Иду сказать Прощай

«В медицине главным
лекарством является
сам врач»

Антоний Кэмпиньский


Инга вышла из перевязочной и повернула в сторону ординаторской. Там ее ожидал Он. На мгновение она остановилась. Сознание сигнализировало о последней встрече, а интуиция робко шептала о продолжении знакомства.

Инга сделала всего пару шагов, и в памяти всплыла их первая встреча. Она пришла к нему на консультацию. Он был не на много старше нее. Высокий, худощавый, с очаровательным тихим голосом. На вид ему было около сорока. Спокойный, добрый взгляд. Плавные, уверенные движения. Тембр его голоса очаровывал. Инга поймала себя на мысли, что он ей нравится. От этого ей стало не по себе. Только-только она оправилась от страсти к одному мужчине, как уже готова пуститься во все тяжкие с новым… Она старалась не смотреть на него. «Это всего лишь врач» – твердила она себе в мыслях.

Он посмотрел результаты обследования, после чего изъявил желание осмотреть Ингу, вернее ее молочные железы. Она покорно выполняла все, что он говорил, не задавая лишних вопросов. При этом старалась понять, что это с ней: очередное увлечение или что-то новенькое. Несколько раз их взгляды встретились, пока он пальпировал ее грудь. Инга отметила про себя, что его прикосновения совсем не похотливы, как можно было подумать по своей глупости, а даже напротив, очень аккуратны и уверенны. «Он – врач!» - уже внутренним криком убеждала себя Инга, чтобы отогнать навязчивые мысли. Она уже строила их отношения, страстный роман, красивые ухаживания, поцелуи при луне на берегу моря… «Он всего лишь ВРАЧ!!!» - еще чуть-чуть и Инга закричит во весь голос. Инга вдруг посмотрела на него и увидела в его взгляде что-то родное, близкое и желаемое. Он смотрел на нее с неподдельным интересом, и с еще большим недоумением. Казалось, он спрашивал ее: «О чем ты сейчас думаешь?», заведомо зная ответ на этот вопрос. Наконец, он сказал:

 – Можете одеться.

Пока Инга одевалась, боковым зрением видела, что он пристально за ней наблюдает. Его глаза не спеша прошлись по телу, задержались на бюстгалтере, опустились на ноги, затем его взгляд переметнулся на ее сумку, и лишь после этого он снова посмотрел на ее лицо. Ей стало неловко. Она посмотрела на него вопросительным взглядом, но он не сразу отвел взгляд. В этот момент она удивилась его… Наглости? Нет. Бестактности? Нет. Его взгляд как будто говорил: «Я контролирую ситуацию настолько, что только стоит мне захотеть, и …» Наконец, она оделась и присела на стул возле стола, за которым сидел врач.

– Где вы работаете?
– В нашем университете.
– Кем?
– Ассистентом.

Вдруг он оживился, лицо его просияло приятным удивлением. Он пристально посмотрел на Ингу и спросил:

– Диссертацию пишете?
– Да.
– На каком этапе?
– На начальном. Теоретическом. – Ответила Инга, не совсем понимая, почему он спрашивает.
– Значит, рожать пока не собираетесь?

«Вот в чем дело» - подумала Инга с облегчением, а вслух произнесла:

– Нет.
– Как предохраняетесь?
– В основном презервативами.
– Ясно…

Он задумчиво посмотрел в окно. Какое-то время он молчал. Инга терпеливо ждала.

– Желание испытываете?
Инга смутилась.
– В смысле? – переспросила она, сама не понимая, зачем это сделала.
– К мужу влечение испытываете? – он пристально на нее посмотрел.

Инга не знала, как сказать ему, что уже давно ничего подобного не было с ней.

– Видите ли, нагрузка на работе не позволяет мне расслабиться ни на минуту. Я очень устаю. Сплю по 3-4 часа в сутки. Какое там влечение… Тут бы выспаться хорошенько.

– Раздражаетесь по мелочам?

– Еще как! В последнее время меня стали раздражать домочадцы. Просто своим присутствием. Хочется уединиться и никого не видеть, а они достают глупыми вопросами, которые в состоянии разрешить и без меня.

