Ч. 1. Загадочное место Кенигсберг. Гл. 6-10

         В соавторстве с Виктором Хорошулиным


         Глава 6. Поиски реликвии

         26 октября 1455 года двое всадников остановились перед воротами монастыря Архангела Михаила, расположенного неподалёку от замка Нойбертхаус.  Первый из всадников, несомненно, был рыцарем. Об этом свидетельствовал его дорогой плащ, блестящий панцирь, роскошный бархатный берет с соколиным пером, а также висящий на боку длинный меч в роскошных ножнах. Конь под ним был исполинских размеров, молодой и горячий, побывавший не в одном настоящем сражении. Спутник рыцаря был похож на оруженосца – молодой парень, вооружённый фламбергом, перевозящий на своём коне доспехи и вооружение господина.
         Они спешились. Оруженосец взял под узды фыркающих лошадей, из ноздрей которых вылетали клубы горячего пара, а рыцарь подошёл к воротам монастыря и громко ударил в них железной перчаткой.
         – Отворяй, во имя Пресвятой Девы Марии! – Голос его был властным и звучным. – Если мы прибыли в божью обитель, именуемую монастырём Архангела Михаила, немедленно открывай ворота, пока я не выбил их вместе с монастырской стеной!
         В одной из створок ворот открылась небольшое окошко. В него выглянуло лицо молодого привратника.
         – Назовите своё имя, господин, и цель вашего визита.
         – Я – рыцарь Карл фон Иншер из Вольфсбурга. А это – мой верный оруженосец Ульрих Ютте! У меня важное дело к вашему настоятелю Зигфриду Ноттербергскому!
         – Если ваша светлость изволит сообщить несколько ключевых слов, дабы у нас отпали все сомнения...
         – Меч Ланселота и Кровь Господня! – прорычал рыцарь заветный пароль.
         Послышался скрежет засова, и ворота со скрипом распахнулись.
 
         После краткого, но чрезвычайно эмоционального объяснения с доктором Пельшицем, Якоб собрал свои нехитрые пожитки и отправился на Кнайпхоф. Вскоре он уже стучался в дверь школы «Куклы старой Магды».
         Открывший дверь старик поклонился ему и вежливо произнёс:
         – Вас ожидали именно сегодня, герр Шоль.
         Якоба поразило столь учтивое обращение к нему, но он вспомнил, что здесь, в этом месте, ему ещё и не так приходилось удивляться. А вот к нему спускается и Хасан.
         – Приветствую тебя, мой юный друг, – воин радушно развёл руки в стороны, словно собираясь обнять молодого лекаря. – Пойдём, я отведу тебя в твою комнату.
         В помещении, куда привёл его Хасан, Якоб почувствовал тепло. Дом отапливался, и это (сразу) создавало внутри него уют. Настроение молодого лекаря сразу поднялось.
         – Значит, ты решил начать учёбу? – произнёс человек с восточными чертами лица. – Ты сделал правильный выбор, мой мальчик. Твой Дар нужно развивать. Ты, конечно, знаешь грамоту? – Якоб кивнул головой. – Тогда мы сейчас составим с тобой договор. Присаживайся за стол, – Хасан открыл шкаф и вынул из него кусок пергамента, перо и металлическую чернильницу. Кинув опытный взгляд на пузырёк, Якоб догадался, что чернила были изготовлены из специальных орешков с камедью по рецепту Марциана Капеллы.
         – Договор нужен, дружок, – заметил Хасан, присаживаясь рядом и расправляя лист пергамента. – В нём ты должен указать, что обязуешься выполнять требования своих наставников и после окончания школы выполнять своё ремесло. А оно у тебя будет уже не лекарским. Ты станешь воином. Да-да, возможно, из тебя получился бы со временем неплохой врач, но, отныне твоё ремесло будет прямо противоположным. Твой путь – путь воина!
         – Но я никогда не держал в руке меч...
         – Всему научишься. И верховой езде, и бою на мечах, и стрельбе из лука и арбалета, и защите от ударов... Твой Дар нуждается и в хорошей военной подготовке, малыш. Первое без второго –  это пустая затея, –  он махнул рукой, –  ради которой не стоит даже помышлять о великом Даре, предоставленном тебе самим Господом.
         Якоб задумался.
         – Но ничего не даётся «просто так», – продолжал философствовать Хасан. –   Что-то у тебя должно быть взамен... отнято.
         – Что именно? – растерялся Якоб.
Его собеседник только пожал плечами.
         – Потом поймёшь, – проговорил он. – А возможно, не поймёшь и вовсе. Да ты не расстраивайся...
         – Я уже потерял… Отца и мать, – ответил молодой лекарь. – Разве это не высокая плата за такой Дар? Я бы, пожалуй, отказался от любого Дара, лишь бы мои родители были сейчас со мной.
         – Это не нам решать, – ответил Хасан и поднял глаза к потолку. – Там, – кивнул он наверх, – всё решают за нас. И им лучше знать, кому жить, а кому – нет. Запомни же, –  тут он понизил голос, –  когда закончишь обучение, будешь служить только силам Добра. А точнее – школе старой Магды. Вот здесь и поставь свою подпись.
         – Я всю жизнь буду служить школе? – удивился Якоб.
         – А что в этом плохого? Ты будешь служить Господу… и нашей школе. Таков твой путь. Вот тебе перо, распишись в этом месте!
 
         – Отведайте, господин рыцарь, зайчатины, тушёной с овощами. В наших краях – отличная соколиная охота на уток и зайцев!
         – Соколиная охота – это, скорее, удел постаревших рыцарей, а не монахов и послушников…
         – Ну, вы же знаете, наш монастырь обладает неким... особым статусом...
         – Да, имя Архангела Михаила известно каждому христианину, который держит в руке меч, – согласился рыцарь. – А как у вас обстоят дела с вином, святой отец?
         – Привозят с южных германских земель, – ответил священник. – С берегов солнечного Рейна. Но имеется и прекрасное французское. Извольте попробовать бургундского. И, если вас не затруднит, расскажите, что происходит нынче в Пруссии. Какие планы у короля?
         Они сидели вдвоём в личном кабинете настоятеля. Убранство помещения, отнюдь, не выглядело аскетично. Широкий стол неподалёку от обогреваемой стены, напротив – большой шкаф с книгами, на стене – на изящной подставке стояла вырезанная из дерева фигурка Божьей матери, висели шкуры убитых на охоте зверей. Каменный пол тоже украшала медвежья шкура. На столе дымилось жаркое и покоилось в кувшинах вино. Подсвечник с шестью горящими свечами освещал кабинет.
         – Фридрих II постоянно заботится о расширении границ своего курфюршества, – ответил фон Иншер. – Он приобрел Лыхен, Котбус, Пейц и другие лакомые кусочки земли. В этом году он выкупил у тевтонского ордена Ноймарк – Новую Марку. Но сейчас король озабочен усилением собственной власти, он пытается приструнить непокорных и недовольных в своей стране. Особенно его раздражают города, которые приобрели большую самостоятельность... И он постоянно ищет денег на войну.
         – Говорят, с поляками нет сладу?
         – Увы, мой добрый друг, – вздохнул рыцарь. – В этом году они полностью уничтожили Алленштадт. Замок разрушен и сожжён дотла, погибло много славных рыцарей...
         – А Прейсиш-Эйлау? Мы слышали, что его недавно тоже окружили польские войска...
         – Хвала господу, им его не удалось захватить. Гарнизон укрепили несколько рыцарей Ордена и полсотни крепких землевладельцев из окрестностей. Известно, что замок пытались захватить ещё в мае, но это не удалось. К тому же, в замке имеются хорошие запасы продовольствия. А с такими запасами, да с помощью Пресвятой Девы Марии можно выдержать сколь угодно длительную осаду. Несколько дней назад, действительно, к нему подошли польские войска, но, надеюсь, опять остались ни с чем.
         Рыцарь отпил из кубка и довольно крякнул. Затем взгляд его переместился на настоятеля.
         – Но и у вас, в окрестностях Кёнигсберга, тоже были жаркие времена в начале года...
         – Да, сударь, война есть война...
         Настоятель поведал рыцарю, как в марте 1455 года, после подписания акта о присоединении Пруссии к Польше королём Казимиром на встрече с представителями прусских городов, когда была принята присяга верности от граждан Кёнигсберга, случилось восстание цехов, поддерживающих Орден, против муниципалитета. Когда же к городу подошёл отряд комтура Генриха Ройса фон Плауэна, большинство горожан перешли под власть Ордена. Часть противников Ордена была осаждена в Кнайпхофе.
         Отец Зигфрид рассказал о страшных днях осады города на острове, который защищала тысяча человек. Ордену помогали Альтштадт и Лёбенихте. Он вспомнил о том, как из Данцига к Кёнигсбергу на помощь восставшим подошли пятнадцать кораблей, но горожане перегородили Прегель ниже Кнайпхофа. Силезские и саксонские наёмники бросились в атаку. Поначалу им везло: они взяли было один мост, но на втором им крепко досталось от защитников Альтштадта. Поляки отошли, потеряв несколько кораблей. Затем из Ливонии на помощь тевтонцам прибыло полтысячи наёмников, после чего Кнайпхоф сдался Ордену на почётных условиях (19).
         – Хвала Господу, после тех ужасных дней у нас наступило затишье, – закончил рассказ настоятель.
         – А теперь, собственно говоря, мне бы хотелось задать вопрос, ради которого я сюда и приехал, – произнёс Карл фон Иншер. – Что вам, святой отец, достоверно известно об обстоятельствах гибели нашего брата Маттиуса Моравского, тело которого было обнаружен в Альтштадте, неподалёку от моста на Кнайпхоф? Куда подевалась величайшая реликвия, с неимоверным трудом добытая тамплиерами в Святой земле, и которую наш брат нёс с собой в Королевский замок?
         – Об этом мало что известно, господин рыцарь. Но то, что ведомо, я вам расскажу. Брат Маттиус погиб от удара в грудь. Кто его нанёс, к сожалению, не известно. Но такой удар мог быть нанесён копытом боевого коня. Или же – палицей, булавой, кистенём... Находящегося при смерти воина осматривал городской лекарь, доктор Пельшиц со своим помощником. Им рыцарь, как нам стало известно, успел перед кончиной сказать что-то о школе «Куклы старой Магды». Это такое заведение на Кнайпхофе, которое занимается разными колдовскими делами...
         – Пресвятая Дева! Причём здесь какая-то колдовская школа? – воскликнул Карл фон Иншер.
         – Дело в том, что такой удар могли нанести именно оттуда, сударь. Магическим способом. Берётся кукла, её наряжают так, как был одет брат Маттиус, дают ей его имя, то есть, делают как бы копию живого человека... А затем протыкают ей грудь серебряной иглой и читают заклинания. А в результате – живой получает смертельный удар, и на его груди остаётся примерно такой след, какой был обнаружен у погибшего... Люди из школы «Куклы старой Магды» погубили брата Маттиуса, они не впервой проделывают подобные штучки. Они же, возможно, завладели и святыней вашего Ордена!
         – Но он же ничего не знал об этой школе! Как он мог сказать о ней врачам?
         – Возможно, его убийцы и похитители реликвии обмолвились между собой о своей бесовской школе, думая, что он мёртв... А о какой драгоценности шла речь, прости меня Господь за моё неуёмное любопытство?
         Рыцарь с шумом осушил кубок.
         – О копье Лонгина! – понизив голос, ответил он. – Точнее, о его наконечнике!
         – Как!? Неужели о том самом?
         – Вам лучше сразу забыть о том, что я вам только что сказал, святой отец. Но вы должны понимать, насколько ценна эта реликвия для всего христианского мира!
         – Разумеется, я никому не скажу ни слова. Но зачем вам понадобилось перевозить столь ценную вещь в такое неспокойное время?
         – По требованию нашего магистра. Дело в том, что скоро в Кёнигсберг будет доставлена вторая реликвия...
         – Святые угодники!.. Речь идёт, конечно, о Граале...
         Рыцарь хмуро взглянул на настоятеля.
         – Пора на деле проверить то, про что, не смолкая уже сотни лет, твердят мудрецы...
         Отец Зигфрид перекрестился.
         – Святой отец, – рыцарь наклонился поближе к собеседнику. – Мне во что бы то ни стало нужно появиться в этой чёртовой школе, как её...
         – «Куклы старой Магды».
         – Вот именно. Клянусь Господом, я выпотрошу её полностью, но реликвию разыщу! Иначе, всё – псу под хвост!
         Настоятель монастыря Архангеле Михаила глубоко вздохнул.
         – Да поможет вам Пресвятая Дева Мария!
 
         Хасан и Якоб поднялись на один этаж вверх. В конце коридора, из-за плотно закрытой двери раздавалась музыка: кто-то играл на клавесине. Молодой лекарь знал об этом музыкальном инструменте, который только начал завоёвывать Европу, но слышал его звуки впервые.
         – Госпожа в прекрасном расположении духа, – шёпотом пояснил Хасан, – раз музицирует...
         Он подошёл к двери, постучал и громко объявил:
         – Госпожа, наш друг Якоб подписал договор!
         – Войдите, – послышался ответ.
         Она встретила их, сидя за клавесином. Приняла от Хасана подписанный документ и жестом отпустила своего слугу. Юноша в нерешительности остался стоять у двери.
         – Знаешь ли ты, дорогой Якоб, что музыка – это бессловесная молитва?
         Молодой лекарь потупил взор.
         – Я многое знаю о травах и порядком... о лечении людей, но про музыку, к сожалению, мне мало что известно.
         – Жаль. Вот, взгляни на этот листок. Здесь записаны ноты. Это такие музыкальные знаки... Их всего семь, но из них можно построить множество мелодий. – Якоб подошёл ближе. – Ноты изобретены Гвидо д’Ареццо. Знаешь, какие у них названия? Послушай. Это нота Do – Dominus – Господь, – она нажала клавишу и клавесин ответил ей вылетевшим звуком. – А это, – запела другая клавиша, – Re – rerum – материя. Следующая нота – Mi – miraculum – чудо, за ней следует Fa – familias рlanetarium – семья планет, далее – Sol – solis – Солнце, за ней – La – lactea via – Млечный путь. И, наконец, Si – siderae – небеса.
         – Божественно! В этих семи нотах поместился весь мир! – воскликнул Якоб.
         – Хорошо, что ты это заметил. Вот ты учишься на доктора. А знаешь ли ты, что известно много случаев, когда больных исцелили не лекарства, а спокойная музыка! И священное слово – Аллилуйя!
         – Простите мне моё невежество, госпожа...
         – Когда тебе плохо и тяжело на душе, если ты грустишь или тоскуешь, попробуй петь! Пой всё, что в голову взбредет и тебе вскоре станет легче. Ведь душе тоже иногда хочется выговориться… Чтобы легче дышалось, не давило и не ныло сердце, полезно поплакать… Если чувствуешь, что тебя что-то тревожит и лишает покоя, попробуй выполнять плавные танцевальные движения… И твои несчастья уйдут…
         – Да, я иногда люблю спеть что-то весёлое...
         – Наша жизнь, – продолжала госпожа Магда, — как этот клавесин: белые клавиши — это счастье и радость, чёрные – горе и печаль. Какую бы мелодию ты не старался исполнить, непременно придётся коснуться и тех, и других…
 
