Жора Пенкин в Америке 1. В аэропорту JFK

В аэропорту  «JFK».
Когда в октябре 1994 года Жора Пенкин в составе карельской делегации сотрудников органов внутренних дел высадился в нью-йоркском аэропорту, на него пахнуло теплым, влажным, вечерним воздухом с легкой примесью  ароматов осеннего леса, чуждого обонянию бензинового выхлопа и  сгоревшего авиационного керосина. Грохот постоянно взлетающих и садящихся самолетов слегка давил на уши. Жора при этом испытывал нескрываемое удовольствие от того, что он находится именно здесь, а не сидит в своем кабинете на участке.
Пенкину повезло. Вряд ли бы он оказался в составе делегации, если бы его не вызвали к начальнику горотдела, а в это время к нему зашел замполит, который не имел привычки спрашивать у начальника разрешения зайти.  Пенкин прервал свой рассказ о делах на участке, чтобы два начальника рангом повыше могли решить свой вопрос. А он был не сложный.  Дело было в том, что для поездки в США была подготовлена делегация горотдела, но внезапно один из кандидатов заболел, а принимающая сторона могла разместить и обслужить тридцать два участника, стало быть,  нужно срочно найти замену.   
-А в чем сложность? - поинтересовался начальник.
- В знании языка,- бодро ответил замполит.
- Так вроде все в школе какой-нибудь  иностранный язык проходили.
- Вот это точно, что проходили, а не понимали. У всех в личном деле запись: «Читаю и перевожу со словарем». Может со словарем они что-то там и читают, но как они будут общаться? В словарь заглядывать? У нас и так из всей делегации только пятеро в состоянии понимать английский на слух, и только двое могут прилично переводить речь. Нужен сотрудник хотя бы элементарно понимающий на бытовом уровне, о чем его спрашивают.  Мы уже всех подходящих вроде перебрали.
- Майор Пенкин, - вдруг обратился к нему полковник, -Вы не знаете кто из сотрудников  английский понимает?
-Знаю.
-Кто?- одновременно спросили оба начальника.
-Я.
Предваряя дальнейшие расспросы, Жора продолжил уже по-английски.
-Yes, sir. I am speak in English little.
- Ну, вот, а ты ищешь, - засмеялся полковник. Оформляй Пенкина и дело с концом.
Аэропорт “JFK” (джи-фи-кей- как его называют и произносят жители Соединенных Штатов), куда прибыла карельская делегация, до сих пор является крупнейшим аэропортом  Нью-Йорка, а стало быть, и США. Пятьдесят тысяч пассажиров в год - цифра впечатляющая, а ее  «JFK» перевалил еще в 2012 году. Кому  довелось вылетать из московского «Домодедова», могут представить себе его размеры, а также сравнить его с американским собратом. В  прошлом году этот российский аэропорт  посетило около сорока тысяч пассажиров.               
Пенкин с удовольствием разглядывал здание аэропорта, сконструированное - американским архитектором финского происхождения Ээро Саариненом.   Его работами он бывало любовался, когда приезжал к друзьям в Сортавалу.                                                Жора ранее видел его на фотографиях, когда ему и другим будущим строителям во время учебы демонстрировал их профессор архитектуры. Даже по прошествии более тридцати лет со дня его постройки, когда архитектура во всем мире шагнула далеко вперед,  он все еще производил неизгладимое впечатление, представляя собой абстрактный символ полёта. Это здание долго считалось одним из наиболее оригинальных зданий аэропортов в мире. Не успел Жора налюбоваться архитектурой,  сверкающими и мигающими огнями взлетных полос вечернего аэропорта, а так же  самолетов, как всю делегацию пригласили на терминал выдачи багажа.
Карельская делегация стояла компактной кучкой, оживленно переговариваясь друг с другом и  пятью встречавшими их полицейскими из города Фичбур, графства Бостон. Оживление было вызвано легкой эйфорией от первых минут пребывания в Америке, о которой все много слышали, но пока никто из них не видел, а так же от еще не выветрившегося алкоголя. В «Боинге» его подавали в разных видах, стоило только дать знать стюарду.  Пенкин в диалоге участия не принимал, поскольку не был знаком с американскими коллегами, в то время как большинство участников поездки уже по полгода переписывались с ними и обменивались фотографиями.
    Его внимание вдруг привлекла интересная парочка. По аэровокзалу прогуливалась темнокожая представительница полиции с таксой на поводке. Судя по всему,  принадлежали они обе к службе наркоконтроля. Собака время от времени протискивалась между вещами пассажиров, расставленных на полу вестибюля, и обнюхивала багаж. С осиной талией и высокой грудью, запакованная в черную форменную обмундировку, на которой знаки различия и значки блестели как ювелирные украшения, сотрудница  полиции была картинно хороша, как Наоми Кемпбелл и знала об этом.  Изящно, но с достоинством он огибала препятствия вслед за своей длинноухой подругой, связанной с ней тонким шнуром поводка.  Пассажиры с интересом наблюдали за ее действиями и улыбались, глядя на эту преисполненную важности парочку.
  Жора на вертушке заметил свой чемодан и снял его с транспортера, вздохнув с облегчением. Все ведь знают, что в аэропортах пропажа багажа не такое уж редкое явление. Между тем,  коричневая парочка поравнялась с Пенкиным, стоящим с краю группы. Рядом с собой он поставил  чемодан и  спортивную сумку. Вот эта-то сумка неожиданно и заинтересовала таксу. Она начала интенсивно принюхиваться, а затем лапой скрести по сумке. Поскольку с собаки и ее проводника не сводила глаз половина пассажиров, стоявших в праздном ожидании, кто посадки, а кто багажа, то все их взоры обратились теперь на Жору и его багаж. 
