Когда ты помнишь...

 
"Когда ты помнишь..."

(всё придумано, любые ассоциации или совпадения абсолютно случайны)


*****

  Среди месива грязного снега, чуть шаркнув шинами, остановился яркий, блестящий спортивный автомобиль. Сидящий за рулем мужчина снял солнечные очки, повесил их на себя, зацепив за воротник толстовки, откинул сбившиеся на лицо волосы, достал телефон.
- Привет, я во дворе.
- Привет, сейчас, пару минут еще, хорошо?
- Конечно, не спеши.
Он взял сигарету, повертел ее в пальцах, закурил, медленно выпуская дым. Мысли унеслись по волнам воспоминаний.
 
  Этот же дом, этот же двор, этот же под"езд. Давно, еще в другой жизни. В той, когда не было денег на сигареты. Не часто, конечно, но в то утро было именно так. Блестящие в утренних майских лучах лужи. Он держит ее за руку, и все остальное не имеет значения. У нее красивая обувь. Легкие, летящие босоножки или туфли, невероятно тонкий и длинный каблучок. Она так смешно попадает этими каблучками в каждую трещину на тротуаре, он ее ловит. Пьянящий запах сирени. Они уже стоят на сухом от вчерашнего ливня островке асфальта, смотрят в глаза друг другу. Он обещает вернуться, обязательно вернуться за ней и видит только ее капризные, чуть закусанные им губы.
 
  Он выбросил истлевшую сигарету в окно и прикурил новую. В этот раз выпустил дым колечками.
  И вновь улетел назад, в свою память. Этот же двор, дом, под"езд. Полный под"езд желтых роз. Ее любимых, которые не заставляют ее переживать очередную аллергию. В его руках еле помещается букет таких же, ослепительно солнечных цветов. Старенькая, бог знает когда покрашенная, дверь с трещиной в центре уходит ввысь "сталинских" потолков. Он волнуется, нужно так много рассказать, столько всего произошло. Конечно же, сейчас она уедет с ним, ведь по-другому просто не может быть. Стоя перед порогом, нажимая на звонок он улыбается, улыбается своему будущему, их будущему счастью.
 
  Как же он ненавидел это воспоминание. Ее не было. Она больше не жила в этой квартире, ее мать еще что-то говорила, но он не слышал... Даже не спросил новый адрес, не оставил свой... Тогда он впервые долетел до Москвы меньше, чем за два часа и даже не заметил дороги.
 
  Вновь выбросил докуренную до фильтра сигарету, повертев в пальцах новую, поджег ее. Он чувствовал себя просто отвратительно, нервный плечевой тик почти не прекращался, бессонница опять привела к стучащей головной боли. Но остановить свой бешеный ритм жизни, отдышаться он не мог себе позволить. Слишком много было обязательств, в первую очередь финансовых. От него, от уровня его доходов зависели родные ему люди. Он не мог дать им ничего, кроме денег, да и не хотел, в общем то, никакой душевно-семейной близости, каждый раз чувствуя себя виноватым. Его жена и дети любили его, наверное. Даже после развода. Во-всяком случае, когда он то ли проводил, то ли отбывал время с ними, так казалось. Он давно перестал пытаться чувствовать правильно. Давно перестал оценивать себя с точки зрения морали. Сомнения часто приходили вместе с бессонницей. В последние месяцы он решал их просто, он звонил ей. Не глядя на часы, настойчиво перенабирая, до момента, пока она не ответит. Он знал, что она не одна. И ему было наплевать, совершенно наплевать, что своими ночными, утренними, вечерними, абсолютно круглосуточными звонками и долгими разговорами, по два-три-четыре часа, при этом, с обеих сторон проводов, выпивалось серьезное количество коньяку,что этими телефонными появлениями он разрушает ее жизнь.
  И он был прав, прав в одном - ей достаточно было просто сказать, и что бы все прекратить. Она иногда говорила, он обещал ей, потом буквально выл от боли, но не звонил... В моменты, когда становилось совсем невыносимо,и он уже просто не мог выйти на сцену без дикого количества обезболивающих и пары литров "анальгетика" для своего разбитого сердца - в такие моменты звонила она сама, всегда, словно знала... И все начиналось заново.

  Он вновь выбросил за стекло сигарету, прикурил следующую. Мимо машины прошли шумные молодые люди модно и в чем то смешно одетые. Он лениво проводил их взглядом в зеркало заднего вида. Медленно выпустил дым. Память вновь услужливо развернула картинку из давно прошедшего.
  Небольшой местный ночной клуб. Отличная площадка. Качественный звук. Они приехали подработать. Ему отлично видно нижнюю стойку бара, слева, если стоять лицом к танцполу. Что они играли, как... Он помнил только её, сверкающий блестками светлый "хвост" волос, сопровождающий движения, быстроту смены бутылок и стаканов в её руках, бесконечно раздражающие и мешающие видимости, спины людей перед баром. Потом он подошел к опустевшей под утро стойке. Она, наверное, была рада. Он не умел тогда определять её эмоции сквозь маску "вечной игры". Он пил виски, они пытались о чем-то говорить в грохоте ночных сетов. Уже было пора ехать, как то смешно он записал свой номер на украшении от коктейльной трубочки.

