Ярослав 41. Ещё Алина Петровна

Юрий Георгиевич через полгода покинул нас, и украинская литература повисла в невесомости. Никто не испытывал по этому поводу каких либо сожалений. Затем у нас появилась новая учительница по этому предмету. А мы уже привыкли к вольностям и отнеслись к её появлению  с предубеждением. Началась травля бедной женщины. Чтобы убедиться в том, что она ведёт урок по учебнику и  не знакома с первоисточниками, кто-то не поленился обратиться к этим самым первоисточникам. А затем на уроке начались каверзные вопросы, на которые она не могла ответить. Кончилось тем, что пришли к соглашению, по которому урок вроде бы ведётся, но она ничего от нас не требует.
Для меня, выходца из Крыма, украинская литература была чужда и неинтересна. Поэтому я во всех перипетиях этой борьбы стоял в стороне.
Впоследствии я перечитал и «Катерину» и «Гайдамаков», но ни в истории селянки, отдавшейся мимоходом солдату, ни в кровавом еврейском погроме особых прелестей не обнаружил. Не нашёл там и особых поэтических изысков.

Что же касается Алины Петровны, то состояние влюблённости в неё почти всех учеников со временем только усиливалось. Она научила слушать музыку стиха, проводила литературные семинары, организовывала экскурсии в театры. Только благодаря ей, я знаком со сценическим воплощением балета  «Лебединое озеро», оперы «Евгений Онегин» и чеховских «Вишнёвого сада» и «Дяди Вани», и знаю как выглядят харьковские театры изнутри.

Только, дорогая Алина Петровна, разве можно было юноше, влюблённому в Вас (а Вы это знали), говорить о том, что он не такой как все, что он глубже и тоньше чувствует и тому подобные вещи?
 Вот я и стал в своих сочинениях, темы которых задавали Вы,  включать  свои субъективные и незрелые рассуждения.
Так я критически подошёл к рассуждениям Чернышевского об эстетике, в частности о привлекательности женщины в зависимости от социального статуса выбирающего мужчины и избираемой женщины.
В общих чертах согласившись с ним, в сочинение я воткнул свои рассуждения о вариантах такого выбора
Черты лица, статность, тембр голоса, манера улыбаться или гневаться, походка, причёска, отношение к нам, да и вообще те невидимые нами флюиды, дарёнными нам от природы, – всё это мы  воспринимаем мгновенно на подсознательном уровне, не анализируя детали и причины нашего отношения. Именно впоследствии, когда мы пытаемся рассудком постигнуть то, чем же данный субъект привлёк либо наоборот оттолкнул нас, мы допускаем ошибки.
То есть тогда, когда мы от ощущений на подсознательном уровне, начинаем рассуждать, мы ступаем на зыбкую тропу риска и сомнений.
Кажущаяся нам безобразной старость, в самом деле таковой не является. Как прекрасны статуэтки стариков в японском и китайском искусстве.
Просто природа, метя лицо морщинами, подаёт нам сигнал, что для продолжения рода данный субъект не самый удачный вариант.

И вместо того, чтобы просто во время сдать сочинение с отшлифованными терминами учебника, я допекал прелестную Алину Петровну такими нелепыми рассуждениями, а она относилась к всему этому вполне серьёзно. Находила время для беседы со мной, спорила, доказывала.
 
Эти мимолётные контакты с Алиной не прошли незамеченными. Евгений О. как-то бросил мне:
-Ты не липни к Алине…
-А что?
-А то.
-Что то?
-А вот то.
В этих ничего не значащих междометиях вся суть заключалась в интонациях. Едва я отошёл от него, один из товарищей мне тихонько сказал:
-Ты не связывайся с Женькой.
Это меня не испугало, а удивило. На что Женька мог рассчитывать?
Да и не липнул я к Алине Петровне, сознавая что дистанция между одним из невзрачных ученичков и блистательной преподавательницей русской литературы была «огромного размера»
Только много лет спустя на встрече одноклассников я узнал подоплёку тех реплик. Евгений, к тому времени уважаемый хирург-онколог, вспоминал юношеские годы:
«У меня был кастет. Ходили мы с группой ребят по Дергачам. Встречаем какую-либо парочку. Я к молодому человеку:
- Спичек не найдётся?
Он протягивает коробок спичек. Я будто нечаянно рассыпаю спички на землю. После чего молодому человеку:
-Ну что стоишь? Подбирай, неужели нельзя аккуратно подать спички!
И он на глазах у девушки униженно копошится под  нашими ногами».
 
А я под влиянием Алины Петровны стал пробовать писать стихи, и питал робкую надежду, что когда-нибудь я встречу Алину Петровну, и смогу показать ей свои стихи, и она чем-то восхитится, что-то подчеркнёт и заставит переделать. Как мне не хватало её умной и доброжелательной критики!
Но увы!

Спустя много лет на встрече одноклассников, я услышал от одной из них. Алина вышла замуж за морского офицера и жила в Севастополе. Одноклассница была у неё в гостях и нашла её очень (даже неимоверно) располневшей. Впрочем, к этому заявлению нужно подходить весьма осторожно. Женщины своеобразно оценивают полноту: тощая фигура на ножках-спичках - это нормально, а приятная мужскому взгляду стать оценивается как безобразная полнота.
Алина всегда боялась располнеть.
Однажды она прогуливалась с моей мамой по перрону, и вдруг сомлела  и стала падать. Мама подхватила её на руки и услышала, что для сохранения фигуры Алина питается почти одними сухариками.

А муженёк выпивал и подчас подымал на неё руку. И наконец, самое страшное, что Алины, нашей прекрасной Алины, уже нет на свете.
Но каждый раз, при встрече с кем-то из одноклассников речь всегда заходит о прекрасной Алине.
Только раз я услышал попытку несколько приглушить нимб Алины:
-Она, когда говорила о Маяковском, так возбуждалась, что на шее появлялись розовые пятна, а потом эта её фигура в форме гитары…
Пришлось её прервать несколько язвительным комплиментом:
-Ну, у тебя гитара была не менее впечатляющей, так что мальчишки тебя не обгоняли, а старались идти сзади, любуясь таким «даром природы».