Единственный

Купе свое я нашла очень легко. Оно было в самом конце вагона, у туалета, но зато у меня нижняя полка! Близость с местом общего пользования меня не пугала, а даже радовала. Сделал шаг – и ты уже в тамбуре. А там место для курения! Так как я до сих пор не избавилась   от вредной привычки, значит, комфорт мне обеспечен.
Попутчиков моих еще не было. Я разложила вещи, переоделась. Достала газету – толстушку. Перелистала ее, нашла гороскоп на неделю. Моему знаку зодиака Козерогу он предсказывал:
«Вам предстоит путешествие и  встреча с молодым человеком… ». Я с нетерпением стала ждать своих попутчиков. Сердце затрепетало: а вдруг это судьба?!
Еще фантазии не успели захватить мою душу и мысли, как в купе вошли двое – не один, аж двое! – молодых, да нет, молоденьких юношей кавказской национальности. Один из них говорил по сотовому телефону на своем родном языке, а другой попросил меня присмотреть за вещами, пока он проститься с братом. Я любезно согласилась. И снова осталась одна.
Но надежда меня не покинула, сами знаете, она умирает последней, ведь еще были не заняты две полки: шансов 50 на 50, фифти-фифти.
О! Боженьки ты мой! В купе ввалились три пьяных дядьки. Мгновенно купе наполнилось тяжелым запахом перегара. Самый из них трезвый, если так можно его назвать, еще членораздельно выговаривал слова. Из его объяснений я поняла, что мужчины возвращаются во Львов после заработков в Москве. Он приставил моих попутчиков, как солдатиков, к полкам и приказал: «Стоять!». Команду они выполнили, правда, с трудом.
Самый трезвый разложил вещи, затем разложил по полкам своих товарищей. «Дико» извинился и ушел в другое купе. Дядьки лежали на вторых полках. Храпели, сопели. Я  сидела и боялась пошевелиться, думала, что сейчас поезд тронется, и они, как груши, поваляться вниз. Чтобы не видеть сцены ужаса и остаться в живых, я вышла из купе.
Поезд тронулся, за окном замелькали дома. Я вернулась. К моему удивлению, дядьки спали на полках. Молодой человек сидел, переодевшись в дорожную одежду. По  его лицу я поняла, что он не ожидал таких  попутчиков. Мы познакомились. Мальчика звали Алекс, он из Москвы,  сам азербайджанец. Едет в Трускавец лечить печень по рекомендации своего дяди, который вот уже десять лет поправляет свое здоровье на этом курорте.
Я представилась:
- Валентина.
Он сразу спросил:
- А отчество?
Вот зануда! Я думала, что мне еще можно обойтись и без него.
- Сергеевна, - ответила я сурова. Между нами завязался разговор. Тема не менялась, так как я тоже ехала в Трускавец. Но разговор прервали. Дядька, что лежал над моей полкой, вскочил:
- Где я?
- На космическом корабле, только что отделилась третья ступень!
- А куды ж мы летим?
- В Париж, дядя!
- Как в Париж? Мне нужно во Львов!
- Не волнуйся, в Львове будет посадка!
- Да!
- Да! Я тебя разбужу, не переживай!
- Ну, спасибо, доченька! – и он опять рухнул на полку. Мы с Алексом покатились со смеху.
Время в поезде тянется медленно. Пространство ограничено. Алекс  ушел в ресторан перекусить. Я достала свой сухой паек. Сытость и легкое покачивание поезда сделали свое дело – я уснула!
Проснулась я от слов проводницы: «Таможенный досмотр».
Вошел симпатичный таможенник. Задал, как полагается, вопросы: везу ли я наркотики, оружие, валюту? На мой паспорт лишь взглянул. Алекса он заставил выложить все вещи, все досконально просмотрел. Затем стал будить дядек. Дело было пустое. Таможенник плюнул в сердцах и ушел в другое купе.
Через час нас проверяла украинская таможня. И все повторилось сначала. У меня проверили паспорт. Алекс опять тряс своими джинсами, майками, носками. Украинская таможня также не добудилась своих сограждан.
