Гамлет дебил!

ГАМЛЕТ – ДЕБИЛ! (неадекватная трагедия)

 
Действующие лица:

Гмалет (датский принц, дебил)

Офелия (несчастная девушка: в детстве, пока не выяснилось, что Гамлет – дебил, играла с ним в песочнице. Теперь за ней прочно закрепился штамп подруги дебила)

Гертруда (мать Гамлета)

Горацио (любовница Гамлета, переодетая мужчиной. Позиционируется как друг Гамлета)

Афродита Понтийская (официальная жена Гамлета)

Дульсинея Сервантес (известная испанская актриса)

Татьяна Ларина (служанка Гамлета)

Призрак Старого Короля

 

СЦЕНА 1

Приемный зал. Татьяна Ларина протирает пыль. Входит Горацио. Татьяна Ларина (равно как и все остальные дамы в начале пьесы) не подозревает, что он (она) – женщина, и начинает общаться с Горацио, как с мужчиной.

 
Татьяна Ларина. Приветствую Вас, мой милый друг!

Горацио. Прекрасен полдень нынешний, когда зал освещен таким солнышком!

Татьяна Ларина (краснея). Ах, оставьте! Когда б хоть лучик солнца моего проник в подвалы Вашего каменного сердца, я пробуждала б розы в декабре – настолько это кажется мне проще делать!

Горацио. Ну-ну, оставь свои лукавства! Не мне ведь твое сердце отдано, а другу моему – ему. Ему…

Татьяна Ларина. Ему? Да Вы смеетесь, право!

Горацио. Отчего ж?

Татьяна Ларина. Боюсь я оскорбить здесь Ваши дружеские чувства, но… (запинается)

Горацио. Ну говори же, что скрывать!

Татьяна Ларина (еще сильнее краснея). Не может быть мне мил хозяин мой.

Горацио. Но отчего? Он некрасив, не в твоем вкусе?

Татьяна Ларина. Причем тут красота, когда… (снова запинается).

Горацио (продолжая мысль Татьяны Лариной). …когда вот здесь (прикладывая палец к виску) не все в порядке?

Татьяна Ларина. Так резко не сказала я, но поняли Вы верно.

Горацио. Но чем же я тогда привлек тебя, когда мой лучший друг – того? (снова прикладывает палец к виску) Неужто ни слыхала: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»?

Татьяна Ларина. Все так. Но сердце говорит мне, что лишь из сострадания к его душевному недугу Вы с ним близки. И состраданием этим Вы мне еще милее.

Горацио. Ах, милая моя! А вдруг не в сострадании дело, а в корысти?

Татьяна Ларина. Оставьте это, не поверю, нет! Вы и корысть – как ночь и полдень, так же далеки! Там, где любовь и благородство – корысти места нет!

Горацио (подходит к Татьяне Лариной, обнимает ее за плечи и шепчет ей быстрой скороговоркой). Ошибаешься, девочка моя! Любовь и корысть прекрасно уживаются во мне, поверь. А благородство – лишь красивая игрушка, сыграть в которую любой подлец способен.

Татьяна Ларина (освобождаясь от руки Горацио). Вот как? Тогда ответьте: Гамлет, Ваш несчастный друг – он благороден или нет?

Горацио. А ты коварна, право! Отвечу: «Нет» – так скажешь, что я сам себе противоречу. Отвечу: «Да» – так лицемерие в моем ответе ты усмотришь…

Татьяна Ларина. Ответьте лишь, что не дано ему играть. Он болен, и изобразить не в состоянии ни благородства, ни корысти. А потому всегда таков он, каков есть. И если благороден он – то искренне. А благородство, данное природой, не скроешь и тогда, когда душа больна неизлечимо…

Горацио. А ты мудра не по годам, Татьяна. Опасна и мудра…

Татьяна Ларина. Опасна!? Чем?

