Последний боец

    Гвардии сержант Степан Гудков открыл глаза.
    Небо.
    Слегка пасмурное, но тихое небо над головой совсем не напоминало о войне. Гудков прислушался. Только что, может, минут пять назад, он с ребятами из второго взвода вжимался в землю, пытаясь спрятаться от безжалостных немецких снарядов, а сейчас практически полная тишина вокруг тяготила его ещё больше, чем недавний свист разлетающихся осколков. Интересно, он уже оглох, или ещё нет? И где все остальные?
   Гудков приподнялся на локтях. Странно, но вокруг никого не было. Более того, автоматы, ящики с патронами, наспех вырытые окопы – всё это отсутствовало напрочь, и Степан сильно озадачился этим фактом. Он оглянулся. Сзади себя боец обнаружил высокие кирпичные строения далеко не первой свежести. Видать, бомбы противника угодили и сюда, и это даже слегка обрадовало сержанта. Во-первых, в развалинах можно было укрыться; а во-вторых, наверняка там хоронился кто-то из его выживших после бомбардировки товарищей.
   Гудков ещё раз озадаченно огляделся. Он готов был биться об заклад, что десять минут назад никаких строений поблизости не было! Окопы – были, костёр с двумя котлами – был, полуторка с боеприпасами тоже, а строений не было! Чёрт… Как же так? Последнее, что помнил Степан – это бегущий в их сторону лейтенант Шилов, размахивающий руками, а потом… Потом десятки железных болванок стали разрываться то тут, то там, и затем…
   Сержант судорожно вздохнул. Точно! Так и есть! Его контузило, он потерял сознание, и товарищи отволокли его в безопасное место! Да, верно! Шилов ещё с картой сверялся, говорил, что от их позиций до Воронежа – рукой подать. Всё правильно! Он наспех упомянул, что недалеко завод какой-то есть. Машиностроительный, что ли. Правда, две недели назад эвакуированный на Урал по причине временного успеха наступательной операции немцев.
   Степан приподнялся на ноги и, согнувшись, побежал к ближайшей стене. Там безопаснее,  можно относительно спокойно осмотреться и подумать, как быть дальше. Однако небольшой предмет, встретившийся бойцу на коротком пути, быстро расставил все точки над «i».
   Пустая сигаретная пачка «Winston» ошарашила Гудкова не меньше, чем если бы перед ним появился сам Гитлер. Цветной бумажный прямоугольник, ещё пахнущий непривычным для него, бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армии, запахом, ясно дал понять, что он находится на территории, только что захваченной противником. В самом деле, не будет же товарищ Шилов курить заграничные сигареты! И командир полка тоже не будет! Да что там командир полка! Неделю назад к ним на передовую генерал Ивашов приезжал, так и он советские папиросы пользовал, как простой солдат!
   Гудков похолодел. Ведь он мог столкнуться с оккупантами каждую секунду! Так вот почему  тихо вокруг! Наши солдаты, оказав, конечно же, отчаянное сопротивление, отошли на более укреплённые позиции. Только вот ему не повезло… Хотя, почему не повезло? Надо просто дождаться ночи, и пробираться к своим. Или погибнуть смертью героя в неравной схватке с врагом…
   Степан тяжело вздохнул. Тихонько сидя у кирпичной стены, он осознал, что у него почти нет оружия. Почти – потому что ручная граната, которую он сжимал в руках, взрывается один раз. А где и когда – это каждый решает индивидуально… Но молодой солдат отчего-то быстро прикинул, что сегодня использовать гранату не придётся, и ему стало полегче. Эх, скорее бы стемнело!
   Внезапно поблизости послышались чьи-то голоса. Разговаривали вроде на русском, но на всякий случай Гудков решил схорониться в развалинах. Впрочем, ему потребовалось сделать всего несколько осторожных шагов, чтобы скрыться внутри ободранного здания. Заняв удобную позицию на третьем этаже, боец стал наблюдать за тем, что происходило на улице. Совсем скоро он увидел двух парней в странных одеждах, медленно бредущих по тропинке между кирпичей.
    - Ну как там дела на работе? – спросил один другого. – Опель готов?
    - Почти… - ответил его попутчик. – Железо придёт из Германии, поставлю его, и хозяину отдам… Он уже деньги все заплатил.
   «Успели уже, фрицы проклятые, наших завербовать…, - с горечью подумал Гудков. – Быстро работают… Эх…»
   Сержант вдруг понял, что уж он - то не стал бы немецкие машины чинить. Только если трофейные, чтобы потом их же против немцев отправить. А тут… Небось эти двое и в комсомоле недавно были, а теперь, гады, пособниками гитлеровцев стали.
   Степану всё-таки хватило ума приберечь гранату на потом, вместо того чтобы от злости швырнуть  её вслед удаляющимся людям. Сгинуть ни за фунт изюму где-то на окраине Воронежа ему не очень хотелось.
