15. Выдвиженец

I

В волне еврейской иммиграции из России в начале ХХ века в числе прочих оказалась и Дора Затуловская, которую иногда называли Дебора, а чаще - Двойра. Была она родом из зажиточной семьи, говорила только на русском, и в возрасте 15 лет (в 1905) вступила в партию "трудовиков". Она обожала Толстого, и даже побывала в Ясной Поляне, на его похоронах - как бы совершив паломничество.

В 1911 году Дора в качестве медсестры поехала на Балканы, на болгарский фронт. B 1912 вернулась домой,  и поступила в университет.

Однако через год что-то у нее в душе повернулось, и против воли родителей она собралась и опять уехала - в Палестину, где и поселилась в социалистической сельскохозяйственной коммуне в Галилее - в Дгании.

Каким образом интеллигентная российская барышня, ни слова не понимавшая ни на идиш, ни на иврите, и никогда не работавшая на земле, сумела выжить в малярийной и трахомной Галилее - непонятно. Однако она выжила - и даже вышла замуж за Самуила (Шмуэля) Даяна, тоже родом с Украины.

В 1915 году у них родился сын, которого назвали Моше. Впрочем, часто его называли Муса - на арабский лад. Мать звала мальчика Мусенькой.

Маленький Муса в трехлетнем возрасте чуть не умер от воспаления легких. Когда мать сумела его выходить, он заболел трахомой, и по всем показателям должен был ослепнуть.

В 1919 году Дора Даян на пути в госпиталь Ротшильдa в Иерусалиме сама свалилась с болезнью почек. Но она была молода и поправилась, а ребенка ее  вылечили -  в госпитале было офтальмологическое отделение, что в заштатной турецкой провинции, несомненно, было просто чудом.

В 1921 году семья переехала из Дгании в поселение, Нахалаль, недалеко от Назарета. Оно было совсем новым - сначала только семеро мужчин поселилaсь в этом негостеприимном месте, поставили какие-то шалаши, и только потом перевезли туда свои семьи. Мальчишка рос, как и полагалось крестьянскому сыну в районе не слишком спокойного пограничья - на лошади он научился ездить лет с 7-и, в 10 научился стрелять, а в 14 примкнул к отряду местной самообороны.

Но вообще-то его героем в те годы был местный араб-полицейский, честный, храбрый и справедливый человек, гроза воров и конокрадов.

II

Школа в Нахалале была одна для всех детей, и учитель в ней был тоже один. Образование сводилось к грамоте, арифметике, геометрии, основам "натуральных наук” вроде теперешней биологии - а в качестве чуть ли не единственного учебного пособия использовалась Библия. Большую ученость приобрести тут было трудно.

Правда, Мошe Даян ходил два года в “среднюю школу для девочек” - что и служило в дальнейшем неисчерпаемым источником шуток в его адрес.

Дети, родившиеся в Палестине в семьях Второй Алии, вырастали крестьянами - в полном соответствии с идеалом сионистов, желавших создать “… нового еврея -земледельца, прочно стоящего на родной земле …”.

Именно таким Моше Даян и вырос.

B отличие от Жаботинского, который писал прозу на шести языках и стихи - на четырех, юный Моше знал только иврит. Говорил еще - по его собственному определению – “… на немудреном арабском …”, и знал несколько слов на английском - в пределах необходимого для жителя британской подмандатной территории, не имеющего дела с властями.

Он, правда, читал Достоевского и Толстого, но читал он их в переводе, и вообще на литературу времени у него не хватало, потому что в 1936 году он женился на 16-летней девушке, тоже из Нахалала, Рут Шварц.

На свадьбу были приглашены соседи из племени эль-Мазариб. Они колебались - принимать им приглашение или нет ? За год до этого на меже случилась драка между еврейскими и арабскими сельчанами, и в свалке Моше отколотили до бесчувствия.

Однако старейшины решили, что “… Муса Даян - человек чести, и засады не готовит …”. Приглашение было принято.

Непосредственно перед свадьбой пришлось уладить одну небольшую формальность - жениху был необходим развод. Oн уже был женат. Брак был фиктивный, и заключен был, как ни странно, по настоянию невесты Даяна - она хотела помочь одной несчастной беженке из Германии, по имени Вильгельмина, остаться в британской Палестине.

Иммиграция в страну была ограничена.

Британское министерство колоний отказывало в иммиграционной визе даже бежeнцам из “… новой национал-социалистической Германии …”, и обойти это ограничение можно было только с большим трудом, посредством всяких искусственных бумажных процедур.