Так мы прошли двойное чистилище и наконец,  легли спать.
Проснулась я рано, мои попутчики еще почивали. Меня разбудил тройной храп. Все мои джентльмены храпели. Я пошла умываться. Вернувшись в свой райский уголок, застала только Алекса.
- А где ж «космонавты»?
- Пришел командир корабля и увел их на завтрак в свой отсек.
В вагоне началось активное движение. Сонная проводница предлагала чай, кофе, бутерброды с сыром с закрученными «хвостами». Позавтракав, я легла читать.
Не прошло и получаса, вошли наши попутчики. На их помятых лицах светилось похмельное счастье! Дядьки стали знакомиться. Кто да что, откуда да куда.
- Так, значит, вы москали!
Разговор зашел  за жизнь. Кому в СНГ жить хорошо? Беседу пересказывать нет смысла. Резюме: хорошо там, где нас нет. За разговором время пролетело быстро. Близился обед. Дядьки нас покинули, ушли на дозаправку.
Алекс предложил:
- Пойдемте, Валентина Сергеевна, пообедаем в вагоне-ресторане. Там видик можно посмотреть.
- Пойдем, дорогой! – согласилась я.
В ресторане в основном были мужчины, поправляли свое драгоценное здоровье после суток, проведенных в пути.
- Что будете пить? – спросил Алекс, - коньяк, шампанское?
- Мне коньяк, граммов 50!
- А мне, к сожалению, нельзя – печень. В какой санаторий вы едете отдыхать?
- Как и три года назад, я еду в «Бескит».
- Вас, наверное, там помнят?
- Конечно, помнят, Алекс, в номере, где я проживала, повесили мемориальную доску, которая гласит: «Здесь, с такого-то по такое-то отдыхала Валентина Сергеевна, гражданка России».
Мы дружно рассмеялись. Как могла, я описала ему городок. Небольшой , но очень красивый и зеленый. Тихий, с спокойной, размеренной жизнью.
- Да сам увидишь. Правда, когда я приезжала в прошлый раз, отношение к русским было неадекватное, во всех смертных грехах были виноваты «москали».
- Я буду говорить по-азербайджански, - сказал Алекс. – А как добираться до Трускавца, Валентина Сергеевна?
- О, Алекс, нет проблем, электричка, такси – выбирай любой вид транспорта.
- Я выбрал. Мы с вами едем на такси!
Во Львов поезд прибыл по расписанию. Взяв такси, мы с Алексом поехали в Трускавец.
Через час мы подъехали к моему санаторию, Алексу предстояло ехать дальше. Я стала прощаться со своим молодым попутчиком. Алекс оказался настоящим джентльменом: он  расплатился за меня в ресторане, но и заплатил за такси. Мы пожелали друг другу хорошо устроиться и отдохнуть.
- Может быть, мы еще встретимся, - сказала я, - город  небольшой.
- Я навещу вас, Валентина Сергеевна.
- Да я не знаю пока, в каком номере буду жить.
- Я найду вас по мемориальной доске.
Устроилась я довольно быстро. Так как все мне все здесь уже знакомо. Номер у меня был одноместный. Предоставленная сама себе, я была безмерно этому рада. Мне не надо приспосабливаться к кому-то, раздражаться из-за кого-то.
Дни мои проходили однообразно, но мне было не скучно. С утра у меня были процедуры, два-три часа после обеда я спала, два-три часа гуляла по городу, рынку, парку. Ездила на экскурсии.
… До моего отъезда оставался один день. Чемодан упакован, я решила пройтись по городу, так сказать, проститься с ним. Все-таки я  полюбила эти улочки, дома, деревья, этот чудный воздух. В этом городе покойно, на улицах практически одни отдыхающие, лица у всех веселые и беззаботные. Я бродила от санатория к санаторию – куда дорога выведет. Даже устала. Чтобы собраться с мыслями и передохнуть, присела на скамейку и закурила.
- Вы не одолжите спички? – услышала я мужской голос.
