М. М Кириллов Бор Рассказ

М.М. КИРИЛЛОВ

ПОСЁЛОК БОР

Рассказ

      Отец привёз меня в посёлок Бор, что под городом Горьким, из Москвы летом 1944 года, чтобы устроить в лесную школу. Мама тогда уже 2 года лежала в туберкулёзной больнице, и мы – трое мальчишек – оставались у него на плечах. Я был старшим из них,  и было мне 11 лет.
     Отец, в те годы инженер-подполковник,  был старшим военпредом на заводах, где выпускалась оптика для артиллерийской техники. Заводы, в которых он и его люди работали, располагались в Красногорске («Зенит»), в Люберцах, в Раменском, в посёлке Бор. Это были стекольные заводы. Среднего брата, Сашу, позже тоже должны были привезти сюда, а младший, Вовочка, трёх лет, оставался в яслях с недельным пребыванием где-то под Москвой. Отец о нас заботился, несмотря на трудности военного времени.
      В Бор мы приплыли на кораблике, который регулярно ходил тогда между Горьким и Бором. Говорили, что кораблики эти перед войной наша  страна купила у Финляндии, а может быть, это были репарации финнов после советско-финской войны 1939го года,  которую Финляндия проиграла.
      Несколько дней я пожил у какой-то женщины, работницы завода, а отец пропадал в цехах. А после он устроил меня в деревянном домике в посёлке в семье молодого военпреда, а сам уехал. Меня кормили, и я весь день был свободен.  Помню, мы даже съездили в Горький и лазили по горе  у стен старой крепости. Местные мальчишки сбросили сверху железную бочку, и я с трудом успел увернуться. Вот была  бы  беда. Бочка, падая, гремела на всю округу. Теперь, когда я вижу и слышу Жириновского, я почему-то вспоминаю этот случай.
     Мальчишечья свобода продолжалась дней десять. Делать было нечего. Я обошёл весь посёлок. Заводские дома и бараки, грунтовые дороги, заборы. Посёлок был на высоком песчаном берегу Волги. На середине реки стоял заселённый людьми большой остров. К нему добирались на лодках. С юга к посёлку примыкал лесной массив. Сквозь высокие деревья видны были строения лесной школы, куда я должен был быть устроен. Я не ходил туда.
       Несколько дней шли дожди, и лужи заполнили все дорожные колеи и придорожные канавы. Я изготовил с помощью перочинного ножика несколько деревянных корабликов с парусами, в днищах и на корме которых я разместил винты из консервных банок и закручиваемые на них резинки, найденные в доме у моих хозяев. Если винт закрутить побольше, можно было добиться у кораблика неплохого хода. И флотилия моя поплыла. Вот радость-то была!
      Я с раннего детства любил географию, помнил названия многих городов мира, знал проливы и моря, по которым можно было доплыть, скажем из Ленинграда до Лондона или Рима.  Это сейчас многие ученики шестых классов – москвичи – не знают, в какое море впадает Волга.
     Для меня лужи становились морями, канавы – океанами, берега – заливами и полуостровами. Наиболее живописным из них я присваивал свои или известные  названия. Эти названия оставались для меня таковыми и без моих кораблей. Это была моя реальная география, и никто из взрослых не мешал мне всем этим владеть.
      Кораблики мои заплывали в исусственные заливы, тонули в протоках, и их пассажиров и моряков приходилось «высаживать» на спасительный берег. Стоял июль, вода в лужах была тёплая, и я с  промоченными ногами не простужался. Дни проходили незаметно. Я отдыхал от скучного московского двора и даже немного забыл, как тяжко болеет моя мама, о которой я никогда раньше не забывал. Время было тяжёлое, шла война, на фронтах гибли тысячи советских солдат, семьи, в том числе и мы, жили по карточкам, питаясь часто только хлебом и картошкой. Радостей у детей было немного, а тут вдруг – такая радость!
      Пришло время. Отец привёз брата Сашу. Ему только что исполнилось девять лет. Я окончил 4 класс, он первый. Отвели нас в лесную школу, которая размещалась в высоком бору к югу от посёлка. Летний заводской лагерь как обычно жил по своему расписанию. Было там тихо и скучно. Мы ходили группами на крутой берег Волги. Видели стаи речных чаек, голодных и крикливых.
     Запомнилась молодая воспитательница. Она много читала. Часто вечерами во время дежурств она сидела у стола под лампой и перед ней обязательно лежала открытая книга. Для меня это  было необычно. Нельзя сказать, чтобы к тому времени я совсем не был знаком с литературой, читал «Дядю Стёпу» Михалкова, «Муму» Тургенева, «Каштанку» Чехова. По совету мамы я даже прочёл книгу Шолом-Алейхема «Берко – контанист» и очень жалел этого мальчика из еврейского гетто. Заинтересовался я и сокращённым вариантом книги Л.Толстого «Война и мир», которая оказалась у нас дома на полке. У отца тогда была неплохая библиотека. Помню, меня по поводу этой книги расспрашивали женщины нашего барака в Лефортове, собравшиеся на общей кухне. На их  вопрос, отчего Наполеон не смог выиграть битву под Бородино, я уверенно ответил: «Потому, что у него был насморк». Так писал Толстой. А они почему-то смеялись.
      И вдруг я увидел человека, который так жадно читал книгу. Я попросил дать мне почитать эту книгу и сразу увлёкся. Впервые в жизни. Это был приключенческий роман Джека Лондона «Сердца трёх». Индейцы, море, горы стада лошадей, свободные люди, яркая, но несчастная  любовь. Всё было очень необычно и увлекательно. Я читал её  несколько дней, всё боялся, что книгу придётся отдать, и я не успею её дочитать. Успел! Это было счастливое приобретение. Только из-за этого стоило посетить посёлок Бор.
       В августе мы вместе с отцом уехали домой. Сначала на «филянчике», потом на поезде. Мне показалось, что я за то лето очень вырос. Было что рассказать маме.
      Прошли годы. И я вновь оказался в этих местах. Это был тот год, когда теплоход в Ульяновске напоролся на опору моста через Волгу и при этом погибли люди. В это время я, профессор, был в Горьком в комиссии по проверке Горьковского военно-медицинского факультета. Посетили целой комиссией Горьковский автозавод, ярмарку, нижегородский  Кремль и решили съездить в город  (!) Бор познакомиться с известным стекольным производством.
      Ехали автобусом. Посёлок за эти 40 лет действительно вырос в город. Громадный завод. Дома. Всё здесь уже было по-другому. Но оставался всё тот же крутой волжский берег, те же лужи и те же крикливые чайки.
Февраль 2016 г., Саратов.