Четверо. Бесцветное безумие. Глава 5

      – Вайзерон! – бескручинно взвизгнула я, бросившись в объятия усатого, явно стесненного присутствием своей белоснежной спутницы. – С прибытием, Вайзерон! – мурлыкала я, нарочно одарив его впавшую щеку беспечным поцелуем . Отчего-то я была уверена, что Лиссис плохо знакома с ревностью и раздражением. Или, наверно, хочет, чтобы так думала я. В любом случае, обнимая Вайзерона, я не заметила на ее мордочке неприветливого выражения. Я ведь не отнимаю его у нее! – Как приятно увидеть тебя снова! – не скрывала я искренней радости. Мне не хотелось ослаблять хватку. А вот мурлыканье было бы лишним. Ни к чему оно.
      Лавер, разумеется, тоже был рад долгожданной встрече, но ограничился дружелюбным кивком и встряхиванием здорового крыла. Лиссис же отвесила изящный, чересчур низкий поклон, что даже ее коричный платочек, аккуратно повязанный на шее, коснулся каменной дорожки и презрительно указал изогнутым уголком на меня.
      – Физалис, – неуверенно промямлил Вайзерон, смущенный моей преувеличенно-теплой встречей. Думаю, он вспомнил о том необдуманном поцелуе в стенах броговской таверны, отчего еще более чувствовал себя не в своей тарелке. – Мы с Лиссис просим гостеприимства твоего дома.
      Я удивленно глянула на него и засмеялась.
      – Наш дом – не замок, – весело напомнила я. – И проживают в нем далеко не властелины.
      – Привычка, – пояснил он, невинно моргнув и высвобождаясь от моих фамильярностей. – Чтобы не навлечь на себя беду помимо тех , что уже есть, и не оставить двоякое впечатление, лучше следовать привычке.
      Я бросила стремительный взгляд на Лиссис, пухлую мордочку которой ласкало восходящее солнце.
      – Неужели она до сих пор не научила тебя обниматься?
      Если бы драконы умели, подобно людям, багроветь, то мордаха Вайзерона была бы похожа на переспелый помидор. Он отвел на мгновение взгляд в сторону, будто заинтересовался разлившейся по спящему саду песней неизвестной птички, и остановился на Лавере – наименее холодном и эмоционально уравновешенном из нас.
      – Еще будет время, – туманно улыбнулся он.
      – Значит, – включился в беседу Лавер, закончивший бесполезное складывание поврежденного крыла, – ты намерен оставить пост главного советника?
      Вайзерон удивленно уставился на него, будто такое заявление сравнимо с неизбежной смертью.
      – На объятия требуется не так много времени.
      – Больше, чем ты думаешь, – возразил с многозначительной усмешкой Лавер, после чего я прикрыла лапой рот, чтобы беззвучно посмеяться. Это моя индивидуальная особенность, но, безусловно, малоэффективная. Не уверена, что мне удавалась хотя бы раз за всю свою жизнь усмирять приступы смеха или молниеносно избавляться от ребяческой улыбки. И меня не покидало чувство, что Лиссис ощущает себя глубоко оскорбленной, несмотря на беззлобное обуздание дружелюбной атмосферы и самолюбивое поглаживание платка красивой трехпалой лапой, почти полностью прикрывшего грудь без привычной глазу защиты из костных щитков. Может, подумала я, это подарок Вайзерона? Просто было бы странно увидеть другого цвета платок. Похихикав в лапу, я решила, что Лавер умудрился дать мне повод во всех красках вспомнить моменты, когда расстояние между нами было нулевым. Ну, в прямом смысле этого слова. Вина бесстыдницы и озорницы целиком лежала на мне. Лавер огородил себя от шуточек в свой адрес по этому поводу, решив уязвить мою страсть. И ведь не скажешь, что Лавер недальновидный. Но, пожалуй, он кажется таким наивным, что я глубоко в душе победоносно улыбаюсь всякий раз, когда кладу лапы на его грудь. А он продолжает думать о преобладании надо мной. Ну разве это не смешно?