Врач слушал ее, вертя в руках шариковую ручку.

– Хорошо. – Сказал он. – Дело в том, что ваш организм не получает необходимых женщине гормонов, поэтому у вас есть проблемы... Вам нужно попросить своего гинеколога подобрать вам контрацептивы. Я прописываю вам четырехмесячный курс лечения. Возможно, обойдется без оперативного вмешательства. Еще я прописал вам антидепрессанты. Можете безбоязненно принимать их, они не влияют на скорость реакции, так что машину водить тоже можно. В Европе их прописывают даже для профилактики.

Инга удивилась, почему врач решил, что она водит машину? Она пока только планирует записаться в автошколу.

– Спасибо. – Сказала Инга, взяв в руки рецепт.
– Через четыре месяца жду вас с результатами повторного обследования.

Уходила Инга, не веря, что лечение ей поможет...

До ординаторской ей оставалось около десяти метров. На посту собрались медсестры и санитарки, и что-то бурно обсуждали. Никто из них не обращал на нее внимания. За месяц пребывания в онкологическом отделении она знала всех поименно, успела даже определить характерные черты каждой из них. Однако сейчас ее мысли были заняты другим. В мыслях снова и снова всплывали моменты их общения.

Прием прописанных врачом медикаментов через два месяца вылился в постоянные головные боли ощутимой интенсивности. Голова у нее болела постоянно и так сильно, что ночью Инга не могла спать. Боль стала невыносимой, поэтому она записалась к нему на прием. К ее большому удивлению врач ее помнил. Вернее не ее, а то, кто она и чем занимается. Он помнил, что она пишет диссертацию и мало спит. Для себя она тогда отметила, что ей этот факт приятен. Они поговорили, а затем врач дал ей свой номер телефона, сказав при этом: «Звоните, если будут вопросы». Инга посмотрела на бумагу с номером, где нашла еще его имя и отчество.  Кирилл Маркович... Теперь она знала, как его зовут... И имела номер его телефона. Но звонить не стала. Просто уменьшила на свое усмотрение дозу одного из лекарств.
Спустя еще два месяца она пришла на контрольный осмотр. Но утешения не получила. Одна из многочисленных проблем все же осталась и требовала оперативного вмешательства... Инга боялась оперироваться в своем городе, поскольку слава врача, который проводил операции на груди, опережала его на десятки километров. О нем говорили одним словом: «коновал». Для перестраховки он просто удалял женщинам, попавшим к нему на операционный стол, грудь. Инга этого не хотела. Поэтому поехала в областной онкоцентр. Однако там она осознала, что ни на минуту не хочет здесь оставаться. Вдруг она вспомнила слова своего гинеколога:

– Зачем тебе туда ехать? У нас сейчас есть хороший молодой врач, он оперирует, фамилия его Огиенко. Бабы от него в  восторге просто!

Инга решила оперироваться дома…

Снова они встретились уже у него в отделении. Беря направление в поликлинике, она поинтересовалась, как зовут нового врача…

– Огиенко Кирилл Маркович… Обратитесь лучше к нему. – Был ответ на заданный вопрос.

«Он оперирующий врач» - сделала для себя открытие Инга.
Кирилл Маркович встретил Ингу довольно прохладно, и назначил операцию через неделю. Просил позвонить ему на днях, чтобы уточнить детали и сохранил ее номер в своих контактах, объяснив при этом:

– Так я буду знать, что это вы звоните.

 Операция прошла не совсем так, как он ожидал. Банальная секторальная резекция дала осложнения. Он волновался. Инга двое суток отходила от наркоза под капельницами, а Кирилл Маркович не сводил с нее глаз. Одна из медсестер даже как-то ревностно заметила:

– Кирилл Маркович говорит, что вы какая-то слабенькая, – при этом с презрением заглядывая Инге в глаза. Ей даже показалось, что медсестра ревнует врача к ней. Но слабость и оторванность от реальности не позволяли ей проанализировать происходящее.