         Рыцарь Карл фон Иншер из Вольфсбурга прибыл на Кнайпхоф утром 27 октября. Его оруженосец сопровождал своего господина.
         Ночью заметно подморозило: местами булыжная мостовая покрылась коркой льда. Возле хлебопекарни пожилой человек безуспешно пытался пробить лёд в бочке с водой. Но в руках у него не было ничего тяжёлого, поэтому дело у него не шло.
         – Ах, чтоб тебя! – воскликнул рыцарь, наблюдая эту картину. Он спешился, подошёл к бочке, от которой испуганно отпрянул работник пекарни, и одним ударом кулака в железной перчатке превратил ледяной круг в месиво из плавающих в серой воде осколков.
         – Благодарю вас, господин рыцарь. Да благословит вас Пресвятая Дева Мария, – учтиво поклонился старик.
         – Скажи-ка, добрый человек, как мне найти школу... «Куклы старой Магды»?
         – Вам к Зелёному мосту, господин. Не доходя до него, поверните влево и следуйте в сторону Голубой башни. Там, среди строений найдёте трёхэтажный дом с красной черепицей и вывеской «Школа «Куклы старой Магды». Вы не ошибётесь и не пройдёте мимо.
         Рыцарь сел на коня, и они с оруженосцем тронулись в путь.
         Кнайпхоф давно проснулся. Задымили горны кузниц, печи пекарен, к пристани потянулись повозки. Часть горожан начала движение к Лавочному мосту, в Альтштадт, на местные рынки. У Зелёного моста разгружались суда, кричали торговцы, шумели приказчики, громко спорили покупатели. Люди готовились к встрече Торжества Всех святых и Дня поминовения усопших, поэтому на рынок хлынуло множество народу. С корзинами, мешками, пешие и с подводами, они мешали друг другу.
         В хмуром небе носились чайки, тёмные облака неуклюже громоздились над ними.
         Окинув взглядом теснившиеся друг к другу дома и торопящихся по своим делам горожан, всадник тронул коня и направил его в сторону Кафедрального собора. При этом он, будучи в статусе рыцаря, прокладывал себе дорогу конём. Те из прохожих, кто сообразительней и расторопнее, сами отскакивали в сторону. Те же, кто был медлительнее, падали на промёрзшую брусчатку. Оруженосец не отставал.
         – Где же этот чёртов дом? – прорычал фон Иншер. – Ты не видишь, Ульрих?
         – Вот трёхэтажный с красной черепицей... И вон там тоже... Но вывесок никаких не видно...
         – Эй, тётка! – окликнул рыцарь торговку, спешащую с корзиной на рынок. – Где тут у вас эта школа «Куклы старой Магды»?
         Та перекрестилась.
         – Не спрашивайте, мой господин. Бесовское место, мы обходим его стороной! – и засеменила прочь.
         – Проклятие! – воскликнул рыцарь. Впереди стояла Голубая башня.
         Они повернули назад и, спрашивая прохожих о школе, продолжили путь, осматривая фасад каждого дома на острове. Редкие прохожие, решившиеся показать им местонахождение школы, указывали в одном направлении. По всему выходило, что этот дом должен находиться где-то здесь. Но, проехав вдоль улицы несколько раз, они так и не обнаружили искомого. Рыцарь стал предлагать прохожим деньги, чтобы его провели к школе «Куклы старой Магды», но желающих не находилось. Люди были или чрезмерно испуганы, или действительно не знали местонахождения таинственной школы. Несколько раз фон Иншер слезал с коня, и исследовал все подворотни, заглядывая во все дворы. К вечеру он мог сказать с чистой совестью, что перерыл весь Кнайпхоф. Никакой школы «Куклы старой Магды» на острове не было.

         На следующий день после подписания договора Хасан и Якоб уехали из Кнайпхофа. Помощник госпожи Магды на коне, с мечом и притороченном к седлу арбалетом выглядел настоящим воином. Широкий плащ развевался за его спиной. Он был опытным наездником и чрезвычайно радовался, что вновь оказался в седле.  Молодой лекарь выглядел более скромно. Ему досталась смирная лошадка, которая вместе с юношей несла на себе и мешок с вещами ученика школы «Куклы старой Магды».
         – Слушайся учителей, – давал наставления молодому человеку опытный Хасан. – Иной раз тебе зададут трёпку за то, что ты плохо воспринимаешь уроки. Не обижайся, а делай так, как говорят старшие товарищи. Господь вознаградил тебя определёнными задатками, старайся их развивать. Будь смелее и настойчивее!
         Они держали путь вдоль Прегеля, не очень далеко удаляясь от его правого берега. Путь их лежал выше по течению реки, в сторону замка Тапиау.
         – И упаси тебя Господь, – продолжал увещевать юношу Хасан, – хоть раз упомянуть о школе «Куклы старой Магды»! Отчего-то у народа бытует мнение, что мы занимаемся богомерзкими делами, колдовством и ересью... Ты – сирота, решивший выучиться на воина, чтобы боевым искусством и ратным делом зарабатывать себе на жизнь. В этом ничего постыдного нет. Но если ты проболтаешься...
         – Я никому, никогда и ничего не расскажу о школе! – клятвенно пообещал Якоб.
         – Вот и славно!
         Дорога была хорошо утоптана, и тверда после ночных заморозков. Справа и слева росли сосны, дубы и берёзы. Жёлтую листву, охапками лежащую на дороге, посеребрил иней.
         Через некоторое время всадники достигли возвышенности, с которой им открылся вид на крепкий и красивый прямоугольный замок, по углам которого высились четыре сторожевые башни. За высокими зубчатыми стенами просматривалась кирха, широкий двор и хозяйственные постройки. Неподалёку от замка расположились строения монастыря.
         – Вот мы и прибыли, – объявил Хасан. – Это – замок Нойбертхаус, а рядышком примостился монастырь Архангела Михаила. И в замке, и в монастыре – настоящие школы боевых искусств. Там тебя научат всему, что необходимо воину. – Хасан вытащил рог и протрубил три раза. – Мы дали о себе знать. Сейчас к нам навстречу выйдут люди, они примут тебя, и мы расстанемся. Помни же всё, о чём я тебе рассказал, и да хранит тебя Господь!

19. бои 1455 года – единственные военные действия в Кёнигсберге до 1945 года (не считая нескольких бунтов и налётов английской авиации)

 
         Глава 7. Молодой воин
 
         С того осеннего дня, когда Якоб Шоль расстался с Хасаном на холме близ замка Нойбертхаус, прошло почти два года, но юноша запомнил его во всех деталях…
         Увидев приближающихся со стороны замка всадников, попутчик Якоба сказал: «Оставайся здесь», а сам пришпорил коня и поскакал к ним навстречу. Он коротко о чём-то переговорил с людьми из замка, затем развернул коня, на прощание взмахнул рукой и исчез в придорожных зарослях. Прибывшие из замка служащие приблизились к Якобу.
         – Ты и есть наш новый ученик Якоб Шоль? – прищурившись, спросил один из них, рыжеволосый детина в дешёвом шерстяном плаще с капюшоном. И, не дождавшись ответа, произнёс: – Следуй за нами.
         Так воин-ученик оказался в Нойбертхаусе. В самом замке, пред тем, как его определить в команду новобранцев, с ним поговорил коренастый мужчина лет пятидесяти, одетый в длинный кожаный кафтан, расписанный незатейливым рисунком, и подпоясанный широким ремнём.
         – Я буду учить тебя бою на мечах. Можешь звать меня просто – «мастер Ганс». Про тебя сказали, будто ты обладаешь особыми способностями. Я в это поверю только тогда, когда увижу тебя в деле, – он хмыкнул, сплюнул себе под ноги и пренебрежительно взглянул на юношу. – Я сам займусь тобой.  Вообще-то, – мастер Ганс смерил взглядом фигуру молодого человека, – люди начинают привыкать к мечу в более сопливом возрасте, а ты у нас уже почти мужчина, – он криво усмехнулся. – Поначалу драться будем на деревянных палках… Поэтому я и называю это – дракой. Когда перейдём на железные мечи – тогда уже будет настоящий бой. А пока, устраивайся в казарме, – мастер Ганс кивнул на небольшое кирпичное строение, покрытое черепицей, расположенное в углу двора и примыкающее к конюшне.  – Вечером – молитва, ужин и занятия. Будь готов получить первые синяки и ссадины!
         На занятиях присутствовало десятка два учеников. Они разбились по парам и, под присмотром опытных наставников, по команде начали наносить друг другу удары. Мастер Ганс отвёл Якоба в сторону, вручил ему тщательно оструганную деревянную палку с тупым концом и сказал:
         – Пока эта деревяшка – твой меч, юноша. Встань в защитную стойку и постарайся не пропустить мой удар.
         Якоб приготовился обороняться, а Ганс отошёл на два шага назад.
         – Запомни, – сказал он, – небольшой тычок палкой и ты – ранен. Мечом таким же образом можно нанести серьёзную рану. А если удар будет посильнее, то… сам понимаешь. Итак, я нападаю!
         Мастер пошёл в атаку. Несколько отвлекающих выпадов и – удар! Но его «меч» прошёл мимо цели, а Якоб, быстро увернувшись и, скорее машинально, чем расчётливо, огрел своей увесистой дубинкой учителя по спине.
         – Ловок, – еле слышно произнёс Ганс, вроде бы без злобы, но тут же снова ринулся в атаку. Опять – несколько обманных движений, и вот мастер развернулся вокруг своей оси и нанёс «рубящий» удар. Он был уверен – противник сбит с толку и будет повержен. Тут даже опытный боец может запутаться в хитросплетениях движений нападающего. Таким приёмом старый тевтонец не раз спасал себе жизнь в поединках, оставляя соперника в дураках. А дураки, как известно, долго не живут… Но, деревянный меч мастера снова рассёк воздух.
         – Проклятье, – воскликнул учитель. – Неужели я теряю сноровку? Или тебя оберегает сам дьявол?
         Разгорячённый Якоб приготовился к новой атаке. И мастер Ганс не заставил себя долго ждать. На этот раз он действовал расчётливо и хладнокровно, будто бы вёл настоящий бой против опытного поединщика. Его движения были выверены, взвешены и точны. Он, словно волк или барс, методично загонял свою жертву в безвыходное положение. Некоторые его выпады Якоб парировал своей деревяшкой, но решающего удара всё не было.
         – Жёстче, малыш, твёрже руку! – приговаривал мастер Ганс. – И не стой на месте, как базилика святого Антония, твои ноги должны работать!.. Держи дистанцию! Хорошо! – И вдруг – резкий выпад. – Чёрт бы тебя побрал! – Мастер швырнул палку на землю и вытер ладонью пот. – Ну, не мог я промахнуться! Пресвятая Дева, по-видимому, у тебя действительно есть Дар! Давай-ка, попробуем так: ты атакуешь, а я – защищаюсь!
         И снова Якоб встал в стойку. Но, прежде чем он взмахнул «мечом», Ганс резко ударил по нему своим. Деревяшка тут же выпала из рук ученика.
         – Крепче держи своё оружие, – назидательно проговорил мастер. – Иначе им завладеет твой враг!
         Все удары и выпады Якоба мастер без труда парировал, от некоторых ловко уворачивался. Под конец он произнёс:
         – Тебе дан Дар уходить из-под удара. Но наносить их ты вовсе не умеешь. Впрочем, это – дело наживное. С помощью Господа и Пресвятой Девы Марии мы сумеем обучить тебя нашему ремеслу.
         Так началась учёба Якоба в замке Нойбертхаус. За неполные два года молодой лекарь превратился в настоящего бойца, владеющего мечом и топором, кистенём и арбалетом, кинжалом и алебардой. Он привык к дальним походам, умению спать в седле, ночевать под открытым небом и преодолевать водные преграды. Он научился сливаться с местностью, сутками сидеть в засадах, незаметно подкрадываться к врагу и чуять опасность на расстоянии.
         Его жизнь в замке была наполнена событиями, связанными с боевой учёбой – постоянные тренировки и оттачивание мастерства. То, что выходило за рамки этого процесса, им попросту не замечалось. И всё-таки Якобу запомнился один необычный день, когда в замок пришёл некий странный человек.
         Внешне прибывший казался монахом. Был он одет соответственно – длинный шерстяной плащ с капюшоном, из-под которого едва выглядывала нижняя часть лица: заострённый нос, сухие губы и выдающийся вперёд подбородок. Под плащом была надета поношенная и пропитанная потом ряса, подпоясанная бечевой. Сопровождал монаха такой же служитель божий, но помладше возрастом и, видимо, чином. Сам монах был высок и широкоплеч. Движения у него были быстрые и уверенные, а голос – властный. Поневоле закрадывалась мысль: такому бы не кадилом махать и поклоны бить, а вести в бой рыцарскую конницу. Его вышел встречать сам хозяин замка, граф фон Тегеле.
         Якоб и его товарищи как раз закончили совместную тренировку с послушниками из монастыря Архангела Михаила (это немало удивляло юношу: готовящиеся к монашеству парни ловко орудовали мечами и, казалось, собирались в ближайшее время сменить рясу на доспехи). Он и на гостя не обратил бы внимания, если бы его ушей не коснулась фраза, брошенная приезжим хозяину замка: «Искать надо в школе «Куклы старой Магды!». С тех пор юноша стал прислушиваться к их разговору более внимательно.
         Фон Тегеле сразу предложил монаху, которого назвал братом Михелем, отдохнуть с дороги, поужинать жареной бараниной и отведать свежего пива. Тот согласился, но решил сначала смыть грязь с лица, рук и одежды, для чего свернул к бочке с водой, которая всегда стояла во дворе и пользовалась популярностью у уставших от занятий учеников.
         – Там действительно колдовское место, господин граф, – повторил брат Михель, умываясь, – Наш добрый друг Карл фон Иншер лично пытался добраться до этой чёртовой школы. И что бы вы думали? Чёрта с два ему это удалось! Для такого заинтересованного человека дом сделался совершенно невидимым, клянусь кровью Господа! Вы же знаете старого вояку! Он сдал свои позиции только после того, как почувствовал, что здесь без колдовства не обошлось. И это ещё раз доказывает причастность школы «Куклы старой Магды» к убийству брата Маттиуса и похищению Копья… Пожалуй, и самому Иншеру угрожала опасность.
         – Я слышал, брат Михель, что из Мариенбурга вывозят вторую реликвию – Чашу, – шёпотом проговорил фон Тегеле.
         – Совершенно верно. Она будет храниться в Королевском замке. А пока нам нужно задуматься о том, каким образом мы сможем вернуть себе первую…
         – Против колдовства так просто не пойдёшь, – заметил фон Тегеле. – Оно не боится ни меча, ни костра!
         – У нас есть кое-какие задумки. Мы собираемся внедрить в школу своего человека…
         Слуга принёс брату Михелю свежее полотенце, тот вытер лицо и руки, и они с фон Тегеле вошли в дом. Из этого разговора Якоб понял одно: школа, к которой он принадлежит, вызывает определённые опасения у важных персон. И, если кому-либо станет известно о том, что он – ученик этой школы, ему придётся пережить не самые лучшие минуты в жизни.
         Но, вот наступил момент, когда мастер Ганс, по-отечески хлопнув Якоба по плечу, объявил:
         – Всё, сынок. Твоё обучение в замке Нойбертхаус завершено. Да хранит тебя Пресвятая Дева Мария. Пусть всё, чему ты здесь научился, послужит тебе на пользу. Сам же думай, когда и против кого обнажать меч. Пользуйся своим Даром во благо Господа…
         И вот, в майский день 1457 года Якоб вышел через открытые ворота замка Нойбертхаус. Он почувствовал лёгкость от свободы, его радовало весёлое пение птиц, ласковая, нежная зелень молодой листвы, яркие глаза одуванчиков среди травы...
         Поднимаясь на холм, он не сразу заметил, что там, среди высоких сосен его ожидает Хасан. Сам помощник госпожи Магды сидел на одном коне, а второго держал под уздцы для него, Якоба. Отчего-то у юноши тревожно ёкнуло сердце.
         – Клянусь Распятием, ты выглядишь, как заправский воин! – обрадовано воскликнул Хасан, заметив Якоба. – Какая осанка, какой взгляд! И руки, которые могут натянуть тетиву арбалета без помощи поворотного механизма! Да, я никому бы не посоветовал становиться у тебя на пути! Позволь мне обнять тебя, дорогой друг!
         Они обнялись по-братски. Хасан вынул из мешка меч в кожаных ножнах.
         – Держи, – он протянул Якобу оружие. – Выкован альтштадскими мастерами. Дай ему имя и пусть он будет тебе верным другом! А сейчас – едем! Для тебя есть важное задание. Но об этом – позже. Сначала надо показаться госпоже. Да, брат, вижу, эти два года не пропали для тебя даром!
         – Благодарю тебя, Хасан, – ответил Якоб, по достоинству оценив подарок.
         По пути помощник госпожи Магды рассказывал последние новости. О Кёнигсберге, о войне с поляками, о школе.
         – Поляки выгнали магистра Тевтонского ордена из Мариенбурга, – сообщил он. – Теперь наш гохмейстер ищет новое убежище. Поговаривают, что это будет Кёнигсберг. Эх, – добавил он, вздохнув, – ничего хорошего эта война не принесёт. В городе вновь разногласия – одни ратуют за тевтонцев, другие хотят остаться под Польшей… Да, – вспомнил он, – дочь бургомистра Альтштадта умерла. Твой доктор Пельшиц не смог помочь ей. Теперь он – в опале… Попробуй, докажи любящему отцу: то, что задумал Господь, простой человек исправить не в силах… Н-но, живее, Голиаф, не заглядывайся на листики-цветочки!
         Якоб неожиданно осознал, что вопросы врачевания, доктор Пельшиц и все, связанные с ним воспоминания, уже не трогают его душу. Сердце его огрубело, возможно, тогда, когда он вместе со своими товарищами рассекал на занятиях свиные туши взмахами меча, или тогда, когда ударом кинжала лишал жизни корову или поросёнка.
         – А как дела в школе? – спросил Якоб. Ему очень хотелось задать вопрос о некой реликвии, якобы похищенной служителями школы, но что-то подсказывало, что с этим торопиться не стоит. Придёт время – он обо всём узнает сам.
         – В школе? Порядок. Ты же знаешь, друг нашу школу найдёт без труда, а враг мимо пройдёт – и не заметит.
         – Колдовство? – спросил Якоб.
         – Искусство… – с достоинством ответил Хасан.
         Путь их лежал по увлажнённой тропе, среди зеленеющих берёз и душистых сосен, сквозь ветви которых пробивались радостные лучи майского солнца. Кони бодро несли своих седоков, чувствуя их спокойствие и уверенность.
         – Пришли ли в школу новые ученики? – задал вопрос молодой человек, вспомнив, что странный монах по имени Михель собирался внедрить в школу «Куклы старой Магды» шпиона.
         – Пришло несколько человек, хвала Господу. Среди них есть очень любопытные господа… А почему ты интересуешься?
         – Просто я никогда не видел других учеников в нашей школе. Иногда мне казалось, что я – единственный.
         – Так заведено, – немного подумав, ответил Хасан. – Ученики нашей школы не могут видеть друг друга и общаться между собой. Они не должны знать, кто каким Даром обладает. Иначе, возникает соблазн и гордыня… А ты представляешь, какая это сила – двое или трое объединившихся людей, обладающих Даром? Нет, всех своих… подопечных знает только наша госпожа. Её ученики, каждый – отдельно, служат ей, а это значит, что их силы и способности будут употреблены во славу Господа. А иначе… беды не миновать.
 
