернулся, потом приоткрыл щелку глаз, а затем резко вскочил, одним движением выпрыгнув из сковывающей теплоты и пленяющего уюта большой двух спальной кровати. Он начал быстро шарить в шкафу и по углам комнаты в впопыхах собирая вещи и натягивая на себя одежду. Он делал все это быстро под аккомпанемент собственных причитаний. По всей видимости, он снова проспал, и из-за этого, в который раз опаздывал на работу. Сергею казалось, что он любит свое дело, что ему нравится ходить день за днем в офис, но изо дня в день из раза в раз он продолжал по разным причинам опаздывать на нее, хотя в обыденной жизни он опаздывать люто ненавидел.
Он не заметил меня, хотя много раз оглядывал, в поисках второго носка, всю комнату своей однушки находящейся всего в нескольких сотнях метров от третьего кольца. Наверное, меня там и не было, мое воображение снова разыгралось, и я явственно представил себя в этой не богато обставленной комнате, стоявшим на стареньком облезлом ковре около не заправленной, уже пустующей кровати Антона. Все в мире познается в сравнении, невозможно узнать, что такое много, без знания, что такое мало. Как можно понять избыток, никогда не пребывая в недостатке? Вот и я не мог понять, как это проспать работу, пулей выскочить из кровати, одеться в мгновении ока. Я везде и одновременно меня нет, в каком-то конкретном месте. Вот оно ограничение всемогущества.
Уличный холод воздуха еще не наполнился колющими морозом эфемерными кристалликами замерзшей влаги, но даже без этого Сергей сильно продрог пока шел от метро к офису. Шагал он добро и быстро, волшебное слово «техническое опоздание» подбадривало его. Опоздание менее чем на десять минут в его конторе не засчитывали за проступок и не ругали за подобное, столь малое пренебрежение графиком работы.
Пост охраны, турникет, один пролет по широкой лестнице, лифт, шестой этаж, большая железная дверь, вот он уже пробегает зал приемной, попутно здороваясь с сонными, вяло отвечающими ему коллегами, все он у себя в офисе, успел. Кинув сумку под стол, разбудив от сна системный блок рабочего компьютера, Сергей смог, наконец, расслабится, и потянутся, не вставая со стула, а просто подняв руку высоко вверх по направлению к большим лампам солнечного света, висящим на потолке. Потом, еще немного посидев в прострации внутри своего офиса, который с каждым днем казался все теснее Сергей встал и двинулся по направлению к общей кухне. Кофейный автомат манил его запахом, слышимым из множества других соседних боксов.
Подойдя к автомату и нажав в определенной последовательности пару заветных кнопок, он стал ждать, пока сея, машина с демоническим треском и иным шумом непонятной природы приготовит ему кофейный напиток. Пока он ждал, взгляд зацепился за надпись на верхнем листе видимо кем-то забытой папки. «Юлия Ситникова: Эксперт - человек, который лучше других разбирается в задаче, в которой поставлен экспертом. Оказывает посильную поддержку знаниями и навыками, которыми обладает в том или ином вопросе. Товарищ - человек, указанный в договоре товарищества. Работает в рамках обязательств, указанных в договоре товарищества, если нет дополнительных договоренностей, зафиксированных в каком-либо виде. Получает выгоды, указанные в договоре товарищества».
-Да, страшная бредятина.
Сказал он сам себе вслух.
Мне всегда было интересно, для чего это люди сами с собой разговаривают, какая у этого цель. Моя гордыня надеется, что делают это они для меня, для их вечного спутника, слушателя, современника. Признайтесь, что не раз ловили себя на том, что беседуете сами с собой. Наверняка, тотчас смущались, поймав себя на таком странном поведении. И даже начинали опасаться за свое психическое здоровье. Собственные же людские ученые думают так, что беседовать самими с собой полезно для мозга. Это доказали опыты, считающих себя жутко умными людьми, исследователей из Университета Висконсин. Эксперимент состоял в том, что участники исследования должны были найти потерянные вещи. Обычно, такого рода поиски вынуждают каждого из нас на разговоры, и если рядом никого нет, приходится разговаривать с собой. В ходе опыта исследователи разрешили некоторым добровольцам придерживаться подобной тактики, то есть они могли говорить сами с собой, пока искали вещь. А остальные испытуемые должны были заниматься поисками предмета, молча. После эксперимента ученые и сделали выводы о том, что первая группа добровольцев, которым разрешили разговаривать, быстрее справилась с заданием. Такой феномен психологи объяснили никак иначе, тем, что речь вслух способна стимулировать общую мозговую активность, ускорить процессы мышления и усилить восприятие и внимание. Все это помогает человеку быстрее ориентироваться в окружающей обстановке, и таким образом, быстрее справиться с проблемой.
Ближе к середине дня погода сильно изменилась, когда солнце взошло высоко, бой за город разгорелся с новой силой. Летнее тепло старалось раскалить все вокруг как будто добела. Но из-за смешения потоков воздуха разной температуры началась гроза. Ветер бушевал за окном. Он разгонял тяжелые как свинец капли воды и с силой разбивал их на мельчайшие осколки об оконные стекла. Комнату заполнял еле слышимый звук дребезжащего стекла. Сквозь огромные окна от пола до потолка сачился этот звук вперемешку с пасмурным слабым светом. Сергей спокойно сидел на уголке большого металлического стола и в почти медитативном состоянии читал старенькую книжицу наполненную сюжетами из жизни людей прошлого века. Вот небольшой рассказ о судьбе генерала и его приземленной жены. Вот история о заграничном дельце-аферисте приехавшем покорять отсталые края. В глубине души Сергей желал бросить все, и в подражании своим книжным героям пустится в приключения, но множество кредитов и долгов связывали его и не давали даже вздохнуть, порой он чувствовал себя, как приговоренный к смерти висельник. Судьба уже предрешена, но кончиками пальцев ты все равно цепляешься за землю в отчаянной попытке выжить. Все чем пользовался Сергей, ему не принадлежало, вообще ничего в своей жизни он не мог назвать своим. Сложно сказать, как он относился к этому, скорее всего, принимал как неотвратимую данность его жизненного бытия. Но все же, в закоулках темного лабиринта его переживаний все еще жила юношеская мечта получить хоть что-нибудь, хотя бы черта в табакерке, в свое безраздельное индивидуальное пользование.
