Рита

(Ода любви)
Кап-кап-кап…
 Где-то в темноте на бетонный пол падают капли. От этого звука, барабанящего по вискам мокрой дробью, нет спасения. Даже басовитое урчание генератора не может его заглушить.
 Сыро…
 Здесь всегда сыро и всегда холодно. Пальцы на руках отчаянно мёрзнут. Приходиться работать в толстых вязаных перчатках, а поверх халата надевать тяжёлый армейский бушлат. Иначе нельзя. Холод быстро добирается до костей и заставляет тело трястись мелкой дрожью.
 Я отложил кривую иголку с продетой ниткой на каталку, вплотную придвинутую к железному столу. Стянул с рук перчатки и бросил их туда же. Сделал два шага назад. Обнажённая Рита лежала в безжалостном белом свете круглой хирургической лампы с тремя прожекторами солнцами. Лампа крепилась к низкому потолку прямо над девушкой. Широкие ремни из старой, успевшей потрескаться кожи, плотно притягивали Риту к столу. Склонив голову на бок, окинул работу придирчивым взглядом. В целом неплохо, но рубцы уже успели воспалиться. Это нехорошо. С ними потом не оберёшься проблем. «При условии, что будет это потом», - вставил ехидный голос в голове. «Будет, будет» - сам себя успокоил я. На этот раз всё получится!
 Вот только воспаление… Я плохо представляю, что делать с рубцами, если они всё же загноятся. Проклятый холод. Всё из-за него и бушлата, работать получается слишком медленно и неряшливо. Ладно, об этом буду думать позже. Проблемы следует решать по мере появления.   
 Я позволил себе некоторое время наслаждаться созерцанием Риты. На самом деле моя работа тщетна, порезы не испортили её красоту, лишь добавили пикантности.
 Рита дёрнулась, ремни возмущённо скрипнули. Самое время скрестить наудачу пальцы.
 Я взял с каталки тампон, смоченный в нашатыре. Поднёс к её носу. Она захрипела и распахнула глаза. Уставилась на меня бессмысленным взглядом, скованным дурманом. Я провёл пальцами по её щеке, едва касаясь подушечками холодной кожи. В глазах зажглась осмысленность, губы искривились в готовящемся крике. Стоп, стоп, стоп! Я закрыл её рот ладонью. Нельзя кричать! Хорошие девочки так не делают!
- Т-с-с-с-с. Всё хорошо, это я.
 Рита таращилась выпученными от страха глазами. Она не узнала меня? Маска! Совсем забыл. Я сорвал хирургическая маску и, не глядя, бросил на пол. Нагнулся ближе к Рите.
- Смотри, это же я! Теперь узнала? Тебя пугает обстановка? Не бери в голову. Все эти ремни и прочее скоро станут ненужными.
 Её дыхание щекотало ладонь.
- Помнишь нашу последнюю встречу? Мы сидели на террасе ресторанчика в плетёных креслах, пили глинтвейн. Ты рассказывала мне про любовь. Говорила, что по-настоящему тебя никто не любил. Всех, и меня в том числе, интересует только твоя красота, твоё тело… Ерунда! Мне наплевать, как ты выглядишь! Я буду любить тебя любой. 
 Я убрал ладонь с её рта, она не закричала. Хороший знак.
- Сейчас докажу,- поднял с пола большое пластик зеркало. - Смотри.
 Она посмотрела в него.
- Видишь эти порезы, они превратятся в шрамы, ужасные и отталкивающие. Твоё израненное лицо больше не будет сводить мужчин с ума. Но какое это имеет значение? Я люблю тебя и такой. Для меня ты по-прежнему прекрасна! Понимаешь?
 Рита выгнулась дугой. Ремни впились в посиневшую от холода кожу.
- П-о-о-м-о-о-г-и-и-т-е-е! – слово растянулось в хриплый вой, прозвучавший в унисон урчанию генератора.
