Камень Судьбы, или Сад ослепительных планет Гл. 15

Глава 15. Лев и волк

- Ненормальный! – послышался недовольный девичий голос. Одна из теней заговорила.
- Кто это? – удивилась вторая тень.
- Карл Гард! Ничего удивительного. Что еще можно ожидать от того, кто дружит с Теллусой Мир!
Теллу подбросило. Она узнала голос первой тени, это была Фелица Бони, дочь земного посла на Яниосе, теперь уже второкурсница школы «Феникс», учившаяся в Доме Венеры. Фелица была счастливой обладательницей истинной греко-римской красоты и идеальных классических черт лица, которые только выиграли бы, если бы их владелица почаще улыбалась и не портила свой греческий профиль высокомерным выражением, абсолютно искажавшим природную гармонию ее лица, особенно в те моменты, когда дочь посла неожиданно сталкивалась в школьных коридорах с Теллусой. Карла Фелица невзлюбила еще с тех давних пор, когда недальновидный Гард довольно громко, так что слышали все вокруг, оповестил Бони, что считает Теллу более красивой.
- О, и он тоже? – с придыханием пролепетала собеседница Фелицы, удивившись еще сильнее. Это была Тильда ди Кру, графиня ли Том, одна из молоденьких и очень болтливых придворных дам яниосской Королевы Ораны, большая любительница чужих романтических историй, всегда с особым рвением собиравшая пикантные подробности заинтересовавших ее сплетен. – Сколько же у нее поклонников?
- Хватило бы на три круглых рыцарских стола, – фыркнула Фелица. – Как же глупы мужчины! Чтобы их покорить стоит прикинуться всего лишь сумасшедшей не от мира сего. Хм... Кассандра!
- Ты думаешь, что она притворяется?
- Естественно. Камень Судьбы, ха! Очередная навязчивая идея Теллусы Мир, нашей Сивиллы неземной. Она каждый год придумывает что-нибудь новенькое. Почему нет, тем более что все сходит с рук, ведь она дочь Правителя. Чего стоят только эти кошмарные слухи о морнийцах!
- Ах… А я слышала, что элионское чутье ее ни разу не подводило, и она никогда не ошибалась.
- Люди верят в то, во что хотят верить, – презрительно выплюнула Фелица. – Особенно, если это касается их кумиров. Она разбалована вниманием. Вот и вообразила о себе невесть что.
Дальше Теллуса не слушала. Это была старая песня, в которой она знала наизусть каждую ноту, каждый слог, но сейчас казалось, что слова жгли, как раскаленный металл, приложенный к вновь открывшейся старой ране. Безмятежное чувство тихой печальной радости, как растаявшая снежинка, в миг пропало так же неожиданно, как и появилось. Так больше не может продолжаться… Девушка, будто лисица, спасающаяся от гончих, выбежала из ложи в пряную прохладу галерей. Мир вокруг словно выключили. Был только гнев. Она горела изнутри, живьем. Нестерпимо хотелось сделать что-нибудь страшное, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, ударить, растерзать, разбить, уничтожить, стереть с лица земли, не оставив и следа, растоптать раз и навсегда, почувствовать, как с каждым мгновением руки все сильнее сжимают горло поверженного врага, разорвать свинцовый воздух победным кличем охотника, поймавшего свою добычу. Нет, нет, нет. Надо... Уйти, уйти как можно дальше, никого не видеть и не слышать. Не видеть в этих существах, принадлежащей с ней к одному и тому же виду. Огонь и боль. Боль, боль, боль.
