Заложники, Гл. 4

Гл. 4
С  исчезновением отца хрупкое равновесие было нарушено. А тут еще переехала к ним бабушка – Мария Степановна, рассудив, что дочери нужна помощь. И вокруг Алекса стало смыкаться кольцо женского царства, в котором он оказался чуждым элементом.

Все, что касалось положительных воспоминаний об отце, было под запретом. Наталья бесконечно жаловалась – матери, подругам, соседям на побои Потапова, сокрушалась, что так неосмотрительно вышла замуж за «это животное». Подросший Алекс понимал, что должен бы ненавидеть отца, но – не получалось. Хотя он старался изо всех сил, особенно когда мать обнаруживала в нем «наследственные черты». Самой яркой и от того особенно жестко наказуемой была вспыльчивость Алекса. А так как Сашка чаще всего находилась рядом, ей обычно и доставалось от брата. Сашка начинала показательно реветь – в голос. Расплата следовала сразу – в лице бабушки, вооруженной кухонным полотенцем или мухобойкой, а вечером еще и от матери доставалось. Охаживая сына ремнем, та стегала еще и словами, и неизвестно, что причиняло больше боли:

- Урод! Вырастешь таким же, как отец! Я тебе покажу, как руки распускать! Тварь. Еще один уголовник растет на мою голову.

Потом он плакал в углу, сжавшись в комок, злясь на всех: на бабку, на мать, но больше всего, на сестру, считая, что пустяшное происшествие не стоит такого наказания. Ведь он всего-то толкнул Сашку, тем более – за дело, нечего было на его машинку наступать. Ну, подумаешь, кричит, что случайно! Она тоже от его тычка не развалилась! Или за волосы дернул, потому что книжку с картинками не давала. Или... причина всегда находилась.

Он старался контролировать себя, чтобы избежать наказания. Но Саша наглела, иногда, чтобы вытребовать себе какие-то бонусы, открыто шантажировала брата, угрожала: «Уступи, а то закричу! Скажу, что ты меня ударил!» И он уступал, кому ж охота, чтоб тебя незаслуженно выпороли. Попытка объяснить матери, что сестра притворяется, заканчивалась очередным наказанием.

Конечно, Сашка все это забыла. К тому моменту, который удержала ее легкая память, Алекс уже успел стать послушной марионеткой сестры, всегда и во всем уступающей. Впрочем, и бороться было не за что. Машинки, купленные когда-то отцом, успели поломаться, солдатики – потеряться. Теперь в детской безраздельно царствовали куклы, плюшевые звери и всякие девчачьи «прибамбасы», хотя Сашку тоже слишком игрушками не баловали, не с чего было. Копеечная пенсия Марии Степановны (Наталья была ее младшим поздним ребенком и пожилая женщина уже не в состоянии была работать) и материна зарплата не могли обеспечить им сытной жизни в сложный период, когда всю страну лихорадило. А потом стройка, где трудилась мать, и вовсе «встала». Наталья пробавлялась ремонтами, ездила с небольшой бригадой в Краснодар, играя в сомнительную лотерею – захотят хозяева – заплатят, не захотят – просто закроют дверь перед носом. Искать правды не у кого… Подстраховывались, как могли. В прихожей их просторной квартиры чего только не было: упаковки разномастной плитки, рулоны разнообразных обоев, ведра с краской и строительными смесями, бессчетное количество коробочек с шурупами и гвоздиками, - Наталья старалась утащить все, что плохо лежало, потом продавала соседям и знакомым по дешевке. Но все равно на семью из четырех человек хватало с трудом.

Детям выкраивались средства на подарки два раза в год – они получали игрушки на день Рождения или находили под елкой. Алекс заглядывал туда без энтузиазма, зная, что мать и бабка спрятали очередной «Набор доктора», кукольную посуду или, в лучшем случае, настольную игру.

Подружкам, которых такой выбор подарков для двойняшек удивлял, Наталья объясняла:
- Всегда дарю им одну игрушку на двоих, чтобы учились делиться и играть вместе.

Те согласно кивали, и мать, воодушевленная тем, что ее педагогические находки нашли сторонников, пускалась в дальнейшие рассуждения:
- А все эти автоматы, пистолеты, танки я на дух не переношу. Не хочу, чтобы Лешка рос агрессивным. Мне еле удалось отцовские гены из него выбить. Пусть вон лучше, в доктора играет.

И мальчик покорно лечил плюшевых зайцев и капризных кукол, заваривал чай в пластиковом чайнике и сидел за игрушечным прилавком, изображая продавца. Мать и бабка умилялись, радуясь, что брат и сестра дружны между собой.

Впрочем, такое «игрушечное» неравноправие длилось недолго. Пойдя в школу, дети стали получать в качестве подарков «нужные» вещи: альбомы, карандаши, фломастеры, краски. Но этот период принес Алексу новые проблемы. Фразу "ну почему ты не можешь учиться так, как твоя сестра!" он слышал чаще, чем собственное имя. Впрочем, об имени разговор особый.