Лучшая книга СССР о войне

Книга, впечатлившая меня настолько, что я смело причислил её к разряду лучших о войне, это не роман, не повесть, это обычные воспоминания рядового Леонида Андреева о годе службы в рядах советской армии. Так почему же я считаю эти воспоминания рядового бойца лыжного батальона лучшей литературой СССР о войне? Дело даже не в том, что воспоминания написаны литературно талантливо. Дело в том, что эти воспоминания рядового максимально, на мой взгляд, правдивы. Ведь в военной прозе Советского Союза нет ни одной книги, которая бы не использовала наглую ложь, не совершала бы чудовищные замалчивания фактов войны, не нагромождала бы кучу хлама из тупой пропаганды. Записки Леонида Андреева человечны и, что самое главное, лишены заискивания перед властью, по-человечески просты и правдивы. Именно поэтому книга и поставлена мною столь высоко среди прочего коммунистического «реализма», а по сути, просто пропагандистского хлама, который у нас в стране принято называть литературой. Наверное, в силу таких качеств книги автор и не публиковал её во времена СССР. Такие произведения в СССР просто были немыслимы. Да, сейчас появились некоторые вещи о войне, которые в той или иной степени правдивы, но именно лишь в той или иной степени. Например, изображения учебного подразделения у Виктора Астафьева совпадают во многом с изображением учебки у Леонида Андреева. Но дело в том, что у Астафьева в его романе «Прокляты и убиты» слишком много страниц не просто безграмотных, но чудовищно безграмотных. Порой даже создаётся впечатление, что роман писал не старый человек, а олигофрен десяти лет от роду, столько в романе попросту инфантильных страниц.
Записи Леонида Андреева не только грамотны, но и лишены, как я уже сказал, пропагандистской шелухи, сродни Геббельской, как это, например, часто встречается у Константина Симонова. Чего стоят, к примеру, изображения солдат, которые в холодных окопах перед боем изучают устав и историю КПСС. Одна эта несуразица уже вполне полно характеризует и роман Симонова и его самого как человека. Конечно, Симонова понять можно. Дворянин и по папе и по маме просто не мог не лизать зад советской власти, иначе бы он был уничтожен как класс. При широкомасштабном геноциде в СССР чуждо классовые элементы просто не могли поступать иначе.
Ну, да Бог с ней, с советской литературой. Вернёмся просто к человеческим запискам Леонида Андреева в которых время отражено не как в кривых зеркалах советской пропаганды, а как есть, без прикрас.
Изображение учебки, Тесницких лагерей поражает читателя своей глупостью, когда солдат доводят голодом до состояний доходяг. А ведь их готовят для борьбы с врагом. Люди едят почки липы, жарят жёлуди, подбирают колосья. Данное состояние Андреев описал следующими словами:
- голод проник всех, стал состоянием, постоянной принадлежностью мысли, чувства, ощущения, перестал ярко ощущаться, целиком слившись с нами.
- Медленно, но неуклонно истощались силы, расстраивалось здоровье.
Чтобы избавиться от этого концлагеря под видом учебки, Андреев записался в лыжный батальон. Он действительно хорошо ходил на лыжах.
А что изменилось в эшелоне? Тот же голод. Солдаты на случайных остановках совершают набеги на чужие огороды, воруя капусту, репу, морковь. Хотя в учебке лыжного батальона действительно кормили немного получше. Впрочем, и там люди истощались «неуклонно и катастрофически», достигая состояния «общего оскотинивания». Из-за голода и вшей люди заболевали сыпным тифом. А ведь это армия в тылу, в учебном подразделении. На марше из-за голода солдаты просто превращаются в банду налётчиков, нападая на эшелоны с мукой и колбасой. Другими словами, всё воинское подразделение в одночасье превратилось в матёрых уголовников. Интересно, а где были офицеры во время таких налётов на государственную собственность? Андреев об этом не пишет. А может быть сработала цензура. Автор то умер. Но, не будем отвлекаться. Давайте вспомним законы СССР. В стране за двадцать минут опоздания на работу приговаривали к пяти годам тюрьмы или лагерей. За горсть зерна, унесённого с колхозного поля, крестьян приговаривали как минимум к десяти годам. А тут целый эшелон с мукой, с колбасой! Вспомним «Курсантов» Тодоровского, где лейтенанта отдают под трибунал за несколько килограммов овса.  А тут мука, тут колбаса количеством в «особо крупных размерах». Но, несмотря на драконовские законы советской власти, усугублённые военным временем, люди в одночасье превращаются в банду уголовников. А ведь эти люди направляются ни много ни мало, а на защиту отечества, Родины, слова, которое в СССР писали с большой буквы.
Вообще, как я заметил, в СССР к жратве существует весьма нездоровое отношение. В советской армии и в мирные дни эпохи развитого социализма «старички» ежедневно совершали уголовные преступления, грабя «молодых», «солобонов». А как квалифицировать изъятие силой пищи: белого хлеба, масла, сахара.
Вообще картины солдатского быта, показанные в книге, просто поражают воображение. Вот, например, Андреев вспоминает, как он заснул на марше. Батальон двигался по дороге, ночью. После команды «привал», солдаты попадали на снег. Леонид мгновенно заснул. Когда проснулся, то не увидел вокруг ни души. Батальон ушёл. Отряд не заметил потерю бойца. То есть люди были настолько утомлены переходом, что никто просто был не в состоянии даже толкнуть заснувшего товарища. Ушли и всё.