Тихий звон бушующей непогоды был заглушен приятной мелодией, которая раздавалась будто из стен. Сложно сказать, где был её конкретный источник, наверное, везде. Сергей знал, что обозначает этот незатейливый набор звуков. Он аккуратно закрыл книгу, убрав её в ящик стола, он спокойно сел в кресло, стоявшее подле стола, и принял самый уверенный вид, какой только мог.
Ему предстоял сложнейший разговор с начальством, который в сути своей заключался, а одном предложении из двух слов.
- Я увольняюсь.
Именно это он произнес, когда в помещение зашел директор в окружении вечной свиты из соглядатаев всех мастей. Руководители подразделений, линейные менеджеры, если вкратце, подхалимы и холопы, как он сам их часто называл.
Удивительно, Сергей хотел все бросить уже давно. Раньше он думал, все кредиты, все долги, работа. Вот что на самом деле мешает сорваться. Но он был не прав. Его держали отношения. Дружба с Сашкой, сожительство с Лилией. Его держали отношения, привязывали к месту, как якорь удерживающий лодку в шторм. На неспокойном море, якорную цепь привязывают не жестко, оставляют судно место для маневра, так и у Сергея, было определенное расстояние, но за радиус привычной зоны он выйти не мог, как бы, ни хотел. Отношения держали его. Сейчас же, когда дружбы нет, когда любви нет, есть только ответственность, якорь превратился уже в капкан и как отчаявшийся в безумном бешенстве койот Сергей отгрызал себе ногу, только что бы скрыться подальше от Московских пейзажей. В преддверии очередной зимы, как же быстро сменяются времена года, Сергей вновь возвращался в Москву. Зачем был этот крюк, словно эффект жамевю. Сергей вновь убегал. Что-то старое казалось новым и неизведанным. Тогда он бежал от ответственности, сейчас от вины, за то, что эту ответственность он на себя не взял. Отпустили его с работы достаточно легко, возможно то и уговаривали остаться чисто ради приличия. Удивительно, как быстро летит время, как быстро сменяются времена года. Чем старше ты становишься, тем незаметнее дни. Когда мир перестает тебя по-настоящему удивлять, когда ты перестаешь находить в нем что-то ошеломляюще новое, границы дней стираются, краски сереют. Годы летят подгоняемые незримым  погонщиком. И ты лишь иногда изрекаешь в полу-немом непонимании.
-Уже осень, вот и зима, опять лето.
Дети удивляются всему, старика по-настоящему не удивить ни чем. Вот, наверное, реальное, действительное мирило старости. Когда мы дети, мы дивимся и восторгаемся каждому мгновению, каждая секунда для нас диковинно неповторима, в бурном потоке чувств, время для нас замедляется, и мы позволяем себе придержать темп для того, что бы прикоснутся к изумительному окружающему нас миру. Когда мы становимся старше, взрослее, мир сам по себе уже не дивит нас, мы начинаем путешествовать, стремимся узреть новое, уникальное, стремимся замедлить бесцветный, прозрачный ток жизни, но рано или поздно, мы размякаем и размягчаемся на столько, что удивить нас может, наверное, только собственная наша смерть, хотя, в сущности, откуда мне знать, я никогда не умру, я очень стар. Даже смерть меня не удивит.
 
***
 
Выходя к берегу Темзы, Сергей наблюдал как по мутной, серовато-синей воде ходят небольшие пассажирские баржи, рассекая неплотную дымку тумана. Этой зимой река не замерзла, хотя когда то на льду этой реки проводили даже зимние ярмарки.
Сквозь толщу рассуждений и поток рефлексии в сознание Сергея всё же смог пробиться звук трости, отбивающий ровный ритм по хорошо уложенному асфальту набережной. К нему, Сергею, приближалась невысокая, но широкая фигура пожилого человека в плотном шерстяном пальто серого цвета. Его черная трость плавно перемещалась, беззвучно разрезая воздух и постукивая по поверхности земли. К Сергею подошел профессор Гарольд.  Ничего не сказав, профессор просто встал рядом и стал так же смотреть на гладь главной водной артерии Лондона. Повесив трость на предплечье, Гарольд достал из внутреннего кармана небольшой шелковый платок которым он протёр запотевшие очки, которые предварительно снял с носа другой рукой. Глубоко и громко с характерным шмыганьем простуженного человека профессор втянул носом воздух, а затем ещё громче выдохнув, слегка помотал головой.
-Сергей, поймите меня правильно, мне неприятно возвращаться к этому разговору. Как вам известно, в хрупких механизмах наших приборов каждый винтик безумно важен, каждый является частью целого и собственно создает это целое. Однако каждый винтик можно заменить на какой-нибудь другой, более или менее подходящий. Много что может быть ценным, но уникальным лишь единицы. Ценное и уникальное это разные вещи, которые не как не соотносятся друг с другом. Вы понимаете, о чем я?
Договорив, профессор поправил растрепанные легким ветерком жиденькие волосы. На его голове их было не много, и были они преимущественно седыми. Совершив эту манипуляцию, вернув свою прическу в исходный вид, он снова принял прежнюю позу карликового исполина. За весь свой монолог он так и не повернулся к Сергею.
-Знаете, ваши инженерные метафоры мне уже в печенках сидят. Я прекрасно понял, какую мысль вы хотели до меня донести, но вот мне, ни как невдомек, что вы этим хотите сказать. Зачем, с какой целью, вы опять подняли эту тему?
Сергей повернулся к Гарольду ожидая увидеть встречный взгляд этого человека, но профессор так и продолжал вглядываться в речной туман.
Гарольд Такушьян был достаточно известен в узких кругах, кажется, как то так выражаются о людях очень специфического рода занятий.  По происхождению семит, он, родившись и прожив почти всю свою жизнь в независимой части Ирландии, а сейчас перебравшись в Лондон, по духу был настоящим евреем. Что бы ни показаться расистом или антисемитом лучше сказать так, он был живым воплощением большинства стереотипов об этом народе. Не смотря на все негативное, он был достаточно справедливым человеком, не честным, а именно справедливым. Если он сам мухлевал, то не хулил другого за подобное поведение.
Работа профессора Гарольда Такушьяна была крайне сложна и в каком-то смысле уникальна. Он обладал такими навыками, знаниями и умениями, что по праву занимал ту нишу, в которой он вольготно существовал, хоть был он склочен и мелочен, он никогда не был груб, агрессивен и не справедлив. Но и уговаривать его было всегда бесполезно. Самым ужасным во всей этой ситуации было то, что на данный момент для Сергея он являлся непосредственным начальником и пришел узнать, почему он, Сергей, просрочил время сдачи отчета о проделанной работе, в очередной и далеко даже не пятый раз.