Шесть дней разного рода манипуляций не принесли облегчения. Кирилл Маркович договорился со своим товарищем хирургом об ультразвуковой диагностике, и лично на ней присутствовал, не смотря на операционный день. УЗД Инге делал ее давний приятель. В студенческие годы они «тусовались» в одной компании. И Филипп был хорошим товарищем, который в трудную минуту всегда подставлял плечо.

Повторная операция через шесть дней под местным наркозом запомнится Инге надолго. Его холодность и какое-то безразличие ее пугали. Раньше ей казалось, что она ему интересна, но теперь она засомневалась. Его действия были не однозначны. Однако то, что он рассказывал о себе во время операции медсестрам, было довольно информативно для Инги. Она лишь удивлялась его откровенности в столь интимных делах. К ней же он почти не обращался, лишь пару раз спросил: «Вам не больно?». Но он и так знал, когда необходимо добавить обезбаливающего. Как только его действие ослаблялось, Инга начинала тяжело и глубоко дышать. Инге было очень досадно, что он совсем не интересуется ею сейчас, когда она так нуждается в поддержке, хотя бы словесной.

После операции он несколько раз заходил к ней, узнать, как она себя чувствует, лично перевязывал ее, и все время давал информацию о себе, как бы, между прочим.
Так Инга воспринимала происходящее между ней и врачом. Однако она не хотела верить, что такое внимание и заботу Кирилл Маркович проявляет только к ней.
Долгое время она убеждала себя, что он так обходителен со всеми пациентами, и она не исключение.  Инга внушала себе, что она не может привлекать его, что ему нравятся женщины другого типа (ведь Инга видела его жену), что он просто переживает из-за осложнений. Дошло до того, что Инга решила думать, будто он так ведет себя с ней, боясь жалоб и скандалов.

Однажды она позвонила подруге и все рассказала ей, так сказать в деталях и красках… Подруга была однозначна в выводах: «Ты ему интересна. Я бы даже сказала, что ты ему нравишься не только как собеседник, но и как женщина». Инга долго сопротивлялась. Ей совсем не хотелось снова поддаться чувствам, которые мешают ей в отношениях с мужем… Но подруга все время твердила одно и то же. В конце концов, Инга сдалась сама себе, и решила, что она ему как минимум интересна. Ее очень смущал тот факт, что Кирилл Маркович избегал смотреть ей в глаза. Его фраза: «В четверг сниму швы и будем прощаться» пронзила ее сердце болью. Это зловещее «…прощаться» молотом стучало в висках, и затрудняло дыхание. Она с трудом выдавила улыбку, и лишь подумала, что не готова проститься с ним.

В четверг швы сняли. В этот день Кирилл Маркович был особенно разговорчив. Но Инга его не слышала. Она изо всех сил старалась не выдать себя... Они виделись в последний раз. Так он предполагал.

– Замените в шестой палате капельницу! – услышала Инга почти рядом с собой. Какая-то женщина обращалась к медсестрам.
– Иду! – ответили на ее просьбу.

Инга не могла не заметить его внимание к себе. И не только Инга. Он замечал каждую мелочь. Первая перевязка с отремонтированной лампой. Кирилл Маркович попросил медсестру включить лампу, неожиданный яркий свет болью резанул Инге глаза. Она рефлексивно мотнула головой в сторону, сильно зажмурившись при этом, однако реакция глаз последовала незамедлительно: слезы потекли по щекам... Кирилл Маркович при этом сказал:

– Видите, Надежда Илларионовна, не все испытывают радость от того, что вам починили лампу. На следующий день Инга точно так рефлекторно отреагировала на включение лампы, на что врач сказал:

– Я убрал яркость, слепить не должно.

Инга изумилась его замечанию, но про себя отметила, что действительно свет не слепил, как было прежде. Ему же она сказала:

– Это была неконтролируемая реакция.
– Какой диагноз вам ставят офтальмологи, – спросил он Ингу.
– Близорукость и отслоение сетчатки.
– Ясно, рожать нельзя, – прокомментировал Кирилл Маркович с какой-то оживленностью в голосе, что сильно ее удивило.
– Почему же, - возразила Инга. – Врач сказала, что как только я надумаю, они мне лазером все быстренько приклеят. На этом перевязка была окончена, и их разговор тоже.