   Гудков ещё раз осмотрелся. Да, всё говорило о том, что пока он был без сознания, немцы сумели прорвать оборону и даже порядком наследить вокруг. Бутылка от пива «Heineken», пустая сигаретная пачка «Pall mall», фантик от какого-то «Stimorol», странная прозрачная ёмкость с надписью «Fanta. Вливайся!»… Последнее покоробило бойца более всего. Он прикинул, что проклятые фашисты давным-давно планировали захватить его советскую родину, как об этом и упоминал товарищ Сталин. И даже заготовили такие бутылки… нет, посудины непонятные, чтобы со всех сторон надавить на некоторых несознательных советских граждан. Убедить, так сказать, в несокрушимости заграничных радостей жизни.
   Гудков вздохнул. Ждать темноты оставалось ещё несколько часов. По правде говоря, он пока не придумал, как будет прорываться к своим. Местность была ему совсем не знакома, а карта находилась только у Шилова, и ещё, ясное дело, у командира батальона. Да уж…
   Сержант услышал тихие шаги на улице. Осторожно выглянув в окно, он рассмотрел женщину, двигавшуюся в ту сторону, откуда недавно наступали немцы.
   - Эй, сестра! – негромко окликнул её Степан. – Наши далеко?
   Женщина с некоторым удивлением подняла голову наверх. 
   - Чего? - спросила она. – Какие наши-ваши?
   Всмотревшись в бойца, женщина насупилась, приняв того за обычного забулдыгу, и нехотя добавила:
   - К Ваське ваши ушли… Второй день там околачиваются…
   - Второй день? – ужаснулся Степан. – Это я почти сутки без сознания валялся?
   - Будешь так же пить, как и они, неделю в отключке проваляешься…
   Женщина повернулась, чтобы уйти восвояси, но боец продолжал выведывать у неё хоть какую-то информацию.
   - Чего пить? Я не пью! Скажи сестрица, а немцы далеко?
   - Какие немцы? – на мгновение ужаснулась женщина. Она замешкалась, а затем спокойно добавила:
   - Известно где… в «Праге»  гуляют, у них тут программа большая. С ними губернатор целый день торчит.
   - Какой губернатор? – похолодел Гудков.
   - Наш губернатор, какой же ещё! – выпалила женщина. – Совсем ты перепил сегодня боярышника  своего! Иди, проспись, бездельник!
   Прохожая быстро скрылась из виду, причём ошарашенный Гудков успел рассмотреть, как она несколько раз оглядывалась в его сторону. Положение казалось совсем безнадёжным.
   Степан решил не падать  духом и осторожно пробраться на крышу здания. Сверху всё видно как на ладони, и проще будет понять всю обстановку. В конце концов, вдруг на крыше что-то подходящее обнаружится?
   Проторчав на крыше здания добрых полчаса, Степан аккуратно спустился на третий этаж, и тут обнаружил, что в пределах прямой видимости расположены три автомобиля с надписью «Полиция», возле которых суетятся какие-то люди в непонятной форме.
   - По мою душу приехали… - с горечью пробормотал Гудков. – Твари продажные… Паскуды недобитые…
Заметив оживление близ автомобилей, он прокричал в оконный проём:
   - Не подходи, гады! Всех покрошу, места мокрого не останется!
   Конечно, по понятным причинам Степан блефовал, но это сработало. Суета внизу сошла на нет, а через минуту от группы полицейских отделился худой человек в очках, и смело двинулся к убежищу бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
   - Эй! – проговорил незнакомец, войдя в дверной проём первого этажа. – Не глупи, брат!
   - Какой я тебе брат?! – прокричал в ответ солдат. – За сколько тебя купили, сука? Что, отец твой в гражданскую за белых воевал? Или раскулачили его, а ты теперь рад на немцев стараться?
   Человек в очках замедлил шаг. Конечно, за пятнадцать лет работы психологом в медицине катастроф ему довелось повидать всякого, но сегодняшний случай, видимо, будет в его богатой практике стоять особняком.
   - Не дури, брат, - повторил психолог, приблизившись к лестнице. Голос его звучал тише. – Что, от наших отбился?
   - Какие ещё наши, … - попытался  возразить Степан, но тут его осенило.
   Этот худой человек, выступающий в роли парламентёра, не кто иной, как советский разведчик! Да, точно! Красная Армия временно отступила, но оставила на своих территориях, пусть и оккупированных, большую агентурную сеть. Чтобы у захватчиков сразу же земля стала гореть под ногами! Чтобы у них никакого передыху не было от советской силы!
   - Отбился… - осторожно проговорил Степан. – Бой помню, взрыв… потом раз – а тут уже всё… немцы и их пособники… А мне в тылу прятаться не резон, пока наши на передовой гибнут… Мне бы туда, в батальон наш…
   Психолог стоял рядом с Гудковым.
