Кориолан, 5-4

АКТ ПЯТЫЙ,
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Рим. Площадь.

(Входят  Менений и Сициний.)

МЕНЕНИЙ:
Ты видишь выступ, Капитолия брусок?

СИЦИНИЙ:
Конечно, вижу. И какой в том прок?

МЕНЕНИЙ:
Когда б его мизинцем мог ты сдвинуть,
Поверил бы, что можно не преминуть
Воспользоваться твёрдым словом мамы,
Сломив характер Марция упрямый.
Но чуда не случится, уж поверь.
Разинул пасть оголодавший зверь.
Тоска смертельная сдавила Риму грудь.
Петля наброшена, осталось затянуть.

СИЦИНИЙ:
Как быстро время губит человека,
Вчера – здоров, а ныне – он калека.

МЕНЕНИЙ:
Чему же здесь приходиться дивиться?
Из гусеницы бабочка родится.
Из Марция проклюнулся дракон,
Теперь – крылатый, не ползучий он.

СИЦИНИЙ:
Он мать любил, мудрейшую из женщин.

МЕНЕНИЙ:
Он и меня любил, по-моему, не меньше.
Сынок о матери, как жеребец, забыл:
Удел конюшен царских и кобыл.
Он ликом хмур, над миром тучей виснет,
И даже виноград от взгляда киснет.
Земля дрожит, когда по ней ступает,
Как башня, на пути он всё сметает.
Пронзает взглядом панцири любые,
А глас его – набаты громовые.
Когда же он на ворога кричит,
То будто ядрами соперника разит.
Ни войско не щадит он, и ни сил,
Себя он Македонским возомнил.
Что не прикажет, рать его исполнит,
От счастия себя уже не помнит.
Когда бы стать бессмертным Марций смог,
Готовый бы сидел на троне бог.

СИЦИНИЙ:
Достойно описал, да только вот:
Лишь милосердия ему недостаёт.

МЕНЕНИЙ:
Каков он есть, таким изобразил.
Мать принесёт лишь то, что он ссудил.
Пора забыть про милосердья игры,
Не может подоить мамаша тигра.
Таков игры затеянной итог.

СИЦИНИЙ:
Да сжалиться над ним всевластный Бог!

МЕНЕНИЙ:
Когда из Рима Марция изгнали,
Мы к судьям неба, помню, не взывали.
Теперь, когда он двинулся на Рим,
«Спаси нас, боже!» – небу говорим.
Но будут боги к просьбам безучастны,
Свернут нам шеи, и молить напрасно.

(Входит гонец.)

ГОНЕЦ:
Беги, домой, беги же! А иначе,
Как твой товарищ, будешь чернью схвачен.
Его по Риму смерды волокут,
И обещали: в клочья разорвут,
Коль не придёт известие о том,
Что мир войдёт сегодня в каждый дом.

(Входит второй гонец.)

СИЦИНИЙ:
А ты, какие новости принёс?

ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Хорошие!
Не будет больше слёз.
Во славу женщин Рим молиться должен!
Уговорила мать сыночка всё же.
Уводит Марций ворога от Рима,
Победа разума теперь неоспорима.
В ту пору, как Тарквиний изгнан был,
Никто так душу нам не веселил.

СИЦИНИЙ:
Чисты ли, достоверны вести эти?
ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Как ясный день, как солнце, что нам светит.
Ужель не видишь ты водоворота,
Как люди устремляются к воротам,
Чтоб выплеснуть наружу нетерпенье,
Предав войну проклятью и забвенью?
(За сценой звуки труб, бой барабанов, радостные крики.)
Под эти звуки солнце заплясало,
Ему уже на небе места мало,
Оно у римлян светится в глазах,
Змеёю в щели уползает страх.

(Шум за сценой.)

МЕНЕНИЙ:
Триумф нам всем обещан.
Пойду-ка встречу женщин.
Волумния – бесценна,
Её сегодня сцена!
Она Сенат наставит,
И в дураках оставит.
Ах, консулы, патриции,
Не устаю дивиться я,
Как вы в своих делах
Остались на бобах?
Когда же в кучу сбились
Усердно помолились.
Смотрите, как ликует Рим!
С утра бы не поверил  им,
И ни гроша бы я не дал
За тех, кто в тряпочку молчал.

(Слышится музыка и радостные возгласы.)

СИЦИНИЙ:
Благая новость от Творца
Родилась на устах гонца.
Благодарю тебя, гонец,
Настал мучениям конец.

ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Да будут славны боги!
Да сгинут все тревоги!

СИЦИНИЙ:
Посольство далеко ль от града?

ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Да рядом. Обождать лишь надо.

СИЦИНИЙ:
Идём же, радость встретим!
Нет равной  ей на свете!

(Уходят.)