Дележка

                «Если от большого  взять немножко –
                это не грабёж, а делёжка»
                Словарь народной фразеологии.

В тот раз я находился в Тайланде почти месяц. Меня туда пригласили дочь и зять, я согласился. Остановились мы в хорошей гостинице Aloha. Дочь с зятем жили в отдельном номере, я в своём.
   Первая терраса спускалась в виде стены из натурального камня прямо к песку. На этой террасе располагались лежаки, а на следующей, помимо лежаков, росли несколько деревьев: пальмы и большие фикусы, но не такие, какие растут у нас в России, а с узкими листьями и довольно густой кроной. Лежаки стояли прямо под этими деревьями, поэтому в жаркую погоду под тенью было очень комфортно. По крайней мере, комфортнее, чем под зонтом или, тем более, под открытым солнцем.
Мы облюбовали это место, выбрав несколько лежаков под одним из таких фикусов. С утра дочь с зятем вставали рано, ещё до восхода солнца, выходили на пляж выполнять гимнастические упражнения. Пытались приобщить и меня, но для меня они были слишком сложными. Чтобы не мешать им, я отказался, правда, с большим трудом. Поэтому обычно мы встречались уже в столовой за завтраком. Перед завтраком, если погода позволяла, я гулял вдоль моря по песку или даже купался. Пляж прекрасный, справа вдоль берега везде гостиницы, а слева через три гостиницы вдоль горы протекает река, которая во время дождей приносит мусор к нашему пляжу... Но в тот раз, когда мы приехали в Тайланд, нас встретил дождь, даже несмотря на то, что 25 числа тайцы отпраздновали день луны, «лунный день», посвящённый концу сезона дождей. На календаре было уже 29-е, но шторм бушевал уже третьи сутки... Поэтому мы не купались.
   Русских в гостинице было мало: нас пять человек — дочь, зять, я и их друзья, муж с женой. Была ещё женщина с Челябинска с сыном, но она уехала раньше нас. Иностранцев было тоже немного, поэтому круг общения был узок.
   Через пять дней появилось новое лицо. Приехал мужчина, русский, лет пятидесяти-шестидесяти. Но выглядел он угрюмо и вёл себя замкнуто, поэтому несколько дней мы с ним не общались. Он занимал место за два лежака от моего, мы здоровались, но не более.
   Ещё через пару дней в середине дня набежала туча и начался дождь. Уходить в гостиницу не хотелось, и мы отошли под навес летнего ресторана. Заказали кофе и сели с ним за один столик. Пользуясь случаем, я решил узнать хоть что-нибудь про нового постояльца.
   - Вы один приехали? - спросил я его.
   - Да, один, - ответил он.
   - Что, не женаты, без детей? - решился уточнить я.
   - Женат был, жена ушла в мир иной. А дети..., - медленно произнёс он и замолчал. - Да... Дети есть, - продолжил он, - два сына. Месяц назад судился с ними.
   Было видно, что ему не очень приятно об этом говорить, но меня удивили его слова.
   - Как?
   - Ну не я, они со мной, - уточнил он.
   - Не понял, - сказал я.
   - Понимаете, - вдруг начал он, - дело в том, что жизнь такая. Два сына у меня, одному уже тридцать, другому двадцать шесть. Взрослые, с образованием...
   Нам принесли кофе, и мы какое-то время молчали.
   - Женаты? - поинтересовался я.
   - А кто их знает, женаты или нет! Говорят, живут гражданским браком. В моем понимании гражданский – зарегистрированный брак, а не венчанный. Как мне их жён гражданских называть? Невестками, дочерьми? Говоришь: когда женитесь? А они вообще об этом не думают: когда дети появятся, тогда и поженятся, а пока присматриваются. Я этого не одобряю, но что поделаешь, они взрослые уже...

   ...Тяжелые сейчас у нас с ними отношения... Я вот вспоминаю их детство, всё у них вроде было, и проблемы мы всегда решали вместе. Мы с женой тогда хорошо работали, вкалывали по-настоящему. Это же девяностые были, помните? Мы институты ещё до них окончили. Жена моя была попрактичнее, она сразу поняла, как нужно правильно распоряжаться заработанным, вложив движимое и недвижимое имущество. Но это другой сказ. Дети наши были хорошо обеспечены, мы многое им смогли дать.
Уже не помню, в шестом или седьмом классе звонит мне классный руководитель, спрашивает, болен Кирюша, что ли, что он целую неделю в школе не появляется. Я прямо ушам не поверил: как же его нет в школе, когда мать каждое утро его выпроваживает, бутерброды ему с собой заворачивает, фрукты, потому что не нравится ему школьные обеды. Я говорил, что это не дело, пусть ест то же, что и другие, но нет — кладёт ему в боксы и даёт с собой...