      Лиссис выпрямила изогнувшийся уголок платка и вступилась за своего эрудита:
      – На Вайзероне лежит огромная ответственность, – мягко зазвучал ее бархатистый голосок, перебиваемый энергичным свистом птицы, – что не дает тратить время на плотские утехи. – Она опустилась на хвост, не сводя с меня пристального взгляда, будто это было ее главным оружием убеждения.
      – На Вайзерона легла не только ответственность. – Уголок рта Лавера насмешливо вздрогнул, и я окончательно укрепилась в мысли, что день обещает быть уж слишком забавным и запоминающимся. Мои догадки, что у Лавера есть свои причины недолюбливать Лиссис, подтвердились спустя несколько минут после нашей встречи. Неспроста он пытался задеть ее за живое. Он хотел выместить на ней свою злость, которая должна быть адресована только ему. Но что ему скрывать? Близкие отношения с Лиссис? Если я права, вот бы Лавер, признавшись, удивился, что я не думаю о прошлом. Мне гораздо важнее настоящее. – Да и лежащая действует из корысти, – ухмыльнулся он. – Ей не нужна какая-то там плоть. Ей нужно влияние обладателя плоти.
      – Жаль, что ответственности достается больше времени, – ловко отпарировала Лиссис, лучисто улыбаясь и настойчиво пропустив обидные слова мимо ушей. Лавер фыркнул, понимая, что несколько сдает позиции. – А плоть не способна передать всю глубину привязанности. Ну, как и влияние, – добавила она, по-детски вздернув плечами, на которых чешуйки были особенно крупными и контрастными.
      Я подумывала, чтобы улизнуть в дом под предлогом собрать что-нибудь на стол. Но Лавер буквально пригвоздил меня суровым взглядом, а затем обратился к Лиссис:
      – Да, – небрежно кивнул он, – эта незримая веревочка привязанности именуется честолюбием. Подобно воздуху, оно присутствует, но его не видно. А воздуха – мало не бывает.
      Я действительно начинала терять интерес к этой высокоинтеллектуальной перепалке, у которой отсутствовали какие-либо причины. Зевнуть надо было. Дважды. Вайзерон, в отличие от меня, не собирался встревать. Он был наблюдателем и наставником, следивший за успешным прохождением последнего этапа учеником, готовящимся вступить в ряды опытных фехтовальщиков. Я терпеливо выжидала момент, чтобы пригласить всех в дом на чай с ароматами побелевшей от палящего солнца сельди, оставленный Сингой. Моей мрачной подруге было интересно узнать чье-нибудь мнение о пятнадцати видах чая, при заваривании которых Лавер сбегал в сад или, пытаясь меня подразнить, разыгрывал умирающего от потери крови. Подобрав наименее благовонный из опробованных мною шести, я решила угостить им долгожданных гостей. Лавер крайне горячо поддержал мою затею и в довесок предложил вариант развязки, где я рассказываю, что этот чай собран из высушенных цветов, оставленных на могильных камнях людей, странным образом выражающих таким образом память об усопших.
      – А привязанность – как огонь, которому надо дышать, чтобы гореть, – самодовольно промурлыкала Лиссис, переводя теплый взгляд на Вайзерона. – А когда одно периодически уступает другому, то и беспокоится не о чем. Разве что о тошнотворном мировоззрении осуждающего.