Инга заметила, что он охотно с ней говорит и расспрашивает о ней только  когда в перевязочной нет медсестры. В ее же присутствии он молчит. Через день он вернулся к этому разговору:

– Вы говорили, что вам лазером все поправят. А где? У нас?
Инга тяжело вздохнула, потом сказала:
– Если честно, то мне роды не грозят, поэтому я этим не интересовалась.
Возникшая пауза тяжело повисла в воздухе. Инга решила уйти от темы родов и произнесла:
– Я наблюдаюсь у Нестеренко...
– А! – Воскликнул Кирилл Маркович. – Значит в области. Я знаю, что к нам приезжают именитые офтальмологи из Киева... Думал, может это у них...

Инга снова была очарована его вниманием к ней, и в то же время терзалась в догадках, почему он такой. Она решила думать, что он так обходителен со всеми пациентами.

От ординаторской Ингу отделяло всего несколько шагов...

Перед глазами пролетели последние эпизоды.
Когда после выписки у нее открылась рана и стала выделяться жидкость, Инга испугалась. Он тоже. Через два дня во время очередной перевязки он резко занервничал. Стал звонить Филиппу с просьбой о срочной ультразвуковой диагностике. Инга тоже стала нервничать...

Филипп, хирург по профессии и друг по совместительству встретил Ингу прохладно. Ее это не удивило. Однако она решила напомнить ему правила хорошего тона.

– Вот так вот, Филипп Владимирович, опасно иметь с вами дело.
– В смысле? – Недоуменно переспросил Филипп.
– Вы пригласили в прошлый раз приходить к вам, вот я и пришла.
– А! Вы об этом! – Вспомнил он, как действительно приглашал ее приходить, если что. Заметив, как недоуменно Кирилл Маркович наблюдает за ними, Инга решила пощекотать ему нервы, не до конца понимая, зачем ей это понадобилось. Она стала мило улыбаться Филиппу, почти заигрывая с ним. Кириллу Марковичу это явно не понравилось
– Так я же приглашал приходить, если что-то случится, – продолжил Филипп.

Тут Кирилл Маркович сказал с нетерпением:

– Вот и случилось. – При этом он не скрывал своего волнения. Он без перерыва ходил по кабинету, нервно потирая руки.
Наконец, аппарат был готов к диагностике. Но понять что-то было сложно. Мнения врачей разошлись. Тогда Кирилл Маркович позвал еще одного друга, тоже хирурга, и когда тот зашел, сказал:

– Посмотри еще ты, а то что-то я уже ничего не понимаю. – В его голосе Инга услышала почти отчаяние. Ей стало страшно. Мысленно она уже готовилась к еще одной операции. Но пришедший хирург настоял на пунктировании.  Кирилл Маркович все еще нервничал, наблюдая со стороны за тем, как два его товарища мучают Ингу. Ей было больно. Иногда Филипп успевал словами предупредить ее о предстоящем действии, тогда Инга крепко сжимала зубы и кулаки, и тупо пялилась в стенку, читая мысленно молитвы.

Внимание Филиппа к Инге вызвало недоумение не только у Кирилла Марковича. Ингу порадовало, что Филипп заботиться о ней, не смотря на то, что они близко не общались уже почти 10 лет.

– Обработай спиртом! – Услышала она голос Филиппа, обращенный к хирургу, который собирался проводить пункцию.
– Зачем? – С нескрываемым недоумением спросил пришедший хирург.
– Дай я сам! – Только и ответил Филипп, и обработал место ввода иглы.

Инга видела опешивший взгляд хирурга, сопровождавший все действия Филиппа, видела она и взгляд Кирилла Марковича, который так же недоуменно следил за ним. Она радовалась этому, как ребенок. Теперь Кирилл Маркович увидел в ней не только болезнь. Он увидел в ней Женщину.

