Встреча с неизвестным

Мой отец Закиров Назип Гарипович родился в селе Солоуха Пировского района. Семнадцатилетним юношей отец был призван в армию и уже в январе 1943 года Казачинским военкоматом был направлен в 120-й запасной стрелковый полк.
        С января 1944 года уже воевал на 2-м Украинском фронте в составе 13-го тяжёлого танкового полка 2-й танковой армии. Принимал участие в Уманско-Ботошанской операции, в результате которой была разгромлена 8-я немецкая армия, освобождены юго-западные районы Правобережной Украины, часть Молдавии. Наши доблестные воины вступили в Румынию.
        После этой операции полк, в котором  отец служил сапёром, получил звание Гвардейского и название Уманский.
        С августа 1944 года их полк в составе 10-й Гвардейской Армии воевал на 2-м Прибалтийском фронте, там же отец был награждён первой медалью «За отвагу». С января 1945 года в составе 4-й Гвардейской танковой Армии воевал на 1-м Украинском фронте, где получил вторую медаль «За отвагу», а брал Берлин и освобождал Прагу уже будучи на 1-м Белорусском фронте.
            После войны служил в действующей армии до октября 1948 года, потом отца «подставили» бывшие фронтовые друзья и сел он в сталинские лагеря на 6 лет, как раз в это время в лагерях шла первая «сучья война», освободился в конце 1952 года.
        Многое повидал отец на фронте и в лагере, поэтому был закалён, знал почём фунт лиха, в бога не верил и чёрта не боялся, был смел и отважен до безрассудства, мать его за стойкость часто называла «дуболомом». Мы, пацаны, удивлялись, как это он ничего не боится, может запросто ночью пойти на кладбище, заночевать на заброшенной мельнице, где по преданиям и водятся все черти и прочая «нечисть».
Ещё в детстве мне пришлось слышать от стариков, что после смерти человека если его не отпоют, то его душа бродит некоторое время, пугая живых и не находя успокоения в поисках вечного пристанища. Родственники рассказывали, как отец встретился ночью в лесу с двумя такими полтергейстами и даже взял их в плен.
Старики до сих пор помнят этот случай, который произошёл в конце 50-х годов.
       Расстояние между сёлами около  двух километров, в старые времена эти сёла соединяла тропинка, идущая вдоль правого берега речки Белая. Скажу откровенно, эта дорога считалась опаснее  и страшнее любого заброшенного кладбища, казалось, что все души неприкаянных покойников там и водились, пугая одиноких путников, и больше всего встреч с обитателями  потустороннего мира случалось именно там.
       В тот осенний вечер я сидел дома, потому что на улицу уйти было не возможно, моросил противный дождь. Делал уроки, когда вернулся с работы отец. Я весь насторожился, потому что в школе получил очередные замечания в дневник, и следствием этого могла быть очередная трёпка или как минимум «строгий выговор с занесением».
       Теперь всё зависело от отцовского настроения, которое я научился предугадывать и порой даже влиять на него, используя его в своих шкурных интересах.
        Когда отцу было нечем заняться, то он вспоминал о моём дневнике:
      - Ну-ка сынок, как там наша учёба продвигается?- начинал он.- Получится ли из тебя великий учёный или знаменитый писатель, чтобы я мог гордиться тобой?
            А потом уже начинались «оргвыводы» с соответствующими последствиями от «на улицу сегодня не идёшь» до «ну-ка, где мой ремень?»
         На сей раз отец был чем-то весьма озабочен, он ходил по комнате, охал и эхал, порой произнося: «Да! Надо же…» Чтобы направить события по нужному мне руслу и увести отца от мысли о дневнике, я поинтересовался, что произошло.
       - Да вот у нас в смене мужик работает,- начал он, даже обрадовавшись появлением хоть какого собеседника, которому можно было излить свою думу,- ну такой здоровый… бутылку спирта из горла выпил, ничем не закусил, не запил, смену отработал, и даже мастер не заметил…такой здоровый…
      Что такое бутылка спирта мне, учащемуся младших классов было известно. В магазинах в свободной продаже был 96%-ный «спирт питьевой» по цене 6 рублей 54 копейки за бутылку. В то время бутылка водки «Московская особая» стоил 3 рубля 89 копеек, когда трудящимся не хватало 62 копеек, то они у магазина образовывали простое товарищество и вскладчину покупали спирт, потом делили его пополам и шли наслаждаться «дарами природы».
      Я в то время употреблял иные напитки и поэтому вкус спирта мне не был знаком, поэтому я не понимал, что такое «бутылку спирта из горла», в чём тут героизм и какие могут быть последствия.
      Однако чтобы отцовскую мысль вести в нужном для меня ручье я активно влез в разговор.
        - А зачем он его пил?      
        - На спор. Поспорили с Кухаркиным.
        - А на что спорили?- стало мне интересно.
        - На бутылку спирта.
        - А если бы проспорил, тогда он бы ничего не потерял,- вывел я простое арифметическое умозаключение,- он ведь выпил бутылку.
        -Нет,- не согласился отец,- тогда бы он две бутылки отдал бы.