      Ну, подумала я, уголком глаза глянув на довольного Вайзерона, его спутница успешно сдала экзамен. Лавер чуть было не заскрипел зубами от гнетущего поражения. Он не привык проигрывать. Последнее оскорбление всегда оставалось за ним. Ему было нечего бросить в отместку и, наверно, он ожидал поддержку с моей стороны, бросив на меня выжидающий взгляд. Но и мне нечего было сказать. Я с трудом пыталась не заскучать. Наконец-то, воспользовавшись всеобщим молчанием, я могла пригласить всех в дом, где среди неиссякающего запаса черно-красных перьев царит мой творческий беспорядок, избавляться от которого я не собиралась, руководствуясь наблюдением, что завтра будет хуже. Колоритные пятна от минеральных красок, которым я не давала спокойно высохнуть, вечно наступая и пачкая лапы, валяющиеся кисточки, похожие на миниатюрные метелки из сухой полыни, и рисунки, наброски, линии, подтеки, очевидные признаки неспешности... Весь дом очень скоро обзавелся моими художественными достижениями. А несколько работ, которыми я особенно горжусь, были помещены в симпатичные рамки и помещены на самые видные места. Правда, после того, как Лавер выразил свое восхищение не одним жарким прикосновением, к которым опять-таки подтолкнула я. Конечно же я! Но именно тогда я решила, что не расстанусь с кистью до самой смерти. Хитроумный способ подогреть чувственность Лавера, которая, пожалуй, оказалась наградой и одновременно попыткой опровергнуть доводы о бесплодии.
      Я подумала, как было бы скучно во всем мире, если бы мысли можно было видеть так же, как и платок на шее Лиссис.
      В нашем доме всегда светло, а бардак создает уют. Лавер был щедр на комплименты, что если бы я не разбрасывала предметы по дому, то он бы умер от одной мысли, что ничего не придется убирать из под лап. А я смеялась и виртуозно кланялась в ответ, как обычно воркуя о взаимном дополнении.
      Мы оккупировали невысокий стол, и я снабдила присутствующих чаем. Лавер предложил гостям что-нибудь посущественней пустого чаепития, но они дружно отказались.
      – Не устраивает сыр и хлеб? – осведомился Лавер, не сводя глаз с глиняного чайника, в который я добавила кипятка. – Можно было бы поохотиться, но кроме Лиссис здесь никто не помнит об основной части нашего рациона.
      Лиссис была польщена и немного сбита с толку. И правда, подумала я, занимая место рядом с Лавером, с чего бы это?
      – Спасибо! – сказала Лиссис, переводя растерянный взгляд на Вайзерона.
      – Не за что, – улыбнулся Лавер. – Тебе ведь не привыкать пить кровь?
      Я толкнула Лавера в бок. Увлекается, ох увлекается! Лиссис расплылась в улыбке, будто чувствуя, что Лавера это разозлит больше, чем ответный выпад.
       – Очень необычный чай, – отметил Вайзерон, оценивая мою кляксу на чашке. Он не собирался защищать подругу, прекрасно зная, что она может постоять за себя. – Я бы сказал – специфический.
      – И ты туда же! – возмутился Лавер, проводя все отведенное для чаепития время с ярко выраженными признаками отвращения. – Специфический! – передразнил он, искажая голос до осуждающего тона. – Этот смердящий запах может сравниться с ароматами разлагающегося трупа! И только!
      – А как пахнет труп? – засмеялась Лиссис, которой, как ни странно, очень понравился напиток, и теперь она с огромным удовольствием, приметным в глазах с полуопущенными веками, кокетливо смаковала вторую чашку. Ей доставляло удовольствие вот уже которую минуту убеждать нас, что для удержания чашки дракону достаточно одной лапы.
      – Он пахнет как новоиспеченная подруга Физалис, – заявил Лавер.
      Я наморщила переносицу, но постаралась скрыть возмущение.
      – Я ничего такого не замечала.
      – Только потому, что ты нахваливаешь эти помои, – пояснил Лавер, переводя на Вайзерона практически умоляющий взгляд бездомного пса. – Скажи, что ты ошибся. Скажи, что вся его специфика навевает мысль о дохлых жабах, обитающих в Болотистых Землях.