Неожиданно что-то безжалостно выдернуло ее из боли. Оглушила пятая симфония Бетховена. Она резко остановилась. В уши ворвались нестройные крики, заглушившие даже музыку, чьи-то громкие возгласы, стоны, перед глазами замелькали разноцветные пятна. На какое-то мгновение ей показалось, что она стоит на школьном кронийском стадионе. Телла увидела своих одноклассников, многие из них, несмотря на каникулы, были в черно-белой школьной форме и золотистых абах  Дома Солнца, скрепленных на левом плече застежкой в виде золотого льва с янтарными глазами и сверкающей подвеской – луком и стрелами Аполлона. Тут же мелькали черно-зеленые ученики Дома Меркурия, кроваво-красные плащи учащихся Дома Марса, испуганные лица переливающихся серебром питомцев Артемиды из Дома Луны, пурпурные всполохи венерианцев. Пугающую своей обыденностью и чудовищной нереальностью картину завершал катавшийся по полу золотисто-черно-красный клубок, вокруг которого колибри носился, что-то выкрикивая, Рэм Рид, Вратарь и капитан кронийской команды Меркурия. Венчал фантасмагорию носившийся над головами дерущихся школьников Карл Гард, горящие глаза и восторженное выражение лица которого красноречиво говорили, что он все-таки нашел занятие поинтереснее, чем поиски потерянного настроения Теллусы Мир.
Ликование Карла разъяснилось довольно быстро. Когда цветастый клубок из тел остановился, обретя более ясные очертания, взорам публики открылась живописная скульптурная группа, состоявшая из разъяренного Метателя солнечной команды Мигеля Муно, подмявшего под себя Подающего и капитана кронийской команды Марса Ральфа Бури. Марсианин, мертвой хваткой вцепившись в плечи Мигеля и злобно оскалившись, пытался перевернуться и сбросить своего противника. Телле показалось, что она даже слышит нестройное звяканье перепутавшихся, будто тоже сражающихся застежек-гербов дерущихся юношей – золотого льва и железного волка с рубиновыми, словно налившимися кровью, глазами. Ярополк Агилон, капитан солнечной команды по тамру, пытался оттащить Мигеля, все еще тянувшегося к шее Ральфа, в то время как лучший друг и верный сподвижник последнего марсианский Метатель Норд Озоли неуклюже вытягивал поверженного капитана из-под Муно. Карл старательно помогал Ярополку, всем своим видом показывая, что он был бы безмерно счастлив скорее прийти на помощь Мигелю и завершить начатое. Мигель Муно отличался богатырским телосложением, а сейчас был еще и страшно зол. Оторвать его от поверженного врага в данной расстановке сил было не так просто, как казалось с первого взгляда, поэтому на несколько секунд группа замерла, собираясь для нового рывка. Ошеломленные наблюдатели словно приросли к своим местам, боясь, кажется, не только шевелиться, но и дышать, на лицах девушек застыл ужас. Потом, еще до того, как кто-либо из школьников успел очнуться, практически одновременно произошло сразу несколько событий, неожиданно приведших к разрешению затянувшейся немой сцены.
- Мигель! – пронзительно закричала Теллуса, услышав со стороны свой собственный изменившийся голос, который почему-то упал откуда-то сверху, словно над собравшимися ударили в огромный колокол.
В это же мгновение встрепенулось что-то черно-зеленое, Рэм Рид рванул вперед, бросившись в расширившееся пространство между Мигелем и Ральфом.
- Хватит! – зазвенел он. – Прекратите, во имя Млечного Пути! Гонгорские драконы... Ну, я вас предупредил!
Рэм с силой врезался в сцепившихся противников, чудом оттолкнув ослабевшего хватку Мигеля, тут же оказавшегося в крепких руках Ярополка. Резким движением Рид отшвырнул Ральфа явно с большей силой, чем на это требовалось, так, что Бури проехал по скользкому полу еще метров пять, сбив с ног Озоли и еще нескольких учащихся Дома Марса, которые, вероятно, надеялись замедлить незапланированный бреющий полет своего капитана. Карл, как пушечное ядро, отлетел вверх, сделав потрясающее сальто назад, которое в других обстоятельствах, вне всяких сомнений, заинтересовало бы публику гораздо больше, чем расквашенные физиономии не в меру драчливых школьников.
- Не лезь не в свое дело, Змей! – свирепо прогундосил в разбитый нос Ральф Бури, сверля злыми немигающими глазами Рэма и пытаясь самостоятельно, но безуспешно принять вертикальное положение, выбравшись теперь уже из-под членов собственной команды.