Когда она встала, голова закружилась, и ее бросило в сторону. Инга успела схватиться за дверь. Доктора испугались. Она вышла в коридор, ее еще немного пошатывало. Кирилл Маркович шел рядом с ней. Инга задалась вопросом, почему он не уходит, как обычно, стремительно и без оглядки. Он пожимал ладошки, и лишь иногда смотрел на нее. Она чувствовала его взгляд, но видеть не могла. Кирилл Маркович выше Инги на две головы, и для контакта глазами Инге пришлось бы сильно поднять голову, а сейчас это было не совсем уместным. Ей было неловко. Она не понимала, почему он идет рядом… Кирилл Маркович сказал что-то на латыни, а Инга, из-за испытываемой неловкости и страха перед неизвестностью того, что с ней будет дальше, вдруг ответила ему очень резко:

– Кирилл Маркович! Не грузите меня вашей медицинской терминологией! Я совсем ничего в этом не понимаю. – Последние слова Инга произнесла уже мягче, но Кирилл Маркович заметно огорчился.

– Это головокружение из-за слабости, - пояснил он тихим, и как ей показалось, обиженным голосом.  Ига осознала, что резкость в ее голосе задела его самолюбие. Она хотела было извиниться, но его рядом уже не оказалось. Инга обернулась, он стоял у лифтов, провожая ее грустным взглядом. Опустив голову, Инга пошла к лестнице.

После повторной перевязки, Кирилл Маркович пригласил Ингу к себе для разговора. Инга решила, что он просто устал, поэтому хочет поговорить в удобной обстановке. Но где-то глубоко внутри знала, что ее ожидает разговор не из приятных. Когда она зашла в ординаторскую, он сидел как обычно – на диване.

– Присаживайтесь, – он показал рукой на стулья, стоящие вдоль стены. Инга сразу смекнула, что он волнуется, и хочет усадить ее подальше от себя. Однако, к своему же удивлению, она почему-то села на стул, стоявший совсем рядов с диваном. Их разделял один шаг. Кирилл Маркович сцепил руки, что подтвердило подозрения Инги на неприятный разговор. Она на какое-то мгновение решила, что он хочет от нее отказаться. «Неужели он передаст меня «коновалу»?..» – промелькнуло в ее голове. Он заметно нервничал, было очевидно, что он не знал, как начать разговор. Поэтому Инга заговорила первой:

– Ну, радуйте меня.
– Да вот радовать-то и нечем, Инга Валерьевна, – он всегда обращался к ней только по имени отчеству. – Есть осложнения, и не первые, как вы успели заметить. Я готов вернуть часть того, что вы мне дали... – Инга опешила. Такое начало не предвещало ничего хорошего. Она почувствовала, как учащается ее сердцебиение и как начинают потеть ладони. Так происходит всегда, когда она нервничает.

Она не удержалась и возразила:

– Нет! Нет! Я даже слышать об этом не хочу! Что за разговоры?!

Кирилл Маркович слегка улыбнулся. Было понятно, что от этих слов ему стало легче. Затем он продолжил:

– Все же, мое предложение остается в силе. Если вы не потеряли ко мне доверия, – произнося это, Кирилл Маркович прямо посмотрел ей в глаза и на мгновение замолчал, то ли давая возможность Инге осознать сказанное им, то ли ожидая мгновенных возражений, но Инга молча смотрела полными недоумения глазами. Она совершенно не понимала, к чему он клонит, поэтому ждала завершения фразы. Не дождавшись реакции, он продолжил:

– Если вы не потеряли ко мне доверия, то я пополам разорвусь, но доведу дело до конца. – Он снова прямо посмотрел на нее, и взгляд его был похож на взгляд ребенка, умоляющего маму о пощаде. Инга поняла, что ей нужно что-то ответить. Ей почему-то было трудно дышать. Наконец она начала:

– Во-первых, - эти слова прозвучали очень твердо, как будто за ними последует приказ, – доверия я к вам не потеряла, потому что... – здесь Инга осеклась, от волнения у нее пересохло в горле, и она просто не могла говорить. Сделав глубокий вдох, она завершила одним утвердительным словом:

– Потому.