Вообще описание так называемых мелочей жизни в записках Андреева я ставлю выше выспренности наших маститых писателей. Вся эта болтовня, скажем в трилогии Симонова, о Сталине гроша ломаного не стоит по своему воздействию с изображением солдата, который в лютый мороз, уже много часов находясь на холоде, справляет нужду. Закоченевшими пальцами расстегнуть шинель, снять с плеча винтовку, расстегнуть пуговицы на брюках, снять трое кальсон, потом, ещё более окоченевшими пальцами повторить всю процедуру в обратном порядке. Это сцена не отвратительна, потому что это тоже война и маленький человек на этой большой войне.
А сцены бредущих с передовой раненных, которым надо пройти десятки километров до медпункта. Люди бредут по морозу, поддерживая друг друга, и просят у встречных хотя бы кусочек хлеба, потому что уже двое суток ничего не ели. Но у солдат батальона, направляющегося к передовой тоже ничего нет о они тоже уже столько же ничего не ели. Андрееев не рассуждает о бое, но читая такие сцены, понимаешь, что там, в леденящей и снежной ночи, в голом поле осталось много бойцов раненных не столь удачно, и эти бойцы не могут самостоятельно двигаться, а просто молча истекают кровью и потихоньку замерзают, коченеют. Люди умирают не потому, что их убила вражеская пуля, а потому, что вовремя им никто не оказал никакой медицинской помощи. И ты видишь в этот момент не только тех умирающих бойцов советской армии, но, одновременно с этим и бравые кадры советских фильмов, где показаны лихие медсёстры, прямо таки пачками вытаскивающие с поля боя раненных воинов. И в этот момент невольно возникает простой вопрос, а что же это за медицинское обеспечение, которое не в состоянии спасти своих солдат, давая им возможность долго и мучительно погибать среди белой пустыни суровой русской зимы?
Вообще в книге многое поражает: массовое воровство, голод, который заставляет солдат жрать трупы околевших лошадей, хотя солдаты находятся на марше, не в осаждённом Ленинграде, а в местах, где командование могло бы снабжать провиантом войска. Ведь снабжение армии продовольствием не является некой героикой, это будни работы соответствующих служб. Но меня поразило в книге совсем другое. Когда автор делал после войны запросы в министерство обороны, с целью выяснить судьбу оставшихся в живых воинов 269 отдельного лыжного батальона, то Леониду Григорьевичу неизменно отвечали одно и то же: сведений о данном батальоне в архивах не существует. Это целый батальон! Но министерство обороны сделало из него некий летучий голландец. Нет и не было такого батальона. И ведь кому врут? Человеку, который служил в данном батальоне. Что это, головотяпство в делопроизводстве? Нет, это умышленная тактика, даже стратегия государства СССР. Зачем? Да затем, чтобы скрыть масштабы истинных военных потерь страны. Ведь эти потери согласно официальным данным просто несуразно малы. А батальон то погиб полностью буквально в первом же бою, по сути дела за небольшую русскую деревушку, которую брали лобовой атакой по чистому полю, где и укрыться то негде. Да, в советской армии так же сильны мистификации с документацией, как и на гражданке, когда директора заводов просто подгоняли экономические показатели под требуемый результат, чтобы получить свои премиальные. То же самое было и в колхозах, и строительстве. В любой отрасли деятельности. То же самое и в армии. Особенно ярко туфта в подаче показаний армией проявляется в донесениях советского командования о потерях немцев. Когда начинаешь сравнивать документы геройской деятельности, скажем некоей дивизии, с донесениями немецких служб, то просто можно обхохотаться. Оказывается, советская дивизия, зачатую, умудрялась столько уничтожить на небольшом участке фронта врагов, сколько у немцев на всём фронте с начала войны не было потеряно людей и техники. Вот такие у нас бравые вояки. Я в одном из своих очерков привожу конкретные данные конкретных боевых соединений советской армии. Хотя такую статистику легко сегодня посмотреть и без моих публикаций.
Кстати о советском вранье. Без него не обошлось и в сегодняшнем российском интернете насчёт судьбы автора. Дело в том, что в интернете, в справочном материале о Леониде Григорьевиче Андрееве сообщается, что тот был тяжело ранен в августе 1942 года, хотя в действительности он получил свою инвалидность в марте 1942 года и не по ранению, а в результате обморожения ног и рук. Солдат пролежал в открытом поле более суток на снегу, в мороз. Он просто не мог шевелиться, потому что любое движение вызывало ответный огонь противника. С поля боя солдат смог уползти лишь глубокой ночью. Из всего батальона их выжило в тот день лишь восемнадцать бойцов. Вот поэтому и исказили данные в интернете, что они не совсем удобны для официальной пропаганды. Как это солдат пролежал в поле сутки на морозе? Ни царапины у человека, просто обморожение. Разве можно в официальных сведениях об уважаемом профессоре сообщать такое. Да профессора то это не позорит. Просто данный факт иллюстрирует отношение к людям советского командования. Перед командирами вставала дилемма: либо ты бездумно ведёшь в бой людей на данный населённый пункт, либо тебя отдают под трибунал. Рассуждать ты не смел. Вот такая тупая политика. А записки то пережили автора.
Кстати, то, что Леониду Андрееву ампутировали ступни ног за тысячи километров от фронта, тоже весьма нелестно характеризует нашу военную медицину. Когда человек неделями лежит с гниющими ногами и руками, то возникает большая вероятность гангрены. Это же рядовая операция. Зачем надо было делать её далеко в тылу, спустя много недель после обморожения? Да потому, что ни специалистов медиков, ни хороших медпунктов не было рядом. Из рук вон плохое медицинское обеспечение.