         – Как ты возмужал, мой мальчик! – госпожа Магда встала из-за клавесина, на котором наигрывала какую-то торжественную мелодию, и подошла к Якобу. – Как ты вырос, окреп! Ты стал настоящим рыцарем! Хасан! Принеси нам вина!
         Она была неотразима. На длинную яркую нижнюю тунику ниспадала мантилья, поверх которой сидел гарнаш с короткими рукавами. Светлые волосы госпожи охватывал золотой обруч, тёмные глаза с интересом наблюдали за молодым воином. У Якоба что-то защемило в груди, дыхание его участилось.
Хасан выполнил распоряжение хозяйки очень быстро. Не прошло и минуты, как он появился с большим подносом, на котором расположилась чаша с фруктами и кувшин с вином.
         – Видно, мастера из Нойбертхауса хорошо поработали с тобой, малыш. Скажи-ка мне, многим ли из них удалось преодолеть твою защиту, будучи с оружием в руках?
         – Никому, госпожа, – тихо ответил Якоб. – Кроме тех случаев, когда кто-то обхватывал меня сзади руками. Тогда я становился уязвимым...
         – Ну-у, – протянула госпожа Магда, кокетливо сложив губы, – ты уж старайся, дружок, впредь не допускать, чтобы кто-то оставался у тебя за спиной. Ответь мне, тебе уже довелось убить... человека?
         – Нет, госпожа. Хотя, нас привлекли к поискам, когда в лесах пряталась шайка Кривого Тома, и говорили, чтобы мы никого не жалели. Некоторые из нас испачкали мечи кровью, но это случилось без моего участия.
         – Жаль. Настоящий воин должен без колебаний применить оружие по приказу своего сюзерена.
         – Я готов, сударыня.
         – Это – хорошо. Потому что тебя ждёт именно такое задание.
         Хасан, между тем, наполнил кубки. Хозяйка взяла один и кивнула Якобу на второй. Они выпили, затем госпожа Магда сказала:
         – А теперь возьми меня за руку. – Якоб, затаив дыхание, повиновался. – И слушай. – Она закрыла глаза и начала говорить тихо, словно пересказывала собственный сон:
         – Представь движущуюся колонну людей и коней...
         – Представил.
         – Эти люди – в доспехах. Они сопровождают важного вельможу. Длинные копья, на которых висят флажки и штандарты... После авангарда из двух десятков всадников на дороге растянулась процессия из лошадей, запряжённых в лёгкие повозки, и сопровождающих их всадников. Обоз охраняют вооружённые люди. Мечи, топоры, луки и арбалеты...
         Она словно воочию видела всё это сама.
         – На телегах сидят люди. Одни отдыхают, другие зорко охраняют поклажу... Колонна растянулась на целую милю...
Якоб не выпускал узкую ладонь госпожи из своей. Его руку начало слегка покалывать... Вдруг в сознании молодого воина возникла описываемая Магдой картинка... Высокие сосны и ели, как стражники, выстроившиеся вдоль дороги, скрип колёс, звон доспехов и оружия, ленивые покрики погонщиков. Изумрудная листва деревьев и кустов по краям тропы, впереди, над верхушками леса – остроконечная крыша кирхи...
         – Это деревня Гумбольден, – пояснила госпожа.
         Якоб «увидел» вытирающего пот широким белым платком священника, который ехал верхом на гнедой лошади, солдата, прильнувшего к бурдюку с водой, сосредоточенно глядящего по сторонам высокого всадника в блестящем шлеме и плаще с чёрным тевтонским крестом...
         – В конце кавалькады, – продолжала «рассказывать сон» госпожа Магда, –неизвестные люди сопровождают несколько телег. Это – не тевтонские рыцари, это – пришедшие из южных и западных земель чужаки.
         Действительно, Якоб совершенно ясно «различил» три повозки в хвосте движущейся колонны. Несколько человек находились внутри войлочных фургонов, остальные ехали верхом рядом. Люди были вооружены, сверкали их латы и позванивала кольчуга. Но эти воины держались особняком, их облачение отличалось от того, в которое было одето большинство шествующих в колонне. Было понятно, что они присоединились к колонне тевтонцев уже в пути.
         – А это что? – повысила голос госпожа Магда. – Откуда эти рыцари?
В мозгу Якоба вспыхнули новые видения. Вот из перелеска вылетела туча стрел. Люди, сопровождающие свои повозки в самом хвосте колонны, попадали с лошадей. Послышались крики раненых. В следующий момент из зарослей выскочили всадники и, размахивая мечами, ринулись в атаку. Те, кто пытался противостоять им, падали, сражённые быстрыми и точными ударами. Лязг мечей и удары о щиты и доспехи воинов далеко разнеслись по округе. Послышались звуки рога, подающего сигнал тревоги. Тем временем, нападавшие, видимо, польский отряд, ринулись к одной из повозок. Похоже, они прекрасно знали, что и где искать. Пока охрана колонны формировалась в боевой отряд, шляхтичи быстро отыскали нечто, из-за чего они устроили настоящую бойню, и быстро ретировались в лес. То, что они увезли с собой, было завёрнуто в шерстяную материю и перехвачено крепкой верёвкой. По размерам оно было не более лошадиной головы. Погони за ними не было.
         – Ты видел это, Якоб? – госпожа Магда неспешно освободила свою ладонь из руки молодого воина и вновь взялась за кубок.
         – Видел, сударыня. Мне казалось, что я сам там был.
         – Выпей вина и я расскажу тебе, чем всё это закончится... Польский отряд разделится. Большая часть людей, принявших участие в нападении, получит свои деньги и разойдётся. Но пятеро, захвативших добычу, отправятся в деревню Гринсбене. Там один из них, пан Моралек, попытается избавиться от своих бывших товарищей. Он или зарежет их поодиночке, или, что вероятнее, отравит всех разом. В конце концов, пан останется наедине со своей добычей. Вот тут и придёт твой черёд. Ты отберёшь её у него. Если он будет сопротивляться, тогда убей его. Не жалей, это – опасный человек и задумал он безбожное дело. А то, что ты у него захватишь, доставь сюда, в школу.
         – Так мне следует немедленно ехать туда, в Гринсбене? Поспею ли я? Не сбежит ли он за это время куда-нибудь в Краков?
         – Не волнуйся, дружок, – ласково усмехнулась госпожа. – То, что ты видел, ещё не произошло. Оно произойдёт немного позже. Ты сможешь всё это увидеть воочию. Всего через две недели... Никуда он от тебя не денется.
         – А что они похитят, сударыня? Нечто важное?
         – Ничего особо ценного, поверь мне. Это – старый серебряный сосуд. Он похож на арабскую масляную лампу. Или кубок. Но, если он попадёт в злые руки, умеющие колдовать, то может принести людям много несчастий. Мы не можем этого допустить. А Господь поможет тебе.

 
         Глава 8. Вторая реликвия

         Орденский замок Мариенбург, давший начало одноимённому городу, служил резиденцией Великого магистра Тевтонского ордена с 1309 по 1456 годы. В 1410 году, во время Грюнвальдской битвы, он был осаждён польско-литовскими войсками во главе с королём Владиславом II Ягайло. После поражения рыцарей при Грюнвальде резиденция Великого магистра подверглась жестокой и продолжительной осаде. Город Мариенбург был разрушен, однако сам замок полякам взять не удалось. В 1456 году гохмейстер (20) Людвиг фон Эрлихсхаузен передал замок в уплату долга богемским наёмникам, а те перепродали его польскому королю Казимиру IV. Так орденский замок оказался в составе Польши. Сам же Великий магистр на время поселился в замке Меве.
         В 1457 году Людвиг фон Эрлихсхаузен начал сборы в Кёнигсберг. Он собирался сделать резиденцией Ордена именно этот город. В начале июня Великий магистр Тевтонского ордена покинул своё убежище в Меве и отправился к берегам Остзее (21). Он полагал, что население Кёнигсберга более охотно поддержит Орден, а не Польшу, как это показали события двухлетней давности. Город хорошо укреплён. Один Королевский замок чего стоит! Кроме того, в ближайших к нему городах – Альтштадте, Кнайпхофе и Лёбенихте тоже имеются оборонительные сооружения. А понадобится – построят ещё! Ни чехи, ни поляки с литовцами в Кёнигсберге ему не будут страшны. Он ещё не понимал, что после Грюнвальда крест Тевтонского ордена подрублен, и – основательно.
         Часть груза Людвиг фон Эрлихсхаузен отправил морем, но основные богатства Ордена решил везти лично посуху, причём, по возможности, выбирая «тайные тропы». В его планы не входила встреча с Яном Косцелецким (22) и другими польско-литовскими рыцарями. Старый вояка прекрасно чувствовал себя в седле, чего нельзя было сказать о качающейся под ногами скользкой палубе. В этой, основной части перевозимого груза, немалое место занимали книги, архив Ордена, его бухгалтерия. Здесь же находились военные и церковные реликвии, а также казна.
         Гохмейстера сопровождал великий комтур — управитель орденского имущества, интендант и эконом Иоганн фон Менгеде и ландмейстер Ульрих фон Лентерсхайм. В свиту Великого магистра входили также: верховный госпитальер, руководитель больниц, странноприимных домов и постоялых дворов Ордена, верховный ризничий, отвечающий за приобретение, изготовление и распределение всей амуниции и вооружения, а также тресслер или казначей, ведающий вопросами финансового управления.
         Всего в колонне было одиннадцать братьев-рыцарей, сотня одетых в серые кафтаны братьев-сариантов, из которых были не только воины, но оруженосцы и денщики, а также два десятка братьев-священников. Никаких геральдических украшений, вычурных плюмажей, разве что на копьях развивались вымпелы и штандарты. Колонна сохраняла строгость и была похожа на могучий серо-белый топор, рассекающий беспечно дремлющий зелёный массив.
         Прибытие в Кёнигсберг ожидалось в первых числах июня.
         Перед самым отъездом из замка Меве, к Великому магистру Тевтонского ордена пожаловал рыцарь Антуан Норфролкский, как поговаривают, один из последователей самого знаменитого некогда ордена Храма, и, среди своих сподвижников, пытающийся возродить былое могущество храмовников. Он смиренно попросил гохмейстера уделить и его скромному грузу место в общей колонне. «Мы перевозим святыни тамплиеров», – с лёгким английским акцентом произнёс он, – но у нас недостаточно людей, чтобы предоставить им надёжную охрану. Позвольте, ваша светлость, мы примкнём к хвосту кавалькады и тем самым усилим вам арьергард». Людвиг фон Эрлихсхаузен любезно дал своё согласие.