- Пустите меня, – вырывался Мигель, – я завяжу его поганый язык узлом! Пустите!
- Что здесь происходит? – словно из воздуха выросла высокая темно-фиолетовая фигура Авира Яола.
- Мигель, не надо, я прошу тебя, – взмолилась Теллуса, впившись ногтями в плечо второго Метателя, – не надо, он не стоит того, ты же знаешь.
- Нет, Телла, ты просто не слышала, не слышала, что он говорил, говорил о... – осекся Мигель, болезненно скривившись то ли от саднящей боли в разбитой губе, то ли от прикосновения ставших неожиданно острыми, как кинжалы, ногтей девушки, прочно обосновавшихся в складках его плаща.
- Обо мне, Мигель?
- Да, – ухнул Муно, точно его ударили в живот. – Негодяй! Я его уничтожу...
- Мигель, зачем, зачем ты так? Этим ты ничего не изменишь… Зачем? Не обращай внимания, забудь, прошу тебя, –  причитала девушка, уже забыв, что несколько минут назад она сама хотела сделать нечто подобное, по сути, оказаться на месте Мигеля. Как обычно, когда кто-то рядом окончательно терял голову, точно срабатывал какой-то инстинкт, к Телле постепенно возвращалось спокойствие и способность трезво размышлять.
- Теллуса, я не понимаю, что случилось? Что это? – допытывался начинающий нервничать господин Яол. – Это...
- Авир, я все объясню вам потом, хорошо, а сейчас им обоим нужна медицинская помощь, помогите нам, пожалуйста.
- Конечно, конечно, – заторопился растерянный ранийский посол.
- Об этом можете не беспокоиться, – фыркнул Рэм в сторону Ральфа Бури, – на нем все заживет хм... как на собаке, уже не в первый раз.
- Змей, умоляю тебя, – простонала Теллуса.
- Как на волке, – ухмыльнулся окровавленными губами Мигель, от чего его улыбка стала просто страшной.
- И это говорят цепные псы Теллусы Мир, – захлебываясь, подал голос Ральф, уже успевший подняться с пола и свирепо озирающий всех окружающих.
Школьники гневно загудели, по толпе, пополнившейся новыми зрителями, прошла беспокойная волна, послышались возмущенные возгласы.
- Да я тебя… – опять метнулся в его сторону Мигель, которого продолжали крепко держать Ярополк и Теллуса.
- Выбирай слова, Бури, – спикировав, пронесся над самой головой марсианина Карл, – а то плохо кончишь.
- Ты ведешь себя недостойно, капитан, – пригвоздив Ральфа гневным взглядом, пророкотал Ярополк, нажимая на последнее слово. – Будь мужчиной.
Карл, зависший над полем боя со скрещенными на груди руками, царственно кивнул, изобразив на лице знакомое Теллусе выражение генерала, согласившегося наконец-то с доводами командующего соседним фронтом. Так каждый раз заканчивался спор между Карлом и Ярополком, когда капитаны школьных команд по крону и тамру составляли устраивавшее обоих расписание тренировок, чтобы Телла, Метатель и Нападающий Дома Солнца, успевала регулярно появляться на обоих полях.
- Эх, Бури, ты совсем ничего не понимаешь, – как-то печально и совершенно не к месту проговорил Рэм Рид, выразительно махнув рукой, –  только сплетни умеешь распускать, хуже девчонок.
Вытянутое смуглое лицо Ральфа Бури, казалось, вытянулось и потемнело еще больше.
- Поздравляю, ты опять вовремя успела, Теллуса Мир, – осклабившись, прошипел Бури. – Когда-нибудь ты не успеешь, Кассандра, и поверившие тебе и... в тебя заплатят за это своими жизнями.
Мгновение – и лицо девушки, заледенев, превратилось в карнавальную маску с огромными сияющими иссиня-черными сапфирами вместо глаз. Теллуса разжала пальцы, освободив уже начинающее неметь плечо Мигеля. Затем она неторопливо, будто львица, крадущаяся к зазевавшейся косуле, двинулась на Ральфа. С физиономии Бури медленно сползал хищный оскал, уступая место паническому страху.
