Окна возможности или воспоминания о первой любви

                "Если  долго не решаешься войти, становишься чужим."

   Ежедневно жизнь предоставляет нам массу возможностей, и только от нас зависит, воспользуемся мы ими или нет.
Перед младенцем открыто необъятное количество окон возможностей. Но начиная осознавать себя в социуме, мы неуклонно захлопываем их одно за другим. Человеку молодому этот процесс не заметен – впереди вся жизнь! Следуя условностям, он копит страхи, комплексы, установки, и чем богаче эти накопления, тем в меньшее количество окон возможности он может заглянуть. В итоге, годам этак к 50, а то и к 40, человеку практически не остается выбора, кроме того, как жить в том своем настоящем, которое он к этому времени создал.
   Я  давно научилась подмечать этот печальный процесс - когда с тихим стуком, а иногда и с грохотом хлопает очередное закрывшееся окно, рассыпая осколки разбившихся планов, надежд и ожиданий. И с какой осторожностью эти осколки ни собираешь, всё равно поранишься, и будет больно. Поэтому,  ныне я очень трепетно отношусь к свежему ветру перемен, врывающемуся в открывшееся окно возможностей. И даже если  посещает мысль: "Да оно тебе надо? Ведь и так  всё хорошо…", я всё равно не даю этому окну закрыться. Хотя бы из спортивного интереса: "А что мне там приготовлено?"
   Вот и недавно, чуть больше месяца  назад,  когда в мою тёплую размеренную жизнь ощутимо потянуло весенним сквознячком из очередного открывшегося окна возможностей, первым моим порывом было это окно захлопнуть. А чтоб не дуло! Я уж было «схватилась за раму», но тут память неожиданно выдала мне давно забытую информацию под названием «Твоя первая любовь»…


               
   Я заметила Сергея ещё в конце седьмого класса, в кинотеатре. Точнее, я много раз видела его и раньше, ведь мы учились в одной школе, только он – годом старше. Но я смотрела на него, как на стену, впрочем, как тогда и на большинство других парней. Он не входил в нашу сплоченную и тёплую компанию, поэтому мы  даже не здоровались. В те времена в кино ещё ходили семьями, поэтому в тот апрельский выходной я была с родителями. Столкнулись мы с ним нос к носу при входе в зрительный зал. Он, какого-то лешего, из него выходил, когда все нормальные люди входили, и буквально налетел на меня. Вежливо извинился, посмотрев прямо в глаза. Я буркнула - ничё, мол, про себя отметив равнодушно: «Воронцов из 8-го В». И тут меня задним числом торкнуло: «Э-э, да у него глаза как у Лермонтова!» Я даже оглянулась, но Сергея в дверях уже не было. Вот такая была первая ласточка. Пролетела она себе мимо,  я о ней и забыла. До  следующего сентября.

   Окончательно я уяснила, что Воронцов таки есть на свете, в одно дождливое утро, когда мы с одноклассницей подходили к дверям школы. Нас ожидало неудобство закрывать зонтики одной рукой, держа портфели в другой. Третьей руки, для того, чтобы открыть дверь у нас не было, поэтому какое-то время пришлось бы терпеть льющуюся с козырька воду. В этот момент откуда-то сзади возник Сергей, открыл и придержал нам дверь, пропустил обеих вперёд, и с высоты своего роста опять заглянул мне в глаза, ввергнув в настоящее смятение.
Смешно, но я до сих пор помню тот его взгляд… 
Я даже Ленке сказала : "Слушай, у Воронцова глаза, как у Лермонтова!"
Ленка глаз Воронцова  не разглядела, но стала рассуждать на тему какой он путёвый - вот дверь придержал, не то, что наши придурки (имелись в виду одноклассники), они так бы не сделали ни в жисть, ещё, глядишь, и оттолкнули бы!.. Я  промычала в ответ что-то утвердительное, а из того смятения до конца дня так и не выбралась…