-Сергей, вообще скажу вам так, решать то не мне. Однако результаты работы наше правление должно увидеть в ближайшее время. Вас пригласили сюда из-за ваших выдающихся разработок. Нашим метрам стало интересно, во что это всё может вылиться. Лично мне абсолютно всё равно, что станет с вами и вашей работой. Насколько мне известно, со слов мистера Улановского, вам не особо хочется возвращаться в ваши родные и столь холодные края. Я попросил перевести вас в Кембридж к Андрею, возможно русский руководитель вам поможет лучше. Но если результатов не будет, можете забыть и о рыбе и о чипсах, и снова есть ваши эти пельмени.
Не очень-то хорошо начавшийся зимний день к вечеру стал просто отвратительным. Перспектива возможного возвращения в столицу России пугала и одновременно сильно расстраивала Сергея, вызывая в нем тошнотворное чувство полной фрустрации и апатии. Попытка сбежать от ответственности, которая его так тяготила в Москве, изменила его жизнь только в худшую сторону, если говорить только о таком аспекте существования как отношение к собственной жизни. С материальной точки зрения у Сергея не было никаких проблем, как в прочем и с моральной. Лучше, однако, не становилось.
Поезд еле слышно отбивал знакомую с детства мелодию шпал и рельсов. Была она гораздо тише и менее назойлива, чем у поездов в России, но это не делало её менее медитативной. Сергей смотрел в окно, вглядываясь в ночной пейзаж, открывающийся перед ним из огромного окна поезда. На самом деле, Англия каким бы это не парадоксальным не казалось, очень походит на Россию, если быть более точным, на европейскую часть России. И проезжая станцию за станцией в комфортабельном составе он видел, чуть ли не абсолютно тоже самое, что многократно наблюдал, выезжая из Москвы в далекое Подмосковье. Такие же небольшие не очень-то ухоженные домишки, знаковые перелески. Ему становилось понятно, почему часто богатые люди убегают именно в Лондон. Дело все в том, что и погода, и окружающая действительность, не считая конечно поведения людей, отдаленно напоминали родную Москву. Легко было увидеть, прогуливаясь по улицам Лондона и пьяных людей в грязной одежде и валяющиеся прямо на мостовой вещи выброшенные людьми за ненадобностью. Все напускные легенды, гласящие про прекрасную жизнь за границей, с точки зрения Сергея, имели мало общего с действительным положением вещей. Существуют регулярные рейсы из Лондона в Кембридж, поезда отходят от Кингс Кросс или станции Ливерпуль Стрит в Лондоне. Самый быстрый поезд «Кембриджский Крейсер» проходит путь от Лондона до Кембриджа менее чем за пятьдесят минут, средний по скорости поезд проходит этот путь около шестидесяти пяти минут, и, наконец, самый медленный поезда может занять до девяносто пяти минут. Именно на таком медлительном, словно усталая улитка после двадцати часового рабочего дня поезде ехал Сергей. Он опять размышлял о прошлом. На самом деле с самого своего приезда, хотя нет, ещё раньше, только садясь в самолет до Гатвика, он постоянно думал. Без особой цели, просто думал. Он не мог это прекратить или изменить. Он думал о своих ошибках. Как только он оставил путы ответственности, сбросив их груз со своих слабых плеч, что-то неуловимое изменилось в его отношении с миром. Вселенная, бывшая ранее не столь благосклонной, но и не жестокой, как будто возненавидела его. По крайней мере, ему так казалось. Не покидало ощущение, что он совершил какую-то страшную ошибку. Наверное, именно в этом была причина постоянных задумчивых и продолжительных размышлений и рефлексии Сергея. Он искал в своем прошлом то, что он сделал не так, хотел найти место, где была совершена им эта фатальная ошибка, хотел исправить её. Но он не мог, просто не понимал истинной причины своего собственного страдания. Это знание просто не укладывалось в его понимания миро устройства. В его жизненных моделях просто не было места для подобных суждений, которые, в прочем, сейчас кажутся очевидными.
Сергей сидел в неудобном кресле самолета и наблюдал, за неспешно проплывающими за окном иллюминатора, воздушными, белыми облаками и тенью металлической птицы, в теле которой он сидел, периодически появляющейся на их бесконечной белизне. Сергей сидел и думал о боге, а то, что называют многие богом, было напротив и думало о Сергее.
-Чем я сейчас занят?
Вел он привычный внутренний монолог.;
-Размышлениями о смысле жизни. Это очень мощно. С чего это тебя потянуло на подобное?
Задал он сам себе достаточно простой и очевидный вопрос.
-Эссе по философии какое-то получается. Есть ли у философии ответ на вопрос о смысле жизни? А у психологии? Например, научный подход отличается специфическим способом  объяснения бытия. Суть событий объясняется через уточнение, когда как житейский подход объясняет через обобщения. Ответ на вопрос об общем для всех смысле жизни является крайним обобщением и не предусматривается в процессе научного познания.;
Так же, исходя из структуры самого вопроса, можно сказать, что каждый постулат, теория, обобщение, могут быть смыслом жизни в индивидуальном опыте субъекта. Психология (экзистенциальная, феноменология, личности) изобилует личностными и групповыми значимостями, которые могут быть восприняты как смысл жизни.;
Философия, каждая школа имеет в ядре своем определенный догмат, который может быть принят субъектом, как ответ на вопрос о смысле жизни. И каждое направление критикует предшественников. Еще, можно вспомнить концепцию истинны, если ничего не путаю, то это теория дополненной истины. В мире может существовать несколько взаимоисключающих друг друга, верных ответов на один вопрос. Например: что такое свет? одновременно и волна и частица. Два ответа на один вопрос. Если мы воспринимаем смысл жизни как единственную непреложную и неизменную константу, то мы сталкиваемся с проблемой критичности её оценки исходя из возможной вариативности.;
Нам необходимо разобраться в природе самого вопроса и способе его постановки. Если предположить, что идея самого существования ответа на вопрос о смысле жизни верна, то остается вопрос, ответ этот является общечеловеческим или индивидуально личностным. Фактически, таким образом, мы можем поделить философию и психологию по принципу изучения феномена самого человека. Если направление изучения - индивид, то и ответ будет субъективным для каждого человека, а значит, общечеловеческого ответа нет и быть не может, и соответственно наоборот. Если разбирать общечеловеческий подход в философии, то например, направления гедонизма совершенно четко определяло смысл жизни человека. Ежели брать психологию, то в тех направлениях, где изучается в большей степени не индивидуальность, а общие законы и закономерности, то например в бихевиоральной психологии, смысл жизни вообще не существовал как категория.;А если взять гуманистическую психологию, он изобилует категориями "смысла";
Стоит так же обратить внимание на религию, если мы берем теологию и науку об изучении священных текстов как часть философии, то все это направление существует только ради ответа на вопрос о смысле жизни. В гуманистической психологии существует категория личностных смыслов, однако они понимаются скорее как субъектное наполнение окружающей объектной действительности. Это не ключевые смыслы бытия. Такими понятиями оперирует скорее экзистенциализм.