- Теллуса, остановись!
Она не видела, как в коридоре появились Квик Нут, Марго, Селена, Айра Отон и ее брат. Кричал Унгерн Отон.
- Небеса Криды! – воскликнул господин Нут. Он подавился лимонным соком и тут же зашелся раскатистым кашлем, напоминавшем нечто среднее между гласом раненого слона и иерихонскими трубами.
- Телла! – в один голос завопили Селена, Марго и Айра.
Внутри что-то начало медленно оттаивать. Она, не отрываясь, все еще смотрела на посеревшее лицо Ральфа, издававшего странное клокочущее шипение, словно из него выпустили весь воздух. Почему он так стонет, она же ничего не успела ему сделать? Ничего... не успела... Но могла...
Девушка знала, что сзади стоит, не решаясь подойти ближе, Унгерн. Она резко обернулась.
- Ты не должна расплачиваться за чужую глупость, Телла. Слишком щедро. Мы этого не заслужили, – тихо сказал он, приближаясь к ней. – Прости меня.
- Это я должна просить у тебя прощение… за все. И у всех.
Он отрицательно покачал головой.
- Спасибо, Унгерн, – так же тихо проговорила она, – за то, что… остановил меня.
- Я вернул свой долг.
Девушка снова развернулась к притихшему Бури, постепенно возвращавшемуся к человеческому облику.
- Прости, Ральф. Если сможешь... когда-нибудь.
Она быстро отвернулась и отошла от него как можно дальше.
Разноголосый, стремительно нарастающий межпланетарный гул постепенно растопил застывшую, как лед, тишину. В мир вернулась музыка, перед глазами заплясали цветные пятна. Вакуум исчез, но происходящее вокруг Теллуса все равно видела словно из другого измерения. Карл, Марго и Айра суетливо хлопотали возле Мигеля, Селена и Ярополк разговаривали с марсианами. Между ними метеором летал Рэм, со сверхзвуковой скоростью успевая отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы любопытствующих. Квик Нут без особого успеха что-то втолковывал подоспевшим медицинским роботам, на горизонте грозовой тучей появился господин О Тун. У дальней стены галереи прямо напротив девушки стояли Авир Яол и наблюдатель планеты Гун господин Н-Калон. Яол, указывая на гомонящих школьников, что-то оживленно говорил мрачному наблюдателю, но тот, точно не замечая собеседника, смотрел на Теллусу. Только на нее. Что это? Удивление, разочарование или... мания преследования... И с каких это пор ранийский посол так тесно общается с гунским наблюдателем. О чем они вообще могут говорить в такой момент? Голова раскалывалась на части. Теллуса крепко зажмурилась, где-то очень глубоко в душе веря, что все-таки произойдет чудо и, когда она откроет глаза, кошмар исчезнет.
- Телла, что с тобой?
Она открыла глаза. Н-Калона, действительно, больше не было, было только перекошенное от ужаса лицо Авира Яола.
- Что с тобой? Что ты чувствуешь, Теллуса? Что это? Как это? – голос посла тонул в панике. – Как такое может быть? Правду, только правду, я готов... – давился словами раниец. – Опять, опять Он... – в глазах Яола она видела отражение собственного страха. – Неужели, дальность действия увеличилась? Да, да, конечно, этого следовало ожидать. Колесо запущено и все... Это конец, конец... –  у нее на глазах исчезал человек, оставался только звериный ужас.
- Нет, Авир, думаю, это только начало, – не дослушав причитаний Яола, проговорила она.
Посол неожиданно замолчал. Именно так, наверное, выглядит человек, который знает, что он мертв, хотя сердце еще бьется у него в груди.