Горацио. А тем, что благородству сердце ты свое отдать готова в ущерб корысти. Но берегись: корысть хитра! Своим оружием твой пыл она сумеет сделать.

Татьяна Ларина. Горацио, не много ль слов пустых? О чем Вы, собственно?

Горацио не успевает ответить: входит Гертруда.

Гертруда. О, милый друг, как рада Вас я видеть! Вы к нему?

Горацио (целует Гертруде руку). Да, я к нему, конечно.

Гертруда. Тогда придется подождать: они с супругой изволили отправиться кататься на лодке по озеру. Не желаете ли сыграть со мной партию в шахматы?

Горацио. Желаю взять у Вас немедленный реванш за давешнее поражение.

Гертруда. Тогда присядем. Татьяна, принеси-ка нам вина.

Горацио и Гертруда присаживаются за шахматную доску. Татьяна Ларина достает из буфета бутылку вина и два бокала, ставит все это на красивый хрустальный поднос и подходит к шахматному столику. Вдруг, взглянув на Горацио, неожиданно спотыкается и роняет поднос на пол. Все разлетается на мелкие осколки, белый костюм Горацио забрызган красным вином. Конфуз грандиозный.

Гертруда (обращаясь к Горацио, подчеркнуто спокойным голосом). Любая хозяйка на моем месте сейчас уничтожила бы эту несчастную девицу. Она и сама теперь готова себя уничтожить. Обратите внимание: дурочка бледна, как мел. Но я хотела бы спросить, что бы Вы, милый друг, мне посоветовали: казнить или помиловать?

Горацио. Позвольте мне просить за Татьяну: помиловать и только помиловать!

Гертруда. Это сострадание – Ваш вечный спутник – за Вас говорит, или она Вам лично симпатична?

Горацио. Нет места состраданию. Вспомните, Ваше величество, как часто Вы говорили, что все мое сострадание монопольно принадлежит лишь одному человеку на этом свете. Здесь другое…

Гертруда. Что же?

Горацио. Корысть. Мне не хотелось бы увидеть на ее месте другую девушку. Мы к ней уже привыкли, и к своему несчастному господину она относится с особенным теплом. И со мной всегда ласкова и приветлива бывает. Потому простим ей эту досадную оплошность – пустяковое ведь дело, право!

Гертруда. Простим. Но ваш костюм теперь испорчен. И не хотелось бы прерывать Ваш визит из-за такого досадного пустяка, раз уж Вы сочли дело пустяковым. Я могу Вам предложить выбрать любой из костюмов моего сына. Правда, его размер одежды не вполне Вам подойдет – бедняжка Гамлет намного крупнее Вас комплекцией. Но…

Горацио. …но ничего в этом страшного нет, и Ваша помощь с благодарностью принимается.

Гертруда. В таком случае, сообщите, какой костюм Вы предпочли бы надеть?

Горацио. Боюсь навлечь на себя гнев Вашего величества, но выбор мой несколько необычен. Помните, на карнавале принц был одет в костюм шута. Его б хотел я видеть на себе. Когда я выряжусь смешным шутом – никто и не заметит, что мне костюм не по размеру. Да Гамлет позабавится, когда вернется!

Гертруда. Ваш выбор вправду необычен. Но Ваша воля – закон. Я выйду и закрою дверь, переоденьтесь здесь, сюда никто не войдет. Когда переоденетесь и будете готовы – пришлете за мной эту неразумную прислужницу. Татьяна, немедленно подать костюм шута господину Горацио!

Гертруда выходит из приемного зала в одну дверь, Татьяна – в другую. Горацио остается один (одна).

Горацио. Узнала: в том сомнений нет. Когда я фрак свой белый поправляла, рукой неосторожно приоткрыла декольте. Она смотрела на меня, ее руки дрогнули, и… звон разбитого стекла. Придется до конца открыться. Одно теперь наверное я знаю: она ЕГО не любит и мне соперницей не может быть. А если так – союзницей пусть будет.