   - Как зовут-то тебя, друг? – поинтересовался психолог.
   - Степан… Степан Гудков, гвардии сержант.
   - А меня Сергеем зовут. Можно без отчества. Слушай, Степан, чего ты решил-то, что тут теперь немцы?
   «Проверяет, видать», - смекнул боец, но вслух быстро заговорил:
   - Да ты сам посмотри! Тут пачки от сигарет заграничных, бутылки иностранные, коробки какие-то! Разве наши люди стали бы такое пользовать? Ясное дело, фрицы с собой всё притащили! У нас же своего всего навалом – и папиросы есть, и пиво, и рыба всякая с колбасой, и конфеты отменные… Неужто мы бы родину за это барахло смогли бы продать?
   Однако Гудков тут же вспомнил двух молодых людей, недавно обсуждавших ремонт немецкого автомобиля, и настроение его вновь ухудшилось.
   - Тебя что, специально к ним заслали? – поинтересовался сержант, кивая в сторону полицейских. – Не страшно?
   - Да… специально, - задумчиво ответил Сергей. – Спасать людей тоже надо. Чтобы не случилось чего.
   - Слушай, - быстро заговорил Степан – выручай! Мне же тут крышка!
   Человек в очках потёр подбородок. Размышлял он совсем недолго.
   - Сиди здесь, - сурово приказал он Гудкову. – Не высовывайся и вниз не ходи. Я скоро вернусь и тебя выведу. Обещаю.
   Психолог шустро выкатился на улицу. Осторожно выглянув на улицу, Степан рассмотрел, как тот сел в машину с надписью «Полиция» и укатил в западном направлении.
   Гудков поразился выдержке своего потенциального спасителя. Надо же, буквально вчера в тыл немецкий был отправлен, а сегодня его даже оккупанты слушаются! Вот ведь нервы у человека, не то что, у некоторых!
   Психолог появился буквально через полчаса. Он смело вошёл в убежище Гудкова и весело бросил:
   - Это я, Степан! Есть будешь?
   Гудков утвердительно кивнул головой и тут же, не стесняясь своего нового знакомого, накинулся на странные, но очень вкусные то ли бутерброды, то ли пирожки.
   - Видишь, - приговаривал Сергей, – наши быстро отступали, чтобы немцев в мешок заманить… Вот, даже плюшки советские остались, глянь – «Русский аппетит» называются. Немцы на это даже внимание не обращают.
   - Вкусные плюшки, - мечтательно произнёс Гудков. – Надо после войны такие научиться делать, а то я только в Воронеже такую еду, получается, попробовал. У нас в деревне всё пироги, да и те – или с картохой, или с капустой…
   Сергей терпеливо дождался, пока сержант насытится, и спокойно произнёс:
   - Вот что, Степан... Мы сейчас поедем на машине…
   - С этими? – кивнул в сторону полицейских боец.
   - Да, с ними. Но ты не переживай, там тоже наши ребята. Вот… Мы тебя через полчасика в одно тихое место доставим, а на днях и через линию фронта перебросим к нашим.  Только это… Гранату отдать мне надо. Мало ли чего…
   - Не пойдёт, - сурово ответил Степан, - у меня больше никакого оружия нет. А вдруг бой начнётся?
    - Это приказ, Степан, - сухо сообщил психолог. – Его не обсуждают. Так же, как и другой приказ относительно тебя.
   - Какой?
   Сергей вместо ответа залез в карман куртки и извлёк из неё небольшую коробчонку. Потом откашлялся и вполголоса торжественно произнёс:
   - Вот… от имени командования тебе просили вручить. Только вчера все документы пришли.
   В коробочке лежала медаль за «Боевые заслуги». Внутри у Гудкова то ли похолодело, то ли потеплело, и он тихо поинтересовался:
   - Это… за тот бой у Лобановки?
   - Да, Стёпа, - ничуть не смущаясь ответил психолог. – Давай гранату свою, идти нам надо…
   Степан вздохнул, но на этот раз с облегчением. Он отдал Сергею гранату, в последний раз оглядел своё временное убежище и пошёл вслед за хорошим человеком, которому доверил свою судьбу.
   - Слушай, Степан – вдруг быстро заговорил Сергей, когда они почти спустились вниз, - ты это… когда в часть вернёшься, скажи им, что мы обязательно победим… И пусть они за наше держатся, за родное, пусть на эту ерунду заграничную внимание не обращают… Пусть знают, что у нас – всё самое лучшее, только не лениться надо, а своё будущее самим строить …Пусть мечтают о доме, о том, как страну лучше сделать, как работать не за страх, а за совесть… Скажешь, а?
   - Скажу… - просто проговорил боец, задумчиво глядя в синее небо…

                03 февраля 2016 года.


Идея рассказа, кратко изложенная на бумаге в 1997 году, принадлежит моему товарищу - Сергею Герасимову.