Чем Волкодав не Конан?

Мало есть на просторах нашего Отечества людей, которые не слышали о Волкодаве из рода Серых Псов. Этот герой давно стал самым известным (и самым первым - может потому и самым известным) персонажем в  не столь уж многочисленной шеренге героев «славянского фентези» (хотя убейте меня не пойму, что же славянского в этом выходце из сказочного финно-угорского племени, живущего при матриархальном строе). Много было, со времени выхода книги сказано о том, какой это замечательный роман.  Что же в нем особенно замечательного так толком никогда и не разъяснилось. Вероятно, наиболее замечателен роман своим главным героем: об этом говорит и автор, и критики. С их слов, основное в замечательности Волкодава то, что он «не Конан» и что М. Семенова начала там, где закончил бы сухой и прагматичный западный писатель, типа Александра Дюма. Да, роман «Волкодав» не о  мести, а о том, что было «после мести». Очень оригинально. Но, а что же там должно быть? Вероятно, выполнив долг и успокоив души погибшей родни, герой должен начать новую жизнь. Сама Семенова говорила и писала, что ее герой, завершив начертанное самому себе жизненное предназначение в виде отмщения за уничтоженных родичей, вынужден учиться жить дальше.
Когда речь заходит об этом гениальном авторском сюжетном ходе мне вспоминается исландская «Сага о Греттире». Чтобы отомстить за смерть главного героя саги, его брат Торстейн отправляется вдогонку за убийцей. От фьордов Исландии до самого Царьграда идет он по его следу и, наконец, убивает прямо на смотре варяжского корпуса, где они оба служили. Это была свершенная месть и, одновременно, самоубийство. Брошенный в тюрьму, герой поет песни, чтобы укрепить свой дух в ожидании казни. Не знаю, этот ли образ или что иное подтолкнул Семенову к описанию Волкодава, поющего в пылающем замке Людоеда, над трупом своего врага, но очень похоже. Однако же смерть не приходит. В обоих случаях в дело вмешивается женщина. В романе это пленница, жизнь которой герой решил спасти. В саге это знатная дама, которую тронула песня узника. Но Торстейн, выйдя из темницы, начинает новую жизнь. Разворачивается совсем новая история, любовный сюжет, подходящий скорее для «Декамерона», а не суровой нордической саги. Собственно, герой  решительно оставляет за спиной мир мертвых и обращается к миру живых. А вот Волкодав зависает в некоем межмирье, оставаясь и не мертвым и, толком, не живым, и продолжает в нем висеть на протяжении всей истории. Занимается же он в основном тем, что красиво страдает и «помогает обиженным», устраивая чью угодно жизнь, кроме своей.
Литературные критики называют Волкодава «героем без героики». Да полно там! Героикой самой что ни на есть выспренней Волкодав залит по самые брови, просто это не Артур или Гавейн, а самый натуральный Парсефаль, отправившийся искать свой Святой Грааль, благо ничего иного ему в голову не пришло.
Много раз я слышал о том, что Волкодав – не Конан. И вроде как бы да: совсем не похож. Но сама навязчивость этого сопоставления заставляет задуматься: нет ли между ними и вправду чего общего?  Нет, они разные, очень разные: один самодостаточен и крут, другой хоть и крут, но подвержен постоянной рефлексии. Один вечно окружен смазливыми девицами, другой же хранит добровольный целибат. Один ищет сокровищ и власти, другой же вечно домогается справедливости и духовного просветления. В общем один, условно, похож на конкистадора, а другой, условно же, на монаха-рыцаря. При этом забывается, что в реальной истории подобные типажи зачастую шли рука об руку.
Давайте не будем хоть раз говорить о том, в чем разница между этими героями. Давайте посмотрим, что у них общего. А прежде всего общее у них то, что оба они, по сути своей, бескорыстны, просто Конан ищет короны, а Волкодав – тернового венца. Вы спросите: как можно бескорыстно добиваться короны? А я отвечу: можно, если воспринимать ее как герой мифа. Конан без конца охотится за сокровищами, но для чего они ему? Чтобы открыть торговлишку и осесть? Отнюдь нет. Сокровища интересны ему лишь тем, что материально подтверждают его успех и обращается с ними великий киммериец с той же легкостью, с какой ребенок обходится с игрушками. И корона нужна ему вовсе не для того, чтоб душить подданных налогами, а для того, чтобы стать лучшим из людей, потому что именно таким было героическое понимание королевской власти.  Когда Конану предлагают королевство в приданое за невестой он категорически отказывается, поскольку такой трон ничуть не соответствует его героическому идеалу и истинным целям. А женщины, которых киммериец частенько спасает и ради которых пускается в рискованные авантюры, нужны ему не потому, что он решил жениться, а просто потому, что Конан любит красивых женщин, всяких и разных. На самом же деле Конан нуждается лишь в трех вещах: коне, мече и бескрайнем горизонте перед глазами к которому он может идти и сам этот путь куда важнее цели похода. Весь огромный мир с его чудесами и опасностями – арена для его самореализации.
Говорят, что Конан не возможен на русской почве. А я вот не верю. Русский человек в неуемной жажде своей прошел от Днепра до Тихого океана. Ему ли, преодолевшему горы, бескрайние леса, пустыни и ледяные и моря не понять голода вечного авантюриста и первооткрывателя?
С Волкодавом из рода Серых Псов почти та же история, что с Конаном Киммерийцем. Он  бескорыстен. Спасая девиц и защищая обездоленных, принимая ту или иную сторону в чужих конфликтах, он не стремится к материальной награде. В своем бесконечном пути Волкодав, как и Конан, руководствуется собственным героическим идеалом. Но вот тут есть маленькая закавыка: Конан лезет в пасть дракону, чтобы ощутить жизнь во всей ее полноте, а Волкодав – чтобы почувствовать, что вообще все еще жив и чтобы его существование обрело хоть какой-то, пусть временный, смысл.
Знаете, меня не покидает такое чувство, что если Конану отрезать член, то из него как раз получится нечто волкодавоподобное. А вот самому Волкодаву вместо бесконечных битв за добро нужна самая обыкновенная баба. Не княжна Елень Глуздовна со всеми ее загонами, и не девочка-оленюшка, способная быть лишь символом чистой любви, а крепкая крестьянская девка в самом соку, веселая и сисястая, чтоб затащила рефлексирующего героя на сеновал и прокувыркалась с ним там от вечерней зари до утренней. Тогда, с рассветом, он, наверное, и не превратится в Конана, но уж точно начнет именно жить, любя и радуясь каждому дню, а не сублимировать жизнь очередными адреналиновыми приходами, помноженными на идеологическую накачку. Тут и была бы достигнута задача, продекларированная М. Семеновой: состоявшийся мститель научился бы жить с людьми и перестал, наконец, странствовать мятущимся духом по стране теней.