Входит Татьяна Ларина, подает Горацио костюм шута. Глаза ее виновато опущены.

Горацио. Отчего дрогнула твоя рука, дитя мое?

Татьяна Ларина. Не знаю, право. Должно быть, закружилась голова. Простите миллион раз!

Горацио. Ты на меня так пристально смотрела, прежде чем споткнуться…

Татьяна Ларина. Не помню уж – я так перепугалась!

Горацио. Чего?

Татьяна Ларина. …перепугалась, когда опрокинула поднос, и все забыла, что было до того.

Горацио. Ну, девочка, не бойся ничего и не суди себя – не велика оплошность. Давай, тебя я поцелую в знак примирения.

Татьяна Ларина (испуганно отскакивая). Нет!

Горацио. Но почему такие перемены? Ведь прежде ты всегда мне позволяла себя поцеловать и в шейку, и даже в губы, когда не видел нас никто.

Татьяна Ларина. То было прежде…

Горацио (строго смотрит на Татьяну Ларину). А что ж теперь? (Делает шаг навстречу Татьяне Лариной, протягивает к ней руки. Татьяна Ларина в испуге отскакивает). Что разглядела ты во мне такого, что раньше не видала?

Татьяна Ларина. Нет, глупо далее скрывать, когда Вы знаете, что знаю я теперь, что Вы…

Горацио. Ну что ж: скрывать не станем. Но ты меня не выдашь?

Татьяна Ларина. О, нет! Как я могу…

Горацио. Ну а раз так – подругой и союзницей мне будешь?

Татьяна Ларина. Буду.

Горацио. Клянись!

Татьяна Ларина. Клянусь.

Призрак Старого Короля (из камина). Не клянись, дура!

Татьяна Ларина. Клянусь.

Горацио (испуганно). Чья это тень в камине там мелькнула?

Татьяна Ларина. Клянусь.

Призрак Старого Короля (из камина). Тьфу! (исчезает в камине)

 

СЦЕНА 2

Другой приемный зал. В мягких креслах сидят Гертруда и Дульсинея Сервантес.

 

Гертруда. Безумен мальчик мой. Не знаю, что с ним делать: душа его больна.

Дульсинея Сервантес. Давно ль?

Гертруда. С тех пор, когда в Испании, в театре королевском, впервые увидал на сцене Вас. Лет шесть прошло с тех пор – болезнь не отступает.

Дульсинея Сервантес. Влюблен?

Гертруда. О да: неизлечимо!

Дульсинея Сервантес. Что ж, это поправимо. Не бывает безответной любви. Я сама жива лишь потому, что меня любят. Меня любят мои зрители. И я влюблена в каждого из них. Кажется, это невозможно: любить каждого из своих поклонников. Но это именно так: я люблю каждого истинной любовью. И чем сильнее их любовь ко мне – тем сильнее я люблю каждого из них, и нет предела этой любви. Если Ваш сын влюблен в меня до безумия – с такой же точно силой я влюблена в него!

Гертруда. Ах, это лишь слова. Его Вы даже не видали. А он уж разум потерял…

Дульсинея Сервантес. Нет, не слова! Я влюблена в него! Довольно знать мне, что меня он любит с такою силой, что ума лишился. Сильнее троекратно моя любовь к нему! И я – клянусь! – готова ему отдаться нынче, ждать не желаю более – где он?

Гертруда. Вы шутите…

Дульсинея Сервантес. С любовью не шучу я! Где Гамлет, где Ваш сын – клянусь, с собой покончу, коль этой ночью я не буду с ним!

Гертруда. Но он женат…

Дульсинея Сервантес. Плевать! Никто – ни жены, ни любовницы – клянусь Вам – встать не посмеют на моем пути! Где Гамлет милый – я иду к нему!

Гертруда. Постойте Вы, упрямая испанка. Послушайте: мне надо пять минут. Поведаю историю болезни. А Вы решайте, как ее лечить.