Так что Моше видел свою "жену" только один раз, во время церемонии заключения "брака" - и никогда не говорил с ней, потому что она знала только немецкий. Развелись "супруги" заочно.

Что с ней стало потом – неизвестно. Когда собирались докумeнты для издания биографии Даяна в США, ни Моше, ни Руфь Даян даже фамилии Вильгельмины не вспомнили.

Родители Руфь в качестве свадебного подарка вручили ей и ее молодому супругу билеты на пароход, уходящий в Англию. Зять был далек от их идеала - простой парень из галилейской деревни. Они надеялись, что в Лондоне он подучится, или, как минимум, наберет английский. Надеждам их не суждено было оправдаться. Моше в европейской столице не понравилось решительно все - и климат, и нравы, и образ жизни. Хотя сам Хаим Вейцман хлопотал о том, чтобы его приняли в Кэмбриджский Университет (на отделение агрономии) - поступление это не состоялось. Сам Даян впоследствии говорил, что его не приняли из-за отсутствия аттестата об окончании средней школы, но скорее всего, дело было не в этом. Аттестат можно было получить экстерном - но он даже не попытался это сделать.

В том же 1936  молодожены вернулись домой, в Нахалал.

III

Официальную должность Моше Даян в первый раз получил на британской службе - из-за арабского мятежа в Палестине началось формирование местной вспомогательной полиции, куда он и был принят в качестве констeбля. Начальство Даяна ценило, и довольно быстро он был произведен в сержанты.

Правда, с такой же быстротой его разжаловали – “… за несоблюдение субординации …”.

Тем не менее, дело оказалось полезным  - в самообороне Даяна посчитали “… достойным кандидатом …”, и командировали на 6-недельные курсы командиров взводов Хаганы.

Ицхак Садэ,  командовавший Хаганой в тот период, двумя лучшими студентами этих курсов считал Моше Даяна и Игаля Алона - и в 1938 оба  были отобраны им на службу в  “Специальные Ночные Отряды”, к капитану Орду Вингейту. Кстати, он  их обоих тоже очень отличал.

Арабский мятеж в Палестине к 1939 году утих. Капитан Bингейт был переведен из Палестины, его отозвали в Лондон. "Специальные Ночные Отряды" были срочно расформированы - в недрах английской администрации возникла мысль, что  солдаты этих отрядов - готовые кадры для еврейского вооруженного подполья.

C началом войны в сентябре 1939 британская администрация вообще обьявила преступлением любое незаконное хранение оружия.

А в ноябре полиция накрыла тренировочный курс Хаганы - 43 человека были арестованы. Их судил военный трибунал. Даян вместе с остальными получил 10 лет тюрьмы - да еще некоторые английские офицеры находили этот приговор слишком мягким для военного времени и требовали расстрела виновных.

Из беды Моше Даянa и его товарищей выручили неудачи союзников. Война шла хуже некуда. В январе 1941 года возникла идея увеличить число еврейских солдат-добровольцев из Палестины, принимаемых в ряды британской армии. Заключенных помиловали.

B феврале 1941 года они вышли на свободу.

IV

В мае 1941 Моше Даян второй раз получил официальную должность, и снова - на службе Англии. В Палестине было достигнуто соглашение между ишувом и колониальной администрацией о формировании так называемых "... резервных еврейских частей ...". В своем роде это была легализация Пальмаха. Командовал им Ицхак Садэ, и две первые роты он отдал Игалю Алону и Моше Даяну.

Но в случае Даяна решение Ицхака Садэ было отменено. Англичане собирались в наступление на французскую Сирию, находившуюся под влaстью Виши - и Даян должен был провести группу австралийцев к мосту в 6 милях от границы с британской Палестиной. 8 июня 1941 года в стычке с французским патрулем он был тяжело ранен. В живых, собственно, Даян остался случайно - пуля снайпера попала прямо в его бинокль. Осколками металла и стекла ему вышибло левый глаз и оторвало часть двух пальцев на правой руке. Австралийцы сумели доставить раненого в тыл, и в итоге через 12 часов после ранения он уже попал в Ротшильдовский Госпиталь в Хайфе. Операцию, правда, пришлось отложить - Хайфу как раз бомбили итальянские самолеты.

Выписавшись из госпиталя, Моше Даян вернулся в Нахалал.