Не могла же она сказать ему, что она готова отдаться ему прямо здесь и сейчас! Осознав это, Инга испугалась еще больше. Она отметила, что говоря это, она смотрит в пол. Почему? Она не понимала. Может оттого, что боялась выдать себя? А может оттого, что придумала все это, а подсознание не позволяет ей натворить глупостей? Кирилла Марковича явно позабавил такой ответ, о чем свидетельствовала снисходительная улыбка на его лице.

А дальше Инга проговорила какую-то несуразицу, которую врач уже не слушал. Было видно: ответы на интересующие его вопросы он получил, и явно ему стало легче. Инга же, напротив, была до такой степени взволнована, что с трудом взяла себя в руки.

Потом перевязки и радость врача от того, что Инга поправляется. Он уже не скрывал интереса к ней. Она отвечала ему тем же. Теперь он все чаще искал ее взгляда, шутил с ней в рамках приличия, улыбался, пытаясь проникнуть в глубины ее души. Однажды, сняв повязку, он радостно произнес:

– Ну вот! Совсем другое дело. Вот так мне нравится! Появился просвет, наконец-то! Теперь все будет хорошо. – При этом он посмотрел ей в глаза так тепло и нежно, что Инга потеряла голову. Она не осознала, что ответила ему тем же – нежным, почти любящим взглядом. Но перемена в его взгляде, который вдруг стал счастливым, помогла ей опомниться. Инга просто повернула голову и стала изучать потолок, продолжая при этом улыбаться. Боковым зрением она ловила его игривый и радостный взгляд, и ей было от этого хорошо. Она понимала уже, что эта радость вызвана ее взаимностью. Он тоже это понимал.

И вот теперь она пришла с ним попрощаться окончательно. Лечение окончено. В его услугах ближайшие пол года она нуждаться не будет. На сердце неспокойно. Ему мало места в груди... Но другого пути нет.

Инга открыла дверь, вошла. Кирилл Маркович ждал ее. Почему-то она сразу поняла это.

– Ну что ж, Инга Валерьевна. Вы можете больше не беспокоиться, теперь вы здоровы.
– Спасибо, Кирилл Маркович. – Инга говорила эти слова, будто во сне. – Теперь и вы, с чувством выполненного долга, можете забыть обо мне как о страшном сне... – ее голос сорвался.
– То есть?.. – Недоуменно переспросил Кирилл Маркович.
– Я порядком вам поднадоела за этот месяц. – Взяв себя в руки, произнесла Инга. – Но кто знал, что «банальная резекция» получит такое продолжение. – Пока врач осмысливал сказанное, Инга продолжала:

– Вот теперь прощайте, Кирилл Маркович. – Инга посмотрела на него так, будто теряет его навсегда. Добровольно его отпуская. – Всего доброго. – Ее голос стих. Силы покидали ее. Инга встала.

– Хотите вы того или нет, но раз в пол года нам придется видеться, – мило улыбаясь произнес Кирилл Маркович.
– Зачем? – Почему-то недоуменно спросила Инга.
– Для профилактического осмотра.
– А… Хорошо. – Более резво произнесла Инга. Она испытала неимоверную радость оттого, что они будут видеться и дальше. Пусть редко, но будут. Не будет этого «прощай». – Уговорили, – добавила она, с открытой улыбкой глядя прямо ему в глаза. Инга направилась к двери. Он улыбался ей в след. Взявшись за ручку двери, Инга вдруг повернулась к нему и произнесла:

– Спасибо вам за все, что вы сделали для меня. А сделали вы больше, чем думаете…
В воздухе повисла пауза.
– Да! – решила снять эту неудобную паузу Инга. – Если пользоваться сленгом вашей дочери, то знакомство с вами было мне «приятным».
Тут Кирилл Маркович оживился и даже немного наклонился к ней:
– О! Взаимно! Поверьте, я могу сказать то же самое о вас!
Инга мило улыбнулась. Это был флирт. И он ей ответил.
– Всего доброго, Кирилл Маркович, - сказала Инга и вышла из ординаторской…

апрель 2015