   Поскольку существование Воронцова больше не было для меня секретом, я стала замечать его по нескольку раз на дню - в школьных коридорах, в буфете, в сквере перед школой, на улице по дороге домой. Я раньше и представить себе не могла как часто мы с ним, оказывается, пересекались! Однако, каждое такое пересечение  приносило необъяснимую радость, а поскольку радости много не бывает, то через  месяц я знала расписание 9-го В не хуже, чем своего 8-го А. Чтоб почаще радоваться.
Так и допересекалась, пока поняла, что влюбилась по уши. О, совсем не так, как  когда-то в третьем классе в одноклассника Юрку, который на смотре строя и песни все время норовил подставить мне подножку, а по дороге домой  выбить из рук портфель и с гоготом убежать. И не как в пятом классе  в соседа по парте Сашку, чья любовь была незатейлива и проявлялась, в основном, в подсовывании мне различных сюрпризов типа куска льда в капюшон, дохлого таракана в пенал или недоеденной булки в портфель. Теперь было совсем другое - то самое Оно, когда образ человека не покидает тебя ни на минуту, ты засыпаешь и просыпаешься с мыслью о нем, тебе очень хочется с кем-нибудь о нем поговорить, а видеть его постоянно просто необходимо.
   Мне тогда повезло: моя Ленка влюбилась в воронцовского одноклассника Потапова (за которого, кстати, впоследствии вышла замуж). Поэтому поговорить «за лубов» было с кем, а расписание 9-го В мы учили вместе. И пересекались с нашими пассиями уже "под прикрытием" друг друга. Ведь по юношеской глупости, проходя мимо объекта обожания, задерёшь нос и смотришь в другую сторону, всем своим видом выказывая полное безразличие. А Ленка в это время косится на объект и шепчет:
- Танька-а-а, он на тебя та-а-ак смотрит, щас просто шею свернёт!
- Да ладно, гонишь!
- Да не гоню - точняк, глаз не спускает!
- Чё, правда?
- Да правда, правда!
- Всё, уходим быстрей!
Та-ак! День прошел не зря! После таких ленкиных слов и физику оттараторишь так, что весь класс рот раскроет  (чего это ты такая умная?!), и скучный урок истории отсидишь легко и незаметно, и на физ-ре в бассейне нырнёшь с запрещенной десятиметровки под всеобщее ликование (а, ерунда, что от физрука огребешь, зато адреналин какой!). Даже в ненавистную музыкальную школу летишь чуть ли не вприпрыжку.
Ох, а если Он заболеет и несколько дней не придет в школу - ну, это всё: жизнь остановилась! И на уроках скучно,  и шутки одноклассников не смешат, и в буфет идти не хочется, и вообще даже из класса не выходишь – знаешь же, что не увидишь…

   А школьные вечера! Наряжаешься с таким тщанием - я на собственную свадьбу так не собиралась, как на те вечера в 8 классе! Ну, просто безупречно выглядишь (по собственному мнению, конечно)! И плывёшь этак павой, подбородок кверху, а ребята, друзья мои, подзадоривают смеясь: "Танька, ну пусти уже хоть рядом постоять! Да уж конечно, куда ж нам до таких-та-а..."
   А танцы.. О, это отдельная тема. Нас так и называли: 8"А" - самый танцующий класс. Мы не просто дрыгались под музыку, в наших танцах были сложные коленца, слаженные движения и переходы. Этакий флэшмоб - человек по пятнадцать в одной "карусели" участвовало, и никогда не ошибались.  Даже учителя нас хвалили на родительском собрании, говорили, что нам нужно выступать где-нибудь на конкурсах. И ведь никто нас этому не учил - само как-то получалось.
   А вот Сергей почти никогда не танцевал - не умел, что ли? Сидел, обычно, в стороне и наблюдал. Как-то, на медляк, вдруг резко встал и направился прямиком в мою сторону. И вот же глупая какая - испугалась! Не того, что пригласит, а того, что мимо пройдет. Схватила первого попавшегося приятеля, прошипев: "Пшли танцевать!" Приятель, разумеется, не отказался. А Воронцов таки прошел мимо, полоснул по мне своими глазищами, от чего  меня в жар бросило, и вышел из зала. Мне тогда почему-то стало очень грустно, настроение испортилось.  Выплясывать больше не хотелось. Теперь-то я понимаю, откуда взялась та печалька - окно возможности захлопнулось. Одно из  многих, тогда мною не учитываемых…

   Вот так, в любви и глупости, и пролетел восьмой класс. В любви - потому что вздыхала и любовалась своим избранником, в глупости - потому что робела, изображала безразличие и показушно кокетничала в его присутствии с друзьями из нашей компашки. Вот почему, спрашивается? Что это был за страх? Ну, ладно  стеснительной Ленке такое было бы простительно, но уж мне-то, оторве, смелой до безобразия, у которой с детсадовского возраста в друзьях  одни мальчишки/ребята/парни были!.. Да-а, глупости было явно больше, чем любви!