Дульсинея Сервантес. Мне ждать – что пять минут, что пять столетий – невыносимо было бы, когда не о любимом шла бы речь. Я слушаю, но пять минут, не больше.

Гертруда. …В вас любит он не женщину, а образ. Тот образ, что создали Вы на сцене, когда впервые он увидел Вас. Сперва влачился он по всей Европе за труппой королевского театра. Как много раз ему я предлагала сюда Вас пригласить, иль нам с визитом ко двору испанскому прибыть, да хоть войной перевернуть Европу – с одной лишь целью: чтоб видеть Вас он мог приватно, не на сцене. Увы: ни на какие уговоры не шел мой мальчик. Сцена – рампа – зал: тогда лишь был он светел, разумен и улыбчив, видя Вас. Лишь занавес опустят – вновь безумцем становится полнейшим. А от возможной личной встречи с Вами бежит, как от чумы. Сто тысяч женщин в этом королевстве готовы с принцем ложе разделить. Сто миллионов молодых красавиц к нему б слетелись, только пожелай он, но увы: желает лишь Ваш образ, что со сцены в нем разбудил безумье и любовь. Когда пришла пора ему жениться – из всех невест назло такую выбрал, что рядом с ней свинья милее будет. Мой мальчик одержим безумной страстью…

Дульсинея Сервантес. Сегодня же я вылечу его! Болезнь его знакома мне, поверьте. Теперь же, после Вашего рассказа, в сто раз сильнее я его люблю. Желает он свиданий через рампу? Да будет так: я – зритель, он – актер.

Гертруда. Как ваш авантюризм оптимистичен! Остаток жизни я отдать готова, лишь знать бы, что разумен Гамлет вновь.

Дульсинея Сервантес. Спасет его искусство и любовь!

Открываются двери, входит Горацио в костюме шута в сопровождении служанки – Татьяны Лариной.

Дульсинея Сервантес. О, милый шут – как вовремя пришел ты! Вот ты теперь и нужен мне всех паче!

Гертруда. Позвольте Вам представить…

Дульсинея Сервантес (нервно перебивая Гертруду). Стоп, стоп! Сейчас нам не до церемоний. Представите всех позже, а теперь оставьте нас с шутом – он мне и нужен.

Гертруда поспешно поднимается и выходит.

Дульсинея Сервантес. Эй, шут, скажи: хорошо ли ты умеешь забавлять своего хозяина?

Горацио (многозначительно). О, да…

Дульсинея Сервантес. А сам хозяин сможет нарядиться шутом, если ты придумаешь ему такую забаву?

Горацио (пытаясь понять, о чем идет речь). Он уже и раньше наряжался шутом…

Дульсинея Сервантес. Так наряжай его вновь! (Обращаясь к Татьяне Лариной). Служанка, беги в гардеробную и тащи сюда самый дурацкий костюм, который только есть. Не найдешь шутовского – бери любой: хоть чертом вырядим хозяина твоего!

Татьяна Ларина убегает выполнять поручение. Горацио не спешит открываться: его (ее) устраивает роль шута в этой комедии.

Дульсинея Сервантес. Теперь слушай меня. Через час на площади будет представление бродячего театра. Выряди своего господина в самый экстравагантный наряд – во что придется, выбирать сейчас некогда – и тащи на площадь. Сквозь толпу пробейтесь к самой сцене. Артисты узнают вас по твоему костюму – я их предупрежу. Вас вытащат на сцену и сделают участниками импровизированного уличного представления. Ни о чем не думай: все придумают за вас. Шепни хозяину, чтобы делал то, что подскажут суфлеры, и все. Бродячая труппа пустит представление по тому сценарию, который подойдет под образ твоего хозяина. Нарядится ангелом – толпа увидит «Божественную комедию» Данте, нарядиться демоном – «Фауста» Гете, а если козлом нарядится – получится детская сказочка про волка и семерых козлят. Если сделаешь все, как я говорю, сегодня же вечером твой хозяин будет здоров. Ты слышишь, шут: через час твой господин должен в самом дурацком наряде стоять на сцене с бродячими артистами. Не теряй время! А я пойду на площадь предупредить артистов (уходит).

