Гардемарины. Запах гниющих водорослей

     На Лешку Барсукова накатило. Он решил стать писателем. Для пробы  пера выбор пал ни на новеллу, ни на рассказ и даже ни на повесть. Замах был сделан сразу на роман. Он уже и название придумал – «Запах гниющих водорослей».  Название с подтекстом. Для умных. Мол сочинение на морскую тему, но с негативом.

     А морского негатива скопилось у него очень много. Прежде такого не было. Прежде все морское в его сознании было окутано флером романтики, духом благородства и чести.  Даже такие морские подонки как пираты вызывали у него определенный интерес, особенно флибустьеры и корсары.

    Лешка с большим удовольствием изучал жизнеописания знаменитых флотоводцев, удивляясь тому, что среди адмиралов  было много евреев. Вон и Черноморским флотом командовал одно время  Эдуард Самуилович Панцержанский,  жизнь которого  прервалась на Коммунарке.

    Изучал Лешка и морские сражения, и морские катастрофы, и истории знаменитых кораблей,  таких как «Баунти», «Золотая лань», «Виктория».    А еще он знал названия парусов и элементов рангоута типа крюйс-трюм-рей, фор-ундер-лисель, грот-бом-брам-стеньга.   Это так шикарно брсить:

     -- Подтяни грот-стаксель!

     -- Чего?

     -- Клапан, говорю. застегни – исподнее видно.

     -- А! Пижонишь ты, Барсук.   

  Короче, в его юношеских мозгах флотская жизнь была сильно романтизирована.  И вот этот романтик попадает на реальный флот и на реальный боевой корабль.  И  не просто на корабль, а на крейсер. И не просто на крейсер, а на гвардейский крейсер «Красный Крым».

      Первоначально-то крейсер был девушкой «Светланой». Революция изменила его пол и стал он «Крымом» и даже красным. Да и правильно. Не любят моряки названий женского рода. Несчастливые они.  Вон сестра «Крыма» однотипная с ним «Червона Украина» в родной бухте, возле Графской пристани получила две бомбы и затонула.

       А «Красному Крыму» как и его брату «Красному Кавказу» повезло. Уж где он только не участвовал, И в обороне Одессы, и в обороне Севастополя, и в проведении Феодосийской десантной операции, и в обстреле позиций неприятеля. И все это при господстве в воздухе немецкой авиации. Но повезло, уцелел.

     Именно повезло.  Ведь этот легкий крейсер и близко не стоял, скажем,  с  линкором «Ямата», в который американцы всадили 13 авиабомб и 10 торпед, а он все держался. И только взрыв носового артиллерийского погреба прекратил его существование. Погибли 2063 моряка.

        Легкие же крейсера типа «Светлана»  были очень уязвимы. Вон, как уже указывалось,  «Червона Украина» получила две бомбы и пошла пускать пузыри. И «Красный Кавказ», которого по старости определили в корабль-мишень, при попадании в него крылатой ракеты, разломился и затонул.

      Поэтому можно сказать, что ходил «Красный Крым» под счастливой звездой и под умелым управлением своего командира, капитана первого ранга Зубкова А.И.

       Вот на палубу этого счастливого корабля светлым майским утром  вместе со своими сокурсниками и ступил курсант-романтик Алексей Барсуков для похождения первой в своей жизни морской практики. Когда все практиканты поднялись на борт крейсера, руководитель практики построил их в две шеренги на правом борту, чтобы огласить план дальнейшего их существования. Но огласить не успел: вдоль строя, почти бегом, проследовала группа матросов, сопровождавших носилки, на которых бездвижно покоился  моряк с залитой кровью головой. Хорошо еще, что несчастного несли не ногами вперед.  Как позже стало известно --  матрос полез по скоб-трапу на марс фок-мачты и сорвался.

       Этой сценой,  в последствие,  и решил Лешка открыть свой эпохальный роман о гниющих водорослях. Чтобы лучше прочувствовать экстремальность ситуации он однажды в свободное время решил подняться на марс.

      Сначала-то он считал, что в этом подъеме ничего экстремального нет: перебирай ногами и руками стальные скобы и все. Но чем выше он поднимался, тем гуще по спине пробегали холодные мурашки, тем чаще противно замирало внизу живота, руки становились какими-то не то чтобы ватными, но не очень послушными. Хотелось немедленно спуститься вниз. Но он в фатальном настрое упорно лез наверх.

         Добравшись до цели Лешка разлегся на железной площадке, с отвращением представляя как он будет  спускаться  с этого чёртова марса. Но, слава богу, спустился.  Спустился и решил, что он  никогда больше не полезет ни на  какую верхотуру. 

   Такое решение его огорчило. Выходило, что он фиговый моряк. Вон настоящие-то моряки летали по вантам как обезьяны, быстро добираясь до самых верхних рей, где лихо брали рифы или убирали паруса, раскачиваясь вместе с мачтой над смертельной пропастью.

      По мере прохождения практики, негативных фактов накапливалось  все больше и больше. Тут и крысы с тараканами, и дурь с четырехчасовой драйкой верхней палубы, и матросская годковщина, и грубость господ офицеров и т.д.   Несмотря на накапливание фактов, процесс написания романа никак не сдвигался с мертвой точки. Позднее,  захваченный вихрем забот, Барсуков  вообще забыл о своём  юношеском литературном заскоке.   
 
    Однако время шло и жизнь дописала ненаписанный Барсуковым флотский роман, когда от ранее мощного и красивого Черноморского флота не осталось даже запаха гниющих водорослей. Когда турки со своими 14-ю подводными лодками с удовольствием следили за  единственной (из 26  субмарин)  уцелевшей от разделки  русской подводной лодкой, которая постоянно ремонтировалась.  Когда американские эсминцы свободно. как у себя в Мексиканском заливе,  зашастали по Черному морю. Когда родной Главной базой, за которую пролито море русской кровушки, стало владеть соседнее не очень дружественное государство.

      Барсуков стал считать, что Россией десятилетиями управляли безголовые Органчики, Стаканчики, временщики, начисто при своих увлечениях охотой, коллекционированием машин, дегустацией спиртных напитков, забывших завет Государя императора о двух верных союзниках России.

     «Ну ничего, -- думал Барсуков, -- появится и у нас умный,  долговременный правитель, настоящий хозяин земли Русской. при котором страна по своему благоустройству превзойдет разные там Швейцарии и Норвегии».

       Барсуков встряхнулся, усмехнулся: «Правильно говорят украинцы: «Дурень думкой богатеет».