Мiсто глава 3

                ***

                3

затем стало почти ничего не видно, - он шел куда-то, но все, - дальше была стена; он стал искать проход, пролом, трещину, - однако они не находились; случайно он поднял глаза вверх, и.. опять не понял: на небе, если только это можно было теперь назвать небом, не было ничего, - ни звезд, ни облаков, ни луны, ни какого-либо, пусть слабого, отсвета; как будто небо заменили чернотой, черным цветом вообще, - и если в книге Бытия Бог отделил свет от тьмы, то в эту минуту все было наоборот, возвратившись туда, откуда творение началось; «если уже и небо перестало быть небом, то тогда и земля не земля, но в таком случае, где же я?»; «ерунда, это улица Армянская, Мiсто.. а, там же нет хода.. правильно!»; обрадовавшись, он даже попробовал стучаться в эту стену, хотя не мог не знать, что это лишено всякого смысла, даже вымышленного; и вот, от стены, как мячик, отпрыгнули слова: «уходи! иди другим путем!»; «так.. уже и немые стены начали говорить, - но какой дорогой идти?!»; «своей!»; «полная тьма кругом!»; «сейчас будет свет!»; и в этот момент, когда время из воздуха стало раскаленным металлом, он почувствовал, что там, на спине, где-то под лопатками, в тех двух местах, где его пронизал странный свет от бенгальского огня той девочки, стало что-то расти и гореть; неизвестно почему, но он понял: это были крылья; они горели, но не становились меньше; он думал, что можно взмахнуть ими, и взлететь, но.. ничего не происходило; только боль взмывала на невыносимую высоту; с этой болью он не мог идти – только ползти; зато эти горящие крылья позади него немного освещали окрестности – можно было видеть путь;
вроде бы это по-прежнему Армянская: куда же ползти? «вправо можно – там, если я не забыл, полукружие храма, а вот, кажется, Голгофа.. если здесь ничего не изменилось»; «точно, Голгофа.. но где Тело Христово? глаза были притянуты ослепляющим блеском, исходившим от земли; да, там лежала деревянная фигура Христа, но только руки и ноги были отделены от Плоти; он заплакал, - что же я могу сделать?; попытался прикоснуться к ране в правом боку, где виднелась целая гроздь застывшей Крови, и – закричал; огонь в крыльях стал еще сильнее, и было чувство, что он весь как горящий парус, оторвавшийся от мачты безумного корабля, плывущего по морю Мiста без остановки; «..якого своїм грiхом ми розпинаємо..», - и разъятый Иисус молчал; а он плакал, плакал, - пока не понял, что это, видимо, дождь; вместо неба, как и раньше, простирался полный мрак: так откуда же эти капли?; может, там, за чернотой, за небом, - все-таки есть облака?; капли падали на Тело Иисуса и испарялись; он попробовал Его приподнять, но сам не мог встать: огонь не способных к полету крыльев, - жег, вгрызался, терзал; «я теперь стал как монстр или урод – бесполезные наросты в виде крыльев, которые, к тому же, горят и, того и гляди, спалят заживо; только и могу, что ползать, да и то с трудом»; в это время дождь стал сильнее, и он подумал, напоминает ли то, что сейчас льется сверху, воду, - или тут что-то совсем другое?; одна капля была больше других, и он поднес ее к лицу, - и, словно в янтаре увидел Тело Христово, то самое, что и на этом распятии; только оно было целое; он не видел капли, лежавшие поодаль, но рассмотрев близлежащие, понял, что во всех было заключено Тело Христово; «как образ гроба Господня»; «что с этими каплями? те, которые упали на Его Тело, испарились, а остальные лежат как маленькие аквариумы, и не растекаются.. может это и не дождь вовсе, а град?»;
нет, то, несомненно, был дождь; но с лежащей Плотью Спасителя произошло изменение – она стала целой; «в какой миг это случилось, ведь я все время смотрел.. наверно, когда разглядывал эти не растекающиеся капли.. а теперь и капель нет.. крылья, кажется, дымиться начали.. нет, горят.. и летать, не летаю.. и дышать.. почти не дышу.. Голгофа снова на своем месте.. так что же? видение? но тут ведь все как видение? небо, земля, события.. вот только Мiсто.. надо ползти.. если прямо и потом направо, то снова должна быть Краковская.. и храм Преображения.. должны же здесь быть хоть какие-то закономерности!»;
 и они были: за поворотом показалась громада Преображения; «если опять повернуть направо, я должен буду очутиться на улице Леси Украинки»; улица и впрямь существовала, где и должно; и он полз по ней, помня, что в конце ее нет тупика; с обеих сторон возник шум, как будто кто-то задышал всеми легкими; нет, он был не один, их было много, - не сказать, сколько; еще одно видение? он с усилием повернул голову влево, и затем – вправо: «неужели действительно стал как змея?»; дома, к которым он привык, гуляя по этой улице когда-то, жили неизвестной ему жизнью: они непрерывно меняли свой облик, словно все время их бытия протекало за те минуты, что он полз по улице; «сколько лет этим домам? лет двести, скорее всего.. и как они.. тоже ползут.. скользят по времени..»; но если по левой стороне, дома росли из прошлого в будущее, стремительно наливались старостью, а то и появлялись новые, то по правой все шло в обратном направлении, - как если бы черно-белая фотография середины 19в вдруг становилась глянцевитым снимком современности; хотя нет: непохоже это было на настоящее время.. очень древнее настоящее.. «эти окна, стены.. теперь они стали молоды, как были в момент постройки этого здания, но они не могут быть моим настоящим.. и потом, по какому праву мы считаем «вот это время» настоящим?»; «тут ведь Мiсто, и настоящим является то, что не может быть настоящим в других местах, и потом – на разных улицах разное настоящее»; пока эта путаница мелькала в его сознании, правая сторона улицы уже исчезла; «еще бы, ведь когда-то она не существовала.. однако, по-моему, я дополз до Подвальной.. рельсы.. дальше все теряется..»;