      Вайзерон предпочел остаться при своем туманном мнении. К числу изысканных эстетов и избалованных гурманов он не относился. И я не могла понять, боится ли Вайзерон оскорбить меня своим хлестким суждением, если он и впрямь думает, что это мой чай, или не может склониться к конкретному варианту, потому что убежден в неточности обоих?
      – Лучше расскажи, как обстоят дела на континенте, – влезла со своим непомерным любопытством я, накрыв под незатейливым столом с дугообразными ножками, под одной из которых был заботливо подложен свернутым впятеро мой неудавшийся автопортрет, крепкую лапу Лавера. – В Терсе, на базаре, до нас дошли кое-какие тревожные вести о...
      – Большая часть из них – чистая правда, – нетерпеливо и с особой заинтересованностью заговорил Вайзерон, опуская пустую чашку на стол. – Матерь пристально следит за созданным ею миром. И далеко не одним глазком.
      Я улыбнулась, хотя это и не уместно при тревожных вестях, грозящих перерасти в большую беду.
      – Я имела ввиду Людские Земли. Неужели их жители развяжут войну?
      Следующий ответ поразил меня до глубины души – он лишь пожал плечами, как будто был рядовым гонцом, не задающим лишних вопросов и не вникающим в проблемы высокопоставленных отправителей и получателей. А может властелин Мирдал взял с него слово, что он не будет злоупотреблять полученными сведениями и сеять панику среди жителей соседних территорий, коими являлись наши, Речные Земли? Но, к превеликому счастью, я ошиблась. Вайзерон этим странным ответом предоставил Лиссис роль осведомителя, чему Лавер точно не будет рад.
      – Предыдущие войны научили уму-разуму большинство людей, – начала Лиссис с проступающей боязнью, словно ее слушателями было все население Людских Земель. Мой взгляд скользнул по Лаверу, который с ехидной ухмылкой принялся внимать ее речам. – И теперь у них есть два варианта: хорошенько продумать третью броговскую войну, пойдя на чудовищный риск, коим в прошлый раз обернулась посланная Матерью чума, или заявить о своем праве о выходе из состава пятнадцати Земель, что очень даже вероятно. Наверно, стоит склониться в пользу первого, так как при недавнем нашем посещении Брога кузни города по-прежнему и в умеренных объемах отливали подковы, изготавливали кованные ворота, гвозди, кухонную утварь... – Лиссис сделала мучительный вздох и продолжила, не дав себе как следует собраться: – На просьбу Вайзерона – показать оружейные и хранилища – властелин Бламбалтин откликнулся безо всякого колебания. Оружие и доспехи имелись, но в очень скромном количестве. Они были изготовлены для городской стражи и для рыцарских турниров.
      – Но ведь Людские Земли – это не только Брог, – подключился Вайзерон, почувствовав, что Лиссис перевыполнила на сегодня лимит заученных форм выступлений перед Советом и, в особенности, властелином Мирдалом. – Нами были посещены и несколько других наиболее крупных городов. Хрост, например, и вовсе не располагал собственными кузницами, а Слобонт был окружен кольцом из полуразрушенных стен. И это с учетом того, что он расположен на границе с Ветреными Землями. Однако растущее среди людей недовольство и презрение к драконьему роду не заставило их основательно подготовиться к войне. Именно поэтому в Храме Решений обсуждают второе предположение, кажущееся наиболее приемлемым для Людских Земель. – Вайзерон умолк на мгновение, задержав на мне выжидательный взгляд, будто хотел убедиться в том, что я воспринимаю его со всей серьезностью. – Впрочем, девять властелинов Земель уже высказались. Они готовы принять ту скромную часть драконов, проживающих на территории Людских Земель, на тот случай, если второму предположению будет суждено воплотиться в реальность. Также они высказались за сохранение торговых отношений, если жители Людских Земель найдут в себе силы, чтобы, скрипя сердцем, отправлять торговцев на свой страх и риск на территорию обитания жутких ящеров, уже не именующихся там "драконами".
