По ком звонит колокол Эпизод 7

     Роберт Джордан откинул попону, закрывавшую вход, и, выйдя из пещеры, глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Туман рассеялся, и показались звезды.
    Он стоял перед входом в пещеру, стараясь надышаться, и вслушивался в звуки ночи. Он услышал отдаленный раскат выстрела, потом крик совы в нижнем лесу, там, где был загон для лошадей. Потом из пещеры донеслось пение цыгана и мягкие переборы гитары. 
— Хорошо поешь, — услышал Роберт Джордан чей-то голос. — Теперь каталонскую, цыган.
— Не хочу.
— Давай. Давай. Каталонскую.
— Ну, ладно, — сказал цыган и затянул уныло:
Черна моя кожа,
Приплюснут нос,
Но я человек все же.
— Ole! — крикнул кто-то. — Давай, давай, цыган!
— Ну, расшумелись, — сказал голос Пабло. — Уймись, цыган!
— Да, — подхватил голос женщины. — Глотка у тебя здоровая. Таким пением ты всех окрестных жандармов  соберешь, а слушать все-таки противно.
— Я еще песенку знаю, — сказал цыган, и гитара начала вступление.
— Держи ее при себе, — ответила ему женщина.
Гитара смолкла.
— Я сегодня не в голосе. Потеря, значит, невелика, — сказал цыган и, откинув попону, вышел в темноту.
Видно было, как он постоял у дерева, потом направился к Роберту Джордану.
— Роберто, — тихо сказал цыган. Роберто, — тихо сказал цыган.
— Да, Рафаэль, — откликнулся Роберт Джордан.
— Почему ты не убил Пабло? — спросил цыган совсем тихо.
— А зачем его убивать?
— Рано или поздно все равно придется. Почему ты не воспользовался случаем?
— Ты это серьезно?
— А как ты думаешь, чего ждали все? Как ты думаешь, зачем Пилар услала девушку? По-твоему, после таких разговоров все может остаться как было?
— Что ж вы сами его не убили?
— Это твое дело. Три или четыре раза нам казалось, что вот сейчас ты его убьешь. У Пабло нет друзей.
— Мне приходила такая мысль, — сказал Роберт Джордан. — Но я от нее отказался.
— Это было каждому ясно. Все видели, что ты готовишься. Почему ты этого не сделал?
— Я боялся, что это будет неприятно вам или женщине.
— Женщина сама ждала этого, как шлюха ждет взлета большой птицы. Ты моложе, чем кажешься.
— Может быть.
— Убей его сейчас, — настаивал цыган.
— Это будет убийство из-за угла.
— Тем лучше, — сказал цыган совсем тихо. — Риску меньше. Ну? Убей его.
— Я так не могу. Это подло, а тем, кто борется за наше общее дело, подлость не к лицу.
— Ну, вызови его на ссору, — сказал цыган. — Все равно ты должен его убить. Ничего другого не остается.
    Попона, которой был завешен вход, приподнялась, пропуская свет. Кто-то вышел из пещеры и подошел к ним.
— Ночь ясная, — сказал глухой, тусклый голос. — Завтра будет хорошая погода.
Это был Пабло.
Он курил русскую папиросу, и когда затягивался, огонек, разгораясь, освещал его круглое лицо. При свете звезд можно было различить его массивное туловище и длинные руки.
— Не обращай внимания на Пилар, — сказал он Роберту Джордану. Папироса вдруг вспыхнула ярче и на миг стала видна в его руке. — На нее иногда находит. Но она хорошая женщина. Она предана Республике. — Теперь огонек папиросы подрагивал в воздухе при каждом его слове. Говорит с папиросой во рту, подумал Роберт Джордан. — Нам с тобой ссориться ни к чему. Мы во всем согласны. Я рад, что ты пришел к нам. — Папироса опять вспыхнула. — Споров ты не слушай, — сказал он. — Мы все тебе рады. А теперь ты меня извини. Я пойду взгляну, как там привязали лошадей.
Он скрылся в чаще по направлению к поляне, и сейчас же снизу донеслось лошадиное ржанье.