Горацио в костюме шута остается один (одна).

Горацио. Забавно… Непонятно, но забавно. Эта испанка просто кипит энтузиазмом, и ее энтузиазм заразителен. Но что она задумала? Я знаю, что Гамлет любит театрализованные представления. Правда, меня никогда с собой не берет. Что получится на этот раз?

 

СЦЕНА 3

Еще один приемный зал, в котором на самом видном месте стоит большая чаша с надписью «яд». На мягком диване, развалившись, сидит Афродита Понтийская – законная супруга Гамлета. В центре зала стоит королева Гертруда с очень виноватым видом.

 

Афродита Понтийская. Маман, что, к черту, здесь за балаган устроить Вы посмели?

Гертруда. Я думала, ему так лучше будет…

Афродита Понтийская. Да как о нем вы думать смели, не спросив меня – его законную супругу?

Гертруда. Он сын мне – потому и днем, и ночью, и ранним утром, и в лучах заката – я думаю все время лишь о нем.

Афродита Понтийская. Мне, впрочем, наплевать на Ваши думы. О ком хотите думать Вы вольны – о сыне, о министрах, о прислуге – хоть о конях в конюшне, черт возьми! Но что за вздор – шута сюда тащить? Что, без шутов нам здесь абсурда мало?

Гертруда. Шуты – они всегда забавой были безобидной. Чем этот шут разгневал Вас, скажите?

Афродита Понтийская. Что? Чем разгневал? Черт бы Вас побрал!!! Принц дураком пошел, мамаша, в Вас! Вам не хватало праздника – ему подавно. Решил дебил Ваш тоже нарядиться. И вот теперь на площади базарной вдвоем они бездельников смешат.

Гертруда. Что в том плохого, если мальчик мой…

Афродита Понтийская. Мой, ведьма старая, и только мой!!!

Гертруда. …что в том плохого, если мальчик наш и сам шутом решил принарядиться? Уж лучше, чем здесь крики Ваши слушать, пусть позабавится несчастный принц.

Афродита Понтийская. Тьфу, пропасть! Кабы он шутом оделся – не так бы ненавидела я Вас. Костюм шута – на том, втором придурке.

Гертруда (настороженно). Но кем же тогда вырядился Гамлет?

Афродита Понтийская. Ах, лопни Ваша печень – палачом!

Гертруда (испуганно). Кем???

В зал вбегает растрепанная Офелия, ее руки в крови.

Офелия (прямо с порога). Беда, беда!

Гертруда падает в обморок, прямо на пол.

Афродита Понтийская. Что, неудачница, дурную весть несешь? Тьфу – все прогнило в вашем королевстве!

Офелия. Беда…

Афродита Понтийская (передразнивая Офелию). «Беда-беда». Слыхали уж два раза! Вон, помоги теперь старухе встать. И не тяни, рассказывай, зараза!

Офелия. Ваш Гамлет там, на площади…

Афродита Понтийская (с надеждой). Убит? (Офелия пытается что-то проговорить, но ее душит приступ слез). Ну, наконец-то, черт вас всех возьми, избавлюсь я от пакостнейшей ноши. Не век мне в рабстве у дебилов быть. Пришел, пришел теперь и мой черед. Пришел черед и мне принарядиться. Ах, дочего к лицу понтийским вдовам траур!

Офелия (одной рукой вытирая слезы, а второй – помогая Гертруде подняться с пола). Нет, не убит – типун Вам на язык!

Афродита Понтийская. Но в чем беда – скажите мне на милость?

Офелия. Убил, а не убит.

Гертруда. Что мелешь ты, безумное дитя? Кого посмел убить мой бедный ангел, когда он с детства мухи не обидит.

