Пикантная ситуация

Светало.  Абдурахман Исмагилов подогнал свой «ЛАЗ» к платформе №6,
откуда всегда забирал пассажиров в обратный рейс. Утром он забежал в закусочную и позавтракал на скорую руку чем пришлось, пицца  – это конечно не бешбармак, который по возвращении домой приготовит супруга Сабира, но чувство голода заглушила.
         Салон почти весь наполнился пассажирами, контролёр пересчитал их,
сверился с путевым листом, пожелал удачи и вышел. 
       Ровно гудел мотор, неся автобус по шоссе, машин на трассе было немного, восходящее солнце светило в лобовое стекло, пытаясь ослепить сквозь солнцезащитные очки, из динамиков доносилась лёгкая музыка, настроение было приподнятое, не смотря на  сильное урчание в желудке. «Ишь ты, как будто бражка в животе бродит, - подумал Абдурахман,  из чего готовят пиццу он не знал, а от грибов у него всегда случались неприятности, - но ничего, может, пронесёт, к обеду буду дома».
Примерно через час водитель стал осознавать всю пикантность своего
положения, до дома он точно не дотянет, если «мотор» не сдохнет, то «бензобак» уж наверняка разорвёт. В желудке так сильно урчало, что только музыка, казалось, не давала пассажирам слушать, как его кишки переругивались между собой.
        «Думай, башка, тюбетейка куплю,- думал он  в поисках выхода, остановок и заездов в населённые пункты нет, до кустов не добежишь,- шайтан-башка, зачем этот паршивый пицца кушал? Вай, вай, какой нехороший ситуация».
         Мыслительный процесс дал положительный результат, Абдурахман  вспомнил 
народную мудрость «лучше загадить два совесть, чем один брюку»  и стал претворять в жизнь осенившую его идею.
Медлить было нельзя, в таком случае обязательно надо иметь в запасе две-три минуты. Он начал притормаживать, часто переключая передачи, делая перегазовку и  ругаясь на своём родном, не понятном для остальных, языке, всем своим поведением  давая понять пассажирам о неполадках в двигателе.
        Наконец автобус остановился, Исмагилов взял «для понта» гаечный ключ 27х32, нарочито громко, чтобы было слышно в салоне, произнёс.
- Будем посмотреть двигатель,- и выскочил из кабины.      
       Хитрый татарин знал, что лучше остановить машину в самом конце прямого
участка пути, обойдя автобус, он поднял капот двигателя, который скрыл его от   пассажиров,   от   встречных    машин   заслонил   автобус,  а  попутки  он  увидит издалека и успеет закончить своё «грязное дело».
Скрывшись в тени поднятого капота, он мгновенно расстегнул ремень,
моментально стянул брюки и трусы и, сев на корточки, расслабился…
      - Фу, пронесло,- вздохнул бедолага с облегчением, озираясь по сторонам.            Всё прошло как нельзя лучше, получив долгожданное удовлетворение, через минуту он
уже продолжал свой путь за баранкой своего  «ЛАЗа». Настроение было приподнятое, он даже на радостях вполголоса затянул свою любимую татарскую песню «Исмагил-Исмагил», которая для пассажиров слышалась как «из могил, из могил».   
       Но эйфория длилась недолго, процесс брожения в желудке не утихал, и   через какие-то четверть часа наш герой уже был готов к повторению пройденного, уж он-то знал, что понос – это всерьёз и надолго.
       Выбрав подходящий участок пути, он проделал уже знакомую процедуру
имитации неисправности двигателя и, не заглушая мотора, дёрнул на себя рукоятку стояночного тормоза, чтобы автобус не пошёл под уклон,  взял в гигиенических целях кусок чистой ветоши и, выпрыгнув из кабины, пошёл за автобус. Подняв капот, он дождался проезда попутной машины и, оголив нижнюю часть тела, сел в тени с известной целью. Брызнула струя жидкого стула, издав характерный звук.
«Надо же, из-за какой-то сто грамм зловонная жидкость целый килограмм
беспокойства»- размышлял про себя Исмагилов, не догадываясь, что его ждёт впереди. Пытаясь выдавить из себя ещё что-нибудь, он отмахивался от назойливых насекомых и смотрел, не покажется ли из-за сворота попутный транспорт.  Он и не заметил, как тень ушла, и солнце накрыло его целиком на месте правонарушения.
  А случилось вот что. Слабо затянутый ручной тормоз не удержал тяжёлую
машину на спуске, и автобус медленно покатился под уклон.        
     Пассажиры, обеспокоенные отсутствием водителя в критический момент, кинулись к окнам, выяснить, контролирует ли водитель ситуацию. И в заднее стекло увидели зрелище, при виде которого забыли о драматичности создавшегося положения: спиной к ним на корточках с оголённым задом безмятежно сидел шофёр и, отмахиваясь  лоскутом тряпки от комаров, кряхтя и тужась, справлял свою естественную потребность, пытаясь выдавить из себя остатки ненавистной пиццы.
Если впереди салона состояние пассажиров было близко к панике, то в
конце салона толпились пассажиры и умирали от смеха, глядя в заднее стекло. Хохот был такой силы, что дошёл до слуха безмятежно сидячего водителя. Обернувшись, он увидел, как в катившемся под гору автобусе неистовствовали очевидцы его позора.
Будучи внезапно разоблачённым, Абдурахман, забыв не только о гигиене, но и обо всём остальном, подскочил, как на пружинах, рывком натянул штаны и, не застёгивая их, а лишь придерживая руками, бросился вдогонку, набирающего скорость, автобуса под хохот и улюлюкивание зрителей.
       Он бы сгорел от стыда при осознании комичности своего дурацкого положения,
если бы не отнёсся ко всему произошедшему с юмором. Весь пунцовый от стыда и смущения, он, смеясь, заскочил в кабину со словами «идрит-кудрит, на минута нельзя выйти по делу» и своими самоотверженными действиями предотвратил надвигавшуюся катастрофу.
      Не глядя на пассажиров и не обращая внимания на доносившиеся приколы типа «с облегчением», «что, батя, пронесло?», «навалил кучу, а убирать кто будет?», «штаны не потерял?», «мотор в порядке?» и т.п., он опять выскочил из кабины и, застёгивая брюки, пошёл закрывать капот.
        Закончив дело, он вернулся в кабину и как ни в чём не бывало философски изрёк: «голый зад показать – не штаны обдристать» и продолжил путь.
Весь оставшийся путь в салоне то там, то тут раздавался смех, высаживая
пассажиров в пункте прибытия водитель стойко выслушал ещё много язвительных усмешек и прикольных пожеланий на аналогичные случаи. Хотя они его не сильно задевали, он для себя усвоил, что хуже поноса в пути ничего не найти.