Айка-охотница

Она родилась в большой эвенкийской семье в Алданском районе на берегу красивой широкой и холодной реки – Алдан. Мать и отец растили и воспитывали семерых детей: пять девок и двух постреленышей. Айка по счету четвертой была, Аечкой. Помощница в доме и огороде, одной из первых овладела оружием, снастями рыболовными и всеми премудростями, необходимыми мужчине для прокорма семейства. Поэтому и замуж выскочила быстро, охотно и легко, в новую семью оленеводов-кочевников вошла достойно. Приспособилась в мужнином доме сноровисто и помогала по хозяйству. В семье мужа было заведено для молодых строить отдельные апартаменты, дом то есть, вот и для них всем миром, а точнее, семейством, построили небольшой, но уютный домик недалеко от родителей, на краю города под непонятным, но загадочным, названием – Томмот. Хочешь так его читай, хочешь наоборот, одно и тоже получается, забавно. Немного найдется городов в России, одинаково читаемым с обеих сторон, названием. А этот такой.

Стала Айка налаживать уют в собственном доме, где в скорости послышался детский девичий голос, а через несколько лет и мальчишеский прибавился к нему. А муж больше проводил в тайге на пастбищах оленей, гонял их на дальняк искать сочной и вкусной травы для хорошего прибавления веса. Чем больше вес, вкуснее мясо, лоснистей и дороже шкура оленя, больше жира – все на пользу для продажи. Пока не было детишек, с домашними делами справлялась быстро и споро, свободного времени у молодой жены оставалось предостаточно для походов к мужу на пастбища поохотиться и половить рыбу при случае. Да и улов она приносила наравне с ним, а то и поболе, как-никак сказывались отцовские учения в детстве, благо глаз был острым и наметанным, слух не подводил, а повадки коренной народности таежной говорили сами за себя. В лесу Айка ориентировалась отлично, след знала любой и всюду, приметы распознавала легко и безошибочно.

Детки росли, становились помощниками в доме, мать все меньше подпускали к работам по огороду, по хозяйству, а на пастбища муж уходил часто и надолго. Нравилось ему в тайге, вырос он в ней. А Айка скучала по мужниной ласке и добру, добрый и словоохотливый был муж, легко ей с ним жилось.

Однажды на его стадо напали волки, большие голодные, унесли несколько самых красивых и жирных оленей. Пытался муж догнать, как-то наказать хищную стаю, но одному не сподручно. Оставил он собак охранять молодняк и отправился домой за женой, на помощь звать. Та, в приятном расположении духа, быстро засобиралась с мужем, для нее хоть какая вылазка в лес была в радость, даже, пусть и такая. Поиск волчьей стаи вскоре увенчался успехом, и они вдвоем сумели
подстрелить несколько молодых глупых хищников, но матерые волки ушли дальше в тайгу. Успокоившись, Айка с мужем вернулись к своему стаду и остановились на ночлег. Ночью собаки, почуяв неладное, залаяли истерично во весь лес. Это, видимо, вернулись матерые волки. Муж пошел поодаль сбившегося в кучу стада оленей и в темноте напоролся на вожака, во второй раз охотник не имел права упустить хищника, поимевшего его стадо. Только получилось немного не так, как хотелось: выстрел из ружья, пуля зацепила зверя в прыжке и он впился в горло своему противнику. Муж Айки и хищник скончались одновременно. Охотница сперва испугалась, потом собрав волю в кулак, досидела у костра до утра, а утром погрузив труп мужа на сани, запряженные в оленью упряжку, побрела домой.

Делать было нечего, дети подросли до такого возраста, когда самостоятельно могли начать свою жизнь, а стадо оленей, одно из лучших в округе, требовало внимания, лучших пастбищ и прогулок, если так можно их называть, все дальше и дальше. Как-никак, бизнес, по-современному, пропитание, жизнь, а она должна продолжаться, не смотря ни на что. Собралась Айка и пошла жить в тайгу, на заимку, пасти оленей. Собственно говоря, не пошла, а с удовольствием побежала, манила она ее, тайга, своим духом, чистотой, непредсказуемостью и своеобразностью, манила, да и все тут. Манили густые зеленые травы, разноцветные пахучие цветы, горные холодные речки и речушки, сбегавшие к Алдану, скалистые замки и заснеженные вершины Станового Хребта, все, что могло радовать ее глаз. А радовало глаз все вокруг. Стала она ходить одна, с добрыми и умными собаками, за оленьими стадами летней порой, пригоняя выросших вожаков и красавцев осенью на убой и продажу, возвращаясь с выводком весной снова в тайгу. Жила не тужила, год за годом, месяц за месяцем, не зная устали и покоя, узнавая новости по транзисторному приемнику, общаясь с выросшими детьми по спутниковому телефону не выходя из тайги, не унывая и не плача от одиночества. Так никого себе в пару и не нашла…

Теплым тихим вечером июльского дня мы, причалив на путейском катере к берегу в двухстах километрах ниже по течению от города Томмота, и встретили на берегу Алдана эту самую Айку – охотницу и оленевода-кочевницу. Она, сидя у тихо потрескивающего ночного костра и нежно, как бы прося у них, кровососущих, прощения, отгоняла назойливых комаров от себя и поведала мне историю своей судьбы. Поведала тихим спокойным голосом, с явно якутским или эвенкийским акцентом, но методичным и удивительно легко восприимчивым. Поведала прохладным вечером у костра под хриплый голос певца в ее магнитоле. У меня сложилось такое впечатление, что она, давно живя в этих таежных лесах, ждала чего-то подобного, ждала кого-то, вроде незнакомого полуночного слушателя, что бы излить свою несчастную или счастливую женскую душу о нелегкой судьбе Любимой дочери
своего Любимого отца. Отца, научившего ее всему, что может пригодиться в суровых северных условиях нашей нелегкой жизни на переходе двух веков...

Так она и живет последние восемь лет, кочуя и охотясь, занимаясь рыбалкой и вновь кочуя по бескрайним лесам Приалданья. Детей, уже заведших свои семьи и народивших ей внуков и внучек, навещает Айка только изредка, пригоняя прибавившее к поголовье, повзрослевшее и погрузневшее оленье стадо на убой, и продажу. С радостью встречают свою кормилицу домашние, и устраивает она всему семейству настоящие праздники эвенкийской или якутской щедрости, балует и лелеет внучат, как когда-то баловал ее Любимый отец....

А доходит ей уже шестой десяток, на вид и не скажешь – чистая, опрятная, волосы ухожены, олени красавцы, собаки сыты и послушны маленькой хрупкой женщине из рода таежных якутов или эвенков. Прямо лесная амазонка на выданье. Настоящего бы бабского счастья ей, да только хочет ли она его, другого счастья-то бабского?..


2010 год