Повесть славянская - 4. Поединок княжеский

Переславль на Днестре
Конец 9 века.

Князь переславский Феодор получил вызов на поединок от князя Волынского Изяслава. Когда переговоры о совместной границе зашли в тупик, зимой пришла грамота от Изяслава о вызове на судебный поединок. Надо отвечать.
У Феодора в тереме был военный совет.
Мудрый боярин Яросвет сказал.
- Тут дело непростое. За себя другого поединщика не выставишь. Знаю этого Изяслава, фигура мощная, но не такой уж он сильный воин. Это далеко не Добрыня, не Илья. Но если принимаем вызов, выходить придется.
Отозвался старший дружинник, боярин Волче Клыч.
- Княже, ты сильный воин, я то уж разбираюсь в этом. Этот Изяслав то ли спьяну написал, то ли подумал, что ты слабый ромей, испугаешься. А ты сильнее его, поверь.
Феодор задумался, затем сказал:
- Принимаем вызов. Яросвет, посмотри, что там по этой границе делается.

Подготовка к поединку заняла время. Надо было по условиям ехать в Волынь, в Звягиль. Поскольку было начало зимы, надо было дождаться санного пути. Хороший снег лег только в январе, по латинскому календарю, что князь придерживался, тогда и поехали.

Волче Клыч провел несколько учебных поединков с князем. Приговор его был таков.
- Постарайся не выходить с ним на копьях. Там побеждает, кто крупней и конь больше. А в остальном, что на топорах, что на мечах, как знаешь. Меч возьми мой старый, заточку обнови, топор твой, что сам ковал, ножи тож. Дальше не мне тебя учить, княже мой.

Проводы из города превратились в какое-то шествие. Было женское рыдание, мужские крики, на кого ты нас покидаешь, отец родной. Княгиня Елена стояла, уткнувшись в свой платок, утирая его концами слезы. Дети разревелись.
Получился целый обоз.
Архиерей Иов с братией устроили целый молебен об удаче.
Поединок поединком, но повезли подарки. Затем, питание и укрытие для людей, сено для лошадей. Шестнадцать надежных дворян, дружинников. Впереди ехали конные, в качестве боевого охранения. Да чего греха таить, хоть князья и поединки затевали за границу, а границы-то не было. Наши всадники путь в лесах да снегах искали к цели. Да путь заодно прокладывали для саней. А в лесах всяко бывало.

Дорог тогда тоже не было. Лучше всего было ездить зимой на санях, по рекам, когда станет лед. Ездить было удобно, поскольку сани идут гораздо плавнее, по сравнению с повозками. Наш обоз имел опытных проводников, впереди шли сильные всадники, чтобы глядеть на промоины, да на другое.
В санях можно было лежать, будто в постели, укутанный всевозможно, мчась по гладкому снегу.

В пути сильно похолодало. Ночью останавливались, разводили костер, который поддерживали до утра. Спали, прижимаясь друг к другу, не обращая внимание на титулы, плотно закутавшись. Лошади спали стоя, собравшись в плотную толпу. Пар от дыхания поднимался.

У Феодора наступило какое-то недомогание, сильная слабость.
Потом всего затрясло. Потом наступил жар. Он ослабел, впадал в забытье, тело ломило, не мог вспомнить, что было. Встревоженные спутники осматривали его, но обоз прошел больше полпути и обратно уже не было возможности вернуться. Поскольку от беспамятного князя толкового ответа нельзя было дождаться, на общем совете было решено ехать дальше. В Звягиле могли помочь. Пока на ночевках клали хворого князя поближе к костру, приглядывая, чтоб не подгорел. Готовили кипяточек, отпаивали. Ехали. Феодору становилось хуже. Спал на морозе, закутанный во все, что было. Когда приходил в чувство, называл себя слабым эллином, ромеем, затем опять забывался в бреду. Многие не надеялся его живым довезти. Он угасал на глазах.

В темноте закутанный Феодор вдруг почувствовал прикосновение, потом присутствие кого-то. Под покрывалами, под одеждой. Это было женское обнаженное холодное твердое тело. Он повернулся к ней лицом, но ответного дыхания не было. Она не дышала.
- Хильга, ты?
- Узнал, милый. Худо тебе. Я даже из под земли почувствовала. Помогу.
- А ты всем можешь помочь?
- Нет, что ты, милый, не могу, даже себе не смогла помочь. Хотя себе самой помочь труднее всего. Проще под курганом лежать.  Думаешь, хорошо там? Лежишь, одинокая, под землей. Но тебя чувствую. Давай-ко пожар с тебя сниму.