      Лавер, едва дослушав, быстро поднялся и принялся ходить по комнате, словно полководец, рисковавший при продвижении вперед быть окруженным. Его короткие толстые когти отстукивали такой грозный ритм, что только кирпичные стены нашего дома лишали меня мысли о расставленных в саду военных палатках. Я успела уловить его возбужденное состояние, прежде чем он сел к нам спиной и уставился в окно, за которым ослепительное солнце только-только вступило в свои законные права. Его бордовая чешуя игнорировала волшебный источник света, оставаясь по-прежнему темной и нездоровой на вид. Все это выглядело очень странно и непредсказуемо. Я пыталась перебрать в голове нравственные и интимные диалоги, намереваясь извлечь из их скудного содержимого хотя бы незначительные вопросы о территориальных и межрасовых неурядицах. Тщетно. Я так увлеклась простой жизнью, переполненной мирской любовью, что, должно быть, нарочно пропускала часть поучительных бормотаний пернатого. Спасаясь от тягот противоречивого мира, я взяла с собой его такого, каким хотела видеть. А там, где мир приходится создавать заново, достаточно двух бьющихся в унисон сердец.
      Я смотрела на его черную спину и беспомощно висящее крыло и, казалось, влюблялась заново.
      Вайзерон и Лиссис одновременно задержали на мне непонимающие взгляды, которым я тут же ответила невинным подергиванием плеч. Мне не до них. Мне было недостижимо то, что творится в голове Лавера, сделавшего уже второй глубокий отчаянный выдох, словно он был морально подготовлен к пожизненному заключению.
      – Ты не согласен с решением Совета? – спокойно осведомился Вайзерон, извлекая серый платок из сумки, прикрепленной к правому бедру, чтобы протереть линзы пенсне. – Или тебе не по нраву декларационный тон?
      Лавер круто повернулся. В его глазах заиграли раздраженные искорки.
      – К черту тон, Вайзерон. – Он приблизился ко мне и его взгляд на мгновение смягчился. Когда Лавер коснулся моей лапы, я догадалась, отчего он так молниеносно отпрянул. Он сумел расставить приоритеты. – К черту Людские Земли. Погляди на нее. – Он кивком указал на меня, словно Вайзерон был слабоумным и не мог догадаться, какая причина собрала их вместе. – Она расспросила тебя о проблемах континента, надеясь спрятать поглубже обжигающие проблемы. – Я уловила лапами легкие вибрации его когтей, скребущих дощатый пол. – Но вместо того, чтобы ограничится дюжиной слов, вы, – он окинул бедняжку Лиссис, хлопающую огромными невинными зенками, – рассыпались в сотнях. Вы вообще понимаете, что еще недавно мысль о кончине посещала голову Физалис чаще, чем мысль, что надо питаться хотя бы раз в неделю. – Переносица Лавера изрядно сморщилась от нахлынувшей злости. Он был в бешенстве. – Каким надо быть раболепным идиотом, чтобы предлагать в письмах вечную помощь и расположение, а затем спихнуть их своими рабочими обязанностями на второй план?!
      Вайзерон был глубоко потрясен его словами. Впрочем, как и Лиссис, распахнувшая небольшой рот в ошарашенном "о". Я встревожилась. Не может же быть, подумала я, что на этом нашей встрече пришел кульминационный конец? Я предприняла попытку вразумить разгорячившегося пернатого, легонько ткнув его когтем в бок. Он никак не отреагировал. Пожалуй, всади ему сейчас меч в сердце, он умер бы с убежденностью, что поступил правильно.
      – Прости, – сконфуженно промямлил Вайзерон, избегая обжигающего взгляда Лавера. – Ты прав. Ты действительно прав...
      В дверь постучали – громко и прерывисто. Послышалось легкое хлопанье кожистых крыльев, будто неведомый гость старался оповестить жильцов своим особенным знаком, по которому его приход будет непросто спутать с остальными.