- What's in your bag, sir? - строго спросила она, указав пальцем на сумку.
- There are my personal belongings, meme - ответил ей, заглядывая в черные глаза и улыбаясь, Пенкин.
Собака продолжала скрести сумку когтями.
- You have guns and drugs? - последовал новый вопрос, при этом голос офицера полиции зазвучал более строго, а на ответную улыбку не было и намека.
- Нет, оружия у меня нет,- ответил Жора по-английски.
- But what about drug? - настойчиво спросила темнокожая коллега.
- What is drug? -с искренним удивлением спросил он, поскольку слово «drug» в школе не проходили. Там больше делали упор на то, как рассказать о достижениях социализма, а наркотиков в пору СССР у нас практически не было.
- Don't play. Everybody in the world knows what is a drug, one you don't know. Open the bag.
Пенкин из литературы знал, что в США спорить с полицейским бесполезно, нужно выполнять его требования и ждать развязки. Он растерянно оглянулся, ища поддержки у коллег и рассчитывая на то, что ему помогут те, кто язык знает получше, чем он сам. Увиденное его потрясло. Интерес собаки к его вещам и диалог с офицером полиции   не остались незамеченными. Рядом с ним и на балконах второго и третьего этажей множество людей с нескрываемым любопытством разглядывало происходящее. Некоторые даже показывали на него пальцем. Из громких реплик он понял, что они искренне радуются, что собака обратила на него внимание. А когда Жора услышал как мужчина объяснял своему сыну лет восьми, показывая на него «It's a bad boy, now he will live in prison (это плохой парень, теперь он будет жить в тюрьме), то холодный пот потек у него по спине. В то же время от его внимания не ускользнуло, как те из русских коллег, что еще пять минут стояли рядом с ним, потихоньку отодвигая ногой свои чемоданы, теперь оказались в отдалении. Вокруг него образовался своеобразный ринг, в центре которого стоял он и эта поисковая парочка. Он нагнулся к сумке и, расстегнув молнию, распахнул, показывая её содержимое. Собака нырнула в нее своим длинным носом и, улыбаясь,  вытащила бумажный пакет. Жора тут же сообразил, что это остатки  того  ужина, который пассажирам любезно предложили в самолете.  Есть ему особенно не хотелось, а порция была довольно объемная и оставлять ее в самолете не хотелось тем более. Поскольку было не ясно, когда удасться поесть после приземления, то он сгрёб оставшуюся половину цыпленка с рисом и соленый огурец в гигиенический пакет, лежавший в кармане кресла,  и засунул его в сумку.  Судя по всему этот запах и привлек внимание таксы. Жора вынул из пакета цыплячье крыло и предложил его собаке. Та с улыбкой схватила крылышко и энергично захрустела.  Зрителей это развеселило и они начали показывать пальцем на собаку и обсуждать происходящее.  Её хозяйка, смутившись, строго дернула за поводок и собака отошла от сумки. Тут российскому представителю милиции показалось, что теперь наступил момент расплаты за предыдущую ситуацию, когда в глазах зевак он выглядел преступником.
 “The dog is hungry. I think someone ate her food”, -  произнес он иронически. И тут произошло то, что он никак не ожидал.  Темнокожая дама-офицер побледнела и схватилась рукой за рукоятку револьвера, торчавшего из кобуры, что была у нее на ремне вместе с наручниками. Она быстро и резко что-то начала говорить, но Пенкин знал английский не настолько хорошо, чтобы понять столь быструю речь, да еще наполовину на сленге. Лицо ее из шоколадного стало грязно белого цвета, а рот оскалился. Пораженный видом побледневшей афроамериканки, Жора поняв, что перешел рамки дозволенного, пробормотал: “I am sorry” и пожал в растерянности плечами. Однако она на этом не успокоилась и продолжала что-то ему выговаривать. Тут неожиданно вмешался в это происшествие один из полицейских, которые встречали делегацию. Это был сорокалетний лейтенант ростом более метра девяносто и, как он потом сам похвастался, сто десять килограммов весом. С ним подошел капитан Меркин, который был назначен официальным переводчиком группы, поскольку в свое время окончил факультет иностранных языков в Москве. Лейтенант с улыбкой начал успокаивать оскорбленную даму в полицейской форме. Та решительно ему отвечала, тыкая пальцем в Пенкина. Временами Меркин переводил кое-что из их диалога и все облегченно вздохнули, когда,  наконец, мэм-офицер удалилась, откозыряв лейтенанту, и, ведя за собой на поводке таксу.
- Ты что ей наплел, знаток английского?- спросил подошедший к ним замполит.
- Предположил, что она съела завтрак у своей собаки.
- Она же не у нас в погранвойсках служит. Мне друг собачьи консервы, помню, с заставы приносил, но тут вроде нет с едой дефицита. Обидел женщину.
- Вот как из меня наркокурьера чуть не сделали –это нормально, а как я пошутил- так обиделась.
- Лейтенант сказал, что твоя шутка на полгода отсидки тянет, так что думать надо прежде чем шутить. У них с полицейскими так не шутят.
-Ладно, придётся привыкать,- и они с замполитом поспешили вслед за выходящей из аэропорта группой, рядом неотступно шел полицейский лейтенант.