Она плотно прижалась к нему телом, начала гладить его, сначала нежно, потом покрепче, тихо запела на ухо какую-то песню на неизвестном языке, похоже на колыбельную. Феодор почувствовал, что его жар уходит в это холодное тело, разум успокаивается от грустной песни. Он забылся. Когда очнулся, почувствовал   полегче.
Рядом лежала Хильга. Не спала, глядела спокойно. Она была как-то потеплее и помягче, красива, хоть не дышала и сердце не билось.
- Хильга, а ведь мне полегчало. Жара нет, голос есть. Чувствую, мой жар к тебе ушел. Сама потеплела, порозовела, как живая, только не дышишь. Принарядить бы тебя.
- Да милый, жар твой себе я забрала, потому сама и потеплела. Только не надолго это. Потом надо отдать земле. Опять буду прежняя.
- А что ты пела мне?
- Меня моя мама научила. Мы же в Лапландии родились. Там и пели эти волховские песни. Пока не буду к тебе без нужды приходить, не полезно будет. Пусть твои люди заваривают травяной навар, надо каждый день принимать.
- У нас нет никакого навара.
- Есть теперь. Милый мой, как жаль, что ты не родился на сто лет пораньше, когда я жива была. Какая бы любовь была у нас, какие детки! А теперь, посмотри на меня, лягушку деревянную... Но на курган ко мне не ходи. Ох, залюблю, под землю увлеку, сам пойдешь. Не надо. Когда надо, сама приду. А у тебя горячая княгиня есть.
Она его крепко сжала. На его грудь упали холодные слезы.

Хильга как-то исчезла из-под покрывала.
Утром Феодор поднялся, заговорил в голос, нашел тряпичный мешочек с какими-то травами. Он сразу понял, откуда это. Но слабость долго не проходила.

В засаду все-таки попали. Знали, что впереди что-то делается, поскольку видели следы на снегу. Высылали сторожу вперед, такой сторож обратно бежал пешим, обронив шапку, кричал:
- Эй, засада!
Добежал до своих, встал рядом, достал меч.

Дружинники быстро и дружно вскочили, схватили оружие, собрались. Феодор, шатаясь от слабости, подошел к строю. Из леса на них бросились неведомые тати. Довольно много.
Феодора тронул за плечо какой-то дружинник.
- Отойди, княже, мы сами управимся.

Вся дружина, как рычащее чудовище, ринулась на врагов.
Выстрелили из луков, передние кололи копьями, остальные дорубали мечами.
Феодор присел к дереву и ел снег.
До него пытался напасть какой-то злодей, замахиваясь мечом, но меч вместе с рукой отлетел от чьего-то меткого удара. Когда враги бросились бежать, на них посыпался град стрел, мало кто ушел. Раненых врагов не добивали. Царь-мороз сделает свой приговор. Заснут.
Из наших никто не пострадал. Только Феодора под руки укладывали в сани.
Поехали дальше, высылая вперед конных сторожей.

Был уже февраль. Наш обоз потихоньку по рыхлому снегу, оберегая коней и их корм, подъезжал к городу Звягилю. Князь по-прежнему лежал на санях, рядом и впереди ехали верхами воины, тревожно обсуждая предстоящий поединок.
Подскакали разведчики, сообщили, впереди какая-то застава, небольшая. На всякий случай собрались строем, встретили.
Приехало несколько воинов, выглядели солидно, с хорошим оружием. Сказали, что им велели встретить князя, послов и гостей, проводить их в город. При этом как-то недоверчиво поглядели на лежащего в санях поединщика.

В Звягиле на встречу выстроилась конная и пешая дружина, впрочем меньшая по числу и большая по беспорядку по сравнению с переславской армией князя Феодора.
Феодор, уже наряженный в положенную по чину шубу и шапку, опираясь на локти верных людей, кряхтя слез с саней.
Перед ним стояла целая толпа. Впереди князь Изяслав, за ним свита бояр и дружина. Все было достойно. Князь Изяслав имел внушительную мощную фигуру, квадратное лицо, внимательный острый взгляд маленьких голубых глаз. С поклоном спросил:
- Князь Феодор, по-здорову ли?
- Князь Изяслав, спасибо, по-здорову, как Вы?
Тот ответил , внимательно глядя на Феодора:
- Хорошо мне. Передали, что Вы занемогли в дороге. Дайте Ваши грамоты, посмотрю, может решим дело без этих поединков. Наслышан про Вас.