   Я сразу домой, захожу, а он сидит в компьютер играет, в какие-то стрелялки. Меня так злость пробрала, что обманывал, подхожу к нему, хватаю монитор этот и со всей силы на пол швыряю. Он разбился на кусочки, детали повылетали. А потом опомнился, думаю, что это я, в самом деле... Не стал кричать, а спокойно сказал, что больше не сядет за компьютер, а сейчас чтобы хватал портфель и быстро в школу. Напугался мальчишка, ничего не скажешь, видимо, не привык видеть меня в таком гневе. Стал быстро собираться, а сам оборачивается, оглядывается, как зайчонок на волка.
   Я сел и стал думать. Как же так, целую неделю обманывал, а мы ничего не знали. Вернулась жена, мы сидим с ней и думаем. Жена, конечно, сразу начала, что если не компьютер, то двор, наркотики и алкоголь...
   Унял я свою гордыню и, когда вернулся сын из школы, решил с ним поговорить. Сели ужинать. Вижу, боится он всё ещё, смотрит то на меня, то на мать украдкой. После ужина я зашёл в его комнату.
   - Кирюша, нехорошо ты поступил. Я тоже нехорошо поступил, так что ты уж извини и меня. Я со злости это сделал. Но это не проблема, я куплю другой монитор. Но давай так договоримся: можешь ты играть, но только не весь день и не во вред учёбе. Учись хорошо, это важно, от тебя твой компьютер никуда не уйдёт. А время, которое у тебя есть на образование, ограничено. Поэтому в школу тебе необходимо ходить. Я не хочу тебе не доверять, но завтра установят видеокамеры здесь, мне придётся тебя контролировать, хочешь ты этого или нет. Это тебе в наказание, что не сказал ты нам, что у тебя страсть такая к этим играм. Новые правила распространяются и на Володю, младшего. А за утреннее извини, погорячился.
   Не знаю, насколько это подействовало, но я стал контролировать посещение школы. Наверняка они в эти стрелялки где-то ещё играли, на телефонах своих. Но, тем не менее, закончил он школу, поступил в институт на коммерческую форму обучения. Хотя должен отметить, что в институте хвостов у него не было, и он закончил его без проблем.
   Там и младший закончил обучение, и стал я устраивать их в одну фирму, во вторую, но у них к тому времени появились новые интересы. «Пап, поговори, чтобы отпустили, мы с друзьями на Бали», - начал я часто слышать от них.
   Пока они ещё учились, мы возили их и в Италию, и в Испанию, и во Францию, почти всю Европу на машине объехали, но здесь они уже ездили своей компанией, с девочками. Мало им отпуска было... Зарплату они тратили на себя, мы им по квартире купили двухкомнатной в городе что одному, что второму, они подружек себе завели и жили гражданским браком. Мы противниками были таких отношений, нам хотелось на свадьбах их погулять, внуков понянчить... 
   Как-то раз жена вернулась с работы расстроенная.
   - Что случилось? - интересуюсь я.
   - Да вот, сотрудница, у которой муж умер около года назад, сейчас судится с детьми.
   - Как это так?
   - У них трое детей: двое дочерей и сын. Сын отдельно жил, а дочери с ней. Стали с матери требовать наследство отца, а как его делить? Оказывается, есть закон, по которому половина супругу, а остальная половина делится на пропорциональное количество детей и супруга. А как двухкомнатную квартиру разделишь на четверых? Один выход: продавать и делить деньги. Она не хотела продавать, хотела сохранить память о муже, пристыдить пыталась детей, но суд присудил поделить по закону, и теперь из квартиры этой получилось настоящее общежитие...
   - Почему?
   - Потому что дети её не сумели сделать ничего умнее, кроме как продать свои доли гастарбайтерам...
   Мы с женой задумались: а что будет, когда мы уйдём из жизни? Мы понимали с ней, что ни у старшего, ни у младшего нет такой жилки — приумножить нажитое. А мы всё-таки не совсем бедными вышли из 90-х. У нас имелось и движимое, и недвижимое имущество, магазины, загородные дома. И даже дом в Хосте. А нам ведь ещё не было тридцати, когда мы над всем этим работали. И образование у нас было другое. Жена предложила мне обезопасить нас от подобной ситуации. Может, это и не слишком красиво с моральной стороны, но она убедила меня, что это нас от многого защитит, если вдруг случится... Мы с ней, никому ничего не говоря, решили развестись и поделить таким образом имущество пополам: мне половину и ей половину. Так мы и сделали...