      – Это Синга, – улыбчиво сообщила я и поднялась, не забыв получить в качестве потешной награды преувеличенно-тошнотворный взгляд Лавера. – Очень экстравагантная соседка и внимательная подруга по совместительству, – пробормотала я, ухватившись за ручку.
      – Да, – насмешливо кашлянул в кулак Лавер. – Когда моется и не занимается свежеванием зайцев.
      Я, не обратив внимания на его нелепые попытки увеличить расстояние между мной и Сингой до безопасного, с приветливой улыбкой отворила тонкую дверь и наткнулась на испуганный взгляд подруги, поднявшей в замешательстве разрисованное причудливыми белыми символами крыло почти до уровня шеи. В этой позе она напоминала обнаженную девушку, стыдливо прикрывшуюся простыней. Каким ведьмам, подумала я, знакомо смущение? Мое сердце буквально заликовало от ясной мысли, что теперь можно навсегда забыть это несправедливое прозвище. Ну и пусть ее все поселение называет ведьмой. Я решила, что никогда не стану этого делать.
      – Прости, – выдавила она из себя едва различимое извинение, заглядывая мне через плечо. – Я не вовремя?
      – Нет-нет! – с жаром заверила я, бесцеремонно потянув ее за крыло в дом. – Это мои лучшие друзья. Уверена, что они будут рады знакомству.
      – Но... – попыталась возразить она, после чего моментально прекратила это бесполезное занятие, когда я буквально втащила ее внутрь. В следующие несколько мгновений я позаботилась, чтобы чашка Синги была полной, а затем заняла свое почетное место рядом с Лавером, с физии которого не исчезала противная ухмылка.
      – Вайзерон, Лиссис, – торжественно сказала я. – Познакомьтесь с создательницей чая – Сингой.
      – Очень приятно, – туманно улыбнулся Вайзерон, отвешивая поклон. Его глаза выдавали озабоченность заявлением Лавера и он не был готов, чтобы заводить в эту минуту знакомства.
      Лиссис улыбчиво кивнула. От Лавера она явно пострадала меньше. Я обратилась к Синге:
      – Мы опробовали один из твоих чаев. Я не стала рисковать, предлагая им что-нибудь поароматнее.
      Синга благодарно улыбнулась. Последние следы смущения окончательно рассеялись, когда она сделала небольшой глоток.
      – Спасибо, Физалис, – поблагодарила она, указав глазами на Лавера, а затем слегка склонившись над столом, будто хотела доверительно шепнуть мне на ушко. – Мы ведь не хотим жертв от недостатка воздуха?
      Лавер окинул ее сердитым взглядом.
      – Лучше бы ты попрактиковалась над его сохранением.
      Синга аккуратно опустила чашку на стол. Она напустила на себя печальный вид.
      – Я пыталась, – отчаянно сказала она. – Правда, пыталась. Но на это заклинание наложен запрет самой Матерью.
      Я уставилась на Сингу, будто на сошедшее с гобеленов божество.
      – Заклинание?!
      – Запрет? – передразнил меня Лавер, нелепо подражая моему голосу.
      Вайзерон включился в беседу так же быстро, как от нее отстранился. Его глаза почтительно заискрились от волнения.
      – Для нас большая честь лично приветствовать жрицу Матери.
      В унисон мы с Лавером обратили две пары ошарашенных глаз на Вайзерона, словно на полоумного. И нас не поколебал его холодный тон. Но Синга развеяла эту новость одной дружелюбной улыбкой, которая предназначалась исключительно мне. Будучи нетерпеливой и неспособной общаться через невыразительные обмены взглядами, я замямлила:
      – То есть ты... ты являешься...
      Синга, позабавленная моим конфузом, добродушно засмеялась.
      – Ведьма – более понятней звучит, не так ли? – Она указала глазами на свою чашку, а затем улыбка вновь заиграла на ее мордочке с татуировкой перечеркнутого белого круга. – Он должен помочь. Он никогда меня не подводил.