Однако же, даже в экзистенциализме, существует понятие о яме экзистенции. Момент, при котором человек находит и пресыщается определенной смысловой областью, у него возникает пустота в отсутствии зримой цели в существовании. Таким образом, многие направления психологии не про обретение смысла жизни, а лишь про его вечный поиск.;
Поток мыслей, бессмысленный и беспощадный. Бедный Сергей, мне было его даже немного жаль. Мучения неопределенности ужасны. Одно из самых страшных, что может происходить со здоровым разумом человека.
 
 
 
***
 
В аэропорту, стоя в очереди на регистрацию, он снова был в силках ожидания, оно нещадно терзало его, порождало сомнения. Ожидание перед возвращением в Москву терзало Сергея куда сильнее, нежели то, уже позабытое ожидание перед встречей выпускников. Сейчас к буре эмоций уносившей хлипкую дамбу логики из подпорок в виде аргументов и доводов примешивалось сомнение. Правильный ли выбор он совершает? Готов ли он принять ответственность, которая ждет его по возвращении в родной город? Примут ли его самого там, после его ухода уйти по-английски.
По ту сторону длинного весящего в воздухе рукава для пассажиров стоял новенький, блестящий на солнце тысячью бликов и солнечных зайчиков самолет.
Боинг три семёрки. Семейство широкофюзеляжных пассажирских самолётов для авиалиний большой протяжённости. Самолёт разработан в начале девяностых годов двадцатого века, совершил первый полёт уже в девяносто четвертом году, а в эксплуатации с девяносто пятого года.
Самолёты этого типа способны вместить от трехсот до пятисот пассажиров, в зависимости от конфигурации салонов, и имеют дальность полёта до семнадцати тысяч километров. На этих воздушных судах установлен абсолютный рекорд дальности для пассажирских самолётов, аж двадцать одна с половиной тысяча километров. Это примерно три раза от Москвы до Лиссабона и обратно.
Боинг семьсот сорок семь это самый крупный в мире двухмоторный реактивный пассажирский самолёт. Двигатели компании дженирал электрик, устанавливаемые на нём, являются самыми большими и самыми мощными в истории авиации реактивными моторами. Отличительной особенностью являются также шестиколёсные стойки шасси.
В середине семедисятых годов корпорация Боинг объявил о начале работ над рядом новых машин, которые должны были обновить или дополнить линейку самолётов, которые выпускались на тот момент компанией. Этими новыми машинами должны были стать: двухмоторный семьсот пятьдесят седьмой, планировавшийся на смену двадцать седьмым, двухмоторный семьсот шестьдесят седьмой, который должен был составить конкуренцию компании Airbus, и, наконец, три семерки, который задумывался как основной конкурент на рынке. Этот самолёт задумывался как доработанный вариант прошлой версии с переделанным крылом и хвостовой частью. Планировалось создать два основных варианта: ближнемагистральный самолёт, который был бы способен перевозить до двухсот пассажиров на расстояние в пять тысяч километров, и межконтинентальный лайнер, перевозящий то же количество пассажиров на расстояние до восьми тысяч километров.
Работа над двухмоторными самолётами вскоре стартовала, а вот проект три семерки поначалу был заморожен, так как возникли трудности с проектированием хвостовой части самолёта, и компания кроме того решила сосредоточиться на более коммерчески перспективных пятьдесят и шестьдесят седьмых. В результате, когда обе машины стали сходить с конвейера, стало ясно, что в линейке самолётов Боингов недостаёт звена. Остро встала необходимость иметь самолёт, который находился бы в нише между такими машинами, как Boeing 767-300ER и Boeing 747-400. Тем более, что более старые версии были разработаны ещё в шестидесятых годах и в скором времени должны были исчезнуть с рынка. Ситуация усугублялась для компании производителя ещё и тем, что главный конкурент Airbus приступила к разработке своего флагманского лайнера триста тридцатой модели, который как раз и должен был заполнить освобождающийся рынок.
Поначалу дирекция Боинг планировал просто доработать другие версии самолетов, в результате чего появился концепт так называемого лайнера подгруппы «Х». Он был во многом сродни старым самолетам, но имел более длинный фюзеляж, большее крыло и мог перевозить порядка трехсот с половиной пассажиров на расстояние до тринадцати тысячь километров.
Но авиакомпании не были впечатлены новым самолётом. Они хотели иметь самолёт, способный летать и на более короткие расстояния и конфигурацией салона, схожей с легендарными семьсот сорок седьмыми, которую, кроме того, можно было бы менять, добавляя или убирая необходимое количество пассажирских мест в салоне того или иного класса. Ещё одним необходимым условием было снижение затрат на эксплуатацию — они должны были бы быть значительно ниже, чем у устраивающих моделей. В результате первоначальный проект был сильно переработан и на свет появился двухмоторный самолет линейки трех семерок.
С самого начала работа над новым воздушным кораблем сильно отличалась от предыдущих разработок инженерного бюро. Впервые авиакомпании и пассажиры приняли активное участие в разработке. Их мнение ставились во главу угла, и в результате получившаяся машина, по признанию самого Боинга, стала самой потребительски ориентированной машиной в мире.
Три семерки стал первым коммерческим авиалайнером, на сто процентов разработанным на компьютерах. За всё время разработки не было выпущено ни одного бумажного чертежа, всё было изготовлено с помощью трёхмерной конструкторской системы, известной сейчас как CATIA. Самолёт был предварительно собран в компьютерной версии, что позволило избежать большого количества ошибок при производстве.
Разработка самолёта началась и сразу же поступил первый заказ от United Airlines. В девяносто пятом году первый самолет приступил к выполнению коммерческих рейсов. На настоящий момент он является самолётом, способным совершать самые длительные пассажирские полёты в мире.