- Зажигалка устроит? – я подняла глаза. Что-то неуловимо знакомое было в мужчине. Он закурил сигарету, отдал мне зажигалку. Наши взгляды встретились. Мое сердце трепетало, как осиновый лист. Оно уже узнало его. Он внимательно смотрел на меня. Мы одновременно выдохнули: «Сергей!», «Валентина!». Он, как подкошенный, опустился на скамейку. Не отрываясь, мы смотрели друг на друга.
- А ты не изменилась, - произнес он. Голос его дрогнул, - только цвет волос был черный стал светлый.
- Да, - добавила я, - еще прибавилось несколько десятков килограммов! Я пыталась шутить, говорила и не узнавала своего голоса.
- Сколько же времени прошло, как мы не виделись?
- 25 лет 3 месяца и 4 дня, - ответила я. В его серо-голубых глазах была такая печаль, мне даже показалась, что они заблестели от непрошеных слез. Глубоко вздохнув, он спросил:
- Ты одна отдыхаешь?
- Одна. А ты?
- Тоже один.
Разговор не клеился. Молчание стало невыносимым. Я встала. Хотела пошутить на прощание, но не смогла. Даже сказать «до свидания» у меня не  было сил. Предательская дрожь охватила меня.
- Не уходи!
Он взял меня за руку и посадил рядом с собой на лавочку. Я села и заплакала. Закрыла  лицо руками. Мне было стыдно, что не сдержала слез, своих чувств. Сергей обнял меня.
- Ну, успокойся, ну не плачь, не надо.
На нас стали обращать внимание прохожие.
- Все, все, - пробормотала я, - сейчас успокоюсь.
Я достала из сумки платок, зеркало. О Господи! Во что я превратилась? Глаза красные, по лицу размазалась тушь, текли черные слезы, а в голове тут же мелькнуло: «Вот сволочи, опять надули с тушью». Как могла, привела себя в относительный порядок.
- Пойдем, прогуляемся по парку, - произнес Сергей. Мы встали.
- Пойдем к источнику Юза, я там умоюсь.
К этому источнику ходит весь  курортный городок, говорят, он омолаживает. Мне это сейчас кстати. Вода смыла с меня следы туши и успокоила. Жаль только, что пропал макияж.
- Давай зайдем в ресторан, - предложил Сергей, - посидим, поговорим. Нам с тобой есть что вспомнить.
- Надо ли?
- Ну, если судьба нас свела, значит надо. – Сказал он уверенно.
- Идти в ресторан в спортивном виде, да еще с таким лицом? Я себе этого не могу позволить. Давай лучше зайдем в магазин, купим коньяку. Тут рядом рынок, возьмем зелень, овощи, колбасы и пойдем ко мне. Номер у меня одноместный. Никто нам не помешает.
- Годится, - согласился Сергей. Мы впервые улыбнулись друг другу. Мы почувствовали себя, как 25 лет назад, свободными и счастливыми.
У рынка стояла старушка и дрожащим голосом обращалась ко всем: «Пани, пан, купите цветочки». В руках у нее были простые полевые цветы.
- Пан, купите своей пани цветочки, - обратилась она к Сергею. Сергей купил огромную охапку  и подарил их мне.
- Да что я буду, сними делать? – взмолилась я.
- Венок плести.
- Опять? Я уже плела 25 лет тому назад!
- Теперь сплети на 25 лет вперед.
… С Сергеем, или с Серым, так его прозвали в нашей группе, мы учились вместе в энерготехникуме. Серый был высок, белокур, с серо-голубыми глазами, носил длинные волосы, как тогда было модно. Ну, вылитый Лель из сказки «Снегурочка». Только Лель играл на свирели, а Сергей на гитаре. В него были влюблены весь женский преподавательский состав и женское общежитие. Его невозможно было не любить. В этом возрасте мальчишки еще были угловаты, грубоваты, а Сергей отличался хорошими манерами, воспитанием, обхождением. В 16-летним подростке чувствовался мужчина, который знает, что будет делать в своей жизни. Поначалу наши отношения были чисто дружескими. Да и что меня могло сблизить с этим мальчиком? Для меня он был недоступен: он – принц из сказки, а я – среднестатистическая девочка. Ходила в техникум в черной болоньевой куртке, с сумкой из дерматина. Отсутствие макияжа на лице и прямые чистые волосы – вот и весь мой арсенал. Серый часто просил списать у меня контрольные по алгебре, у нас был один вариант. Я бескорыстно отдавала ему свои знания. Но ему этого было мало: он просил, чтобы я ему писала сочинение по литературе. Отказать ему у меня не было сил. И я писала. Только за свои сочинения я получала «хорошо», а ему ставили «отлично». И вывешивали его, т.е. мои, сочинения на выставку самых лучших.