         Вечером 26 мая в трактире «Усы сома» было людно. Жители Альтштадта, те, у кого неплохо шли дела, после долгого трудового дня могли позволить себе немного отдохнуть. Звучала музыка. Полуслепой музыкант наигрывал итальянские мелодии на лютне. Негромко переговаривались посетители. Иногда, то тут, то там, раздавались взрывы хохота – вино развязывало языки и расширяло границы дозволенного. На обычном своём месте, за широким дубовым столом расположилась старая компания, неразлучная уже долгие годы.
         – Каковы нынче уловы, дружище? – спросил у моряка в высоких с отворотами сапогах старый портной Сигурд Хеллике после неторопливого употребления кружки альтштадского пива.
         – Нерест заканчивается, – заметил Курт Химмель. – Кое-где уже сняты запреты на весенний лов. В заливе полно угря, судака и леща… Так что, если Господь поможет, без рыбы не останемся.
         – А я слышал, что наши портовые рабочие опять повздорили с грузчиками Закхайма, – заметил пивовар Андреас Кулль. – Вроде бы, без раненых не обошлось…
         – Да, в наше время только и спорить по-соседски… Да так, чтобы требовалась помощь врачей! – проворчал Хеллике. - У нашего-то Пельшица, дела идут совсем худо. С тех пор, как Якоб Шоль связался с колдунами и ушёл от него в эту проклятую школу, наш городской лекарь стал куда как менее популярен!
         – Как знать, как знать… А что, слышно ли что-нибудь о самом Якобе? Где он?
         – Мы недавно его видели, – сказал один из братьев-кузнецов, Теодор. – Но сначала не признали. Даже поспорили с братом. Но потом убедились: это – он.
         – Да, теперь не узнать нашего Якоба, – подтвердил Исайя. – Настоящий рыцарь! На коне, с мечом! Да и вообще – здоровяк! Это вам не худенький паренёк, каким помощник лекаря был два года назад!
         – Спешил он куда-то. Погнал коня в сторону Лёбенихте, на восток, – добавил Теодор.
         – Кто знает, – проговорил Хеллике, – может быть, ему было бы лучше остаться у Пельшица. Глядишь, сейчас стал бы врачом и лечил людей. Это – богоугодное дело. Но вот связался же с чернокнижниками и…
         – На всё воля Господа, – ответил Кулль.
         – Главное, чтобы он оставался добрым христианином, – заметил Исайя. – А то и без колдунов хватает безбожных людей, не гнушающихся воровством и обманом.
         – Послушайте-ка одну историю, – старый портной уселся поудобнее и взял в руки кружку с пивом. – Известно ли вам про птицу Альф, обитающую только в окрестностях Кёнигсберга и нигде больше?
         – Чем же она знаменита? – спросил пивовар.
         – Люди говорят, что встреча с ней обещает неслыханное богатство. И неожиданное!
         – А как она выглядит? Вдруг, я встречу её и не узнаю? – с улыбкой спросил Исайя.
         – Узнаешь, дружище, – ответил Хеллике. – У неё, как у ястреба изогнут клюв, и она такая же серая. Но главная её отличительная черта – это длинный огненный хвост. Когда она спускается вниз, то кажется, что с неба падает звезда! Поймать её – дело нелёгкое, но тем, кому это удаётся, она помогает разбогатеть, выкупая свою свободу! Даже у нас, в Альтштадте есть несколько человек, которые, благодаря ей, здорово поправили свои дела!
         Старик отхлебнул из кружки, вытер губы и продолжал:
         – Так повезло гончару из Лёбенихте, Томасу Мюллеру. Томас, не будь дурак, договорился с птицей, что та натаскает ему полный сапог золотых монет. Сапог он поместил в печной трубе, чтобы никто из соседей не приметил его связь с Альфом.
         – Хитёр, – заметил пивовар.
         – Ещё как! Он задумал перехитрить и добрую птицу. Сапог-то он поместил, да сначала вырезал из него подмётку. Бедный Альф летает, наполняет сапог монетами, а Томас потихоньку через дыру вынимает деньги. Птица садится на трубу, спрашивает, полон ли сапог. А хитрый Мюллер отвечает: «Нет! Не полный! Давай, неси ещё!». Так продолжалось целый день. Птица выбилась из сил, таская деньги гончару из Лёбенихте, а тот всё отвечал, что сапог не полон. Наконец, Альф догадался, что Томас водит его за нос, и, в конце концов, бросил ему в сапог целую кучу вшей, после чего улетел!
         – Правильно сделал! – воскликнул Кулль. – Я бы ему ещё и бока намял! Привалило тебе счастье, так радуйся! Полный сапог денег – это же много!
         – Да, – согласился Хеллике. – Его сгубила жадность. Будем надеяться, что и наш Якоб, если столкнётся с чем-то необычным, не собьётся с дороги, а выберет правильный путь!
         – Так давайте за это и выпьем!

         Рассвет близ деревни Гумбинен Якоб встретил в седле. Календарное лето уже наступило, но по ночам было ещё довольно прохладно. На востоке солнце разожгло свои величественные костры, обагрив облака и ярко подсветив небосклон. Птицы распевали беззаботные песни, роса засеребрилась на сочных зелёных лугах.
6 июня 1457 года. Всё должно произойти сегодня.
         Якоб выехал из леса и оказался посреди луга, за которым, среди густых зарослей камыша, рогоза и тростника поблёскивала вода. Зелёное пастбище постепенно переходило в болото, укутанное лёгкой дымкой. Оттуда доносилось многоголосое кваканье лягушек. Комары настойчиво впивались юноше в щёки и шею. Вдоль окраины леса стелилась дорога. Всё это было похоже на то видение, которое «предоставила» ему госпожа Магда полмесяца назад. Якоб огляделся и поверх деревьев заметил озарённый лучами восходящего солнца шпиль кирхи с блестящим крестом. Да, это – здесь. Осталось подождать часа четыре…
         Молодой воин спешился, позволил коню, очень понятливому животному по имени Юпитер, пощипать свежей травы, а сам присел на торчащий из травы пенёк. Нужно было подумать и определиться с местом дозора.
         Польский отряд будет атаковать из небольшой лощины и в ней же скроется. Потом разбойники разделятся, часть нападавших, в количестве пяти человек, вместе с похищенным, отправится в Гринсбене. По пути в эту деревню он и сядет им «на хвост». Но она находится южнее. Где же ему укрыться, чтобы не упустить похитителей из виду? Якоб снова сел на коня и отправился исследовать местность.
         Когда солнце поднялось достаточно высоко и совсем развиднелось, молодой воин успел как следует осмотреться. Он обнаружил место предстоящей засады польского отряда и прислушался: они вскоре должны были здесь появиться. Затем по лесной тропке Якоб вышел с той стороны зарослей, где открывались дороги на Гринсбене и Гумбинен. Теперь оставалось залечь где-нибудь в сторонке и ждать.
         Отчего-то его не удивляло, что он сразу узнал ту местность, которую ему «показывала» госпожа Магда. Каким образом она смогла передать ему это видение? Как ей удалось предсказать то, что ещё только должно произойти? Ну, конечно, у неё тоже есть Дар! У него, Якоба, имеется свой, а у неё – свой. Ничего удивительного. А Хасан? Есть ли Дар у него? Наверное, есть, решил молодой человек. В школе «Куклы старой Магды» каждый должен обладать какой-то удивительной способностью.
         Он выбрал молодой ольшаник, растущий на расстоянии полёта стрелы от дороги. «Коня за зарослями они не заметят», – решил Якоб. А сам он сумеет наблюдать за польским отрядом, прячась в густой листве. Некоторое время спустя, убедившись, что с дороги его конь неразличим, он успокоился и прилёг в высокой траве. Приближающийся конный отряд он услышит издалека. Воин достал бурдюк с разбавленным водой вином, кусок хлеба и сыр. Пока ел, наслаждался тишиной, летним теплом и одиночеством.
         Стук копыт прервал его неторопливые раздумья. Воин встряхнул головой, прогнав посторонние мысли, метнулся к деревьям и выглянул сквозь ветви ольшаника. Человек десять-пятнадцать всадников торопливо следовали по дороге в сторону леса, к месту будущей засады. «Пресвятая Дева! Хвала тебе за то, что я вовремя спрятался!» – подумал Якоб. Да, это были они, засадный отряд, вооружённый луками и арбалетами, мечами и топорами. Впереди ехал рыцарь в блестящем шлеме с роскошным плюмажем, доспехах и красном плаще. «Пан Моралек!» – догадался Якоб. Его сопровождали солдаты, по виду, бывалые воины. Подняв пыль, отряд скрылся в лесной зелени.
         Якоб представил, как стрелки устраиваются на месте засады, выбирают удобные позиции, распределяют цели, заряжают арбалеты. Наверняка у них есть дозорные, которые заранее предупредят о приближении колонны гохмейстера. «Ну-ну, – подумал он. – Пусть свершится то, что должно свершиться». А уж он-то в грязь лицом не ударит!
         И опять потянулись минуты ожидания. Колонна Великого магистра должна подойти в течение двух-трёх часов. Звук битвы Якоб должен услышать: отсюда, с места его дозора, до места столкновения было не больше полутора прусских рут (23) по прямой линии.
         …Послышался скрип колёс и визг поросёнка. Якоб выглянул из своего укрытия. По дороге неспешно продвигалась телега – крестьянин вёз в деревню поросят в мешках. Сельская жизнь шла своим чередом. Юноша сорвал травинку и сунул её в рот. Пожевал… Вспомнилась его прежняя жизнь, когда он был маленьким и была ещё жива его мама… Дома всегда пахло травами: только что срезанными, а также высушенными. Также пахло молоком и хлебом… Послышались голоса – несколько женщин шли по дороге в Гумбинен. Якоб вздохнул, прикоснулся к отцовской ладанке на своей груди и продолжил ожидание.
         В синем небе начали громоздиться кручи белых облаков. Они равнодушно поглядывали вниз, совершенно не заботясь о том, что скоро здесь свершится кровопролитие. Видимо, там, на небе, и своих дел невпроворот…
         Жизнь вокруг Якоба била ключом. В вышине парил коршун, выслеживая добычу, тяжело жужжали шмели и пчёлы, шелестя прозрачными крылышками, носились стрекозы, весело стрекотали кузнечики. Вот в траве прошуршал спешащий по своим важным делам ёж… И вдруг… Крики и звон оружия! Началось!
         Не прошло и четверти часа, как из леса, торопясь, выскочили всадники. Рыцарь в красном плаще выехал одним из последних. Подмышкой он держал мешок, видимо, с похищенной реликвией. У развилки воины придержали коней. Человек в красном плаще бросил одному из сопровождающих увесистый кошелёк, и основная часть отряда продолжила движение в Гумбинен. Несколько же человек, во главе с рыцарем, отправилась в Гринсбене. Выждав некоторое время, Якоб последовал за ними.