Шестого марта две тысячи двенадцатого года, был выпущен корабль ставший юбилейным тысячным самолетом, получила авиакомпания Emirates Airline, являющаяся крупнейшим пользователем модели — всего в её авиапарке ста самолетов этой модели и ещё девяносто уже заказано.
Как удивительно странен мир, самолет совершающий перелет из Лондона до Москвы использует авиакомпания ни к тем, ни к другим отношение не имеющая ни какого. Но в тот момент Сергея занимали отнюдь не эти мысли.
Эллинические настроения царствовали в его помыслах в те минуты. Сергей обычно считал себя выдающимся человеком, некоторые называли его гением. Будучи весьма молод он уже был признан в своей сфере, уже считался крайне перспективным человеком. Как минимум, абы кого не пригласят на высокооплачиваемую работу в Соединенное Королевство. Сергей был ленив, он сам позволял себе быть таким. Считал, что превосходит других на столько что может и не напрягаться вовсе. Так, по крайней мере, он думал раньше. Посреди огромного холла, в окружении снующих туда-сюда путников нагруженных как верблюды в караване бесчисленными сумками, ход его суждений переменился. Думать Сергей любил, это всегда помогало ему отвлечься. И сейчас эти рассуждения помогали избавиться от тягот ожидания. Стоя в безумно длинной очереди из множества людей всех возрастов и национальностей, он едва слышно проговаривал вслух свои суждения.
- Что значит превосходить других? Каково это понимать, что ты являешься гением? Что значит само это слово «гений»? Все люди на земле разные. Это не требует подтверждения. Одни из нас более способные другие менее. У кого-то хорошо, получается, играть на гитаре, а кто-то великолепно танцует. У всех есть способности в чём-то, однако мы иногда идя по своему жизненному пути, встречаем людей, у которых всё получается гораздо лучше. Бывает так, что человека потратил полжизни на обучение игре на пианино и вдруг появляется другой. Тот, которому не нужны годы практики тот, который за месяц обучается тому, на что у тебя уходит год. Именно их, принято называть гениями, однако как же первый спросите вы. Да он многого добился, он великолепно играет на пианино и мало кто может соперничать с ним в этом. Да, вы правы, у него тоже есть способности, однако, это не гениальность, а талант. Вообще талант был лишь наивысшей мерой веса в древнем Риме. Свой основной смысл это слово приобрело лишь впоследствии и в переносном смысле. Если вдуматься и представить человека как сосуд, то можно понять что талантливые люди это лишь те, чей сосуд наполнен. Чем больше в нём воды, тем талантливее человек, а вот гениальность это другое. Все обычные люди на земле обладают они талантами или нет, являются одинаковыми по объёму сосудами и лишь гениальность безразмерна. Однако думаться, не стоит так превозносить гениальность. Если продолжить следовать цепи логических рассуждений, предложенной ранее то получается что гении уже не люди, ведь если все на земле обладают они талантом или нет сосуды, то гениальные личность не являются таковыми, а в нашем мире подобные отличия принято считать болезнью. Таких примеров множество в истории. Например, Паганини, великий скрипач, создавший такие произведения, которые до сих пор не могут сыграть, так как нет на земле человека, способного так быстро двигать пальцами. Казалось бы, Паганини гениален, однако, вся его гениальность заключалась в болезни суставов плацев кисти. Именно эта болезнь позволяла ему играть так быстро. Или же можно вспомнить великого художника Винсента ван Гога и его гениальную картину "Подсолнухи" казалось бы, всё нормально, но нет и тут не всё так просто. Картина была нарисована художником после приступа психической болезни, из-за которой он попал в психиатрическую больницу, в которой больные в тот момент рисовали подсолнухи, проходя арт-терапию. Таких случаев ещё великое множество. Рождает безумие гениальность или же гениальность приводит к безумию не ясно до конца, однако точно известно, что эти две вежи идут за человеком рука об руку. Если дать точное определение таланту и гениальности, то мне кажется, это будет выглядеть примерно так. "Талант есть полное воплощение заложенного потенциала, а гениальность есть преодоление границ своего и чужих потенциалов". Именно в этом заключается основная разница между этими двумя вещами. Я, конечно же, не говорю, что талант не может привести к безумию, я не говорю, что каждый гений душевно болен, я лишь утверждаю, что гениальность есть болезнь, а талант есть полная само реализация. Мы часто досадуем, что есть гении, у которых что-то получается лучше, чем у нас, хотя они тратят меньше сил. Это не правильно, мы должны жалеть гениев ведь их гениальность неспособна вместится полностью в одном человеке и это причиняет им страдание, так же мы должны помнить, что каждый обладает долей таланта и развивать его обязан каждый ведь даже если вспомнить притчу о трёх рабах закапывание таланта в землю это грех. Возвращаясь к старым рассуждениям, мы можем сказать, что человек, у которого талант без движения сосуд полон тухлой воды. Но что если мы к тому же вспомним про относительность, стал бы Моцарт гениальным скрипачом если бы скажем его отец отправил бы его изучать точные науки? Представим в мысленном эксперименте ситуацию, что Рембрандт никогда бы не притронулся к кисти. Является ли человек гениальным в своем изначальном состоянии или гениальность лишь проявляется в его творениях? Возможно ли, что гении столь отличаются от посредственностей лишь из-за осознания собственной непохожести и уникальности от основного мира? Будет ли человек, так и не узнавший что он уникален, отличаться от других, или это различие взращивается страхом социума перед ним, перед его гением. Что есть гений? Каково им быть? Обычные люди неспособны понять этого, подобные переживания им неведомы. Осознавать свою непохожесть и при этом опасаться собственной банальности, вот ужасный удел этой прослойки мирового социума. Понять и принять чужой гений относительно просто, а вот свой создает внутри человека буйство сомнений и противоречий. Холодные течения страха и горячие потоки гордыни в океане собственных мыслей и формируют ту самую индивидуальную непохожесть отличную от средней различности между обыкновенными приземленными людьми. Куда легче быть непонятым гением, чем признанным мастером. Ведь мнение окружающих, их надежды и бирки гениальности давят сильнее тысяч тон мрамора на плечах. Каждый, кто переживает подобное, похож в своей ноше на Атланта, который проклят и приговорен держать на плечах целый мир.