К последнему курсу мне исполнилось 18 лет. Из гадкого утенка я стала превращаться в девушку, которой говорили комплименты. Наши молоденькие преподаватели - мужчины, объясняя предмет, обращали свой взор на меня. Я это относила на счет того, что вся наша группа валяла дурака, и их никто не слушал, а я из жалости изображала внимание к их предмету. Изменились и наши мальчишки, стали более степенными и уважительными. На вечерах и праздниках, которые проводились в техникуме, они танцевали с нами, ухаживали, провожали домой. Короче, мы взрослели. Я стала привыкать к тому, что Серый все время был со мной рядом. Если мы ехали на картошку, то он сидел со мной в автобусе. Если мы готовили вечер, а я всегда была организатором, он крутился около меня.
Первый раз мы поцеловались в Новый год. Он провожал меня после вечера в техникуме.
- Да ты не умеешь целоваться? – удивился он.
- Вот меня и научишь!
Сколько написано о первой любви книг, романов! Но сколько их ни читай, этого не понять и не прочувствовать, пока сам не испытаешь, не изведаешь. Нет более блаженной минуты в жизни, чем первое прикосновение рук, губ. Нет более тяжких минут, чем минуты разлуки, ожиданий. Нет более душераздирающих мук, чем муки ревности. Когда весь мир соединен в одном человеке, которого любишь, - это счастье. Ты видишь мир и ощущаешь его только через своего любимого. Он – смысл твоей жизни, он – твоя жизнь. И тебя уже не существует, ты вся в нем. Твои мысли о нем, твои чувства принадлежат ему. Он – твой хлеб, он – твое солнце. Он. Он.
Ты вся растворяешься в нем! Есть только он, он, он!
У нас в группе была традиция: мы каждый праздник 9 Мая выезжали на природу. Брали палатки, провизию, переправлялись на другой берег реки, находили место для стоянки. В тот год мы собирались последний раз, так как в июне у нас была защита дипломов. Перед нами открывались новые горизонты нашей жизни, судьбы. Мы с Серым не скрывали своих чувств от постороннего взгляда. Да и кто здесь посторонний?! За время учебы мы все в группе так сдружились, что не представляли, что настанет время, и мы расстанемся, разъедемся по бескрайним просторам нашей Родины. Ребята лихо расставили палатки, мы с девчонками на разведенном ими же костре готовили ужин.
Когда все было приготовлено, Серый подошел  ко мне.
- Валентинка, пойдем, погуляем. Мы шли среди сосен, держась за руки. Вдруг перед нами появилась поляна, вся в цветах.
- Смотри, - сказала я, - как здорово! Я стала рвать полевые цветы. Из них я сплела венки и надела ему и себе на голову. Серый с такой силой обнял меня, что у меня перехвалило дыхание. Он стал целовать меня, лицо, шею, руки, расстегнул мне блузку.
- Не надо, - взмолилась я.
- Я люблю тебя, люблю, милая моя, дорогая.
Его руки, судорожно лаская, спускались по моему телу.
- Не бойся ничего, не бойся!...
Когда мы вернулись из леса, ребята сидели у костра и пели песни у костра под гитару.
- Наконец-то, явились, не запылились. Что же вы так долго гуляли? – спросил Андрюха, самый любопытный в нашей группе, которого так и прозвали «что, где, когда».