  В очередной раз выбросив выкуренную сигарету, он вновь прикурил. Он всегда много курил, хотя, большинство сигарет просто истлевали после пары затяжек. А память уже любезно показывала "следующий фильм".
  Концерт. В её городе. Много лет назад. Большая современная площадка. Он не знает, пришла ли она. Её клуб в паре кварталов, он заехал, ведь хорошо знаком с арт-директором. У неё выходной. Но ему дали номер. Не позвонил. Впервые, наверное, он был неуверен. Не хотел услышать равнодушные, высокомерные гудки. Отработали хорошо, впрочем, в последнее время уже "стабильно хорошо". У него была пара дней и он остался в какой-то богом забытой гостинице, попавшейся на глаза, пока его такси просто наматывало километры по городу. На следующий вечер он был за ее стойкой. И её отпустили. Народу в клубе было мало, никакой программы в ту ночь не ожидалось.
  Они гуляли по весенним улицам, пели караоке в каком-то небольшом кафе, из которого ушли, когда там закончились виски и коньяк. Опять бродили по бульварным аллеям, переулкам, она, вскрикивая, поскальзывалась в своей "не для прогулок" обуви, он смеясь ловил, не давая упасть. Вроде бы был ветер, а может и нет... Но, в какой-то момент повалил мокрый снег, или дождь со снегом. Он поймал такси.               
Ресторан в его гостинице не работал, но администратор этажа оперативно нашла все, о чем он попросил. Это было безумием. Отчаянной попыткой вернуть то, что не случилось. И это было счастьем. Она улыбалась, доверчиво, без своей обычной высокомерной невозмутимости. А на рассвете она вызвала такси. Он проводил её до подъезда, уехав назад на этой же машине. Они ни о чем не договаривались, он ни о чем не спрашивал.
  Опять выбросив истлевшую до фильтра сигарету, он зачем-то поправил зеркало заднего вида, прикурил новую.

  После нескольких месяцев изматывающей, но тогда ещё не механической и веселой и "в кайф" работы, он смог найти время и приехать к ней в клуб. Он уже был разведен в первый раз. Случайный брак, тогда он был слишком молод, слишком увлечен своей музыкой и слишком влюблен, что бы даже думать об ответственности. Будучи "правильно" воспитан, он легко женился на забеременевшей девушке. И так же легко расстался, как только она, его недосказанная история, вновь вернулась в его жизнь. Когда-то он ненавидел это воспоминание, но с годами, все яснее начинал понимать, что ошибся, очень ошибся. Именно в тот момент. Не раньше, безумно ревнуя её к подруге, ревнуя до песни, не тогда, когда забыл взять её новый адрес... Именно в ту ночь в её клубе. Она была сияюще красива, впрочем, она всегда была такой. Людей было мало, у неё появился новый напарник или стажер, он уже не помнил, кто именно. Его удивил напиток в её бокале. Кампари и куантро, пополам. Когда она вышла из-за стойки, все стало понятно. Беременность. Тогда он узнал, что она замужем. Причем не первый и не второй год. Это был не просто шок, мир разбился и никак не хотел склеиваться ещё несколько лет. Он уехал, когда её не было за стойкой. Не забыв расплатиться за свой виски то ли со стажером, то ли с напарником. Он почти домчался до своего дома. Только очнулся в палате интенсивной терапии. Сердце. Она ещё много лет ничего об этом не знала. А он не знал о её звонках в то утро. Телефон упал в глубокую осеннюю лужу и "умер".   Лишь несколько лет спустя, столкнувшись с ней в одной из онлайн игр, он стал задумываться о той ночи и о ночи, ей предшествующей.

  Вновь выкинув за спущенное стекло уже тлеющий фильтр, он сильно растер виски, отгоняя ненужные сейчас мысли. Неясно как, но в шуме города, доносящегося до двора, в щебетании сошедших с ума воробьев, он уловил хлопок под"ездной двери. Во дворе было полно машин, поэтому сам он остановился с торца дома. Резко вышел из автомобиля, обошел, как раз вовремя, что бы встретить её радостной улыбкой. Она очень любила его улыбку, он это знал. А в последние месяцы все чаще приходила мысль, что и его самого она тоже любит. Хоть он и совсем не похож на Джонни Деппа, её "вечный" типаж мужчин.
- Привет.
- Привет, - он вновь улыбнулся и притянул к себе хрупкую, опять не по сезону одетую, но такую красивую фигурку. Им никогда не хватало времени, и сейчас тоже. Он точно знал, что через пару дней они вновь расстанутся. Но это куда-то улетало, когда она была рядом, была с ним.
Он открыл ей дверь, она "элегантно, совершенно правильно" оказалась в салоне. Негромкий щелчок замка, он обошел капот и сел за руль.
- Почему ты вспомнил о, так сказать, "старом друге"? Что-то с джипом?
- Нет, просто настроение. Ты хотела дороги? Сейчас она будет на все сто.
- Не скользко?
- Наоборот, всего лишь немного драйва. Тебе понравится. И, пристегни ремень.
- Вот, куда его тут пристегивать?
Он помог ей пристегнуться и плавно, тихо шурша шинами, выехал из её двора по зимне-весенней слякоти.