Сейчас Сергей уже не видел себя как гения. Что бы быть им, нужно для начала стать человеком. Человек это тот, кто может отвечать. Отвечать, за себя. Отвечать, за других людей. Быть ответственным за собственные решения. Только сейчас Сергей начал понимать, что человеком ему ещё предстоит стать. Возможно, было уже поздно для этого прозрения, но, уже прозрев, обратно не ослепнешь, даже закрыв плотно глаза, увиденного не вырежешь из памяти, не сотрешь с жесткого диска собственной жизни.
 
 
 
***
Сергей стоял, и молча, смотрел перед собой на небольшое полотно картины. Он много путешествовал. Когда тебя ничего не держит, нет места, куда хочется вернуться или куда ты вообще можешь вернуться, это позволяет путешествовать. Данная способность, как ни странно в итоге оказывается полезной для работы. Когда ты можешь быть вчера на одном месте, а завтра в другой точке планеты, это позволяет браться за самые интересные и неожиданные проекты. В этот раз Сергей был в Таганроге. После напряженного дня, полного переговоров и встреч, он по приглашению одного из возможных будущих бизнес партнеров пошел в местный художественный музей, где в тот момент выставляли картины очень известного любителя порисовать море. Он стоял и смотрел, взгляд был прикован к изображению, казалось, абсолютно недвижим, но вот мысли были совсем не здесь, они были, где-то далеко, там, где золотые купола отражали солнечные лучи яркого солнца, а красные бойницы Новодевичьего монастыря виднелись сквозь густую листву парка.
Центром сюжета картины являлось море в лунную ночь, только здесь оно было совсем не бушующее и мятежное, а спокойное и умиротворенное. В нем почти по центру полотна пробегает лунная дорожка, разделяющая холст на две половины, приковывающая взгляд с первых же секунд. Именно она и освещает зрителю остальные детали картины: корабли, пришвартованные недалеко от берега, небольшой мостик с купальней, и двух персонажей – девушек. Одна из них плывет к купальне, скорее всего она уже через минуту выйдет на берег и представит лунному взору свое нагое красивое мокрое тело. Другая же девушка полностью одетая, сидит внутри беседки, судя по ее позе, кажется, что она уже достаточно долго ждет свою спутницу. Если учитывать, что картина была написана в середине девятнадцатого века, году примерно в пятидесятом по людскому исчислению которое крайне сложно назвать абсолютно точным, ведь даже в сутках не двадцать четыре часа, двадцать три с хвостиком, то все-таки вариант со служанкой и ее госпожой более похож на реальность.
После внимательного рассмотрения купальни, освещаемой изнутри ярким фонарным светом, и двух таинственных девушек, взгляд снова невольно переходит на море и лунную дорожку, пробегающую по нему. Каждый штрих водной глади прописан с такой реальностью, с такой четкостью, что кажется, будто слышен шум легкого бриза и ощущается солоноватый привкус морского воздуха.
Переливающиеся блики луны на морской глади, подобно лампе, освещают красоту окрестных пейзажей. Чего стоит одно только небо: из темноты и мглы лунный свет вырывает тяжелые рваные облака, будто бы нависающие прямо над водными просторами. Само море благодаря тому же свету приобрело зеленоватый загадочный оттенок, на горизонте сливаясь с кажущимися эфемерными облаками. Благодаря этому пейзаж кажется таинственным, нереальным и немного волшебным. В правой стороне картины из темноты немного выглядывает набережная города и жилые дома, ни в одном из окошек не горят лампады, все жители спят спокойным сном, но скоро город начнет просыпаться, а за ним проснется и безмятежное море. Скоро наступит утро и дымка таинственности исчезнет, придет новый день, но это уже будет совсем другое повествование.
Картина завораживала красотой и глубиной исполнения, каждый мазок краски на холсте был неотъемлемой частью композиции, каждый был необходим и на своем месте, ни больше, ни меньше. Прослеживая вслед за взглядом лунную дорогу на ровной морской глади мысли Сергея улетали за горизонт в мир фантазмов столь ясных, что они были похожи на симптомы парамнезии. Мысли шагали по глади лунного отражения как герои легенд скандинавских народов, у некоторых из представителей данной народности планеты земля была легенда, если удастся пройти по лунной глади, прямо по лунной дороге в полный штиль и пересечь по ней линию горизонта то можно попасть в лучший мир, идеальный мир.
Для Сергея этот мир был соткан из крепкой смеси фантазий о будущем и воспоминаний о прошлом.
Он представлял, как он бы мог проводить Наташу к входу в Новодевичий монастырь, как провел бы её по разным закоулкам огромной территории, как показал бы углубление в одной из стен, где до сих пор стоит старая, не рабочая пушка времен второй мировой войны. Сергей не знал, откуда она там появилась, возможно, у нее была своя интересная и наполненная событиями история, но он её не ведал. Он сам-то узнал про нее в детстве. Мать Сергея была женщиной религиозной, она часто посещала этот женский монастырь, водила его с собой.
Ребенком, он любил играть с пушкой, представляя себя героем. Пытаясь поднять огромные ядра и снаряды, разбросанные довольно хаотично вокруг нее он грезил, что станет когда-нибудь великим воином, завоевателем, защитником, много кем или даже всем сразу. Сейчас Сергей представлял, как он бы рассказал все это Наташе, дословно продумал весь рассказ, каждую деталь, каждое слово. А потом бы они пошли к пруду, легли на траву на склоне берега под большим деревом, чья крона спускается к самой воде. Сергей бы положил голову к Наталье на колени, и они бы мирно рассказывали друг другу истории о былом и о грядущем. Это были всего лишь мечты, мания, что тянет нас в пучину прошлого словно якорь, не давая, сдвинутся с места
 
 
***
Спустя много лет, на закате, в непролазно и непроглядно глубокой старости, Сергей спокойно сидел в винтажном деревянном кресле-качалке с изразцами в форме полевых цветов. Его ноги были укрыты клетчатым пледом с потертостями и маленькими дырочками, проеденными докучливой молью, от которой человечество, при всем своем техническом развитии избавится так и не смогло. По правую руку стоял маленький железный столик. Он был простой ковки с обыденными завитушками. Ценность его была не в красоте, а в уникальности отсутствия автоматики при его изготовлении. Стол был накрыт выцветшей белой скатертью из грубой парчи. На нем лежал телефон, один из тех, что были популярны во времена молодости Сергея. Убогий с технической точки зрения сенсорный аппарат, фактически ставший почти бесполезным. То и дело Сергей ставил на стол, а затем опять брал в руки большой граненый стакан, наполненный дешевым растворимым кофе. По непонятной причине в последние годы именно этот напиток, даже при его низком качестве и очевидной вредности нравился Сергею сильнее прочих. В ушах были так же устаревшие наушники, воспоминания, об эре проводных технологий. Наушники эти тянули свои трубы для потоков электричества к динозавру техники, маленькому плееру. У программируемых микроботах было больше памяти, чем в этой пластиковой игрушке источником энергии, для которой служила батарейка фирмы, которой уже и в помине нет. Спокойно покачиваясь в кресле, Сергей методично прослушивал одну за другой песни, сотканные из мелодичных голосов давно истлевших в земле людей. Он всматривался в рассветное марево, пытаясь через Босфор разглядеть пики башен Софии.