- Дорогие товарищи, доводим до вашего сведения: мы решили пожениться!
Серый взял мою руку и поцеловал ее.
- Подтвердите, сударыня!
- Да, - прошептала я смущенно.
- Ура!!! – закричали ребята.
- Так, - сказал Андрюха, - играем свадьбу! Девчонки, наряжайте невесту, а мы займемся женихом.
Свадьбу мы сыграли по все правилам: с тамадой, с шутками, тостами и криками «Горько», лес содрогался от наших голосов.  А затем Серый взял гитару и стал петь. Он пел для меня. Я думала, если бы даже он был уродлив, как Квазимодо, я его любила бы за эти песни, да этот вечер, за то, что он есть. Я была счастлива, я встречала новый день с радостью, я любила весь мир, я любила всех, я любила Серого!
Одну из палаток ребята выделили нам как «молодоженам». Под палаткой лежали сосновые и еловые ветки, поэтому в ней стоял такой аромат, что трудно передать словами. На руках у нас были обручальные кольца, Андрюха сделал их из бересты. Я осторожно сняла свое, чтобы оно не разорвалось, положила его в рюкзак. Серый сказал:  «Мы скоро поменяем их на золотые». Но не судьба.
В июне мы защитились. Я осталась в своем городке, а Серого через неделю после защиты забрали в армию. Что  он в армии, я узнала из его письма. Он писал, что и сам не ожидал, что все так быстро произойдет. Не приехал проститься, заболела мама. Я никак не могла одного понять: до нашего городка всего час езды на электричке. Сначала письма приходили каждую неделю, затем раз в месяц. Потом совсем перестали приходить…
- Вот мои апартаменты, - сказала я Сергею, - проходи.
Стол у нас получился замечательный, лучше, чем в ресторане.
В центре стоял кувшин с цветами, рядом коньяк и шампанское, в вазе фрукты, на красном подносе зелень, малосольные огурцы, домашняя колбаса и сало. Запах стоял дурманящий. Бокалов не было, мы использовали те, из которых пьют минеральную воду (специальные, с носиком с боку).
Сергей открыл шампанское, налил в бокалы.
- Я хочу выпить за сегодняшний день, который подарил нам с тобой встречу спустя столько лет. Я счастлив, что этот день настал! Я благодарен судьбе за  это.
Мы выпили. Но внутреннее напряжение у меня не спало. Все равно чувствовалось скованность.
- Сергей, налей-ка мне лучше коньяку, - попросила я.
- Мудро, я с тобой согласен, - обрадовался Сергей.
После коньяка скованность исчезла, стало намного легче и проще.
- Серый, расскажи, как ты жил, живешь?
Сергей снова налил себе и мне коньку. Не дожидаясь меня, выпил.
- Я виноват перед тобой! Я поступил как подлец!
- Ладно, Серый, брось, кому нужно запоздалое раскаянье?
- Мне. Понимаешь, мне нужно! Я всю жизнь прожил в ожидании этого часа, чтобы перед тобой покаяться. Чувство вины перед тобой не покидает меня.
- О Господи! Да кто же тебе мешал?
- Кто нам мешает жить, как велит сердце, совесть? Кто? Мы сами себе мешаем, чтобы оправдаться, виним обстоятельства, которые при желании можно преодолеть.  Наступает в жизни переломный момент, и ты с ужасом осознаешь, что жизнь прожил не так, как хотел, жил не с той, которую любил! Жизнь, как поезд, ты в нем едешь! И единственную свою остановку ты пропустил. На ней ты не сошел! Потому что было туманно, холодно, так не хотелось покидать свое теплое и уютное купе.
Когда я вернулся домой после защиты диплома, дома ждал накрытый стол. Мать и отец встретили меня, как героя. За обедом отец спросил:
- Какие планы у тебя, сынок?
- Мамочка, папочка, я решил жениться!
Мама посмотрела на меня, как на тяжелобольного. «Сынок», - сказала она и схватилась за сердце. Мы с отцом уложили ее на кровать, дали валидол.
- Мамочка, вызвать «скорую»?