Офелия. На площади преступника казнили. Палач куда-то отлучился видно. А тут – Ваш сын в костюме палача. Его два офицера подхватили и дали в руки острый меч – руби, мол. И, хоть неопытен палач был новый, вмиг голова от тела отлетела, забрызгав кровью всю толпу зевак. Вот эта кровь. (Демонстрирует кровь на руках). А дальше – больше: снял свой капюшон он, и засмеялся сатанинским смехом. Толпа, узнавши принца, бушевала, а Гамлет – ах, безумец – песню пел: «Нам сцена – эшафот, а мы – актеры».

Гертруда. Мой сын – палач!? Не вынесу такого! О, небо! Яду мне! Я отравлюсь! (Хватает чашу с ядом, выпивает и умирает).

Афродита Понтийская. Что ж: тот не сдох, так эту хоть спровадим. Проклятая семейка, черт возьми!

Офелия. Да как Вы смеете!

Афродита Понтийская. Молчать!!! С дебилами в песочнице играла – теперь играй в шутов и палачей.

Офелия (опустив глаза, предается воспоминаниям). В этом королевстве уже много лет не было шутов. Давно, когда мы с Гамлетом в песочнице играли, был шут – Йорик, веселый и добрый. Он играл с нами, и нам было весело. И не было вокруг злости и ненависти. Увы, бедняги нет давно на свете – он умер, когда мы были еще совсем маленькими. Может быть, этот мир такой злой и жестокий, потому что в нем мало шутов и много палачей…

Афродита Понтийская. Какие трудности – соскучилась по своему старому шуту? Вон, тоже выпей яду – и я распоряжусь, чтобы тебя отнесли прямо к нему и закопали рядом. (Офелия, беспрекословно подчиняясь, выпивает яд и умирает). Ну, кто следующий? Надоели все, как собаки! Сил моих нет больше ждать, когда они все передохнут. Поскорее бы! (обращаясь к камину). Ау, кто следующий?

Призрак Старого Короля (из камина). Ты!

Афродита Понтийская. Что такое? Кто здесь?

Призрак Старого Короля (из камина). Ты следующая, я сказал. Пей яд!

Афродита Понтийская, шатаясь, подходит к чаше с ядом, выпивает и умирает.

Входит Дульсинея Сервантес.

Дульсинея Сервантес (расхаживая по залу, вслух, сама с собой, не обращая внимание на лежащие трупы). Здоров, теперь здоров он будет, мой любимый! На поклонах, когда я подарила ему букет роз, он, конечно, не узнал меня. Но я оторвала пуговицу от его костюма – вот она. Когда-то он – безумный принц – на сцене королевского театра в Мадриде срезал у меня на память бахрому от платья. Теперь я обменяю его пуговицу на мою бахрому. Сегодня он стоял по ту сторону рампы. А теперь и рампа не нужна – нынче же мы будем вместе. Приди ко мне, мой принц!

Неожиданно Дульсинея Сервантес натыкается на один из женских трупов.

Дульсинея Сервантес (испуганно, обращаясь к камину). Что здесь произошло?

Призрак Старого Короля (из камина). Одна из этих дам перепутала театральное представление с реальной жизнью.

Дульсинея Сервантес. Прелестно! Значит, талантливо было сыграно, раз такой поразительный эффект. Волшебная сила искусства способна лишить человека жизни! Но что же с теми двумя?

Призрак Старого Короля (из камина). Вторая дама верила своим ушам больше, чем голосу сердца.

Дульсинея Сервантес. Какой ужас! И какое счастье, что ее больше нет в живых: с таким душевным расстройством и жить не стоит.

Призрак Старого Короля (из камина). А о третьей и вспоминать не хочется: при жизни она была мертвее, чем теперь.

Дульсинея Сервантес. Но отчего они все умерли?

Призрак Старого Короля (из камина). Яду выпили.

Дульсинея Сервантес (указывая на чашу). Этого?