Святая София Константинопольская, бывший православный собор, впоследствии мечеть, ныне музей. Всемирно известный памятник византийского зодчества, символ «золотого века» Византии. Во времена Византийской империи собор находился в центре Константинополя рядом с императорским дворцом. После захвата города османами Софийский собор был обращён в мечеть, а в тысяча девятьсот тридцать пятом году эры, которую люди называют нашей, он приобрёл статус музея. Более тысячи лет Софийский собор в Константинополе оставался самым большим храмом в христианском мире, вплоть до постройки Собора Святого Петра в Риме. Прохладный морской воздух после каждого вздоха оставлял на нёбе солоноватый привкус. Сергей чувствовал, сидя в своем кресле, на веранде собственного домика построенного на заказ за бешеные деньги, в основном из-за стоимости земли, он чувствовал старость, он ощущал приближение немощи и смерти. Последние крупицы трезвого разума утекали через его одряхлевшие пальцы. Он окружил себя вещами чуть ли не старше себя самого в тщетной попытке, в глупой надежде отвлечь себя от неминуемого, грядущего конца своей жизни, последние годы которой он проведет в ночи, в непроглядной тьме полнейшей деменции. Но сейчас, пока он еще мог трезво рассуждать, он думал только об одном, что могло сейчас занимать его внимание, Сергей думал о прожитой жизни. За проведенное на земле время ему довелось прочитать довольно много книг, были плохие, были хорошие, отвратительные, великолепные. Так же довелось ему прочитать и множество биографий, а в молодости он просто обожал популярные в первой четверти двадцать первого века сериалы. Вот интересно, если взять вашу жизнь, получится ли из нее интересный сериал. Будет это хорошая комедия, или душещипательная драма или скажем залихватский боевик. А может дальше пилота сериал ни кто смотреть не будет. На сколько интересна ваша жизнь, чем она отличается от жизней тысяч других людей.
Когда только Сергей переехал в Стамбул, примерно в первый год его жизни там, довелось ему побывать в антикварном магазинчике, маленьком заведении в полу подвальном помещении в проулках старого квартала. Заправителем того магазина был старый турок выглядящий более дряхлым, чем товар который он продавал. Его волосы были седыми серебристого с желтизной цвета с залысинами, жесткая неравномерно побритая щетина на щеках торчала в разные стороны. Нос турка был невообразимо огромен, словно Джомолунгма и испещрен впадинами, как и все рябое лицо, глубиной с Марианскую расщелину, из носа торчали длинные такие же седые волосы. Одет был турок по-старинному, расписной протертый жакет, остроносые сандалии, дутые бесформенные шаровары, довершала образ красная феска, покоящаяся на затылке. В совокупности с декорацией, узорчатые ковры на стенах, дымящиеся благовония, золотые украшения и антикварное оружие повсюду, его образ создавал какой-то непонятный завораживающий волшебный лоск. От резких запахов сандала и красного дерева у Сергея даже вначале немного заболела голова, однако турок был, как всегда обходителен, так же, как и все его сородичи старой закалки. Возможно лишь из-за этого обращения он не покинул магазин через секунду после того как запахи нокаутировали его обоняние, а решил немного задержатся. Стоило Сергею зайти в помещение, стоило нескольким колокольчикам на двери прозвенеть, извещая хозяина о появлении гостя, как турок сразу же появился, словно возник из воздуха, или просто выделался из декораций, отделился от фона, начав движение в этом, отгороженном от внешней среды мире тысяч застывших мгновений истории разных эпох. Казалось, пока Сергей не вошел, все здесь было недвижимо десятилетиями, даже пылинки не витали в воздухе, а дым не выходил тонкой струйкой из горящих листьев благовоний. И сам турок тоже был вечно замершей в одном мгновении фигурой, так же неподвижен, как и время вокруг него. Когда Сергей взглянул на него, он предложил жестом сеть на довольно большой пуфик и сразу же, как по волшебству на стоявшем рядом низком стеклянном столике появилась две чашки ароматного чая. Турок сел на лежавший с противоположной стороны стола пуф, взял в руки чай и стал ждать, пока Сергей не завяжет разговор, деликатно предоставляя ему первым дать старт беседе.
-You Interesting shop. I was not sure that I should come here at all.
Произнес Сергей на плохом английском. Сергей никогда не был полиглотом, и без должной тренировки и практики, его языковые навыки быстро ухудшались, стремительно ограничивая предел его взаимодействия с иностранцами, но обычно навык также скоро приходил в норму и возвращался на довольно достойный уровень.
-Не бойтесь, я знаю русский язык. В молодости я учился в России достаточно долгое время, в университете дружбы народов.
Ответил турок на весьма хорошем русском языке.
-А как вы поняли, что я русский?
-Все просто, вы, когда говорите на любом языке, жуете слова. Разве вам никогда не приходило в голову узнать, как иностранцы слышат вашу речь?
-Действительно, как?
-Мне, например, кажется, что вы не разговариваете, а прожевываете звуки.
-Интересно.
-Думается, вам действительно тут не место, не такой вы человек.
-Разве вы меня знаете?
Хмыкнул Сергей.
-Молодость всегда недооценивает опыт. Я повидал много разных людей. Обычно, ко мне заходят те, у кого нет своей интересной истории, им важнее не внешняя красота вещей которые я продаю, а их прошлое. Окружая себя предметами, наполненными чужими переживаниями, радостями и страданиями, они заменяют ими пустоту в своей собственной жизненной картине.
-И что же, моя жизненная картина полна?
-Нет, она еще не нарисована. Если еще точнее, словно художник возрождения, ты пытаешься на старой картине нарисовать новую. Но жизнь не картина, с ней такое не пройдет.