        - Ну и чем закончилось?- ждал я какого-нибудь продолжения.
        -Да чем?..-отец затянулся папиросой «Красная звезда», выдохнул дым, стряхнул пепел в пепельницу,- говорю же, смену отработал, даже мастер не заметил. Забрал выспоренную бутылку и ушел…ну, такоооой здорррровый,- закончил он, качая головой.
         Отец был весь в размышлениях от увиденного и, видимо, был склонен к дальнейшему разговору, чем я и не отказался воспользоваться.
         Домашнее задание ушло куда-то на задний план, отцу было пока не до моей успеваемости, и я решил пытать отца дальше.
         - Пап, расскажи, как ты на «Мулле» чертей поймал.
        Отец молча курил, изредка кряхтел и бухтел, иногда произнося «вот так», «ишь ты, идрит-кудрит», «дааа…» и тому подобные междометия, наконец, вняв моей настойчивой просьбе, все-таки рассказал мне, как всё это случилось.
           -Летом приехали мы отдыхать в Солоуху, решили сходить в Долгово, навестить дядю Хариса Лутфуллина,- начал свой рассказ отец, пыхтя «Красной звездой»,- а незадолго до этого на лугу Муллы утонули мужчина с беременной  женщиной. Ходить  туда  никто  не  осмеливался,  так   как  некоторым смельчакам уже встречались неприкаянные души этих утопленников, да и других чертей там хватало.
       Но мне-то бывшему фронтовику, видавшему и не такое, было всё нипочём. Ну, посидели, как водится, выпили, стемнело уже, я засобирался домой, а мама не решилась идти и осталась ночевать в гостях.
Пока шёл, стемнело, ни пса не видно, дошёл до заброшенной мельницы и решил немного вздремнуть. Поспал чуток, продрог и решил идти дальше, тем более что месяц выглянул, и тропинку было видно.
- А ты, папа, не пьяный был?- полюбопытствовал я.
- Да какой там пьяный, вот вырастешь, сынок, узнаешь, что такое пьяный, а что такое выпимши, я же всё хорошо помню, ты слушай и запоминай, когда вырастешь, всё поймёшь,- напутствовал меня отец, делая очередную глубокую затяжку,  и продолжал.- Вот дошёл я до Муллы, к тому месту, где утонули те двое, до деревни оставалось совсем ничего, как вдруг из кустов вышла большая такая собака, примерно с телёнка, чёрная-пречёрная, таких больших собак здесь никогда ни у кого не водилось. Я ей посвистел, хотел приманить её к себе, но она даже не взглянула на меня, не тявкнула, прошла рядом со мной и исчезла.
         Отец достал из пачки следующую папиросу, закурил, выпустил клубы дыма и продолжил.
        - Ну, думаю, тут что-то не так, гляжу, а на тропинке стоят те двое утопленников метрах в пяти-шести от меня, мне их не обойти. Я гляжу на них, они глядят на меня молча и не шелохнутся. Стою, думаю, что они делать-то будут?  Закурил и двинулся в их сторону, они даже не посторонились, «Ну чё стоите, дайте пройти»,- говорю им, в ответ ни звука.
- Может, померещилось, папа?- засомневался я, – темно же было.
  -Какой там темно, месяц светит, я прикуривал, спичку зажёг, всё было хорошо видно, даже собаку, если бы я их только видел, а то ведь…- продолжал рассказывать отец,- слушай дальше. Ну, меня зло взяло, не стоять же так до утра, не возвращаться же назад. Да и кто они такие, чтобы с Закировым шутки шутить?  Да я таких чертей десятками из своего ППШ укладывал и в штыковую атаку на них ходил не раз. Ну, обложил я их матами, какими нас ротный в атаку поднимал под кинжальный огонь и пошёл на них врукопашную. Схватил их обоих, скрутил и повёл к дереву.
- А они чё, не сопротивлялись, что ли?- удивился я, восхищаясь прямо таки сказочным бесстрашием отца.
- В том то и дело, что нет, а то я с ними сколько возился бы,- рассказывал дальше отец.- Подтащил их обоих к дереву, верёвки не было, конечно, так я их ветками привязал, они стоят как неживые, велел им стоять до моего прихода и поспешил в деревню. Там разбудил брата Кариба,  и  уже  вместе  побежали  к  месту  происшествия.  Дошли, а  там,    естественно, никого нет, только связанные и скрученные ветки  дерева подтверждали случившееся. - Пап, а почему ты их привязал? Надо было в деревню обоих  притащить, показал бы всем, чтобы поверили,- дал я запоздалый совет.
- Да не подумал я об этом, думал, что никуда они не денутся, они ведь не сопротивлялись, стояли себе спокойно.
  Этот рассказ на меня произвёл сильное впечатление, значит, старики правду говорили, что отец встретил души тех утопленников и даже связал их. Потом отец показывал мне это место на лугу Муллы, деревья к тому времени уже выросли, а для нас в 70-х годах это было излюбленным местом для купания. Теперь там уже никто не купается, тропинка давно заросла, потому что ходят теперь и ездят по другой дороге, и там никому никакой полтергейст уже  не встречается.