   Ну, а любовь-морковь - она не только розами цветет. У неё и шипы бывают. И укололо тогда - ого-го! Это когда экзамены были сданы, и восьмые-девятые классы поехали в колхоз. Рвались туда все безумно! Плевать, что подъем в 6.30, а ежедневным послушанием была  прополка двухкилометровых грядок под палящим солнцем до с 8.00 до 14.00. Отоспишься после работы - зато потом веселуха  аж до утра! Учителя с нами поехали правильные - два физрука, трудовик и  историчка с англичанкой, все молодые и прогрессивные. Особо не наезжали: строем ходить не заставляли, танцы приветствовали, ночные бдения под гитару и боди-арт спящих зубной пастой  не запрещали. Блюли только, чтоб не бухали детки, да не курили в открытую. И чтоб с местными не дрались. Свобода, однако!

   В этот долгожданный колхозный рай Воронцов приехал не как все, на автобусе, а на собственном мотоцикле!!  Народ впал в эйфорию от уважения: чувак сам ехал, 30 км от города, на "Яве"! Круть просто неподражаемая! Переплюнул даже нашего школьного альфа-самца, Игоря Дробота из 9-го Б, сынка о-очень большой крайкомовской шишки: того всего-навсего водитель на служебной «Волге» привез - айс, конечно, но не такой. Подумаешь, просто привезли барчука! А тут, понимаешь, то за автобусом едет,  то - параллельно рядом, то газку поддаст, да обгонит! Школьный люд глазел в окна автобуса и улюлюкал от восторга, ну, а я так просто таяла от восхищения…
   Вот только этот мотоциклет воронцовский  мне потом шипов-то в сердце и понатыкал.
   Упомянутый выше крайкомовский сынок встречался с нашей школьной красавицей Маринкой Литовской из 8-го Б. Союз этот существовал  уже около года, что по меркам школоты было ну о-очень долго. Отношения их были одобрены старшими Дроботами, ибо оба предка Литовской тоже занимали высокие посты, только в крайисполкоме (ну, такая школа у нас была, что поделать - дети рабочих в ней не учились). Поэтому дружба детей переросла в выгодную дружбу элитными домами, ах, пардон! - семьями, и после окончания школы деток намеревались поженить.
   Что уж тогда произошло между Литовской и Дроботом толком никто не знает, но там, в колхозе, через несколько дней после приезда, они рассорились и объявили всем, что больше не пара.
Игорь на дискотеках приглашал танцевать подряд всех симпатичных девчонок, а Литовская прибрала к рукам ну, кого? Конечно же, нового школьного героя на "Яве"!      Маринка была не только красивая, но ещё и абсолютно без комплексов, поэтому Воронцов был публично обласкан и торжественно объявлен новым парнем.
Вот это мне, соплежуйке, была наука!
   Рай в колхозе для меня закончился, и начался ад, ибо слышать каждый вечер призыв Литовской "Воронцо-о-ов! Я жду тебя, мой сладки-и-й!" и наблюдать, как он наматывает на своем драндулете круги, катая её вокруг лагеря, было невыносимо. Выдержала я до субботы, когда нас приехали навещать родители, и, под предлогом того, что сгорела на солнце, напросилась уехать домой.
   Надо заметить, что ещё с молодых лет я умела выкинуть из сердца того, кто по каким-либо причинам не соответствовал моим ожиданиям. Поэтому, вернувшись в город, я решила, что Воронцов для меня умер, не смотря на его обалденные глаза.
   Весёлое лето заживило уколы от "шипов" той глупой влюблённости, и в девятом классе я расписание Воронцова не учила. К тому же, Ленка моя уже встречалась со своим Потаповым, поэтому ходить со мной "под прикрытием" ей не было необходимости. Правда, Сергей всё так же часто попадался мне в школьных кулуарах и по дороге домой, но тут самое главное было не встречаться с ним взглядом, ибо взгляд глаза в глаза  всё ещё приводил меня  в смятение.
Кстати, Литовская с Дроботом помирились, и Сергей был снова совершенно свободен. Но… Умер, значит умер. Меня это уже не касалось. Так, не воскреснув, Воронцов и окончил школу.