Призрак Старого Короля (из камина). Этого.

Дульсинея Сервантес. Я тоже хочу. Ни разу не пробовала отравить себя. Ах, как это будет романтично: отравить себя, когда счастье так близко! (берет чашу с ядом)

Призрак Старого Короля (из камина). Не пей, дура!

Дульсинея Сервантес. Сам дурак! Что хочу – то и делаю: я актриса!

Призрак Старого Короля (из камина). Не пей, говорю: умрешь.

Дульсинея Сервантес. Все умрем – чего бояться. Главное – прожить красиво!

Дульсинея Сервантес выпивает яду и умирает.

За дверью слышны голоса Татьяны Лариной и Горацио.

Татьяна Ларина. Никогда еще принц не был столь разумен, как теперь, после этого уличного безумия.

Горацио. Да, пожалуй. Но если окружающие решат, что его болезнь прошла, я им откроюсь. Жизнь без безумия скучна!

Татьяна Ларина. Так это было не сострадание к больному?

Горацио. Нет: корысть, как я тебе и говорила. Просто очень не хочется жить, как все.

Татьяна Ларина и Горацио (все еще в шутовском костюме) входят в зал.

Призрак Старого Короля (из камина). Не хочешь жить, как все – умри, как все. И хватит здесь безумий.

Татьяна Ларина, увидев Призрак Старого Короля в камине и четыре трупа на полу, теряет дар речи и вжимается в угол, где и остается почти до самого конца действия. Горацио, не говоря ни слова, допивает чашу яда до дна и умирает.

Входит Гамлет.

Призрак Старого Короля (из камина). Здоров ли ты теперь, сын мой?

Гамлет (оглядывая помещение). Я – да. Но что с ними со всеми?

Призрак Старого Короля (из камина). Искусство требует жертв.

Гамлет. Не много ль – ради одного безумца?

Призрак Старого Короля (из камина). Ты сам такую цену объявил своим капризам.

Гамлет (хватая пустую чашу, в которой был яд). Яду мне! Жить не хочу, когда такой ценою заплачено за разум мой постылый!

Призрак Старого Короля (из камина).
А яда больше нет –
До дна испили чашу
Те женщины, которых ты любил.

Гамлет.
От губ их отравлюсь,
Когда всех поцелую.
За ними ухожу. Ах я дебил, дебил!

Гамлет целует каждую из мертвых женщин, собирая яд с отравленных губ, и умирает.

Татьяна Ларина – последняя, оставшаяся в живых – выходит из угла.

Призрак Старого Короля (из камина). А ты?

Татьяна Ларина. Не вижу здесь, кого бы я любила. Мне не за кем идти. Я остаюсь.

Призрак Старого Короля (из камина). Ты остаешься в живых, потому что никого не любишь? Какая скука… Но ведь жизнь без любви страшнее смерти!

Татьяна Ларина. Поживем – увидим.

Призрак Старого Короля (из камина). Живи. Но ты будешь наказана – узнаешь безответную любовь.

Татьяна Ларина (указывая на труп Дульсинеи Сервантес). Эта испанская актриса утверждала, что безответной любви не бывает. Любовь рождает ответную любовь. И я дождусь своей любви.

Призрак Старого Короля (из камина). Когда дождешься – будет слишком поздно. Решено: ты покидаешь безумное королевство и отправляешься в страну, где амбиции сильнее чувств, где мужчины убивают друг друга забавы ради, а дамы пишут безответные письма своим возлюбленным. Прощай, Татьяна! Александр Сергеевич – приюти девушку. Фортинбрас – принимай Датское королевство.
ОГОНЬ!

Вихрь уносит Татьяну Ларину в окно и дальше на восток. Призрак Старого Короля выбрасывает из камина горящую головешку. Вспыхивает ковер, стены, мебель, зал наполняется едким дымом. За окнами слышны норвежские военные гимны.

Занавес


19.11.2007, Москва