- Нет, не надо, сейчас отпустит.
Мы с отцом вышли на кухню. Он спросил:
- Ты куришь?
- Да так, балуюсь.
- На, кури. Он протянул мне сигарету.
- Послушай, сын, меня внимательно! Ты знаешь, человек я военный. Отдаю приказы и выполняю их, скажу прямо, по-солдатски, не обижайся. Ты не девица. У тебя серьезно с этой, как звать-то?
- Валентина. Да, папа, я люблю ее.
- Понятно, - отец затянулся сигаретой. – Тебе не сегодня-завтра принесут повестку из военкомата. Меня переводят во Львов в Закарпатский округ, с повышением.
- Поздравляю, папа!
- Спасибо. Так вот, - продолжил отец, - я договорился с военкомом, чтобы тебя отправили служить ко мне в часть. Так что отложи свадьбу на два года. Если девушка, как ее звать?
- Валентина.
- Если твоя Валентина тебя дождется, и ты к тому времени не одумаешься, женись.
- Сереженька, - раздался голос мамы, - отец! Я задыхаюсь, вызывайте «скорую». «Скорая» приехала, быстра, маме сделали уколы. Через день ей стало лучше, через два дня мне пришла повестка. Я собрался к тебе, но опять стало плохо. Все повторилось: «скорая», уколы.
Не без помощи отца поступил в военное училище. Новые друзья, новые встречи. Новая жизнь меня полностью захватила. Я все реже и реже вспоминал тебя. Мне казалось, что все это было не со мной. Короче, я женился, у меня две дочери. Первую  назвал в честь тебя – Валентина. Дочери вышли замуж. Нарожали мне внучат. У меня две внучки и два внука. Год назад схоронил жену. Сгорела как свеча, от рака. Нет в живых ни отца, ни матери. Живу в Львове, преподаю в военном училище. Вот и вся моя история. – Сергей внимательно посмотрел на меня.
- Давай, Серый, помянем твоих родителей, жену, Царствие им Небесное, - предложила я.
Мы выпили не чокаясь.
- Как ты жила, Валентинка? – Впервые за весь вечер он назвал меня по имени.
- Знаешь, Серый, о себе  расскажу потом, сейчас уже поздно. Тебе добираться долго. Давай отложим на следующий раз.
Сергей встал, растерянно посмотрел на меня:
- Можно я останусь?
В его глазах я увидела тоску и печаль. Передо мной стоял не мальчик моей мечты, передо мной стоял почти не знакомый мне мужчина, слабо напоминающий мое далекое прошлое. Но что-то было в том прошлом такое, что я сказала тихо, почти не слыша своего голоса:
- Оставайся…
Утром я еле разбудила Сергея.
- Серый, вставай! Пора! Скоро придут убирать номер.
Он быстро, по-солдатски вскочил, привел себя в порядок.
- До вечера, - сказал, целуя меня, - «Жди меня, и я вернусь, только очень жди…».
Дверь хлопнула, я осталась одна. Моя душа находилась в полном смятении. Впервые в жизни я не знала, что мне делать, до отхода электрички во Львов оставалось два часа, до отхода поезда в Москву – пять часов. Что делать? Что делать? Разум мой говорил: «Возвращайся домой», «Хорошо, хорошо, - отвечала я ему. – Только оставлю письмо. Не хочу так просто сбежать, ничего не объяснив». « Правильно!» - ответила моя душа, - не слушай этот холодный рассудок. Тем более, ты никогда не соглашалась с ним».
«Серый, когда ты будешь читать мое письмо, я уже буду в пути. Я не рассказала тебе о своей жизни. Когда от тебя перестали приходить письма, я поняла, что это конец. Мне казалась, что жизнь не имеет никакого смысла. Мир был разрушен. У меня были минуты такого отчаяния,  что мне хотелось умереть. Зачем жить, если тебя нет, если тот, кого так любишь, взял и предал тебя. Предательство – самое страшное преступление из всех. Оно убивает в человеке душу. Можно жить слепым, без ног, без рук. Можно люди живут. Без души жить невозможно. Я так любила тебя, не могла тебя ненавидеть, проклинать. Я страдала, мучилась и все равно любила тебя.
