Личное сообщение часть третья 7

Однажды под вечер зазвонил телефон. Всё те же "Грёзы любви" выудили меня из омута собственных бессмысленных и запутанных грёз.
- Аллё!
В трубке послышалось бульканье, потом тишина, шорох,  хрипение, как будто кто-то хранивший молчание много дней пытался заставить работать голосовые связки, и затем наконец тихо-тихо:
- Как умер отец Гамлета? Десять лет я против их планов, пять лет я не сажусь в машины...
В голосе звучала боль в сочетании с покорным смирением.
- Оля? Это ты? Что случилось?
Ещё тише, практически шёпотом Ольга-Олимпия сказала:
- Они преследуют меня... и я не ела три дня...
- Я сейчас приеду, потерпи ещё капельку!


Пока я покупала продукты, совсем стемнело. Безликие, жуткие в своей одинаковости и огромности дома района, где жила Ольга, обступали словно великаны, старающиеся заманить пришельца в своё логово и раздавить там, зажав между бетонными плитами. Тысячи огней, которые позажигали эти колоссы для того, чтобы не упустить меня из виду,  сливались в однородное свечение и запутывали ещё безнадёжнее. Я искала дом Ольги почти час, пока каким-то чудом мне не помог волшебный проводник - мальчик, тащивший за собой санки, где на подстилке возлежал чёрный щенок мопса.

 
Дверь распахнулась во мрак. В нос ударил густой запах эфирных масел (пачули, иланг-иланг, ещё что-то неопознаваемое с ходу). Голова сразу закружилась.
- Оля, зажги, пожалуйста, свет, я споткнулась обо что-то... ой, оно пропало!
- Электричества нет, - тусклым неживым голосом сообщила Ольга, - я уже давно не плачУ,  свечи кончились.
- Подожди...  ты что, совсем без денег? А как же квартира, которую ты сдавала?


Ольга принялась бессвязно бормотать, обращаясь, как мне показалось, к кому-то постороннему (или потустороннему?), и мне не удалось уяснить, почему же подруга лишилась дохода, имевшегося у неё от сдачи квартиры давно умершего мужа.
Ощупью я уселась в то, что предположительно могло претендовать на кресло, и собралась извлечь из сумки телефон, дабы он послужил  нам хоть каким-то источником освещения. Вдруг...  сгусток темноты чуть плотнее, чем вся остальная окружающая пелена, стал осязаемым и явно дотронулся до моей ноги. Я чуть не вскрикнула, но комок уже тёрся о сумку. Пушистый и приятный. Потом он замурчал. Я включила телефон и вытянула руку перед собой. В зеленовато-призрачном свете предстала практически пустая, не считая крохотного диванчика да кресла, комната. Клочки обоев свешивались ободранной берестой, на паркете выделялись проплешины, окна украшали лишь коротенькие тюлевые занавески.


В этом полубомжацком антураже Ольга жадно ела купленную мной курицу, колбасу, салат, хлеб. Она поминутно клала в рот то одно, то другое, употребляя пищу маленькими порциями. Совершенно очевидно, что в отличие от меня она свободно ориентировалась в темноте. И не только она... Помимо нас в комнате находилось ещё по меньшей мере семь живых существ. Кажется, пара взрослых, трое подростков и двое совсем маленьких. Я затрудняюсь описать их масть, ибо в темноте, как известно, все кошки серы. Они сгрудились у ног Ольги, надрывно мяуча и требуя свою долю.
- Господи, если б сказала, я бы купила для них что-нибудь отдельное, - заворожено прошептала я.


Ольга вытерла рот обрывком непонятно чего и понесла остатки трапезы на кухню, где, судя по смолкнувшему кошачьему хору, эти Божьи твари тоже смогли наконец утолить голод. Ольга заглянула в комнату.
- Сейчас чай будем пить, - довольно бодро сообщила она.
Отчего-то мне захотелось взглянуть на насыщающихся кошек. Я потащилась за ней на кухню и получила возможность с жалостью, но не без брезгливости пронаблюдать, как Ольга, положив в чашку пакетик чая, подставила сосуд под кран, из которого туда хлынула горячая вода. Не оплачивая счета за электричество, Ольга не могла пользоваться и электроплитой.