Грамоты были заранее заготовлены. Их, неподписанные, передали, затем Феодор забылся сном в хорошо протопленной горнице.
Но разбудили утром. Ближние верные дворяне подали рубашки, верхнюю одежду, кафтан, опоясали. Сам Феодор плохо думал от болезни.

Встретились в главной палате. Князья сели во главе стола, бояре да дружина переславские по одну сторону, волынские по другую, недоверчиво поглядывая друг на друга. Будто две супротивные армии.

Самый серьезный разговор сложился так. Изяслав:
- Ты же сам ромей, ты откроешь путь в славянские земли. Для того и заслан сюда. Через ваши земли ромейские полки потом у нас будут. Как с ними воевать?
- Я давно не ромей. Я князь Переславский. Не пущу никого на нашу землю. Не хочу, чтобы меж нами был раздор. Вместе быть надо. А так, устал я. Какие, к черту поединки. Почитай бумаги, что я подготовил.

Князь Изяслав бумаги читал обстоятельно. Сказал, что в каких-то местностях надо бы памятный крест поставить, где на переволоке сторожу установить. А так, справедливо. В присутствии бояр впоследствии подписали.

Феодору отвели отдельную спальню, приставили мудрую бабку для ухода. Затем пришел старик-лекарь, посмотрел Феодора, через берестяную особую трубку дыхание послушал, посмотрел травы, что от Хильги достались. Проворчал в бороду что-то вроде "ведьмино зелье", но одобрил. Кроме этого, дал свою настойку, велел побольше лежать и пить теплой воды. Потом баню не слишком горячую.

Дела были решены. В обратный путь пустится мешала болезнь Феодора. Отношения с князем Изяславом были хорошие, тот заботился о Феодоре, как мог. Дружина, поскольку томилась бездельем, совместно с местными воинами выезжали на охоты, негласно соревнуясь в ловкости и добычливости. Вечером собирались для совместной трапезы, обсуждая события дня. Садились теперь вперемежку, к тому же у многих были общие знакомые.

Прискакал гонец. Едет обоз с сильной охраною. Переславцы. Не иначе как к князю Феодору с подкреплением. Когда Изяслав обратился с этим известием к Феодору, тот сам удивился. Никаких подкреплений не ожидалось. Но открыли ворота, встретили.  Феодор в шубе сам вышел на крыльцо. Выяснилось все быстро. С передних саней соскочила княгиня Елена, без церемоний и обрядов бросилась к Феодору. Дружина смущенно топталась рядом.

Княгиня припала к его руке. Слезы текли с ее глаз. Феодор поднял любимую, долго ее целовал, несмотря на присутствующих бояр. Все поняли, позволили без церемоний уйти в покои.
- Прости, любый, не удержалась, не смогла на месте остаться. А тебе худо?
Он ее крепко любил. А она, язычница бывшая, как горячо его целовала, ох.
А потом ласкала умело. Чудесно, нежно. Их не тревожили. А Феодор быстро пошел на поправку.
Ночью Феодор спросил ее:
- Как ты проведала про мою хворь?
- Сама не знаю. Будто ночью кто-то мне из темноты шепнул.
Феодор подумал "Хильга", не сказал. Но вдруг Елена сама спросила:
- А ты виделся со своей любовницей мертвой? Старики волхвы говорили, что запала она на тебя. Уйдешь к ней, не переживу я, любый мой. О детках вспомни.
- Не говори о ней дурно. Не уйду я, пока на земле нужен.

Бояре да дружина по-прежнему баловались пирами да охотами, да и чем еще баловатся в то время, когда не было войны да набегов. Поскольку переславцев с приездом княгини стало гораздо больше, князь Изяслав шутил, что теперь его дружина уступает, и город вроде как взят переславцами. Был не так далек от истины. Но доверие уже установилось. Князья почувствовали союз.

Загостились на месяц. Наконец, Феодор почувствовал себя готовым к обратной дороге. Подготовили коней, обоз. Князь Изяслав надавал столько подарков и припасов, что саней не хватило, пришлось брать дополнительные, Феодор клялся, что вернет с оказией, о чем Изяслав и слышать не хотел.
Провожать вышла вся волынская дружина, многие братались с переславцами. Князь улегся на одни сани с княгиней. Она шепнула:
- Теперь не простудишься.
И обняла.

Загорянка, февраль 2016 года.