   Развелись по суду, законно, всё имущество разделили, что ей, что мне: движимое, недвижимое — всё официально. Детям мы ничего не сказали. Они ничего не знали. На всё имущество мы сделали с ней два завещания: она завещала всё мне, а я ей... Заверили нотариально, подписали, а через полтора года восстановили наш брак, составив при этом брачный контракт, в котором значилось, что принадлежащее супругам до вступления в брак в случае развода не подлежит делению.
   Мы не стали ничего говорить детям, они продолжали жить в своих квартирах, ни в чём себе не отказывая. Я вспоминаю себя: мне бы в девятнадцать лет дали двухкомнатную квартиру, машину, работу... А им мы смогли это дать — приумножайте. Но нет, у них было к этому потребительское отношение. При этом и на бензин дай, зарплаты не хватает, на отпуск дай... А нам не жалко было, мы хорошо зарабатывали тогда...
   Но настало время, когда здоровье резко стало сдавать. У жены случился первый инфаркт, после которого я сразу сказал: хватит, хоть и хорошо работали наши магазины, но здоровье уже не позволяло бегать каждый день то туда, то сюда, поэтому мы решили сдать всё в аренду. Деньги, которые мы получали с аренды, нам хватало на себя, на то, чтобы помогать нашим охламонам...
   Сердце жены всё-таки, видимо, износилось сильнее, через год случился второй инфаркт. Я стал возить её на курорты, нанимать врачей, но ничего не помогало. Жена всё время болела. В один момент мне позвонили на работу и сказали, что скорая не успела приехать...
   Жизнь моя без неё стала совсем другой. Дни тянулись медленно, 9 дней, 40 дней...
   Через месяц старший сын стал мне намёками говорить о том, что неплохо бы вступить в наследство в течение шести месяцев. Я помнил, сколько мы сделали с женой, чтобы оградить себя от такой ситуации, поэтому я был готов к ней, хотя надеялся, что сыновья всё же не позволят себе такого.
   - А что вступать, - прикинулся я дурачком, - я ещё живой, мне некуда вступать, я вступлённый уже.
   - Ну понимаешь, есть законы такие...
   - Какие законы могут быть? Вы живёте, я живу, какие разговоры?
   - Существуют правила.
   - Какие правила? - я старался отвечать спокойно и не подавал виду. - Живите как живёте, что вам мешает?
   Так было, раз, второй. Я видел, что они не очень довольны моими ответами, но продолжал прикидываться незнайкой.
   За две недели до истечения полугодового срока они приехали ко мне вдвоём и стали прямо говорить, что нам необходимо вступить в наследство.
   - Зачем, я уже вступил и остаюсь вступлённым.
   - Нет, ты не прав, надо вступать в наследство, со всеми разделить его.
   - С кем со всеми?
   - Понимаешь, такой закон: тебе причитается половина, плюс вторая половина делится на три равные части. Одна тебе, по одной части нам. То есть нам по одной шестой части. А у тебя, считай, две третьи всего имущества. А нам только лишь одна.
   - И что вы хотите? - поинтересовался я.
   - Мы можем просто договориться, без судебных дел, если в течение полугода не вступим, то потом только через суд.
   - Чего ты хочешь? У тебя есть квартира, я тебя что, ограничиваю в чём-то?
   - Понимаешь как, ну квартира, да, но это же не моя квартира, это же на маму записано, а я чего? Живу, да...
   - Ну и живи, чего тебе надо?
   - Нет.
   - Что ты хочешь?
   - Во-первых, пятикомнатная, что в центре, я хотел бы её, загородный дом у озера, мерседес, для бизнеса надо денег... Я не знаю, сколько там у тебя на счету... Шестую часть ты мне отдай, я думаю, что примерно на таких условиях договоримся. И магазин один отдай.
   - А ты хоть один гвоздь там вбил?
   - Так по закону, - пожал плечами Кирилл.
   - Ну вот твоя двухкомнатная квартира, ты там хоть что-то сделал там, полку прибил? Мы с матерью, когда нам по тридцатнику было, сами обои клеили, ремонт делали.
  - Это было совсем другое время. Зачем самому, когда фирму можно нанять, и она аккуратнее сделает, чего самому возиться в грязи?
   - Хорошо, ты нанял, сделал ремонт, молодец. А зачем тебе магазин, загородный дом, для чего?
   - Чтобы... Это же наследство!