         В Гринсбене они оказались уже вечером, преодолев путь в две прусские мили (24). Убедившись, что погони за ними нет, преследуемые Якобом люди остановились на постоялом дворе. Лошадей загнали на отдых в конюшню, а сами отправились выпить и закусить. Но что-то подсказывало, что они собираются продолжить путь далее, и на ночлег здесь не останутся.
Когда Якоб передавал коня слуге, уже смеркалось.
         – Что молодой господин желает? – спросил его другой слуга, отворяя двери таверны. – У нас имеется свежая свинина и баранина.
         – Жаркого и пива, – ответил воин.
         Зайдя в помещение, Якоб огляделся с целью обнаружения интересующей его компании. Заметив, что разбойники расположились неподалёку от очага, он занял место поблизости, чтобы, по возможности, слышать их разговор.
         Слуга подал на стол жареное мясо и кувшин с пивом.
         – Если молодой рыцарь пожелает вина, то у нас есть рейнское, – добавил он с любезной улыбкой.
         Якоб накинулся на еду, бросая исподлобья взгляды на похитителей серебряного кувшина, столь заинтересовавшего его госпожу.
         – Вина! – скомандовал предводитель разбойников. Свой красный плащ он снял, как и шлем. Лёгкая испанская кольчуга на его груди тускло поблёскивала в свете огня очага.
         – Здесь хорошее вино! Эй, юноша, ты напрасно отказываешься от благородного напитка! – заметил один из воинов, обращаясь к Якобу. – Или твоих средств хватает лишь на пиво?
         Он и его товарищи громко расхохотались.
         – Клянусь святыми угодниками, у меня обет, – вежливо ответил Якоб. – Который я не могу нарушить.
         – Ну, тогда понятно! А мы сейчас покончим с этим кувшином и возьмёмся за другой! Эй, хозяин! Тащи ещё вина и жареный окорок!
         Компания за соседним столом от души радовалась успешно проведённой операции.
         Якоб украдкой следил за разбойниками и заметил, что их предводитель пьёт гораздо меньше своих товарищей. Зато, не скупясь, подливает им. Молодой воин знал от госпожи Магды, чем должно закончиться это винопитие. «Пожалуй, при мне он убивать их не осмелится, – решил Якоб. – Поэтому, надо дождаться его во дворе, когда он сделает своё дело и отправится дальше со своим драгоценным грузом».
         – Молодой рыцарь желает отдохнуть? – спросил слуга. – Приготовить ему комнату?
         – Нет, я сейчас уезжаю.
         Вот предводитель поднялся из-за стола. Якоб сразу насторожился.
         – Клянусь Девой Марией, сейчас я принесу самого лучшего вина, хранящегося в этом хлеву, – провозгласил он. – Эй, хозяин! Веди меня в свои заветные погреба!
         Якоб расплатился с хозяином и вышел во двор. Мысленно он представил, как, получив вино, предводитель разбойников вытряхивает в кувшин содержимое мешочка или ладанки, в которой хранится сильнодействующий яд. Как только злодей заметит, что его друзья становятся сонными и готовы отойти в мир иной, он сразу покинет этот дом.
         – Молодой рыцарь не желает остаться на ночь? – спросил слуга-мальчишка, выводя Юпитера из стойла. – Право, ночь тёмная, мало ли что может случиться в дороге.
         – Мне нужно спешить, – ответил Якоб, вручая малому мелкую монету. – В ином доме бывает гораздо опаснее, нежели в чистом поле.
         – Как знаете, сударь. Но на нашем постоялом дворе ничего дурного не происходит.
         Якоб не спешил. Он ласково погладил коня, потрепал его гриву.
         – Ваш скакун получил воду и овёс. Счастливой дороги вам, сударь. Только будьте осторожны возле Дункельвальда. Там частенько пошаливают. А если вы направляетесь в Кёнигсберг, вам не миновать этого места.
         – Пошаливают? – Якоб тянул время. – И кто же?
         – Разное поговаривают, – понизил голос слуга. – Иной раз – поляки с литовцами, порой – банды дезертиров или просто шайки доведённых до отчаяния простолюдинов. А случается – самая настоящая нечисть.
         – А мне как раз надо в Кёнигсберг…
         – Вот и прислушайтесь к доброму совету: оставайтесь на ночь у нас. А завтра на рассвете и тронетесь в путь!
         – А что за нечисть там шалит, уж не Чёрный ли Франц?
         – И он тоже, уж будьте уверены!
         – Георг, – позвал чей-то голос слугу. – Принеси воды на кухню!
         – Это – хозяин, – прошептал мальчишка и скрылся за конюшней.
         Якоб вздохнул и ещё раз обнял коня за шею. Скрипнула дверь. В тёмное пространство двора золотой стрелой вонзилась полоска света. Из таверны торопливо вышел тот самый рыцарь, предводитель разбойников, пан Моралек, как назвала его госпожа. Одной рукой он придерживал рукоять меча, о ножны которого глухо постукивал железный наколенник, другой – прижимал к себе мешок с реликвией. Он не сразу обратил внимание на Якоба. Видимо, не заметил его, выйдя из света в темноту. Рыцарь постоял некоторое время, подождав, пока глаза привыкнут к мраку, и направился к конюшне.
         Якоб преградил ему дорогу.
         – Не торопитесь, сударь.
         – Не становись у меня на пути, сопляк! – прорычал рыцарь, в одно мгновение выхватив меч.
         – Ваши друзья требуют вас к себе, – насмешливо проговорил Якоб. – У них возникли кое-какие вопросы.
         Рыцарь нанёс колющий удар, но, вопреки ожиданию, его меч вспорол пустоту. Зато кинжал Якоба ударил выше кольчуги, прямо в шею противнику.
         – Проклятая… Магда, – только и прохрипел падающий воин.
         Выхватив мешок с драгоценным содержимым из рук поверженного врага, молодой воин вскочил на коня.
         – Давай, Юпитер! Легко ли, тяжело, но нам надо подальше отъехать от этого места!
         Послушный конь пустился в галоп.
         Остаток ночи Якоб провёл на окраине леса, где неплохо выспался. Усталость взяла своё, буквально свалив воина под молодую сосну. Но могучий организм в течение трёх-четырёх часов полностью восстановил силы. С рассветом юноша продолжил путь.
         Вскоре любопытство взяло верх над гордостью. По пути он развязал мешок и извлёк из него ту самую штуковину, из-за которой разгорелось столько страстей. Изделие напоминало скорее сосуд, чем лампу. А точнее – кубок, подобный тем, из которых европейские короли пьют вино. Впрочем, нет. Для питья этот кубок был тоже мало пригоден. «Наверное, всё-таки лампа, – размышлял Якоб. Налить в чашу масла, поставить на стол или на пол и зажечь… Будет гореть и освещать пространство. Но для лампы… слишком уж всё вычурно изготовлено, да ещё эти цветные, возможно, драгоценные камешки... Угадывается работа великого мастера, который бился над своим творением немалое время…» Светлая, серебряная поверхность притягивала к себе. Якоб заглянул внутрь кубка и… словно сам провалился куда-то в неведомые глубины… «Непростой сосуд», – решил молодой воин, запихивая его обратно в мешок и перевязывая тесёмками.
        И ещё одна мысль не давала покоя Якобу: «Магда»! Польский рыцарь (или кто он там ещё?) назвал имя Магды! Отчего-то Якобу казалось, что это было неспроста. Неужели хозяйка школы каким-то образом причастна ко всему этому делу, к похищению серебряного сосуда, ко всем произошедшим смертям… Или нет?  Знал ли предводитель разбойников его госпожу? Не по её ли наводке он действовал? А может, это была совсем другая женщина?..
         В полдень 8 июня 1457 года Якоб вернулся в Кёнигсберг.
         Двумя часами позже сюда же прибыл и Великий магистр Тевтонского ордена Людвиг фон Эрлихсхаузен со всей своей свитой. Отныне резиденцией Ордена стал Королевский замок.

20. Великий магистр Тевтонского ордена
21. Балтийское море
22. Ян Косцелецкий (ок. 1415—1475) — государственный и военный деятель Польского королевства, принимал участие в 13-летней войне против ТО
23. около 700 метров
24. около 15 км

 
          Глава 9. Странные события в школе «Куклы старой Магды»

         – Вот видишь, малыш, тебе, оказывается, можно поручать самые ответственные дела, – с улыбкой сказала госпожа Магда, принимая от Якоба доставленный им сосуд. – Господь свидетель, я в тебе не ошиблась.
         Она прижала к груди таинственную реликвию, при этом глаза её вспыхнули алчно, зловеще и одновременно радостно, и удалилась в свои покои.
         – Что в этом сосуде такого замечательного? – спросил Якоб Хасана, когда они остались наедине.
         Тот долго молчал, прежде чем ответить.
         – Это очень древнее изделие, и, если ты обратил внимание, причудливые узоры  на нём имеются, но клейма мастера нет.
         – Да, никакого клейма я не заметил, – признался Якоб.
         – А между тем, на подобных вещах всегда, во всех землях мастера ставили свои оттиски. И в арабских, и в европейских, и даже далеко на Востоке.  А тут – никакой отметки. Не полагаешь же ты, что этот сосуд появился сам по себе, словно по волшебству?
         – Конечно, нет, – ответил Якоб, думая, что в любом городе Кёнигсберга самый ничтожный кузнец поставит своё клеймо на лопате или подкове, не говоря уж об оружейниках. А тут – настоящее произведение искусства! – Видимо, тот, кто его создал, не помышлял о славе.
         – Э, дело вовсе не в славе, дружок. Это обязанность каждого мастера – расписываться на своём изделии. И так было всегда!
         – Так кто же он, этот загадочный мастер?
         – Я знаю только одного ваятеля, не заботящегося о том, чтобы его клеймо стояло на его изделиях, – с усмешкой произнёс Хасан.
         – И кто это?
         – А кто, по-твоему, создал небеса, земную твердь и всех живущих на Земле существ?
         – Господь…
         – Вот видишь, ты сам ответил на свой же вопрос. И даже если у этого предмета был другой творец, то вряд ли это – простой человек.
         – Наверное, у этого сосуда есть и своё особое предназначение? – поинтересовался Якоб.
         – А как же! Любое изделие обязательно служит для чего-либо. Бесполезных вещей не создают ни люди, ни боги. Но если ты пытаешься угадать, для чего нужен этот древний сосуд, то тут я тебе не помощник. Господь так распорядился, что издревле люди делятся на тех, кто достоин сакральных знаний, и тех, кому они не должны быть доступны. Взять нашу госпожу... Видимо, она знает то, чего не можем знать мы. Но ты верь ей – она найдёт для этой чаши достойное применение.
         – И всё-таки, у такого изделия должен быть свой законный хозяин, – начал рассуждать Якоб. – Тот, кому он передан в дар или по наследству…
         – В разные времена он принадлежал разным людям, – ответил Хасан. – Но только тот его истинный хозяин, кто знает, как им правильно распорядиться. А эти знания даруют не каждому. Один может использовать этот сосуд как чашу, другой – как лампу. А третий с его помощью решит вызвать на земле бурю или землетрясение, надумает оживить умерших или погубить целые народы! Возможно, он захочет превратить пустыню в цветущий оазис или обратить наши сосновые леса в каменистую или песчаную пустошь! Чаша способна осушить море или наоборот, наполнить водой каждую ложбинку на земле! Этот сосуд просто ждёт своего истинного владельца и жаждет действий! И, возможно, уже дождался!

         Прошло несколько дней после возвращения Якоба из опасной поездки. Едва он передал таинственную реликвию госпоже Магде, как почувствовал, что в её школе что-то начало меняться. Госпожа перестала музицировать и всё реже выходила из своих покоев. Хасан «надел маску» озабоченности и отчуждения, он часто и надолго покидал школу. Краем глаза молодой воин видел, как в их дом входили какие-то люди, чьих лиц он не мог заметить из-за натянутых на голову капюшонов. Скрипели двери. Чьи-то осторожные шаги слышались в коридоре.  Несколько раз Якоб, заслышав шорох у своей двери, подбегал и мигом отворял её, пытаясь лицом к лицу встретиться с любопытным гостем, но каждый раз сталкивался с пустотой. Некоторую ясность внёс случайно подслушанный им разговор, происходивший между привратником и неизвестным ему человеком. Из их краткой, приглушённой беседы Якоб понял, что в школу прибывают её бывшие ученики, и вскоре ожидается приезд каких-то важных гостей. Случайно столкнувшись в коридоре с Хасаном, молодой воин пытался потребовать от последнего каких-либо разъяснений, но тот промычал что-то невразумительное, мол, потом узнаешь, и, уходя из дома, посоветовал Якобу прогуляться по городу, развеяться и отдохнуть в кабачке.
         Между тем, городские власти приняли решение произвести на острове уборку мусора и нечистот силами самих горожан. Палач Кнайпхофа и цирюльники не успевали справляться со своими обязанностями. Они, конечно, убирали с улиц трупы животных и валяющихся пьяниц, выгребали нечистоты, скопившиеся под окнами домов, но их сил явно не хватало. Город буквально утопал в отходах. Было решено привлечь для этой деятельности нищих и бродяг, которые в большом количестве обитали возле пристани и на каждом рынке.
         На левом рукаве Прегеля, к востоку от Кнайпхофа началось строительство Иерусалимского укрепления. Возводимые бастионы как бы говорили непокорному острову: «Смотри, дружок, или ты с нами, или…». На западе, а точнее – на Фиалковой горе, месте городских публичных казней, тоже началось строительство оборонительных сооружений.
         Как-то раз, остро почувствовав одиночество в большом доме и внутреннюю пустоту, Якоб, проходя по коридорам школы, зашёл в комнату, где стояло зеркало. То самое, в котором он разглядел своих родителей, впервые оказавшись здесь. «Интересно, смогу ли я увидеть их снова?» – мелькнула мысль у молодого воина.  Сегодня поверхность зеркала покрывала лёгкая белая вуаль. Сняв её, Якоб, словно перед картиной великого мастера, отошёл от зеркала на три шага. Сначала он видел только своё отражение: молодой крепкий парень с кинжалом на боку, сжимающий белую ткань в левой руке. И ничего больше. «Пожалуй, – подумал юноша, – мои родные чем-то заняты там, на небесах». Наверное, они, взявшись за руки, неспешно прогуливаются по тёплой песчаной тропке к роднику, как было в его детстве, дома. Тот источник бил из-под груды камней и, превратившись в прохладный ручеёк, весело журча, бежал дальше, теряясь в зарослях леса. По краям ручейка росли лопухи, густые кусты лесной смородины и малины. Уже отчаявшись что-либо увидеть, Якоб решил покрыть зеркало вуалью, как вдруг… Его поверхность снова словно затянуло туманом, отражение стало тускнеть и, наконец, пропало совсем. Зато появилась фигура матери. Казалось, что она стоит где-то совсем рядом, возле своего сына! Лицо матери с укоризной смотрело на него.  Морщинки сгустились на её переносице, брови были нахмурены. Что произошло? – хотел спросить Якоб. – Что он сделал не так? Но новая волна тумана, клубясь, словно смыла отражение родного человека. На его месте появилось лицо отца. «Отец, – мысленно воскликнул юноша. – Я нашёл твою ладанку! Теперь она всегда со мной!» – и его рука потянулась к груди, где висел заветный мешочек. Отец молчал и едва заметно покачивал головой. «Ты осуждаешь меня за то, что я убил человека? Но ведь это был честный поединок! Да, у меня есть Дар, но я же защищал свою жизнь! И впредь убью всякого, кто посягнёт на неё!» Отец слегка прищурился и продолжал качать головой. «Ведь вы же сами дали мне понять, что я правильно сделал, что пришёл в эту школу!» – мысленно возразил отцу Якоб. «Нет, – словно отвечал отцовский взгляд, – мы пытались предостеречь тебя от этого поступка…»
         Однажды утром Якоб зашёл в класс, где хранились куклы. Дверь в эту комнату никогда не запиралась, но он знал, что далеко не всякий мог её отворить, видимо, и тут действовали какие-то заклятия. Юноша проходил мимо и просто толкнул её, та и распахнулась, как бы приглашая его войти. Он зашёл в полупустое, мрачное помещение. Несколько кукол валялись на сундуке в углу комнаты, вповалку. Некоторые, лежащие на столе, видимо, находились в стадии изготовления. Якоб опять отметил, что сделаны они с большим мастерством. Одна из кукол была наряжена в купеческую одежду, в этом Якоб не сомневался. Именно так выглядят купцы, сходящие на берег с трапа когга, доставившего товары из-за моря. Интересно, чья это копия? Рядом расположились фигурки поменьше, вылепленные из воска. Наверное, скоро и на их наденут кафтаны, куртки и плащи…  А это… Воспоминания закружились в голове Якоба. Вспомнился тот день, когда к ним с доктором Пельшицем доставили раненого рыцаря. Да, похоже, эта кукла должна была изображать его, несчастного брата Маттиуса. Вот и крест на груди, крест тамплиера! Получается, прав был странный монах по имени Михель! К убийству рыцаря причастна школа «Куклы старой Магды»!
         А от следующей фигурки, попавшей Якобу на глаза, у него всё похолодело внутри. Кукла напоминала юноше… самого себя! Та же одежда, меч на боку, плащ… Сразу всплыли в памяти слова Магды о том, что любая кукла в этой комнате может принять и его облик… Знать, госпожа слов на ветер не бросает. В любой момент и эту куклу могут проткнуть серебряной иглой! Якоб схватил свою искусственную копию и прижал её к груди. «Что делать? Спрятать или уничтожить? – мысли вихрем закружились в его голове. – Потребовать объяснений?» Потом немного успокоился: предупреждён, значит, вооружён. Пока он в точности выполняет распоряжения госпожи Магды, ему ничего не угрожает...