   Выпускной десятый класс совсем стер из памяти наивные переживания влюблённой восьмиклассницы - учеба, учеба, учеба, гонка за 5-балльным аттестатом, подготовка к поступлению в медицинский.. Воронцов был почти забыт. Почти - потому что от Ленки, точнее от её Потапова, я получала редкие новости о Сергее: что поступил в политехнический, что учится нормально, что девушки у него пока нет и т.д. и т.п..   Мне вообще тогда было не до романов, ибо ленинский завет "Учиться, учиться и учиться" претворялся в жизнь весьма усердно.
   Но романы, надо заметить, имеют свойство случаться не вовремя. У людей учащихся - обычно, накануне экзаменов. Вот и меня за два месяца до выпускных экзаменов, после очередной игры в бутылочку на ленкином дне рождения, накрыл с головой внезапный и бурный роман с одноклассником Вовкой.
   Этих двух месяцев мне хватило для того, чтоб передумать поступать в медицинский и перепрофилироваться на химико-технологический, куда Вовка намеревался поступить, и где уже училась его старшая сестра. Экзамены все те же, только математика вместо биологии. Ну, а поскольку с математикой у меня никогда проблем не было, то эта замена для меня не была препятствием.
Как ни странно, родители мои новый выбор одобрили. И с тех пор мы с Вовкой  совмещали приятное с полезным: посещали одних и тех же репетиторов, а потом провожали меня домой с непременными долгими прощаниями в подъезде.
 А за пару недель до последнего звонка Вовка сломал ногу, и я каждый день навещала покалеченного возлюбленного в больнице, пока его не выписали домой. На экзамены он приходил в гипсе и на костылях, а о присутствии его на выпускном вечере не могло быть и речи. От этого мне было грустно: и что толку в том, что в своем выпускном платье я выгляжу сногсшибательно? Всё это будет ни к чему, ведь Вовки на празднике не будет, а остальные меня не интересовали. Поэтому на выпускном я приготовилась скучать.
 
   Но человек предполагает, а Бог располагает: скучать мне не пришлось. На нашем выпускном вечере совершенно неожиданно возник основательно забытый Воронцов. Когда я заметила его в дверях зала, подумала, что мне померещилось. Но протереть глаза и потрясти головой, чтоб мираж исчез, я не успела: Сергей сразу направился к нам с Ленкой. Ей кивнул - ну, таки девушка его приятеля, а мне чуть ли не с разбегу протянул руку: "Потанцуешь со мной?"
И кто бы сомневался в моём согласии!
Больше он от меня не отходил. О чем мы тогда разговаривали полночи во время многочисленных медляков - не помню, хоть убейте. Помню только, что было ощущение, что мы  знакомы с ним целую вечность, и темы для разговоров у нас не кончались.
А потом он предложил: "Давай сбежим!" И мы сбежали.

   Рядом с нашей школой был городской парк, туда мы и свернули. Бродили по аллеям, пьяные от аромата цветущих будлей и жасмина, смеялись и дурачились. Я порхала бабочкой вокруг него, не слабо было даже пробежаться на шпильках по узкому парапету фонтана. Когда спрыгивала на землю, он поймал меня, притянул к себе и поцеловал.
А потом, глядя мне в глаза, вдруг серьёзно сказал:
- А ты мне всегда нравилась. Я тебя заметил ещё в восьмом классе. Я тогда налетел на тебя в кино. Ты была в голубом плаще. Ты, конечно же, не помнишь.

Ха! Не помню! До сих пор помню, Серёжа..
В плаще? А, ну да. Действительно, был у меня тогда голубой плащ. Плащ забылся, а вот глаза твои запомнились на всю жизнь…
Он продолжал:
- Я с тех пор за тобой наблюдал. И с Потаповым задружил, потому что он в вашу Терёхину влюбился, всё рвался мимо вас пройти. Ну, и я вместе с ним, - он засмеялся.

Вот это да! То-то он так часто мне попадался на пути! Я была в полном смущении.
- А как же Литовская? - ничего глупей я тогда спросить не додумалась.
- А что Литовская? Она попросила подыграть, чтобы Дробота позлить. Я подыграл. Думал, что ты хоть так на меня внимание обратишь. А ты уехала. Я за тобой на следующий день тоже уехал.

Во как! Кто бы знал…
Я растерянно спросила:
- Почему же ты ни разу не пригласил меня танцевать на вечере?
- Да ведь ты даже не смотрела в мою сторону! Я один раз было собрался, да тебя уже умыкнули.

   Эх, Серёжка, знал бы ты тогда как я вздыхала по тебе весь тот учебный год, как исподтишка любовалась тобой, и как сердце замирало от одного твоего взгляда…
Но я, бестолковая, даже в ту волшебную ночь не сказала ему об этом.
А он прижимал меня к груди так крепко, будто боялся, что я выпорхну и улечу. Нежно гладил по волосам и, осыпая поцелуями моё лицо, шептал:
- Я больше никогда тебя не отпущу, никогда..
- Серёж, я буду учиться в Москве.
- Ну, и что? Ты же будешь приезжать на каникулы. Я буду ездить к тебе. А   ты  будешь  писать мне письма. Будешь?
- Буду.
- Каждый день!
- Каждый.
- Я тебя больше никогда не отпущу! - повторил он, делая ударение на каждое слово.
И тогда нам казалось, что так и будет, что уж теперь-то мы всегда будем вместе…