      – Чай? – Я разинула рот и, скользнув языком по сухим губам, сглотнула. – Ты хочешь сказать, что...
      – Вайзерон обо всем позаботился, – покачала она вытянутой, с глубоко посаженными желтоватыми глазами головой. – Он попросил меня позаботиться о твоей проблеме.
      Я была не в силах сдерживать поток вопросов, вырвавшихся из меня, как косяк рыбы из разрезанных сетей. Я разузнала все. Во всяком случае, так думала я, что все. Ничто мне не мешало расспросить ее завтра. Чувство, что я превращаюсь в зануду, охладило мой пыл. Да и чай вскоре кончился. Я узнала, что чай может оказать воздействие на мое сознание и вернуть миру соответствующие краски. Когда я поинтересовалась, есть ли у этой болезни название, Синга ответила в духе Лавера, что недугу не обязательно давать название. С ним надо бороться.
      Думаю, время перевалило за обед, когда Синга распрощалась с нами и отправилась к себе. Странно, но за долгим чаепитием никто не обронил ни слова о моей другой проблеме. С Лавером-то все понятно. Он знает, насколько болезненно и пессимистично я реагирую на самый ничтожный намек о бесплодии. Но что для меня было необъяснимым после того, как мое лечение было доверено Синге, что Вайзерон не посмел заикнуться о невозможности иметь потомство. К величайшему счастью, мне тоже хватило терпения не заявить о нем. Я не понимала этого. Я научилась доверять Синге, затем узнала, что за ней стоит Матерь, а теперь усомнилась в ее честности?
      Становится жутко смешно, когда пытаешься разобраться в ком-нибудь, но при этом не умея разбираться в себе.
      – Почему? – воскликнула я, закрыв дверь за Сингой и вернувшись за драконий стол, к которому не требуются стулья. – Почему именно это... – как его? – лечение бесцветного безумия ты доверил Синге?
      – Бесцветное безумие? – задумался Вайзерон, подняв глаза к потолку и поглаживая двухфутовой длины ус. – А что? Звучит неплохо для очередной болезни, еще более странной, чем чума. – Он опустил взгляд. – Большинству недугов мы не даем названия, если от них страдает дюжина-две драконов и людей. Нам не нужен повод сеять панику среди семисот с лишним тысяч жителей континента.
      Я сдвинула надбровья.
      – Ты не ответил на мой вопрос.
      – Для другой проблемы есть куда более простое лечение, – улыбнулся Вайзерон и глянул на Лиссис. – Будь так добра, достань книгу.
      Его белоснежная спутница нежно улыбнулась в ответ и кивнула. Лавер не прав, подумала я, она искренне любит его. Удивительно, как жажда погони за выгодой обернулась незапятнанными чувствами и глубоким пониманием. И если честолюбие было, то теперь от него не осталось ни следа. Вот только книгу он и сам мог потаскать. Я понимаю, что она крупнее (быть может, и физически сильнее), но хорошие манеры никто не отменял. Даже среди драконов.
      – Серьезно?! – остолбенела я, обнаружив на корешке неуместный жанр литературы – эротика. – "Жаркое прикосновение приключений"? – Я закипала от гнева. – Неужели тебе настолько плевать на мои подозрения, что ты решил еще и поиздеваться?!
      Лавер, наверно, мог бы с когтями наброситься на Вайзерона, не потерпев такого оскорбления в мой адрес. Но вместо этого он звучно расхохотался, приобняв меня крылом.
      – Это входит в список обязательной литературы? – с большим трудом пробормотал Лавер, заливаясь еще громче. – Так теперь готовят советников?
      – Нет, – ответил Вайзерон, сохраняя серьезный тон и не поддаваясь чарам глуповатой улыбки Лиссис. – Но приходится иметь дело с куда более отвратительными просителями, иногда приходящими в Храм Решений с просьбой справить новый амбар.