 Нет! Нет! НЕТ! Только не это! Только не так! Я выронил зеркало. Хорошие девочки не кричат! Никогда НЕ КРИЧАТ! Гнев забился в голове оголодавшим зверем. Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! Я хотел закрыть ей рот. Она вцепилась в мои пальцы зубами. Она укусила МЕНЯ! ЭТА СУКА ПОСМЕЛА МЕНЯ УКУСИТЬ! Я отдёрнул руку. Из железной миски со спиртом выхватил скальпель. Провёл сталью по её горлу. Брызнула кровь. Рита захрипела и забилась в конвульсиях.
 Ярость ушла, уступила место апатичной эйфории. Мои руки повисли плетьми. Я смотрел, как умирает Рита. Она дёргалась всё слабее. А я ведь, любил тебя. Думал, что ты другая, не такая как все, сможешь меня понять. Ошибся. Принял за изумруд очередную стекляшку, блестевшую в кучи навоза.
 Под сердцем тягостно заныло.
 В своей смерти ты виновата сама! К чему крики? Зачем надо было кусаться? Господи, я же почти поверил в своё счастье. А ты…
 Рита застыла с выпученными глазами. Кончилась моя любовь… Очередная. Нет больше человека. Осталось только мясо. Не о чем сожалеть. Я ещё найду свой идеал. Главное верить!
 Я осмотрел свою правую руку. Рита прокусила кожу на указательном и безымянном пальцах. Придётся придумать историю, мол, собака вцепилась. Или нет, обезьяна в зоопарке. К нам в город как раз наведался зверинец. 
 Вот и пришло время рутины: скальпель бросил обратно в миску со спиртом, расстегнул фиксировавшие Риту ремни. Из-под стола выдвинул большую картонную коробку. Из неё вытащил ворох чёрных пакетов для мусора на сто двадцать литров и моток клейкой ленты. Закрутил Риту в мешки и плотно обмотал лентой.
 Кровь, в этот раз много крови. На полу и на мне…
 От халата и бушлата давно пора избавиться. Больно много всякого на них накопилось. Надо… Который раз уже это говорю? Пятый или шестой. Что поделать, не могу выкинуть халат, а тем более бушлат, он мне достался от отца. Эти вещи - моя память, мои друзья и товарищи, моя семья… Я снял, аккуратно сложил и убрал их в коробку, сверху накрыл зеркалом. Остался в спортивном костюме. Сырой холод впился острыми зубами. Ничего, пока буду подниматься согреюсь.
 Взвалил Риту на плечи. Подошёл к дрожащему генератору. С крючка на стене снял красную шапочку с фонариком, натянул на голову. Выключил генератор. Урчание стихло. Хирургическая лампа моргнула на прощание несколько раз и потухла.
 Темно и тихо. Только назойливое кап-кап-кап…
 Зажёг фонарик. Маленький круг жёлтого света вспыхнул перед ногами. Двинулся к выходу. Впереди двести сорок ступеней. 
 Цынк-цынк-цынк - стучат подошвы башмаков по железу. Пот заливает глаза, в боку колит, дыхание уже давно сорвалось на свистящий хрип. Десять ступеней, площадка. Десять ступеней, площадка… Кружок света нервно дёргается впереди. Кажется, что это никогда не кончится.
Когда сил не осталось, я сделал привал. Скинул с себя Риту, а сам сел, привалившись спиной к склизкой кирпичной кладке. Говорят, будто люди после смерти становятся легче на двадцать один грам. Ерунда. Все, кого я поднимал по этой лестнице, только добавляли в весе. Может быть, мне попадались неправильные люди?
 Я встал на ноги, до поверхности ещё много ступеней.
 Улица встретила моросью и хмурым небом, низко нависшим над головой. Солнце, ярко светившееся утром, не показывалось. Странен наш мир. Почему, когда небо синее, радостное и счастливое, до него так далеко, а чёрные тучи, нагоняющие тоску и уныние, близко, хоть руками хватай?