   Но он отпустил.
На следующий день Сергей уезжал со своим курсом в колхоз на месяц, тогда это было в обязаловку. А я к окончанию того месяца уже должна была быть в Москве. За два дня до его возвращения в город, мы с Вовкой и моей мамой уехали поступать. Колесо Сансары было запущено, два наивных подростка захлопнули окно возможности под названием "Первая любовь".
Конечно, расставаясь, мы договорились созвониться и непременно встретится после моей абитуры. Но не встретились. Я лихо сдала химию и математику на "отлично" и была зачислена "автоматом", как это тогда называлось - по эксперименту.
   Вовке повезло меньше. Он получил две четвёрки, и ему пришлось сдавать физику, которую он благополучно завалил и уехал домой. "Повезло меньше" - это, конечно, понятие относительное. Отслужив армию, он передумал быть химиком и поступил на юридический. Теперь он - заслуженный адвокат России, один из самых известных и высокооплачиваемых в городе.

   Ну, а я в тот год в город больше не вернулась: после экзаменов мы с мамой поехали к тётке на дачу отдохнуть после напряжённого лета. Потом - походы по магазинам: дочку-умничку мама хотела одеть как картинку, что в советское время было процессом весьма нелёгким и  занимающим немало времени.
А в сентябре начались весёлые студенческие будни - лекции и семинары, лабы и курсовые, КВНы и капустники, новые друзья и новые поклонники, один из которых стал моим мужем…
Конечно,  я приезжала в город на каникулы, но встретиться с Сергеем у меня и мысли уже не было. Года через три Ленка сообщила мне, что он женился. Эта новость не вызвала у меня никаких эмоций.

   Спустя примерно четверть века, когда появились "Одноклассники", Воронцов так же неожиданно, как тогда на выпускном, появился  на моей страничке. Молча. Просто зашел в гости и вышел. Заглянула в его аккаунт, и была шокирована: он ведь всего на год старше меня, а с фотографии смотрел седой старик. Я не узнала бы его, встреться он мне на улице. Глаза, правда, остались теми же, только взгляд был полон печали и какой-то обречённости.
Я написала ему в своей обычной шутливой манере:"Што, и даже "здрасьте" не сказал?" Он ответил в тот же день дурацким комплиментом: " Я не был уверен, что это ты, а не твоя дочь".
   Из переписки я узнала, что у него трое детей и четверо внуков, что живет он в Сочи, у него налаженный бизнес  - сеть кафе-кондитерских, две пекарни и торговый центр в одном южном городе. Бизнес  он перевел на сыновей, потому что перенес два инфаркта, и здоровье уже не позволяет напрягаться. Судя по фото двухэтажного коттеджа с бассейном, изысканным ландшафтным дизайном и видом на море, сыновья бизнес вели весьма неплохо. Многочисленное семейство на всех снимках радостно улыбалось и выглядело довольным жизнью.

   Последнее его письмо состояло только из одного вопроса: "Ты счастлива?"
Я задумалась. Счастье - это когда человек всем доволен. Была ли я довольна всем? В жизни моей было далеко не всё легко и гладко. Но всё, что нужно для счастья в ней присутствует - сын,  карьера, достаток, любовь…
Хочу ли я ещё чего-то? Не знаю.
И я написала : "Да. А ты?"
Он не ответил. Переписку свернул, а позже удалил меня из друзей. Я удивилась, но особо не расстроилась.
   А два года назад я узнала от одноклассника, что Сергей умер, не дожив месяц до своего дня рождения. Не перенёс третий инфаркт. Получив эту новость, я почему-то почувствовала себя виноватой. В чем это, спрашивается?! Ерунда какая-то! Человек в жизни всего добился – большая дружная семья: красавица жена , умные дети, милые внуки; дом – полная чаша…
Или чего-то не хватало?
Даже если и так, я здесь ни при чём. Наверно…


               
   Вот в таких подробностях, вспомнились мне события давно минувших дней. Пронеслись в мыслях за минуту…
Я  вполне довольна своей судьбой и ничего в прошлом менять не захотела бы. Однако, на мгновенье стало интересно - а как сложилась бы моя жизнь, если тогда, тридцать пять лет назад, я хотя бы раз улыбнулась мальчику с глазами как у Лермонтова?
Усмехнувшись этой мысли, я уверенно "придержала" раму окна возможности, оставив его открытым…