      Лавер облегченно выдохнул, вдоволь насмеявшись. Он пытался унять мое возмущение едва заметным поглаживанием мягкого крыла, будто утешал ребенка от слез.
      – Так почему бы не справить?
      Вайзерон надменно улыбнулся.
      – Следующий будет жаловаться в стенах Храма на сломанный плуг и согнувшиеся зубья вил.
      Было очень поздно, когда я проснулась. День преподнес немало интересного о Синге, ее целебном чае и о Вайзероне, который решил, что мерзкая постельная книга может решить вторую проблему. Он? Решил? Да Вайзерон убежден в этом, если припомнить твердость, с которой он описывал книгу!
      Холодный свет многочисленных звезд разбросал напротив больших окон аккуратные лужицы с мрачными перекрестиями. Пение ночных птиц обволакивало колыбельным бархатом, отяжеляло веки и аккомпанировало назойливым сверчкам. Черная спина Лавера ровно поднималась, а на мордахе застыло необъяснимое удовольствие. Рискну предположить, что удовольствие от прожитого дня скрасило его физию и, в особенности, лечебная книга. Я очень осторожно высвободилась из приятного плена его уютного крыла и, как мышка, шмыгнула в другую комнату, где со вчерашнего дня на столе осталось дожидаться меня лекарство в красном замшевом переплете. Я оглянулась, сделав последние шаги. Скрип дощатого пола ни разу не подвел меня, значит утоление моего любопытства должно пройти без проблем. Я потянулась к книге, коснулась его приятного на ощупь корешка, но... Зачем я это делаю? Почему меня так тянет заглянуть в нее? Неужели мне чего-то не хватает? Неужели Лавер может быть не удовлетворен мной? Или я не удовлетворена собой и хочу пополнить знания? Зачем я вообще себя об этом спрашиваю? Вайзерон сказал, что там попадаются иллюстрации... Разве после этого мне не должно стать противно до самой тошноты? Тем не менее, я открыла книгу и с жадностью впилась глазами в текст. О Матерь всемогущая, я не могла отдавать себе отчет в своих действиях! Я проглатывала слово за словом, предложение за предложением, абзац за...
      – Ну и как?
      У меня чуть сердце не остановилось, когда я услышала голос Лавера за моей спиной. Лукавить не было смысла. Тем более ему.
      – Я не смогла удержаться, – сдавленно пробормотала я, обернувшись. Я даже крылом ощущала бешеное пульсирование и неконтролируемый озноб. – Мне стало интересно, как все это...
      – Отвратительно, – подстроился Лавер, одарив меня сочувственной улыбкой. – О чем можно думать, хватаясь за подобную книгу без моего ведома?
      – О... – запиналась я. – О том... в общем, о том, что чего-то не хватает.
      В следующий миг Лавер крепко, как игрушку, прижал меня к себе и укутал крылом, словно беспомощного младенца. Я положила голову на его грудь и глубоко вздохнула. И мне снова было хорошо. Я верила в это. Нет, я была убеждена!
      – Разве я когда-нибудь тебе говорил об этом? – вполголоса сказал он. – Но и глупенькой тебя не назовешь.
      Я подняла глаза и улыбнулась. А легкий ветер за распахнутым окном потревожил остролистное дерево, почти упирающееся ветвями в стену дома.
      – Что, прямо здесь? – удивился Лавер, нарочно оттягивая голову назад, будто отстраняясь от моего поцелуя. – В соседней комнате спит Вайзерон!
      Я рассмеялась, не боясь разбудить гостей.
      – Ладно, – согласилась я, – мы потерпим до завтра. – Я отвела на мгновение взгляд, а затем метнулась к нему с вопрошанием: – Неужели ты слышал, как я сбежала от тебя?
      – Я и не спал, – сообщил он, легонько поглаживая мою спину под своим широким крылом.
      – Почему? – удивилась я.
      – Потому что десятью минутами ранее поднимался, чтобы почитать книгу.