Смех сквозь слезы

Смех — это солнце: оно прогоняет
 зиму с человеческого лица.   /Виктор Гюго/

В своей жизни я смеялся со спазмами в животе и струями слез, которых не мог остановить в течении нескольких минут, два раза. И оба раза произошли в курсантские годы. Один из таких случаев я хочу попробовать описать, хотя описать это очень трудно, так как все происходило на уровне мимики и телодвижений, которые нужно видеть. Но увиденное тогда произвело в моем организме очень бурную реакцию.

Для того, что бы более глубоко понять комичность происшедшего, необходимо описать характеры двух персонажей, которые и участвовали в этой сценке. Хочу еще добавить, что все происходило минуты три, не больше.

И так, первый персонаж - Юрий. Сами клички его говорят о многом: Череп, Черт, Пеликан, Урод, или просто - Дурак (без злобы). При росте 190см и своеобразным лицом со слегка оттопыренными ушами он любил корчить рожи и неестественно выворачивать конечности. Так, например, в центральном проходе спального помещения сидит вся рота и смотрит телевизор. За телевизором (если смотреть с центрального прохода) находится тумбочка дневального и поворот за телевизор по направлению к выходу. Так вот, рота смотрит телевизор и, вдруг, из-за телевизора медленно появляется Чудо в одних семейных трусах, которые натянуты до подмышек, с идиотским выражением лица и неестественным взаиморасположением конечностей тела. Когда мы первый раз это увидели, то самые неподготовленные к такому зрелищу рухнули на пол от смеха. В дальнейшем коллектив уже привык и при очередном появлении из-за телевизора можно было услышать фразу: "Уйди, Урод, сгинь нечистая!". Хочу добавить, что при всей своей видимой несерьезности, Юрка был надежным товарищем и вполне разбирался в вещах, в которых шуткам не было места.

Второй персонаж – Валера. Кличка - Мэн. Полная противоположность Черепу и по физическим и эмоциональным параметрам. Роста он небольшого, немного скован в движениях. По мимике лица можно было только понять в хорошем он настроении или в плохом. Только вглядевшись в глаза, можно было понять, как он эмоционален внутри. Движения были у него всегда медленные, вальяжные. На первый взгляд Мэн мог показаться высокомерным, но после общения было видно, что это нормальный добродушный человек, но с обостренным чувством собственного достоинства. Главной отличительной чертой Мэна было то, что он все подвергал сомнению. Это был жуткий цензор. Обычно его можно было застать за просмотром какой-нибудь аналитической телевизионной программы с перекошенным от недоверия лицом, по которому можно было прочитать: "Ну, давайте, вешайте мне лапшу на уши".

В тот день дежурным по роте был Фидор, а дневальными - Череп, Мэн и я. Вся рота в это время находилась на занятиях. Было мое время стоять на тумбочке, но так как мы были на 4 курсе, то каждый из нас, будучи дневальным, становился на нее очень редко и находился где-нибудь поблизости. Вот и я, не смотря на то, что в казарме находился командир роты в своем кабинете, сидел вместе с Фидором на крайней койке и смотрел телевизор. Центральный проход был у нас покрыт линолеумом, который периодически натирали парафином. Вот в этом проходе, прямо напротив телевизора, сидел в тапочках в гордом одиночестве Мэн с пренебрежительной недоверчивой улыбкой. Видимо он опять всем своим существом ощущал процесс возложения лапши ему на уши. Была спокойная, уравновешенная, ничего не предвещавшая обстановка. И тут мы с Фидором краем глаза замечаем появления из глубины казармы Чудо-Черепа, который уродливой походкой на цыпочках приближался сзади к Мэну. Привыкшие к такому зрелищу, мы с Фидором только улыбнулись и продолжили дальше смотреть телевизор. А Череп к тому времени подошел к Мэну на расстоянии вытянутой руки и щелкнул того по уху (по всей видимости, стряхивал лапшу). Пока Мэн соизволил повернуться назад для испепеления взглядом обидчика, тот находился уже в метрах пяти от него. Ничего не сказав, Мэн продолжил смотреть телевизор, но на лице явно можно было прочесть фразу: "Идиот". Но Череп, по-видимому,  в этот день был в ударе. Он повторил свое подлое дело, что привело уже к озвученной реакции Мэна, которая подтвердила мою догадку о первоначальной немой фразе. Череп вошел во вкус и продолжал попытки "стряхнуть лапшу". Мэн явно стал больше нервничать, что никак не клеилось к его невозмутимому статусу, и это стало нас с Фидором забавлять. Видя нашу заинтересованность, Череп еще больше воодушевился и продолжал в том же духе. И тут вдруг, понимая, что ему не удастся больше спокойно посмотреть телевизор, Мэн взорвался бешенством. Было видно, что это состояние в данный момент просто отключило его разум. Это так было не похоже на Мэна, что в первые мгновенья у нас отвисли челюсти. Мэн быстро вскочил и развернулся, чего раньше за ним не наблюдалось. Но, тем не менее, Череп был уже в пяти метрах от него. Понимая, что ему его не догнать, Мэн хватает свой стул и размахивается для броска. Вот тут-то злую шутку и сыграл парафин, втертый в линолеум. От резкого размаха тапочки, а за ними и ноги Мэна, поскользили, и Мэн плашмя с размаху и со стулом в руках шлепнулся на пол. Это было так курьезно, что мы с Фидором вышли из оцепенения и в голос заржали. Наш смех только добавил бешенства Мэну. Ему хотелось быстрее, и встать, и бросить стул. Поэтому он пытался встать и размахнуться одновременно. Но скользкий пол для этого явно был не предназначен, и он снова и снова падал на пол. И так он барахтался беспомощно на полу несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы нас с Фидором заклинило на смех. Нас уже не интересовал ни Мэн, ни Череп. Нам уже хватило увиденного.

Дальше, как мне кажется, мы с Фидором делали все одновременно, как в синхронном плавании. Смеялись мы уже без звука, так как перехватило дыхание. Мы медленно сползли с открытыми безмолвными ртами с кровати на колени и синхронно рухнули плашмя на пол у самого телевизора.

Мы корчились на полу в полной беспомощности, из глаз ручьем текли слезы. Не было возможности ни вздохнуть, ни выдохнуть. Живот сковала судорога. И вдруг, сквозь слезы я увидел перед самым носом офицерские сапоги. Я с трудом смог поднять голову и посмотреть вверх. Над нами, полусогнувшись, стоял командир роты и выкатил на нас и без того от рождения выпученные глаза. Представляю, что он увидел, глядя на меня – изуродованное гримасой лицо с открытым ртом и льющимися из глаз слезами. Не смотря на имеющиеся у комроты недостатки, с чувством юмора у него было все в порядке. Посмотрев на нас еще несколько мгновений, он выронил фразу "все понятно" и пошел к себе в кабинет. У меня подкосились руки, и я снова упал ниц.

Не помню, сколько нам понадобилось время, чтобы прийти в себя. Но животы у нас болели после этого дня три. Так что, господа, смейтесь чаще и на всю катушку, так как это не только продлевает жизнь, но и, как оказывается, качает пресс.