Своим родителям я объявила, что беременна. Это сообщение было равносильно началу Третьей мировой войны. Все бури когда-нибудь кончаются и родители смирились, что дочь у них непутевая.  Стали жить они в ожидании внука или внучки. Писать о своем положение не стала, так как писем от тебя не было, гордость мне не позволяла сообщить тебе о беременности. Тут я встретила Андрюху. Он рассказал, что ты учишься в военном училище. Пишешь редко. «Серый стал нас забывать» - сказал Андрюха.
В феврале я родила сына. На родительском собрании, где присутствовали папа, мама и я, его назвали Сергеем в честь деда. Считай, что и в твою честь. Началась моя взрослая жизнь. Сережа подрастал, я отдала его в сад. Сама пошла работать. Работала в конструкторском бюро. Сережа пошел в школу, я поступила в политехнический институт на заочное отделение. На работе дела у меня складывались хорошо. Получила квартиру. Жила самостоятельно. Родители были рядом всегда мне помогали. Время летит быстро, сейчас я помогаю им. Помню тот день, Сережа был болен, он спросил: «Где мой папа?». Я не стала забивать ему голову легендами о летчике-испытателе или герое  затонувшей подводной лодки. Сказала ему: «Сереженька, папа болел и умер».
«Мамочка, я слушаюсь тебя и пью таблетки, мамочка я не умру?»
- Нет, мое солнышко! Зайчик мой. Не умрешь». Я прижала к себе его беленькую головку, поцеловала его серо-голубые глазки и,
подавив себе слезы, стала рассказывать ему веселую сказку, которую сочинила на ходу.  После окончания института я стала начальником конструкторского бюро. У меня прибавилось не только жалование, но и работы. Сергей закончил школу. Затем институт. Женился, родил мне внучку. Живет в нашем городке. У меня дружная семья, за это я благодарна судьбе. Сын у меня вырос настоящим мужчиной.
На двух листах я изложила тебе всю свою жизнь. Да на прощание возвращаю свое обручальное кольцо из бересты. Я хранила его, у меня в жизни не было более ценного украшения, чем это колечко, - символ моей любви и верности тебе. Прощай».
Я достала колечко, вложила его в конверт. Сдала номер, слава Богу, ничего не потеряла, не разбила. Подошла к администратору, попросила, если меня будет спрашивать мужчина, передать ему письмо.
- Да вы бы хоть написали фамилию, кому передать. Мало ли, какой мужчина вас спросит. Вон их сколько ходит.
- Ходит здесь много, вы правы, но меня спросит только один. Один-единственный.
Чтобы скоротать время в Львове, я накупила газет, стала их читать. Наконец-то объявили посадку на мой поезд. Нашла свой вагон, но проводника еще не было. Я закурила. Кто-то прикоснулся к моей руке. Я повернулась: Серый! Я бросилась в его объятья. Слезы брызнули из моих глаз, они не успевали падать с моего лица – поцелуи Серого останавливали их.
- Прости, я люблю тебя! Началась посадка.
- Жинка, - услышала я голос проводницы, - чи вы едете, чи нет
- Мне пора, Сергей.
- Я приеду к тебе, к вам, к сыну! Можно? – Он плакал и не стеснялся своих слез, не смахивал их с лица.
- Приезжай, я буду ждать.
Только я успела войти, поезд тронулся.
- Да не верь ты ему, сказала проводница. – я за свою жизнь чего только не насмотрелась. Провожают, плачут, а потом только их и видели.
- Мой не такой!
- Ой, а какой же он?
- Он – единственный!
Я вошла в купе:
- Алекс, ты?
- Ой, Валентина Сергеевна, вот это встреча!
- Да, Алекс, мне повезло на встречи, - не успела я договорить, как дверь в купе открылась, перед нами стояли три пьяных дядьки.
- О, москали, привет! А мы опять едем до вас батрачить.
- Ласково просимо, хлопцы!

2000 г.