По большей части он оставался дома, в Нахалале - Рут родила ему уже третьего ребенка, хозяйство требовало внимания. В английскую армию поступил добровольцем его младший брат, Зорик, но Моше англичане не взяли - они сочли его “не годным к активной службе инвалидом”. Однако не все относились к Даяну как к отработавшему свое калеке. В 1944 году его приглашали в Эцель.

Приглашение это было настолько серьезным, что с Даяном встретился сам Менахем Бегин. Соглашение не состоялось - бороться с англичанами в 1944-ом Даян не захотел.

Может быть, потому, что не чувствовал себя достаточно здоровым. В декабре 1946 года его послали в Базель, на 22-ой Конгресс Всемирной Сионистской Организации. Он решил попробовать подлечить свой выбитый глаз - врачи предложили ему операцию с надеждой убрать мелкие осколки из черепа, и, может быть, избавить от головных болей. Операция была сделана во Франции и прошла неудачно - он чуть не умер от послеоперационной лихорадки.

29-ого ноября 1947 года ООН приняла решение о разделе Палестины на два государства - арабское и еврейское -  нo арабы его отвергли. В Палестине начались бои между обеими общинами, которые вошли в историю как "пред-война" Войны за Независимость.

Имя Даяна в этот период в книгах отсутствует. Хагана развернулась из отрядов самообороны в 7 территориальных бригад, Пальмах образовал три свои отдельныe бригады,  Эцель  и еще более крайняя организация, Лехи, организовали свои части - но Даяну командной позиции не нашлось нигде.

Он, правда, получил ранг майора, участвовал в планировании некоторых операций Хаганы, но этим его участие в войне и ограничивалось. В апреле 1948 года его младший брат, Зорик, был убит в бою с друзами, возле кибуца Рамат Йоханан.

Ну, а в мае 1948  началось вторжение в Палестину регулярныx армий стран Арабской Лиги.

V

Роль, которую Моше Даян сыграл в Войне за Независимость, можно оценивать по разному. Его американский биограф (Robert Slater, “Warrior, Statesman”,1991, St.Martin’s Press, New York) рассказывает, например, такую историю - в мае 1948 года к Бен-Гуриону явилась делегация киббуцников из Галилеи с просьбой послать им подкрепления для борьбы с вторгшейся сирийской армией. Премьер отказал, ссылаясь на нехватку солдат и оружия, и послал их к исполняющему обязанности Начальника Генерального Штаба Игалю Ядину. Тот повторил им слова Бен-Гуриона - у него нет для них ни солдат, ни оружия. "Но" - добавил Ядин - "я посылаю вам на помощь Моше Даяна".

И кибуцники ушли, совершенно успокоенные.

Этот святочный рассказ действительности не соответствует. Вот список назначений Даяна в начальный период войны:

1. 20-е числа апреля 1948 года - ведение переговоров с друзами в районе Рамат Йоханан - месте, где был убит его брат. Результатом было прекращение военных действий - друзы обьявили, что впредь будут нейтральны, a сирийцам помогать не будут.

2. 22-го апреля Даян был послан в Хайфу с довольно деликатным заданием. За день до этого арабская часть Хайфы была взята Хаганой, население бежало, а в брошенном городе начался повальный грабеж. Даян должен был прекратить этот процесс - но не с целью вернуть имущество его владельцам, а с целью превратить беспорядочный грабеж в организованную реквизицию. В первую очередь следовало изьять то, что могло пригодиться армии - транспорт, горючее, продовольствие, одеяла. Все остальное шло в кибуцы, пострадавшие от вторжения арабских армий. На случай, если читатель будет шокирован этими подробностями, можно добавить, что захваченные арабaми поселения в районе Иерусалима были попросту снесены с лица земли.

3. 17-го мая 1948 года Бен-Гурион поручил Моше Даяну формирование батальона коммандос для действий на Центральном Фронте - о чем имеется запись в дневнике Бен-Гуриона. Однако, ввиду того, что для формирования батальона было нужно некoторое время, Даян был откомандирован на Север, с обещанием, что необходимые ему люди будут выделены на месте, из “… излишков личного состава …” бригады "Голани".

Обещание это оказалось избыточно оптимистичным - командир "Голани" Моше Монтаг никаких излишков на своем и так перенапряженном участке фронта не нашел. В руках у Даяна оказалась только рота, состоящая из 16-летних мальчишек из организации ГАДНА - молодежной части Хаганы.

20-го мая 1948 года сирийцы продолжили наступление на киббуцы Дгания А (место, где в 1915-ом году где родился Моше Даян) и Дгания Б.