         Тяжёлые, кованые ворота замка Нойбертхаус со скрипом раскрылись, впуская в ограниченное пространство плотно утоптанного двора несколько всадников. Расторопные слуги подбежали к приехавшим господам, помогая тем спешиться и принимая от них коней. Прибывших было пятеро. Двое из них – граф Карл фон Иншер со своим оруженосцем, третий и четвёртый – монах Михель со своим послушником, впрочем, оба выглядели уже совсем не такими, какими их видел прежде Якоб, теперь они мало отличались от вышеупомянутых господ в кольчуге и латах. Пятым был рыцарь Антуан Норфолкский, которому не довелось занять место в обозе Великого магистра Тевтонского ордена, он, тем самым, не подверг свою жизнь опасности. Всех прибывших вышли встречать граф фон Тегеле и настоятель монастыря Архангела Михаила отец Зигфрид.
         – Добро пожаловать, славные рыцари, в тихий уголок под названием «замок Нойбертхаус»! – громко произнёс хозяин замка.
         – Пресвятая Дева Мария услышала мои молитвы, – добавил аббат. – Надеюсь, вы заглянете и в нашу смиренную обитель? – Он поклонился.
         – Непременно, святой отец! – ответил фон Иншер. – Нам как раз понадобится помощь дюжины ваших самых верных и богопослушных парней!
         – Боюсь, у нас для вас, святой отец, и для вас, граф, неприятные новости, – вставил своё слово и Антуан Норфролкский. – Нам тоже необходим ваш совет и помощь!
         – Тогда прошу, братья, в мои апартаменты, – сделал пригласительный жест граф фон Тегеле. – Там вы сможете отдохнуть, и как следует подкрепиться. Заодно мы обсудим все наши проблемы и выберем приемлемое решение!
         Некоторое время спустя рыцари уже сидели за широким, видавшим виды столом, на котором были расставлены блюда с жареной олениной и овощами, кубки с вином и массивный канделябр с горящими свечами. Как и во всяком другом замке, стены гостиной фон Тегеле украшали рыцарские доспехи, чучела диких зверей и несколько гобеленов, на которых были изображены сцены охоты. На полу была постелена огромная медвежья шкура – недавний охотничий трофей самого графа.
         – Итак, господа, – взял слово монах Михель, который на деле оказался французским рыцарем Мигелем Бордуа, – обе наши реликвии похищены и находятся в Кнайпхофе, в школе «Куклы старой Магды»! Два года назад был убит наш брат Маттиус Моравский. У него похитили копьё Лонгина, которое он собирался доставить в Королевский замок! А совсем недавно служащие школы стали обладателями и второй реликвии – священного Грааля, его перевозили наши братья в Кёнигсберг в колонне гохмейстера Людвига фон Эрлихсхаузена! Такие сведения я получил от шпиона, который по моему указанию служит в этой бесовской школе! Клянусь Распятием, мне она до смерти надоела! Если мы не вернём себе эти реликвии, нас проклянут потомки!
         – Успокойтесь, брат Мигель. Мы обязательно их вернём! – проговорил отец Зигфрид.
         – Дайте нам из вашего прицептория, святой отец, десяток толковых сержантов (25) и мы разнесём эту школу в пух и прах! Времени у нас мало! В любой момент злодеи могут начать обряд воссоединения реликвий и тогда беды не миновать!
         – Мы можем атаковать её хоть завтра! – произнёс фон Иншер. – Доверенное лицо нашего брата Мигеля откроет двери и впустит нас!
         – Не забывайте, господа, что эта школа славится своими колдовскими делами! – охладил пыл рыцаря граф фон Тегеле.
         – Святой отец помолится за нас, – усмехнулся брат Мигель. – И Пресвятая Дева не отвернёт от нас свой лик! – Он поднял кубок с вином.
         – Разумеется, мы вознесём Господу наши молитвы, – подтвердил аббат. – И не сомневаюсь, что они будут услышаны… Но будет ещё лучше, если я, господа, примкну к вам с мечом в руках!
         – Это – лишнее, святой отец, – проговорил фон Иншер. Три рыцаря и дюжина сариантов вполне справятся с этим делом. От вас потребуется только горячая молитва к Пресвятой Деве Марии!
         – Значит, штурм? – подвёл итог фон Тегеле.
         – Да, клянусь кровью Христовой! – воскликнул рыцарь. – Внезапное нападение и резня! Мы отберём у колдунов то, ради чего наши великие предки рисковали жизнью в Священной земле и перенесём их туда, куда было указано Великим магистром – в Королевский замок!
         – Что ж, братья, тогда обсудим детали предстоящего похода. И назначим его срок, во имя Пресвятой Богоматери.

         Якоб чувствовал себя всё более тревожно и одиноко в школе «Куклы старой Магды». Здесь, по его мнению, назревало что-то скверное. Не зря же она буквально наводнилась людьми-тенями, присутствие которых ощущалось, но встретиться с которыми не представлялось возможным. К тому же, в школе ожидается приезд какого-то важного гостя. Скрипят половицы, хлопают двери… Якоб понял, что сейчас служащим школы «Куклы старой Магды» не до него. И он, следуя совету Хасана, вышел прогуляться по Кнайпхофу, посетил службу в Кафедральном соборе, прошёл к пристани и рынку, послушал, о чём судачат горожане, затем повернул на Лавочный мост, перешёл его и оказался в Альтштадте. А поскольку уже наступил вечер, он, не задумываясь, отправился в кабачок «Усы сома».
         Старую компанию молодой воин застал на своём привычном месте. Присел к ним за стол и произнёс:
         – Здравствуйте, мои добрые друзья, герр Хеллике, отважный моряк Курт Химмель, самый знаменитый пивовар Альтштадта Андреас Кулль и вы, славные работяги Теодор и Исайя!
         – Здравствуй и ты, наш маленький Якоб! – ответил Хеллике. – Хотя тебя маленьким уже не назовёшь, ты стал настоящим мужчиной. Ответь же нам, где ты пропадал и чем сейчас занимаешься, а то по Альтштадту ходят слухи, один другого нелепее… А мы воочию видим, что ты жив-здоров и стал настоящим воином!
         – Скажи, ты навсегда забросил врачебное дело? – поинтересовался пивовар. – Доктору Пельшицу трудно без тебя.
         – Ну, вы же видите, что он выбрал другой путь, – ответили за Якоба братья-кузнецы. – Он стал настоящим рыцарем, и теперь его инструменты – не склянки с настоями и не ланцет, а меч и арбалет! Вы бы видели, какой у него конь, настоящий боевой скакун!
         – Никуда я не пропал, друзья, – с усмешкой ответил Якоб. – Просто два года учился боевому искусству, умею неплохо держать в руках меч, а сейчас нахожусь на службе у одного… важного господина.  Жаль, конечно, доброго Пельшица, но... работа у него – дело прошлое. А что за слухи ходили обо мне, герр Хеллике? Может, меня уже спровадили с этого света? Эй, – окликнул он прислуживающую гостям Анну Клигер. – Самого лучшего вина мне и моим друзьям! Я угощаю. И принесите жареного гуся! По всему выходит, что я как бы вернулся из… Преисподней. Это событие нужно отметить!
         – Да как сказать, дружище Якоб… Поговаривают разное, ведь Кёнигсберг – место загадочное. Тут всякое может произойти. Вот, судя по некоторым байкам, тебя взял на свой борт когг шкипера Густава…
         Выпив вина и вытерев губы, старый портной продолжал, поглядывая на недоумённого Якоба:
         – Про самого шкипера известно, что он – швед. Ходит его когг по разным морям, заходит в порты, где капитан и набирает в свой экипаж молодых парней. В Кёнигсберге он появляется поздней осенью каждый год…
         – И что? – поинтересовался Исайя. – Удалось ему уже пополнить свой экипаж?
         Компания дружно набросилась на еду. Жареного гуся разорвали на части, горячий жир тёк по пальцам пирующих, отчего настроение у друзей Якоба заметно улучшилось.
         – Не всё так просто, – ответил, азартно пережёвывая мясо, Хеллике. – Такого корабля попросту не существует. Это – призрак. Те люди, кто поднимается на его борт, больше никогда не появляются в Кёнигсберге. И вообще, где-либо. Это – корабль-смерть, клянусь Распятием! Но он постоянно приходит к пристани и стоит там столько, сколько ему нужно. Многие видели его… А если заметишь на причале старый-престарый корабль, на борту которого никого нет, разве что чёрный кот греется на пригретой солнышком палубе, то самое лучшее – сразу бежать подальше от этого проклятого места!
         – А если не убежишь? – спросил Кулль.
         – И вправду, прекрасное вино! – Портной не торопился с ответом. –  Всё-таки, это хорошо, что ты, дорогой Якоб, не уплыл на этой чёртовой посудине! А вернулся к нам, своим старым друзьям... А тебе, дружище Андреас, я отвечу так. Если не сбежишь от корабля, тогда сам, помимо своей воли, поднимешься на его борт. И тут только тебя и видели! Станешь вечным пиратом и будешь скитаться по морям тысячу лет… Так сказывают люди. В Кёнигсберге много тайн и загадок, поэтому такие разговоры не рождаются на пустом месте. Под каждой такой историей таится правдивое событие, клянусь Пресвятой Девой!

         – Не время разгуливать по кабакам, – укоризненно заметил Хасан, едва Якоб появился в школе. Помощник госпожи Магды тяжело дышал, словно он только что вышел из настоящей схватки. – Силы зла пробудились. Враг пытается собрать сведения о нашей школе и напасть на нас. Госпожа выявила шпиона, действовавшего в интересах наших недругов. Мне пришлось заняться им вплотную, – Хасан вытер руки о рубаху. – Сейчас его труп медленно плывёт по Прегелю в сторону Пиллау. Нужно быть очень осторожным в городе… По крайней мере, несколько дней.
         – А кого нам следует опасаться? – спросил Якоб. – Кто они, наши враги?
         – Это – рыцари тамплиеры. В своё время их Орден был уничтожен, правда, небольшой части рыцарей вместе с орденскими сокровищами удалось скрыться. Теперь их потомки и последователи пытаются его возродить. Этих людей достаточно много, и они рассеяны по всей Европе. Одно из их гнёзд находится в Нойбертхаусе, там, где ты проходил обучение боевым искусствам. Основная угроза исходит как раз оттуда!
         Хасан замолчал, словно обдумывая, стоит ли ему и дальше раскрывать секреты школы своему младшему товарищу, затем продолжил:
         – Может, нам угрожают вовсе не тамплиеры, но это не важно. Они вполне могут назваться и тевтонцами. Дело в том, что… к нам в руки попали их священные реликвии… Одну из которых привёз ты… Эти… вещицы могут очень многое, если правильно ими распорядиться. Что мы и собираемся сделать, как только к нам в школу прибудет наш верховный правитель – Стратег Филипп. Он и наша госпожа попытаются провести старинный ритуал «одушевления» реликвий, дабы они могли служить людям и нашему Господу в полную силу… Но нам наверняка попытаются помешать. Готовится налёт на нашу школу с целью завладеть этими реликвиями, и мы должны встретить врага с мечом в руке…
         После этих слов Якобу даже показалось, будто ветер, качавший деревья за окном, стих, чтобы послушать их разговор…
         – Конечно, – продолжал Хасан уже в более спокойном тоне, – наши ученики постараются сделать так, чтобы враги не нашли школу «Куклы старой Магды». Так всегда и было – тот, кто приходит к нам с дурными намерениями, школу никогда не отыщет. Но, нужно быть готовым к разным событиям, и, в первую очередь – к неприятным!
         – А кто такой, этот Стратег Филипп?
         – О-о, этого я достоверно не знаю. Великий человек. Возможно, маг. Уж он-то точно знает, что делать с этими реликвиями. Правда, я его никогда не видел. И тебе не советую с ним встречаться. Хотя, к тебе, как спасителю второй реликвии, он должен чувствовать особое расположение. Я не удивлюсь, если он решит тебя наградить… А у него особые награды, золото по сравнению с ними… меркнет и превращается в ржавчину. Он прибудет сегодня ночью или завтра на рассвете. Завтра – вообще великий день в истории нашей школы. Поэтому сюда съезжаются бывшие ученики, все они служат нашей госпоже и будут присутствовать на ритуале «одушевления» реликвий!
         – «Одушевления» … – повторил Якоб.
         – Да, так говорят. Реликвии долгое время хранились порознь, но их истинная сила проявляется тогда, когда их соединяют вместе. Каждая в отдельности как бы «умерла», силы её «уснули» внутри и никоим образом не проявляются. Поэтому надо их «разбудить» или «одушевить», – пытался объяснить Хасан.
         – А что шпион? – спросил Якоб. – Кто он, неужели из учеников школы?
         – Нет, это был работник кухни, – Хасан неожиданно закашлялся. – Хитрая бестия. Вынюхивал, всюду проникал… И чертовски осторожный! По утрам ходил на рынок за продуктами и там передавал информацию. Но наша госпожа умеет находить крыс в своём доме. Она, вообще, многое предвидит, поэтому и приказала всем нам быть начеку. Вот, когда приедет Стратег и реликвии соединятся, нам уже не будет страшен никто!
         – И много он вынюхал, этот шпион?
         – Много. Самое главное, он узнал про реликвии. И, к сожалению, уже успел передать сведения нашим врагам. Так что, – закончил Хасан, – ложись спать, но отдыхай вполглаза, не снимай одежды и держи под рукой меч!

25. «сариант» по-французски звучит как «сержант», прицепторий – округ, территория Ордена


         Глава 10. Штурм

         Стратег Филипп появился в школе «Куклы старой Магды» под утро, когда небо уже начало сереть. Скрипнула дверь внизу, раздались гулкие шаги, послышались голоса. Якоб тут же вскочил, схватил меч и выбежал в коридор. Тут уже было светло, по ступенькам поднимался Хасан, неся серебряный канделябр с зажжёнными свечами.
         – Всё в порядке, – шепнул он. – Прибыл долгожданный гость. Скоро начнётся таинство!
         Он прошёл мимо по коридору. Следом за ним чинно проследовала процессия из трёх человек, один из которых, по виду, был чрезвычайно важен. Капюшоны у прибывших были откинуты, и Якоб разглядел их лица. Тот, кого он посчитал Стратегом Филиппом, был абсолютно лыс, невысок и тучен. Проходя мимо молодого воина, важный господин внимательно посмотрел на него. В юношу «выстрелил» взгляд чёрных глаз, в которых таилась необычайная сила и глубина. Якоб поневоле склонил голову в почтительном приветствии. Лица Стратега коснулась лёгкая улыбка. Он остановился перед молодым воином.
         – Ведь это ты доставил нам вторую реликвию? – спросил Филипп, пристально разглядывая юношу.
         – Я выполнил приказ госпожи, – тихо ответил Якоб, не решаясь смотреть в глаза великому магу.
         – Блестяще выполнил, – поправил его Филипп. – И будешь достойно вознаграждён. После завтрака мы начнём ритуал воссоединения и «одушевления» святынь. Я хочу, чтобы ты присутствовал на нём. – И, не дожидаясь ответа Якоба, последовал дальше.
         Незнакомое чувство овладело молодым человеком. Тут была и величайшая гордость, и радость, и благодарность, и... необъяснимая тревога. Он вернулся в свою комнату, осенил себя крестным знамением и истово помолился.
        Немного позже Якоб спустился в столовую, где находились другие ученики школы. Теперь он мог их разглядеть. Впрочем, особого интереса их лица у него не вызвали. Молодые и не очень, несколько бородатых, другие – бритые. Всего их оказалось человек пятнадцать. Они ели молча, не общаясь друг с другом, ибо это было, как знал Якоб, запрещено. Не ощущая вкуса пищи, молодой воин съел несколько кусков хлеба с сыром и, запив всё это вином, вышел. Он хотел отыскать Хасана, чтобы узнать о дальнейших распоряжениях их госпожи и её высокого гостя.