   - Мы с матерью это нажили, А вас сколько не приобщали к нашему бизнесу, вы категорически отказывались.
   - Так по закону.
   - А ты чего хочешь? - перевёл я взгляд на младшего.
   - Ну мне примерно то же самое, но шестикомнатную, чтобы ближе к центру, магазин и коттедж в Хосте, БМВ. Естественно, денег.
   - Всё?
   - Когда будем рассматривать, может, ещё чего нужно будет разделить по закону, чтобы одна шестая Кирюшке и мне. Мы ссориться между собой не хотим, нам нужно, чтобы всё одинаково. С оценкой нам помогут.
   - Ну ладно, раз вы так хотите, я подумаю...
   Они переглянулись.
   - Отец, - сказал Кирилл, - так чего думать, неделя осталась. Мы вот уже всё приготовили, бумаги, можем добровольно всё подписать, раз такое дело.
   - Оставьте их мне, я прочту как-нибудь.
   - Мы не можем оставить, их отдать нужно нотариусу. Ты подпиши...
   - Нет, я сейчас подписывать не буду, я должен подумать.
   - Отец, понимаешь, у нас на завтра назначен приём, нам всем троим туда явиться нужно, - заявил Кирилл.
   - Ну хорошо, там и подпишем, - спокойно ответил я.
   Естественно, я на следующий день никуда не пошёл. Я сидел дома и вспоминал жену. Не знаю, что бы я делал, как бы справлялся бы с этой ситуацией, если бы она не защитила меня в своё время...
   В назначенное время они стали мне звонить.
   - Я чего-то забыл совсем, - прикидывался я.
   - Ну как же, мы же тебе говорили! - беспокоились они.
   - Да ладно, потом, ещё успеется.
   Полугодовой срок прошёл, они продолжали мне звонить, приезжать, упрекали меня в том, что не стал я мирно всё решать, и теперь мне придётся позориться и в суде с детьми решать эти вопросы.
   - Ну давайте, давайте, как положено, раз так уже получилось, - отвечал я.
   Я до последнего думал, что не хватит у них духу подать в суд на собственного отца. Но иск ими был подан, и мне ничего не оставалось, кроме как подать встречный иск о том, чтобы принадлежащую мне площадь освободили...
   Суд стал разбирать их заявление, и когда дело дошло до оглашения решения, сыновья несколько минут стояли с раскрытыми ртами. Имущество моей покойной жены, движимое и недвижимое, по закону остаётся мне и никакому разделу не подлежит.
   Тут же было зачитано решение по встречному иску, которое однозначно гласило: освободить занимаемую площадь и вернуть автомобили мне.
   - Отец, ты чего нас на улицу выгоняешь? - начали они, когда суд ещё даже не закончился.
   - Нет, - отвечал я, - вот договор аренды, подпишите, будете оплачивать мне жильё, тут установлена плата. А коммунальные услуги будете оплачивать из своих зарплат, хватит уже.
   Для них это был настоящий шок, хотя и плату я, конечно, установил минимальную. Мне хотелось проучить их, но вгонять их в бедность я не собирался. Они приехали ко мне и начали высказывать, что я попросту ограбил их, родных сыновей, что пустил их по миру... Много я о себе гадостей выслушал, но человек я по натуре сдержанный. Бокс научил меня выдержке. Поэтому я не ответил им ни слова.
   Они ушли. Мне захотелось куда-нибудь уехать подальше, попался Тайланд. Вот сижу, смотрю на волны, как они набегают, вспоминаю свою жизнь... Не помню, чтобы мы с женой, родившись в Советском Союзе, когда-нибудь не работали. Мы всегда с ней жили дружно, даже в самые сложные годы, в девяностые... Мы жили с ней тогда в провинциальном городке, и жена предложила перебраться в центр, где с большей вероятностью можно было найти средства к существованию. К тому времени кругом начали появляться кооперативы, ларьки, ООО, ТО и т.д.
   Я поехал первый, снял комнату, стал дёргаться в поисках работы, но ничего подходящего найти не мог. Через дорогу в подвале располагался спортивный клуб, где можно было за плату потренироваться. Я с детства занимался боксом, позднее в институте, да и во взрослом возрасте. Больших успехов не добился, но с региональных соревнований нередко привозил первые места.
   Я устроился в ларёк и стал посещать этот клуб. Тренер быстро меня заметил и предложил мне группу на тренировку. Подработка была неплохая, и я согласился. Тренировались тогда, в основном, люди, которых породили эти девяностые. Накаченные ребята в малиновых пиджаках. Один из таких однажды обратил на меня внимание.