Наступление было отбито - этот эпизод и имел в виду биограф Даяна - но успех все же следует приписать не участию в обороне мало кому известного майора, а тому, что на еврейской стороне фронта впервые оказалась артиллерия - пара тех самых 65-мм. пушек, которые в Израиле называли "Наполеончиками"

4. 20-го июня 1948 года Даян получил приказ - остановить выгрузку оружия с корабля "Альталена". Tут в первый раз проявились политические дарования Моше Даяна - от выполнения приказа он сумел отвертеться, и при этом не испортил отношений с ни с командованием Хаганы, ни с Бен-Гурионом.

5. 29-го июня 1948 года - командировка в США с церемониальной миссией - сопровождение гроба Дэвида Маркуса, выпускника Уэст-Пойнта, назначенного командовать войсками Хаганы в Иерусалиме после падения еврейской части Старого Города. Маркус был убит через 11 дней после своего назначения в результате нелепого несчастного случая - его застрелил израильский часовой, когда он ночью вышел из своей палатки и не услышал оклика.


В США Даян встречался с Эйбрахамом Баумом, который в 1945-ом году командовал группой, посланной Паттоном за линию фронта с целью освобождения американских пленных. Американский биограф Даянa - видимо, в пароксизме патриотического восторга - обьясняет, что “… именно Баум научил Даяна, как следует воевать …”. Вряд ли. Рейд-то окончился не слишком удачно - группа потеряла половину своего состава, и сам Баум попал в плен. И вообще - трудно научить человека воевать в ходе одной беседы ... Как бы то ни было - 9-го июля Даян возвратился в Израиль.

6. 11-го июля 1948 года 89-й батальон коммандос под началом майора Моше Даяна провел чрезвычайно успешный рейд в районе Лода.

С этой операции началась действительная, а не мифическая карьера Моше Даяна.

VI

Ему было приказано занять деревню Тира, на подходах к Лоду. Вместо этого, взяв Тиру, он двинулся с подвижной группой дальше, прямо в центр Лода - захват которого был целью всей бригады “Ифтах" - формирования  куда большего, чем батальон 89.

С теоретической точки зрения предприятие было чистым сумасшедствием. Списочный состав батальона составлял 400 человек. Под рукой, однако, было не больше 150 бойцов, на джипах и грузовиках. Даян, правда, умудрился наладить брошенный иорданский броневик (с пушечным вооружением) и включить его в свой отряд.

Броневику было присвоено название "Тигр", ему подобрали экипаж - что было непросто, ибо никто из солдат Даянa броневика до этого не то, что не водил, но и в глаза не видел - и "Тигр" двинулся в атаку. Батальон пролетел насквозь весь город Лод, стреляя во все стороны, и остановился только у железнодорожной станции следующего населенного пункта - Рамле.

Пехота идущей вслед за джипами бригады выбила растeрянные части Арабского Легиона с их позиций.

Успех был большой.

Очень не любивший Даяна Игаль Алон отметил, что “… операция была проведена с большой дерзостью и отвагой …”.

17-го июля 89-й батальон взял деревню Каратия.

Даян, оставшись без боеприпасов для "Тигра", но не желая откладывать операцию, с такой же большой дерзостью “… позаимствовал без разрешения …” два десятка подходящих снарядов на ближайшем складе, не поинтересовавшись, кому они принадлежат.

Легенда о нем уже начала складываться - его солдаты с восторгом рассказывали, как командир батальона, ожидая, пока его саперы наладят обходной путь через вади, мирно заснул в своем джипе, прикрыв глаза куфией - пулеметный огонь противника его нимало не обеспокоил.

23-го июля 1948 года Моше Даян был переведен в Иерусалим, и с большим повышением - на пост командующего обороной города.

На этом его военное участие в Войне за Независимость окончилось - установилось перемирие, и пост в Иерусалиме требовал уже не лихих атак, а поддержания контактов с иорданскими военными и с иностранными дипломатами.

Даян становился видной фигурой.

Ему было тогда 34 года.

Для человека, который полтора года назад начал войну в чине майора, вел еe в чине подполковника, был при этом однажды разжалован в майоры (конечно же, “… за несоблюдение субординации …”), но восстановлен в прежнем чине через месяц - нет, это была просто замечательная карьера. Ну, а 21-го октября 1949 года Моше Даян был и вовсе произведен в генералы.

Бен-Гурион нашел в нем замену Игалю Алону.

***