- Авир, успокойтесь, – через силу выдавила она, боясь сорваться на крик. – Возьмите себя в руки и послушайте. К сожалению, это не первый и, боюсь, не последний раз и... Камень Судьбы здесь ни при чем, я думаю, – проговорила Теллуса, силясь сосредоточиться на разговоре. – Дома Солнца и Марса в нашей школе соперничают не один век, иногда это противостояние выходит за рамки разумного. Так бывает. Недавно мы снова обыграли марсиан в крон, естественно, они были не в восторге. Кроме того, масла в огонь подливают венерианцы, они – большие любители э... информационной войны. Но дело даже не в этом. Герб – не клеймо, нет, все зависит только от человека, я знаю это точно. Например, Март Эс, он тоже учился в Доме Марса. Вы слышате меня, Авир?
- Да, да, школьные Дома, я... я слышал об этом, – медленно оживал Авир Яол, –  но, Телла, было так похоже, будто опять Он, камень... – снова задохнулся посол. – Было так похоже.
- Да, было.
- Всего лишь школьники подрались, – одними губами прошелестел раниец. –  Как же...
- Не все умеют проигрывать и признавать свою вину. И это опасно, – вздохнула Теллуса. – По себе знаю.
Авир Яол удивленно посмотрел на девушку и бысро отвел глаза.
- Простите, господин Яол, я так устала.
- Да, да, конечно, извини, не буду больше задерживать тебя, Телла, – заторопился посол. – Извини, – вымученно повторил он. – Тебе нужно отдохнуть, и… будь осторожна, пожалуйста.
- Вы тоже.
Теллуса распрощалась с господином Яолом и, не замечая третьего звонка, возвещающего конец антракта, направилась к выходу. Второго акта она бы не пережила. Сама во всем виновата. Все повторяется, как было уже не раз, снова и снова. Учащиеся Солнца и Марса, конечно, и без нее всегда находили поводы для стычек, но сейчас особенно угнетало, что поводом опять стала она, точнее, вся эта история с Камнем Судьбы. Нет, ее странные, а для многих, действительно, ненормальные, дикие предчувствия, которые редко воспринимались окружающими всерьез. Собственно, чего она ожидала? По-настоящему ее могут понять только элионцы. Мама всегда понимает, но этого мало. К тому же спокойное, слишком отрешенное, чуть ли не равнодушное отношение элионцев к своим видениям, иногда раздражало девушку сильнее, чем ранийский фатализм. Она всегда хотела что-то изменить, исправить, остановить. Самым страшным казалось бездействие. Нет, снова не то. Что бы изменилось, если бы ей поверили? Ответа не было, но испуганная Селена, мечущиеся Марго и Айра, ледяные глаза Мигеля Муно, переставший дышать Ральф Бури, умирающий от ужаса Авир Яол были... И страх, ее страх в чужих глазах. Страх, сжигающий человека изнутри.
За толстыми, хорошо защищенными стенами лаборатории можно спрятать древний артефакт, но нельзя спрятаться от собственного ночного кошмара, липкого, как паутина, ощущения надвигающейся катастрофы. Оставалось только ждать и она ждала. Ждала чего-то, что грозно и неумолимо приближалось, набирая обороты, чего-то, что остальные не только не замечали, но, что бесило больше всего, не хотели замечать. Увидев что-то страшное и необъяснимое, нужно просто закрыть глаза. Да, так намного проще, проще и безопаснее. Но она всегда открывала глаза, всегда. Это походило на старый, давно забытый сон, который она никак не могла вспомнить. Но как вспомнить то, чего никогда не знала? Больше не было сил метаться по этому замкнутому кругу, где были одни сплошные вопросы и ни одного ответа, выискивать причину, которая, прикинувшись такой ясной и очевидной, вновь ускользала. Она, Камень Судьбы или что-то другое, совсем другое…
На периферии зрения мелькнула черная тень. Сердце девушки пропустило удар.
- Остановитесь, пока еще не поздно. Эта игра вам не по силам.
Когда она вновь начала ощущать свой бешено скачущий пульс, наблюдатель Н-Калон уже успел скрыться за поворотом бесконечной, петляющей, как Млечный Путь, театральной галереи.