   - Эй ты, косолапый, иди-ка сюда.
   Мне часто бросали такие слова в спину. Дело в том, что у меня с детства косолапит одна нога. Я всегда стеснялся этого дефекта, но тренер ещё в детстве как-то сказал мне, чтобы я не очень-то обижался на судьбу. Ведь в боксе это стало для меня преимуществом, дополнительной устойчивой опорой.
   Я не реагировал на слова этого мужчины. А он, очевидно, не хотел оставлять меня в покое.
   - Я кому сказал! Косолапый, подойди сюда.
   Я снимаю перчатки, собираю вещи...
   - Ты, косолапый! Ты что, не слышал, что я тебе сказал? - крикнул он и стал ко мне приближаться.
   Я развернулся и зарядил ему леща, как говорят, по морде. 
   - Это тебе за «косолапого»!
   Он схватился за щёку, подскочили его ребята, лихо заломили мне руки, я напрягся, приготовился к удару, только куда он ударит? Но удара не было.
   - Ты заслужил, чтобы я тебя сейчас изуродовал, но ты не кулаком ударил... Пощёчиной обычно вызывали на дуэль, так что и я тебя вызываю. Сразимся на ринге. Условия - до нокаута. Раундов столько, сколько выдержишь. Вес у нас примерно одинаковый.
   Все одобрительно загудели вокруг, хотя он был килограмма на четыре меня тяжелее.
   Начался бой. Он хорошо владел ударом, несколько раз я пропустил неплохие удары. Но я готовил один свой удар, который был отработан мной ещё с первым тренером. Заключался он в том, что я левой рукой наносил точный удар в печень, противник инстинктивно прикрывал её локтём, открывая подбородок, и я, не замахиваясь, но вкладывая всю силу, наносил ему короткий удар прямо в скулу.
   Я всё пытался поймать его на этом ударе, но как-то не получалось. В пятом раунде у меня получилось, я попал в печень, он прикрыл её локтём, открыв скулы, и я нанёс ему удар, короткий, вложился всей массой… Нокаут!
   Подбежали его ребята, вытащили капу, побрызгали водичкой, подошёл врач, сняли с него перчатки. Я присел в свой угол и наблюдал.
   Мой противник пришёл в себя, подошёл, немного качаясь, и протянул мне руку.
   - Поздравляю, ты победил.
   - Спасибо.
   - Покажи этот удар, как ты сумел? Я даже не заметил, как ты меня уложил.
   - Сейчас?
   - Не-не, давай послезавтра, - улыбнулся он.
   - Хорошо.
   Послезавтра он пришёл, я ему показал этот удар, он оценил.
   - Чем живёшь? - спросил он меня после тренировки.
   Я не совсем понял, что он имеет в виду, и ему пришлось пояснить.
   - Ну чем зарабатываешь?
   - Ночь в ларьке сижу, а днём здесь подрабатываю...
   - Иди ко мне.
   - Куда?
   - Что у тебя за образование?
   - Техническое и заочное экономическое.
   - Бухгалтером и пойдёшь.
   - Да я не очень...
   - Я тебе дам помощников опытных.
   Так я попал в его группировку... Дело моё было, в основном, бумажное, хотя вокруг крутились очень большие деньги. Постепенно я стал понимать, по какой системе он работает, до меня дошли сведения, что его ребята, порой, не останавливаются ни перед чем, чтобы получить имущество в собственность. Поэтому я ушёл. Ушёл, оставив все те ООО и ТО, в которых мне приходилось выступать учредителем, и  все имущество, которое приобрел за время работы  бухгалтером.
   Позднее я узнал, что многие из моих коллег закончили плохо: кого-то посадили, кого-то пристрелили. Я хоть и занимался бумагами, но знал немало, поэтому пару лет мне пришлось скрываться.
   Ужасные были годы, но жена моя меня поддерживала. Она понимала про эти годы даже больше, чем я. На первые деньги я купил квартиру и перевёз в город жену с ребёнком. Она тоже начала работать, развивая свой бизнес, не совмещённый с моим капиталом. Она не раз предупреждала меня относительно моей работы. Ей не известно было много из того, что я знал уже тогда, но она чувствовала, что методы там уголовно наказуемые. 
   Время было очень тяжёлое... Но тогда у меня были семья, жена, дети, а сейчас... Сейчас я сижу с тобой, смотрю на волны, как они обрушиваются на берег, и не знаю, что будет со мной дальше. Сыновья мои меня знать не хотят, я, по их мнению, лишил их всех средств. За всё время не получил даже эсэмэски... Такая вот у меня история...