Остаток вечера мы провели вместе, но по-разному. Ольга, попивая заваренный водой из-под крана чай, рассказывала свои длинные истории, бессвязные события в них перетекали одно в другое безо всякой логики. Единственное, что их объединяло, было то что весь мир находился в заговоре, плетя паутину, из липких нитей которой Ольге удавалось раз за разом выпутаться. Я даже не пыталась вникнуть в суть бреда, а только делала вид, что тоже прихлёбываю из своей чашки.  На окне поблёскивали синеватые узоры. Кошки бесшумно скользили в темноте, а их глаза светились как жутковатые бусины ведьминого ожерелья. В общем, атмосфера была мистическая. И мне вспомнилось стамбульское кладбище, где прямо среди столбиков надгробных камней целые стаи кошек раздирали и пожирали кровавые куски плоти. Можно было вообразить, что они  поедают свежих мертвецов, если бы не рыбьи головы и хвосты, перемазанные кровью пополам с землёй.


Через пару-тройку часов, выбравшись на волю из мрака ольгиной квартиры, я чувствовала себя человеком, чудом спасённым от погребения в склепе, полном кошек и куриных костей. Я дышала и дышала, несмотря на  режущий лёгкие морозный воздух.
Дома Олег лежал на диване с выражением блаженства, смешанного с идиотизмом.
  - Нет связи с Интернетом? - спросила, я, констатировав, что аромат эфиров, разбавленный запахом кошаков, прочно приклеился к моей одежде.
- А? Почему нет? - не сразу откликнулся Олег, что напомнило мне прежнюю реакцию Проснувшегося.
Я присела на краешек дивана (свободного пространства, не заполненного телом мужа, оставалось не так много).
  - Ты не в сети, вот и я подумала, что Интернет выключен. Последнее время ты и часа не можешь прожить без Facebook.
- Неправда! - не вполне уверенно запротестовал Олег. - Я прилёг на пять минут, потому что мне сейчас нужно уйти, а завтра вообще куча встреч. Будет не до Facebook.
- Ну-ну...
Поскольку компьютер был свободен, я воспользовалась этим благом цивилизации, чтобы заглянуть в почту.


Татьяна!
Я гулял сегодня по набережной и увидел женщину, облокотившуюся на парапет. По почти чёрной реке плыли куски льда. Сверху совершенно серое небо. Женщина подняла голову. На ней было такое же украшение с резными фигурами как у вас. Она посмотрела мне прямо в глаза, в этот момент выглянуло солнце, и лёд засверкал, и на воде запрыгали золотистые блики. "Так символично", - подумал я.
Максим

Непроизвольно выступили слёзы, и я раз десять перечитала письмо.

ДОРОГОЙ МАКСИМ,
А Я, КОГДА ГУЛЯЮ ИЛИ СПЛЮ ИЛИ ЕМ. КОГДА Я РАБОТАЮ, ЧИТАЮ, ПИШУ... Я ВИЖУ ТЕБЯ ВСЕГДА И ВЕЗДЕ, В ТЕМНОТЕ И ПРИ СВЕТЕ, УТРОМ, ДНЁМ И НОЧЬЮ. ЧТО С ЭТИМ ДЕЛАТЬ?
ТАНЯ
 
Добрый день, Максим!
Спасибо за рассказ. Он у вас прекрасно получился. Мне очень понравилось, как вы употребили времена. Вы даже использовали литературное прошедшее. Я вас с этим поздравляю!
Татьяна



Время шло. Олег взял редактировать дополнительные журналы. Один назывался "Агрономия и животноводство", и из него мы узнавали о размножении клопов и колорадских жуков и другие занимательные вещи.  Мы смеялись, вспоминая рассказ Марка Твена "Как я редактировал сельскохозяйственную газету". Работы у мужа прибавилось,  он постоянно куда-то бегал по редакторским делам, возил рукописи, встречался с авторами, долго разговаривал по телефону.


