Лесной старик. Часть 4, глава 4

4

     Павел Петрович Бородин в бежевом итальянском костюме, в тонких кожаных туфлях под цвет своей стильной одежды и в сиреневой шёлковой сорочке без галстука нервозно дожидался ужина, сидя на мягком и просторном диване. Гостиная в покоях Бородина была тускло освещена антикварной напольной лампой, помещённой модным специалистом по домашним интерьерам в отдалённом углу.       
     Павел Петрович ясно понимал, что в горной усадьбе нынче происходят крайне интересные и важные события, и его теперь изрядно нервировала почти полная его отстранённость от домашних здешних интриг. Ему недавно показалось, что его начали обидно игнорировать, и он твёрдо вознамерился без проволочки покончить с этим оскорбительным пренебреженьем. Ведь за свою долгую и безупречную службу он основательно привык, что у него постоянно и искательно просят инструкций, распоряжений и консультаций. А здесь он остался почти непричастным к исключительно заманчивым делам…
     Даже из вежливости Алёна не попросила у него аудиенцию. Наверное, дворецкий не слишком усердно упрашивал свою хозяйку встретиться приватно с гостем. И сейчас Бородин вдруг устрашился того, что он быстро привыкнет к постыдному чувству своей полной ненужности.
     Однако на секретной государственной службе Бородин издавна привык действовать в частом соответствии со своим проверенным принципом: если тебя исключили из чужой игры, то сразу и резко увеличивай ставки и начинай игру по собственным правилам. Нельзя допустить, чтобы им высокомерно пренебрегали... А вскоре он с бесстыдной и циничной гордостью заметил, что он больше не лжёт самому себе. Без малодушных и вредных иллюзий он честно признался самому себе в том, что он смертельную каверзу против успешного сослуживца начал под влияньем обычной зависти. А без наивных иллюзий ему будет гораздо легче избегнуть помутненья разума и непоправимых ошибок…
     И он принялся упорно размышлять о вариантах своей игры. Но для полного успеха нужно точно определить свою цель. Необходимо понять, чего именно он хочет. Однако после того как он серьёзно вдумался в свои чувства, намеренья и страсти, он неожиданно для самого себя постиг, что ясного пониманья собственной цели у него ещё нет. Но казалось несомненным, что для него стало бы чрезвычайной радостью, если бы смертоносные паутины здешних интриг помогли бы ему капитально и быстро увеличить его нынешнее благосостоянье…
     Наконец он решил, что ситуацию в горной усадьбе нужно резко, но осторожно обострить. Затем он мысленно прикинул о самом нежелательном, однако на крайний случай всё-таки допустимом варианте развития событий. Бородин сообразил, что при полной неудаче всех его жестоких и рискованных плутней окажется для него наиболее полезным – а, возможно, даже и спасительным – совершенно беспринципное взятие на себя благородной роли радетеля и защитника Серова. Да и крупную премию… или по современной терминологии – призовые бонусы… вполне можно истребовать у щедрого хозяина усадьбы за честную и самоотверженную защиту как его жизни, так и накопленного им богатства.
     Но все эти планы приемлемы только на крайний случай. Бородину из его банальной и стремительно возрастающей зависти мучительно претила любая помощь своему бывшему соратнику. Ну, почему именно на Серова вдруг свалилось немыслимое количество благ? И бесспорный литературный талант, и огромное богатство, и шикарная жена?!..
     Однако при мысли об Алёне нахмуренный Бородин злорадно и нервно усмехнулся… Объясниться с нею начистоту нужно без промедленья… Но какие важные для неё услуги он теперь может ей посулить?.. И Бородин упорно сосредоточился на этом главном для него вопросе…
     Она намерена совершить поистине безупречное убийство, которое нельзя доказать. Все угрозы и посулы Бородина могут быть надменно и с притворным негодованьем отвергнуты ею. Но встреча с Алёной возбуждала в нём болезненный интерес…
     И вскоре у тревожного и напряжённого Бородина появилось злорадное предчувствие того, что он сейчас постигнет подлинную сущность ещё неведомой даже самой Алёне опасной ущербности в её твёрдой от природы воле. Именно эта ущербность и мешает сейчас Алёне стремительно завершить великолепно начатое дело… И наконец Бородин решил, что Алёну заставляют колебаться остатки её совести. А затем ему неожиданно поверилось в то, что за её быстрое и полное избавленье даже от довольно жалких ошмётков её болезненной совести Алёна вознаградит его чрезвычайно щедро. Вероятно, такую помощь она уже пыталась найти у дворецкого, но не была им понята. Да и сама Алёна, наверное, не вполне понимала, какой психологической помощи она добивается от своего бесспорно умного слуги.   
     Совесть у неё окончательно не исчезла, хотя Алёна, не понимая истинную причину своих томлений, была опрометчиво уверена в противном. Дворецкий – при всей его прозорливости – оказать психологическую помощь Алёне просто не способен, поскольку он, помыкая челядью, уже привык быть духовно чёрствым и теперь – порой бессознательно – считает даже самых близких ему людей мусорными крупицами, недостойными каких-либо угрызений его совести. Кичливый, хотя и расторопный Тимофей просто не сможет до конца понять нравственную глубину и сложность утончённой личности Алёны. Но тороватый и дельный Бородин пособит ей изощрённой и коварной казуистикой полностью оправдать самоё себя. А умелая помощь в оправдании самих себя извечно ценилась людьми чрезвычайно высоко...
     «Я попробую, – размышлял он, – ведь я почти не рискую. При неудаче я запросто ретируюсь… и банально удеру отсюда. Разумеется, бегство из окаянной усадьбы меня сильно осрамит, но имущество и деньги я не потеряю… да и бренной жизни я не лишусь… Моя служебная карьера давно и славно завершена, и, значит, грозная репутация мне уже бесполезна… А ведь возможна и победа... Только нужно решительно отбросить излишнюю деликатность. Мне насущно необходима нахрапистая, хотя и предельно учтивая откровенность. Грубость всегда бывает опрометчивой… Но если вдруг я замечу, что Алёна высокомерно пренебрегает мною, то я без колебаний и околичностей пообещаю ей стремительно избавить Серова от морока, в который он мастерски погружён ею. И при нужде исполню свою угрозу. А потом я попытаюсь подробно и честно описать все эти события в научно-популярной книге. Конечно, я буду сочинять без глупой литературной витиеватости, но дельно, доходчиво и точно… Прочь надоевшую мне апатию… И неужели нельзя все нынешние перипетии рассматривать, как мою аристократическую забаву? Я, несомненно, заслужил это бесплатное развлеченье…»
     И он молодцевато и грозно встрепенулся, а затем посмотрел на золотые браслетные часы: до начала ужина оставалось около четырёх минут. Он осанисто поднялся с дивана и степенно вышел из своих покоев, плотно притворив за собою дверь. По извилистому и сумрачному коридору Бородин бесшумно направился в столовую для господ… 

5