Христианство ошибается, расплата за грехи приходит не после смерти, она приходит в старости. Все решения, все ошибки, все малодушие, все это возвращается нам бумерангом в последние мгновения, нашей, и без того, мимолетной жизни на бренной планете. Леность, уныние приводят в старости к бедности. Алчность, зависть, создает сильнейшее чувство неудовлетворенности жизнью. Похоть, и чревоугодие, к которому, кстати сказать, можно, вопреки распространенному мнению, отнести, ни только, чрезмерное употребление еды, но и наркоманию, алкоголизм, курение, да и любое другое развращающее и уничтожающие волу потребление, ведут нас к болезням и немощи. А гнев и гордыня оставляют нас в одиночестве, мы можем быть здоровы и богаты, но когда все это не с кем разделить, по сути, тебе это и не нужно. Не стоит это представлять, как желание избавиться от нажатых средств, совсем нет, просто удовольствия от их растраты с каждым разом становится все меньше. Одиночество есть страшнейшая кара за страшнейшие грехи. Он все же возможно стоит записать в этот список еще и грех нерешительности, именно он может стать отцом других грехов. Слабоволие, превращает уверенного в гордеца, а влюбленную в блудницу. Все что нужно в жизни это умение брать на себя ответственность. Нет плохих или хороших решений. Есть результат, за который мы готовы или не готовы отвечать. То, что не совершено, оцениваться не может. Существует только удовлетворяющий нас или противный нам результат. Само решение не может быть белым или черным, само решение есть просто наша жизнь.
Сергей умрет, как и миллионы до него, и миллионы после. Возможно, и я когда то умру, это мне неведомо. Но я не страшусь смерти, сожалею, что нет у меня возможности утешить и скромненький объект моего наблюдения, мне даже его жаль. А может я давно умер и являюсь всего лишь мимолетным отзвуком мысли в потоке тысяч жизней бесконечной галереи газовых гигантов. Сложно определить последовательность событий, опираясь лишь на наблюдаемый опыт и не имея внутреннего представления о том, что такое эта самая последовательность. Для меня все события прошлые нынешние и будущие это одна реальность, прибывающая во мне каждый отдельный миг во всей своей полноте. Не всегда хронология есть лучший ориентир в пути к структурированию изложения какого-то конкретного рассказа. Важна же не сама история, важна её суть, её идея. По самой структуре людская память устроена так, что детали мы забываем, со временем сотрутся из памяти и канут в реку мертвых все аспекты истории. Лишь только чувства останутся в наших переживаниях на всю жизнь, влияя на дальнейшую нашу судьбу, несомненно, ключевым образом.
Сергей еще множество раз проходил мимо той лавки, но так туда и не зашел.
 
 
***
Очередной сентябрь. Солнце еще греет, но все, же иной раз дуновение холодного воздуха заставит мельчайшие мышцы под кожей резко напрячься, покрывая тело мелкими пупырышками. Все очень далеко. Уже много лет прошло, со времен возвращения Сергея в Москву. В эту тихую облачную ночь он прогуливался по набережной не далеко от огромного памятника Петру. Памятник в техническом плане представляет собой уникальное инженерное сооружение. Несущий каркас монумента выполнен из нержавеющей стали, на него навешены бронзовые детали облицовки. Отдельно друг от друга собирались образующая пьедестал нижняя часть памятника, корабль и фигура Петра; последние в готовом виде монтировались на пьедестал. Ванты корабля выполнены из нержавеющей стали. Каждый из них сплетён из нескольких тросов и закреплён таким образом, что полностью исключена их подвижность. Паруса имеют внутри пространственный металлический каркас (для уменьшения веса), они изготовлены из меди методом выколотки. Для памятника использовалась бронза самого высокого качества; она предварительно подвергалась пескоструйной обработке, затем патинировалась и покрывалась специальным воском и лаком, защищающим от воздействия неблагоприятных погодных явлений. Свиток, который держит в руках Пётр Первый, позолочен, также позолочены Андреевские кресты на флагах, конструктивно сделанных как флюгеры.
Изредка мимо идущего по черно серому тротуару Сергея пролетали машины. Свет их фар отражался на троллейбусных проводах, на секунду вырывая их из темноты. Они ехали очень быстро, мелькая около пешеходной панели, одна за другой, бесконечный поток жизни. Луна и звезды были скрыты за тучной пеленой казавшихся очень высокими облаков.
Сергей шел в полном одиночестве. Одинок он был ныне всегда. Чувство вины не давало ему более сблизится с кем-то еще. Он много раз представлял, как его лучший друг видел мир, за секунду до столкновения с асфальтом. Интересно, Саша смотрел вниз или на небо? Именно этот вопрос занимал Сергея, сейчас, как и всегда.
Как растут его дочери? Что их разные матери говорят им о нем?
Одна не могла простить ему измену, другая винила в побеге, винила в том, что вопреки ответственности он сбежал. Да, он вернулся, но упущенный шанс уже не появится вновь. Брать на себя ответственность необходимо сразу, иначе никак. Сергей и сам себя безумно винил. Вина оказалась в его душе еще более страшным грузом, чем так страшившая его раньше ответственность. Жизнь требует от нас участия, иначе это не жизнь. Что бы жить, надо брать ответственность за жизнь. Любые отговорки, полумеры, оправдания, все бессмысленно и бесполезно. Не важно, признаешь ты себя виноватым или нет, против факта не пойдешь. Друг не выдержал, узнав о беременности своей любимой от Сергея. Как оказалось, в то же время его девушка носила под сердцем дитя.
Виноват ли Сергей, что в полупьяном состоянии воспользовался подвыпившей Натальей, когда его друг терзался от неуверенности и не смог ухватить свой шанс? Правда ли, ребенок Лилии это его дитя? Есть ли бремя вини на нем за то, что отказался сожительствовать с, на самом деле, малознакомой девушкой после того, как она забеременела от него на вечеринке по поводу встречи выпускников?
Все это не имеет никакого значения. Сергей виноват был как минимум в том, что испугавшись ответственности, не поговорил с другом, не объяснил все девушкам, не позаботился о детях. Его побег был страшнейшим из его грехов.
В мире серой морали, без четких рамок, законов и ограничений, есть лишь одна ужаснейшая вещь, отказаться жить. Нет ничего поскуднее и преступнее чем убежать от ответственности за собственные поступки. Побег не выход, побег это значит проиграть не попробовав. Ты можешь сколь угодно валить вину за свои проступки и неудачи на других, но если ты сам отказался отвечать за результаты своих действий, значит только ты и виноват во всем.
…