«Диоген блин! Нашёл время для такой ерунды» - оборвал сам себя и опустил Риту на землю, выключил фонарик, подставил лицо каплям, приятно холодившим разгорячённую кожу. Облупленные пятиэтажки с безразличием смотрели пустыми оконными проёмами. Когда-то это место было другим. Когда-то оно было моим домом…
 Отец не хотел увольняться, до последнего верил, что всё ещё наладится. Но ничего не наладилось. Когда мне было десять лет НИИ совсем захирело, некогда огромный гигант, со своими цехами, лабораториями и бог весть, чем ещё, опустел. Даже мародёры здесь редкие гости. Мёртвое место.    
 Два года назад я сюда вернулся. Зачем? Точно не знаю. Наверное, просто хотел вспомнить детство. Долго бродил среди пустых домов пока не наткнулся на бетонный куб с выбитой дверью и лестницей, исчезающей в темноте. В телефоне был фонарик, и я решил спуститься вниз, после часа блужданий по подземному лабиринту наткнулся на комнату с генератором, каталкой, железным столом и хирургической лампой. Тогда я ещё не знал, что это идеальное место, словно кем-то специально приготовленное для меня… Понимание пришло через год. Когда я привёз сюда Леру, мою первую несбывшуюся надежду.
 Так, хватит отдыхать! Уже начало смеркаться, а дело неплохо бы закончить до темноты. До города далеко. А я не люблю ездить на машине по ночам. В темноте дорога меня пугает.
 С трудом взвалил Риту на плечи, кажется, за эти несколько минут лежания на земле, она прибавила в весе ещё пару килограмм. Сплюнул, тяжело зашагал по разбитому тротуару к двум ближайшим пятиэтажкам, вроде бы в левой, раньше работал отец.
 Между домами свистел ветер, бил мокрыми кулаками в грудь, по лицу, заставляя согнуться под натиском своей силы. Над головой пролетела стая ворон. «Мы видим, видим, видим…» - прокаркали они. Ну и смотрите себе. Всё равно никому не скажите.
 Мне было грустно. Я так надеялся на Риту, но снова ошибся. Неужели все мои старания бессмысленны и идеальных девушек не бывает? Да нет же, такого не может быть! Я буду искать и обязательно найду!
 Свернул с тротуара к земляной насыпи, прилипшей к торцевой стене правого дома. С трудом поднялся на неё, едва не упав на половине пути. Из центра насыпи торчало бетонное кольцо колодца или шахты, как оно называется правильно, значения не имеет, главное глубокое. Сбросил Риту с плеч себе под ноги. Минуту стоял, согнувшись, уперев руки в бёдра, переводил дыхание. Уже почти всё.
 В чахлой траве нашёл ржавый ломик. Он лежал ровно там, где я его оставил в прошлый раз. С помощью железки сдвинул тяжёлую крышку, закрывавшую колодец. Не до конца, ровно настолько, чтобы поместилось тело. Волоком подтащил Риту. Мешки в нескольких местах порвались, из дыр сочилась кровь. Аккуратно взвалил девушку на край бетонного кольца.
- К вам новенькая, - сказал темноте и спихнул её вниз.
 Секунда, две, три, четыре, глухой хлопок. Ну, вот и конец. Я обошёл колодец, навалившись всем весом, задвинул крышку на место. Половина меня осталась там, на дне, в обществе, теперь уже одиннадцати девушек, не оправдавших ожидания. Они были такие красивые, такие уверенные в себе и своём будущем. А кончили холодными телами. Навеки без вести пропавшие для знакомых и родных. Плохие девочки! Не стоило им кричать! Были бы живы, а так стали кадаврами.
 Дождь усиливался. Поверх шапки накинул капюшон. Спустился с насыпи, быстро зашагал к машине, оставленной на стоянке у сломанных ворот КПП. Теперь меня двое. Так будет до тех пор, пока я не встречу новую особенную девушку. Тогда моё второе я вернётся и, соединившись, мы вновь испытаем судьбу, попробуем стать счастливыми.