         – Ну, и где ваше доверенное лицо, граф? – Антуан Норфолкский намеренно избегал слова «шпион».
         – Не знаю, – пожал плечами брат Мигель. – Если он до сих пор не появился, значит, с ним, скорее всего, случилась беда.
         – Проклятье! – воскликнул фон Иншер. – Теперь нам ни за что не найти этот дом!
         Группа из трёх рыцарей и дюжины сариантов высадилась на пристани Кнайпхофа ранним утром, когда на востоке робко «зевнул» рассвет. Они были облачены в монашеское платье и вели с собой лошадь, запряжённую в телегу. В телеге, под мешками с овсом было спрятано оружие.
         – Куда вы, святые отцы? – окликнул их стражник, стоящий возле башни на Зелёном мосту.
         – В Альтштадт, в клинику «Святого Духа», сын мой, – ответил Антуан Норфолкский, вручая стражнику монету. – Но сначала мы хотели бы поклониться мощам святого Антония, которые хранятся в Кафедральном соборе, и вознести молитву Господу, дабы он ниспослал милость всем нам.
         – Ну, проходите, – с улыбкой ответил стражник. – Вчера в клинику «Святого Духа» привезли раненых из Фишхаузена. Так что, работы хватит всем вам.
         – Да хранит тебя Пресвятая Дева Мария...
         Процессия отправилась вглубь Кнайпхофа.
         – Мой человек рассказал, что он оставил метки на стенах, чтобы легче было ориентироваться! Так что, на этот раз мы мимо не пройдём! – горячо возразил фон Иншеру брат Мигель.
         – И что же это за метки?
         – Он начертил кресты тамплиеров. Мы будем идти и внимательно осматривать стены. Где заметите такую отметку, знайте: нам – туда!
         Воины в монашеском одеянии начали движение вдоль южной окраины Кнайпхофа.
         Постепенно улицы города заполнялись жителями. Пешие и конные, они устремились по своим делам – на рынки и в мастерские, на склады, в церковь и на пристань. Процессия монахов ни у кого не вызывала удивления. Было видно, что это посланцы какого-то монастыря. Дорогу им пересекли мальчишки, тащившие в корзинах свежевыловленных раков и угрей. Улов несли прямиком на рынок. Несколько нищих, протянув руки, просили милостыню. Двое стражников волокли какого-то бедолагу в Голубую башню.
         – Смотрите! – брат Мигель указал на стену с полукруглой аркой, из которой вылетела стая голубей.
         На её краю, справа от арки виднелся нарисованный, возможно, куском кирпича крест с двумя поперечинами.
         – Нам – сюда! – обрадовано воскликнул брат Антуан.
         – Ну, держитесь, чёртовы колдуны, – сквозь зубы процедил фон Иншер.
         Брат Мигель и брат Антуан зашли под арку.
         – Вы подождите пока здесь, – сказал последний оставшейся процессии. – А мы посмотрим, что тут есть.
         Через минуту они вернулись, спугнув при этом нескольких кошек.
         – Да, это то самое место! – воскликнул Бордуа. – Чёрная дверь, как и описывал её мой человек и знак под окном!
         – Там, между вторым и третьим окнами, – пояснил Антуан Норфолкский, – нацарапан ещё такой же крест! Но – место колдовское! Одни кошки чего стоят. Может, это ведьмы следят за двором?
         – Ничего, брат! Отец Зигфрид в монастыре Архангела Михаила закатит во славу Пресвятой Девы такую мессу, что ведьмам не поздоровится!
         – Давайте, братья, затащим во двор телегу, перегородим ею выход и займёмся делом, – в нетерпении произнёс фон Иншер. – Клянусь Распятием, теперь я разорю это проклятое гнездо, не будь я рыцарем Храма!
         Они так и сделали. Телегой перегородили вход под аркой, а сами вошли во двор.
         – Приступим, – произнёс брат Мигель, сбрасывая с себя монашескую рясу. Под ней оказалась дорогая испанская кольчуга.
         – Разбирайте оружие, – брат Антуан сбросил с телеги несколько мешков с овсом и достал боевой топор. – Это сгодится для двери, – удовлетворённо хмыкнул он. – Но в помещениях придётся действовать короткими мечами и кинжалами.
         – Ульрих, Мартин! – скомандовал фон Иншер. – Возьмите ещё двоих сариантов и займитесь окнами. Никого не выпускайте! Обыскивайте каждого, кто попытается бежать! И убивайте! Помните: A cane non magno saepe ingens aper tenefur – (26) Брат Антуан, давай сначала попробуем постучать в двери. Ты прекрасно справился с ролью святого отца на Зелёном мосту, вот и попробуй проявить своё мастерство вторично!