Что касается меня, то весь мой жизненный цикл сосредоточился вокруг занятий с Максимом. Я считала часы до встреч, а на уроках постоянно смотрела на циферблат, что, боюсь, создавало впечатление, будто  мне не терпится поскорее завершить упражнения и сбежать, тогда как на самом деле я проверяла, сколько ещё живых минут отмеряно на сегодня, а они, эти минуты, сочились, как капли из подвесного рукомойника и навсегда утекали в прошлое.  Страсть превратилась в глубокое чувство, захватившее целиком. От стеснения и невозможности признаться в любви я потеряла всякую способность общаться с Максимом на отвлечённые темы, рассуждать, шутить и вообще демонстрировать, что я ещё не совсем безнадёжная идиотка. Это же была последняя настоящая любовь в моей жизни (читатель, надеюсь, не забыл о недетском возрасте рассказчицы). То есть скрипеть осталось вроде ещё долго, если болезнь, кирпич на голову или трамвай на Патриарших не нарушит планы. Но, наверное, чувство, называемое "настоящей любовью", посещает нас не более двух-трёх раз в течение одной жизни, и любовь к Максиму значилась в моём личном реестре под финальным номером три. Любопытно, что первые двое мужчин, с которыми, как я полагала, я была бы счастлива, так и не создали семьи и не завели детей, не имея на то ни малейшего желания.


Правда, выяснилось это обстоятельство лишь спустя двадцать лет, в течение которых я считала, что причина неудачи кроется в моём замкнутом характере, необщительности, социофобии. На протяжении двадцати лет я с упорством, достойным лучшего применения, занималась самоедством, обвиняя саму себя в неполноценности, пока не обнаружила (спасибо соцсетям), что двое моих не состоявшихся мужей приобрели лишь лысины, морщины да пивные животы. Впрочем, они успешные профессионалы, и недостатки внешности не мешают им менять женщин как перчатки, усердно посещая для этого сайты знакомств. После этого открытия я  задумалась, что мой характер тут ни при чём. Не могли же бывшие возлюбленные всю жизнь натыкаться на зажатых социофобок? Или они, как Казанова, скитаются в поисках идеальной женщины? Или не способны любить  дольше пары-тройки месяцев? Даже бегбедеровская трёхгодичная любовь им не под силу, и они честно говорят об этом женщинам вместо того, чтобы обзавестись кольцом, выводком отпрысков и играть роль примерных семьянинов. Кстати, я отметила, что с некоторых пор Максим перестал носить кольцо, которое исправно торчало у него на положенном пальце в первое время нашего знакомства. "Видите, - сказала как-то Алиса  в пору нашей с ней дружбы, - у нас все мужчины женаты и с детьми, а фото семьи на столе держит только Пончик". Как будто фото или кольцо есть доказательство чувств.


Невзирая на терзания, я всё же старалась наслаждаться каждым мгновением рядом с любимым мужчиной. Мы начали новый учебник, и четвёртый раздел носил многообещающее название "Чувства, эмоции, любовь". Я заранее предвкушала, как буду разбирать слова и выражения этой темы с Максимом, хотя в мечты назойливо влезал  не пропускавший ни одного занятия Пончик. Я рассчитала, что в конце мая мы должны будем вплотную подобраться к любовной теме. А если Максим решит устроить себе большие майские каникулы, чтобы отправиться с семьей в очередное путешествие, то я схитрю и предложу Пончику заняться пока чем-нибудь другим вне учебника или повторить пройденное.

Продолжение http://www.proza.ru/2016/02/07/466