         Одно из самых просторных помещений школы «Куклы старой Магды» сразу стало тесным. Сюда, кроме Стратега Филиппа с двумя его магами-прислужниками, самой госпожи Магды и Хасана, набились все ученики школы, приглашённые на таинство воссоединения и «одушевления» двух реликвий. В зале было светло – в окна заглянуло солнце. И всё же, на столе и стенах стояли и висели массивные подсвечники, в которых горели свечи.
         – Прошу соблюдать тишину, дети мои, – громогласно произнёс Филипп. – Попросим Господа благословить наш обряд…
         Послышалось пение:
         – In nomine patris, et filii, et spiritu sancto (27).
         Началась молитва. Якоб стоял в самом конце залы, за спинами собравшихся, и ему было мало чего видно. Когда прозвучало: «Amen», зал наполнился музыкой. Было понятно: госпожа Магда села за клавесин. Она играла что-то торжественное и, вместе с тем, щемящее, надрывное. Якоб поразился, какой силою обладает простой музыкальный инструмент, если за ним сидит знающий человек. Стратег Филипп тоже оценил это.
         – Non vi, sed arte (28), – пробормотал он. И уже более громко: – Братья мои! Наконец, после многолетних трудов, после долгих и тяжких испытаний мы обрели драгоценные реликвии в хаосе мирской суеты, пороков и страстей! Отыскали и собрали их in corpore (29) здесь, в школе «Куклы старой Магды! Зачем мы это сделали? – спросите вы. И будете правы. Ибо сказано: «Incertus animus dimidium sapientiae est» (30). Эти реликвии были посланы на Землю самим Господом. Он сказал так: «Кто завладеет – пользуйтесь»! Их не могли отыскать рыцари Круглого стола короля Артура, как ни пытались, за ними долгое время безрезультатно охотились тамплиеры. И только нам помогла Пресвятая Дева Мария, ибо она ведает, что нами двигали не корыстные побуждения, но стремление возвеличить Господа! Теперь они у нас! Взгляните, братья! Вот, перед вами – священный Грааль, в который, по преданию, стекала кровь Христа. А вот – священное копьё Лонгина, пронзившее тело Христа, прервав его земные мучения. Обе эти реликвии символизируют всё наше бытие, а именно – женскую и мужскую сущности, которые должны быть соединены, дабы явить настоящее чудо! Multum in рarvо  (31)! Обряд соединения должен сопровождаться молитвой и священным песнопением. Или музыкальным сопровождением…
         Якоб краем глаза увидел, как Филипп вытащил пред очи собравшихся и Грааль, и наконечник копья Лонгина. «Пресвятая Дева, – подумал он, – ведь и то, и другое было доставлено сюда путём обмана, убийств и… колдовства! Неужели эти реликвии, находясь в руках убийц, смогут творить богоугодные чудеса?»
         – Я приступаю к обряду «одушевления» – провозгласил Стратег. – Якоб Шоль! – возвысил он голос. – Подойди сюда!
         Молодой воин надавил плечом, и толпа учеников расступилась, освободив ему дорогу. Вот, юноша оказался лицом к лицу с великим магом или, вернее, жрецом. Тот в одной руке держал серебряную чашу, в другой – какой-то бесформенный предмет, совсем не похожий на обычный наконечник копья. Тем не менее, вид у Стратега был чрезвычайно торжественен и важен.
         – Смотри, но не двигайся! – приказал Филипп. – Я приглашаю тебя в путешествие через многие годы. Cave! (32) Не заблудись там. При первой возможности я верну тебя обратно! – Он начал читать заклинание на незнакомом Якобу языке, одновременно вкладывая в чашу наконечник копья.
«Возможно, это иврит или санскрит…» – только и успел подумать юноша, как яркая вспышка ослепила его.
         Якоб очутился вне дома, на улице. Под ногами блестела привычная, гладкая брусчатка, видимо, только что прошёл дождь. Молодой воин огляделся: зрелище вокруг было незнакомым и пугающим. Вот – Кафедральный собор. Юноша отошёл на несколько шагов, разглядывая его. Да, несомненно, это – он. «Значит, я по-прежнему в Кнайпхофе»? Но почему остров пустынен? Почему на нём, кроме величественного собора нет ни единого здания? Молодые деревья, зелёная трава, лавки и разбросанные между ними каменные фигуры… Люди в странных одеждах... Если это Кнайпхоф, то где Зелёный мост? Где Потроховый и Лавочный? Река разделяет берега, на противоположном высятся огромные дома, Альтштадт и Форштадт соединяет гигантский мост, по которому мчатся странные разноцветные, большие и маленькие фургоны… без единой лошади. Самих же городов тоже не узнать! Серые, красные и белые с голубым, огромные постройки… Они везде! Здесь также раннее утро. Поэтому и людей не так много… Дальше, по течению Прегеля стоят громадные корабли, но почему-то без мачт и парусов… Над головой летают чайки… И шум! Непривычный гул, давящий на уши… Но, от увиденного захватывает дух! Сколько домов вокруг и как они величественны! Вот, по реке, рассекая воду, идёт небольшой корабль, в нём сидят люди. Но, ни вёсел, ни парусов нет… А река – всё такая же! Колышутся водоросли, цветут кувшинки, резвятся рыбёшки… Так где же я?..
         Очередная вспышка вернула его в действительность. Он снова очутился в зале, где Стратег Филипп с госпожой Магдой проделывали странные опыты с древними реликвиями.
         – Что ты видел? – спросил Якоба жрец.
         – Кнайпхоф, – запинаясь, ответил тот. – Только пустынный, без домов. Один Кафедральный собор стоит… – молодой воин был совершенно потрясён.
         – Куда ты отправил его, Филипп? – спросила госпожа.
         – На пять столетий вперёд, в далёкое будущее, – ответил тот. – Видимо, в грядущем люди решили не заселять остров, сделав его местом поклонения Господу нашему, и оставив на нём лишь Кафедральный собор.
         – Что ж, это – разумно, – подумав, промолвила Магда.
         В это время раздался страшный удар внизу дома и пронзительный крик привратника. Кто-то выламывал дверь в школу. Лицо Стратега Филиппа побледнело. Госпожа Магда прекратила музицировать.
         – Что случилось? – повис в помещении немой вопрос.
         В этот момент раздался грохот падающей двери и тяжёлые шаги ворвавшихся в школу людей.
         – Быстро все вниз! – скомандовал жрец. – Если попытаются проникнуть в дом, убейте любого! Проявите всё своё умение, но остановите врагов! Concordia victoriam gignit (33)! – Он схватил святыни и стал искать глазами место, куда бы их спрятать.
         Якоб обнажил меч и бросился к лестнице.
         – Это враги! Но, как они разыскали нас? – донёсся вслед ему недоумённый возглас госпожи.
         Как только тяжёлая, окованная железом дверь была сорвана с петель, в открывшийся проём ринулись нападающие. Старый привратник был сметён, словно тростинка, оказавшаяся на пути лавины. Он только и успел произнести: «Пресвятая Дева... » Брат Антуан и фон Иншер с тремя сариантами принялись громить первый этаж, а Мигель Бордуа с возгласом: «Cum deo!  (34)» и четвёркой молодых воинов направились к лестнице, ведущей на второй. Несколько оставшихся снаружи сариантов начали выбивать окна.
         Сверху послышался властный окрик:
         – Кто вы такие? Именем короля, немедленно сложите оружие и покиньте дом!
         – Кто смеет говорить от имени короля? – задал вопрос брат Мигель, отбивая первый удар, – Разве по его приказу вы похитили наши святыни? У живых или мёртвых, но мы их у вас отберём!
         – Вы скорее сами отправитесь в ад! Никаких святынь у нас нет!
         – Тогда прекратите сопротивление и не препятствуйте обыску!
         Снизу послышался грохот кастрюль и котлов: два рыцаря и сарианты добрались до кухни. А на лестнице возникла пробка: несколько отчаянно сражающихся учеников школы во главе с Хасаном не пропускали в коридор отряд брата Мигеля.
         – Томас, – крикнул рыцарь за спину, – возьми из телеги арбалет. – Кое-кто из колдунов никак не хочет расстаться с украденным добром!
         Якоб выглянул в окно: во дворе были чужие. Они заняли первый этаж, перебив всю прислугу, и рвались наверх. На второй этаж вела единственная лестница, но её упорно защищали ученики колдовской школы. Здесь находились все остальные защитники реликвий, пока успешно сдерживающие напор нападающих. Они пользовались теснотой лестницы, уже трещавшей под тяжестью скопившихся людей и грозящей вот-вот развалиться. Но силы вооружённых захватчиков были велики, они теснили яростно и неистово. Пока Якоб пытался определить силы нападающих, кто-то со двора выстрелил в него из арбалета. Юношу вновь спас его Дар: стрела вонзилась в картинную раму в локте от его шеи. Вот двое притащили из телеги, преграждающей выход на улицу, лестницу. По ней они могут забраться на второй этаж. Тогда сдерживать их натиск станет гораздо труднее.
         – Отдай нам реликвии, проклятый колдун, и мы не тронем тебя! – кричали ему снизу. – А иначе, сначала сгоришь здесь, а потом уж – в аду!
         Вторая стрела разнесла в щепки оконную раму. «А ведь они вполне могут и поджечь нас, – подумал Якоб. – Эти люди ни перед чем не остановятся». Он вдруг понял, что, если огонь охватит первый этаж, не спасётся уже никто.
         Грохнула оконная рама где-то на первом этаже. Из окна на улицу выпал человек. Он медленно пополз по брусчатке, оставляя за собой тёмную полосу крови. В его боку что-то торчало – то ли кинжал, то ли обломок копья. Увидевшие его люди из числа нападающих, отпустили в адрес бедняги несколько скабрезных шуток и захохотали. Раненый затих в луже крови, расползающейся под его телом.   Из разбитого окна кухни выскочили две курицы, видимо, заготовленные на убой к обеду, за ними, тяжело переваливаясь с боку на бок, неторопливо вышел гусь. Птицы, по счастливой случайности избежав участи стать кулинарными блюдами, словно предоставили людям право самим решать, кому из них быть зарезанным.  Со стороны входной двери двое сариантов выволокли мужчину и бросили его на камни мостовой.
         – Где наши реликвии? – грозно спросил его высокий мужчина в плаще, державший в руках топор. Но несчастный плакал и бормотал что-то невнятное.
         – Вот, - сказал один из сариантов. – Мы нашли у него документ!
         – «Всемилостивейше довожу до Вашего сведения...» Кому адресовано это послание?
         – Господину бургомистру Карлу Илленштайну, – подсказал кто-то из бойцов.
         – «... что дом, расположенный по адресу: Троттенштассе 4, – продолжал читать рыцарь, – атакован неизвестными, в количестве, не превышающем двадцать человек. Разбойники бесчинствуют, убивают мирных жителей. Ради Христа и Пресвятой Девы Марии! Мы умоляем о наведении порядка. Пришлите стражников к нам на помощь...» А–а, помощи запросили! Значит, на одно только колдовство уже не рассчитываете?
         Пленник молчал, лишь крупная дрожь пробежала по всему его телу.
         Якоб невольно зажмурился. Огромный топор, сверкнув широким лезвием, с противным хрустом опустился на голову несчастного.
         – Мы вас всех уничтожим, – прозвучал запоздалый приговор.
         – Колдуны! – послышался крик со двора.
         Из соседней комнаты в окно один за другим выпрыгнули два человека. Но они не упали как обычные люди, а спланировали, мягко приземлившись на ноги, словно их плащи сыграли роль крыльев. При обычных обстоятельствах, такое зрелище заставило бы увидевших его раскрыть рот и оставаться в состоянии оцепенения. Но не в этот раз. Осаждающие дом, видимо, были готовы к подобным трюкам со стороны осаждённых. На этих двоих тут же накинулись расторопные воины. Им не дали уйти. Возле телеги с обоими и покончили.
         Навстречу брату Антуану со стороны столовой выскочило трое молодых людей с мечами, испускающими искры. Сарианты, поддерживающие рыцаря, несколько стушевались.
         – Пресвятая Дева! – воскликнул один из них. – Мы сейчас сгорим заживо!
         – Когда речь идёт о колдовстве, – поучительно произнёс Антуан Норфролкский, – не верь глазам своим! А лучше насади колдуна на свой клинок! – и ринулся в атаку. Мощного напора одного рыцаря хватило, чтобы смять троих слуг госпожи Магды. Сарианты вмиг расправились с обескураженными врагами.
         – Проверьте, не несли ли они реликвии, – приказал брат Антуан. – Хотя, я подозреваю, что наши святыни где-то наверху! Эй, на втором этаже! Слышите меня? Я – рыцарь Антуан Норфолкский! Нам известно, что  в этом доме прячут похищенные у нас святыни - Святой Грааль и Копьё Лонгина! Мы пришли за ними и без них не уйдём! Кто встанет у нас на пути, будет немедленно уничтожен и прямиком отправится в ад! Кто хочет уцелеть, пусть принесёт нам наши реликвии или укажет к ним путь! Иначе – всем смерть!
         Фон Иншер выбил дверь в кладовую и обнаружил там спрятавшегося от расправы повара.
         – Я… я… – попытался что-то пролепетать несчастный.
         – Понимаю, – вздохнул рыцарь. – Ты ничего не знаешь! – тот испуганно закивал головой.
         – И всё-таки, ты служишь колдунам!
         Удар железной перчаткой отбросил повара в угол кухни. Рыцарь взял с миски, стоящей на столе, яблоко, надкусил.
         – Мы вас всех уничтожим, – мрачно добавил он.
         Раздался звук разбитого стекла. Сарианты выламывали окно на втором этаже.
         – Хасана подстрелили! – послышался крик из коридора, и Якоб метнулся в тесное пространство, наполненное дерущимися людьми.
         – Якоб, – услышал он голос госпожи Магды.
         Молодой воин повернул назад.
         – Якоб, – продолжала женщина. – Будь поблизости от Стратега Филиппа. Защити его и не дай пропасть реликвиям!
         «Пречистая Дева, – подумал юноша, – а ведь она действительно старая!»
         – Слушаюсь, госпожа, - ответил он, стараясь не смотреть на сеть глубоких морщин, избороздивших лицо Магды, искусанные губы и обезумивший взгляд.
         Хасан, действовавший хладнокровно и уверенно, орудуя двумя мечами с непостижимой быстротой, и, тем самым, сдерживая натиск нападающих, получил арбалетный болт в правую часть груди. Его, хрипящего и обливающегося кровью, оттащили назад и положили в ближайшую комнату.
         Таким образом, положение сдерживающих натиск стало угрожающим. Не помогли им и уловки: один из бывших учеников школы постоянно менял внешность, пытаясь запугать и сбить с толку противника. Другой, пройдя сквозь стену, пытался нанести удар сзади молодому сарианту. Теперь оба со стонами корчились под ногами сражающихся.
         Битва постепенно перемещалась от лестницы вглубь коридора. Защитников теснили к покоям госпожи Магды и залу, в котором прятался Стратег Филипп со священными реликвиями. К тому же, как выяснилось, далеко не все из бывших учеников горели желанием погибать за украденные святыни, оказавшиеся в руках их господ. Им, бывшим ученикам, обладающими особыми дарованиями, прекрасно жилось и без чужих реликвий. Поэтому кое-кто уже подумывал, как бы поскорее оставить поле боя. Однако это было непросто.
         – Встань в дверях, Якоб Шоль, – губы у Стратега Филиппа дрожали. – И убивай каждого, кто попытается войти в эту комнату! Я думаю, соседи уже подняли тревогу и скоро здесь появятся стражники!
         «Боюсь, никто не будет поднимать тревогу из-за колдовской школы», – вздохнув, подумал молодой воин, вслух же сказал следующее:
         – Не извольте беспокоиться. Я исполню свой долг.
         – А если они не поторопятся, – промолвил Филипп, – мы попробуем с помощью наших святынь переместиться отсюда. Но, что это? – Он потянул воздух носом. – Неужели, пахнет дымом?
         – Стражники увидят дым и прибегут сюда сами, – сказал Якоб, тоже почувствовавший запах горящего дерева.
         – Если мы не зажаримся раньше, – хриплым голосом добавила госпожа Магда.
         – Пожар! Горим! – пронеслось по коридору.
         – Надо выбираться отсюда, – принял решение Филипп.
         Тем временем, нападавшие прорвали оборону учеников школы. Якоб увидел бегущего по коридору человека. За ним – другого. И это – не защитники школы. Первый бросился на юношу, не думая, что перед ним – умелый воин. И тут же поплатился за это. Второй действовал более разумно: он сделал обманное движение и попытался поймать Якоба на ложном выпаде. Тот сделал вид, что «купился» на этот приём и «открыл» участок груди. Противник тут же нанёс удар и… промахнулся. Зато Якоб был точен. Из той стороны коридора, откуда выбежали эти двое, уже вовсю валил дым.
         – Надо немедленно уходить отсюда! – объявил он Филиппу и Магде.
         – Но куда? Во двор? В окно?
         – Нет, – подумав, ответил воин. – Мы попробуем прорваться. С боем.
         – Главное – сохранить реликвии, – дрожащим голосом произнёс жрец. Они не должны попасть в чужие руки…
         – Господь нам поможет, – произнесла Магда строгим голосом. – Мальчик неуязвим. Если он не уничтожит нападающих, то хотя бы отвлечёт их от нас. Нам бы только выскочить со двора на улицу!
         – Первый этаж в огне, – предупредил Якоб. – Все нападающие вышли наружу. Я займусь ими, а вы попробуйте проскочить. Стражники уже наверняка на подходе…
         В коридоре невозможно было ничего разглядеть, на лестнице было скользко от крови. Под ногами валялись тела. Едкий дым поступал в лёгкие и вызывал судорожный кашель. Глаза слезились. Жаркие волны лизали лицо. «Ещё немного – и вспыхнут волосы и одежда», – думалось Якобу. Но он наощупь упорно двигался вперёд, к выходу. За ним, тяжело дыша, следовал Филипп, сжимающий в руках мешок со святынями, и госпожа Магда.
         – Последний рывок! – сказал Якоб. – Я выбегаю и начинаю схватку. А вы постарайтесь смешаться с толпой! Во дворе уже полно народу!
         – Да поможет нам Пресвятая Дева!
         Якоб выскочил наружу из огненного плена, свежий воздух ударил в лёгкие и голову, на миг оглушив его. Тотчас он почувствовал толчок в грудь и сообразил: кто-то пытался ударить его мечом, но меч «ушёл» в сторону, и противник по инерции врезался в него всем своим телом. Молодой воин ответил ударом кинжала, который вспорол чью-то кольчугу.
         – Проклятье! – выдохнул его противник.
         В клубах дыма, вьющихся над двором, Якоб разглядел фигуры нападавших. Некоторые из них сдерживали толпу зевак со стороны улицы. Возможно, там были и стражники. Хватая ртом свежий воздух, из горящего дома выбежали Филипп с Магдой. Они тотчас бросились к арке, но им наперерез двинулись захватчики. Якоб кинулся на помощь своим господам. Ему преградил дорогу воин в доспехах. «Ещё один поединщик», – горько усмехнулся юноша, готовясь к бою.
         – Якоб? Ты ли это? – воскликнул вдруг его соперник.
         – Рихард! – узнал юноша своего напарника в тренировках, проводимых в замке Нойбертхаус. Этот парень числился послушником из монастыря святого Михаила. Был он очень ловок и умел. Но, одержать верх над Якобом ему так ни разу и не удалось.
         – Уйди с моего пути, Рихард, – тихо произнёс Якоб. – Я не хочу тебя убивать. Ты же знаешь: тебе меня не победить…
         – Господь рассудит, дружище…
         И в этот момент сверху сорвалась горящая балка. Это была не вражеская стрела или меч… Прочертив огненную дугу, она упала на землю, задев своим концом непокрытую голову молодого воина из школы «Куклы старой Магды».
Якоб, как подкошенный, рухнул под ноги своему противнику.

         – Что-то там, в Кнайпхофе опять горит! Вон, как колокола звонят, да дым валит столбом, – произнёс доктор Пельшиц, входя в дом.
         – Да уже больше часа, как горит, – ответила Марта, протирая тряпкой стол. – Поди, сгорело уже всё. Ты будешь ужинать? Как сходил к больному? Удачно ли?
         – Да, дорогая моя Марта, – ответил доктор, снимая сапоги. – На первый взгляд, ничего серьёзного, но, если бы не рецепт микстуры нашего Якоба на основе болиголова… Ты-то как, справляешься со своими делами? – Он взглянул на выпирающий живот жены.
         Марта уже более полугода носила фамилию Пельщиц, а также его ребёнка под сердцем.
         – Как же, справляюсь!
         – Карл! – позвал доктор старого слугу. – Принеси воды для госпожи Пельшиц!
         – Ты пользуешься настойками Якоба, а о нём самом вот уже два года – ни слуху, ни духу, – вполголоса произнесла супруга врача, и было непонятно ворчит она или печалится.
         – У каждого – свой путь, – ответил Пельшиц. – Судьба – призывает нас к смирению... Мы наивно думаем, что сами выбираем свою дорогу, только в действительности всё в жизни происходит по воле Господа… А Божий Промысел невозможно познать с научной точки зрения. Потому как в наших стремлениях – корысть, а в Его законах – любовь. Но коль будущее человека оказывается плохо, то в этом вина его самого. Налей-ка мне лучше пива, дорогая.
         После ухода Якоба у городского доктора жило четверо учеников и помощников, но они так и не смогли по мастерству и способностям даже приблизиться к маленькому бродяге. Никто из них не разбирался в травах. Один был нечист на руку, воровал снадобья и продавал их на рынке. Другой – ленив и нерасторопен. Третий отличался бестолковостью, он постоянно путал лекарства и не мог запомнить десятка слов на латыни. Четвёртый, самый старший, начал проявлять повышенный интерес к Марте. Со всеми ими доктору пришлось без сожаления расстаться. И теперь, глядя на жену, он думал, что с рождением ребёнка, забот ему прибавится, а врачебное дело от этого только пострадает. В городской коллегии и так уже поговаривали о том, что главного лекаря Альтштадта давно пора сменить.
         К полудню колокольный звон стих. За это время Пельшиц вправил очередному бедолаге вывих, поставив кости на место и перевязав тому руку, затем занялся ревизией своего аптекарского инвентаря.
         – Давно пора делать новые заготовки, – произнёс он, вздохнув.
         Тут со скрипом отворилась дверь.
         – На Кнайпхофе-то, какая беда случилась! – хмуро поведал вошедший Карл, ставя на пол корзину с продуктами. – Весь рынок, словно улей. Все разговоры лишь об этом…
         – Пожар мы видели…
         – Да не только пожар, герр доктор. Много людей убили.
         – Кто? Опять напали поляки?
         – Да кто их разберёт… Война… Может, поляки, может – тевтонцы… Разгромили и пожгли какую-то школу… Хорошо, что вовремя потушили, а то мог запылать весь остров. Сказывают, на чернокнижников кто-то напал, – старый слуга перекрестился. – Только колдуны, скорее всего, сами виноваты.
         – Здравствуйте, доктор, – послышался с улицы негромкий голос.
         Пельшиц и Карл выглянули во двор. Там, опираясь рукой о стену дома, стоял молодой человек в прожжённой одежде и с окровавленным лицом. В правой руке он сжимал меч.
         – Вы как-то сказали мне, – продолжал раненый гость, – что всегда будете рады меня видеть, и если я захочу вернуться к вам, то без лишних разговоров примете меня обратно…
         – Якоб! – воскликнул Пельшиц.
         – Якоб вернулся? – выглянула в окошко и Марта. – Здравствуй, маленький врач!
         – Заходи же в дом, дружок, ты едва держишься на ногах! Выпей воды, нет, лучше вина!
         – Благодарю, – ответил Якоб, присаживаясь на лавку. – Я вижу, нам пора начать летние сборы лекарственных трав…
         – Да, – кивнул головой врач.
         – Вы уж простите меня, герр доктор. Не сразу мы находим пути, по которым нам предстоит идти всю жизнь. Вот и я … немного заплутал. Нет, – он поставил меч в угол комнаты. – Не моё это дело – размахивать оружием и наносить другим увечья. Мне больше по душе исцелять больных и раненых… Да и родители мои… всегда хотели, чтобы я стал врачом…

         КОНЕЦ I ЧАСТИ


26. Маленькая собачка часто сдерживает большого кабана (лат.)
27. Во имя отца, и сына, и святого духа (лат.)
28. Не силой, но искусством (лат.)
29. в полном составе (лат.)
30. Сомнение - половина мудрости (лат.)
31. Многое в малом (лат.)
32. Будь осторожен (лат.)
33. Согласие порождает победу (лат.)
34. С богом (лат.)