Я тебя не оставлю. Том 2. Главы 5-7

Глава 5. Взрослый – так займись делом!

Словарь Шекспира составлял 300 тысяч слов, ему это нужно было для работы. Людоеды из племени мумбо-юмбо обходились 300-ми, но им было не особенно до разговоров. Эллочке Щукиной при её образе жизни больше было и не надо – каждому из 30 слов она в полной мере находила массу применения.
Эдичка Ласмин знал целую уйму слов, причём ни от одного из них не было никакой пользы, кроме вреда. Каждый раз, когда он узнавал новое слово, появлялся лишний повод для визита участкового милиционера, у его родителей прибавлялось седых волос, а в семейном бюджете не прибавлялось, а наоборот…
В прихожей затренькал звонок, Эдя быстренько выскользнул в тёмный коридор, скинул в двери цепку, отодвинул задвижку и впустил Валю Кошека, встретив его взволнованным выдохом:
- Принёс??!!
- Принёс! – радостно простонал Валя.
После чего они конспиративно пробрались в Эдькину комнату и Валя достал из-под майки пакет с мордяхой Лины Инверс, а из пакета высыпал на кровать журналы.
Валя Кошек приносил Эдику всякую левацкую литературу, учил его новым словам и снабжал ссылками на самые забубённые сетевые ресурсы.
Эдик и Валя обсудили готовящийся к принятию законопроект об ужесточении цензуры, затем Эдик проводил гостя и собрался примерить рубашку из тончайшего набивного шёлка, которую привезла из Бангкока Валина старшая сестра, весьма продвинутая девица. Но тут раздался жёсткий и решительный стук в дверь. Стучал отец. Он давно не был настроен столь серьёзно, и Эдуард приготовился к серьёзному и, скорее всего, весьма неприятному разговору.
Вместе с отцом в комнату вошла мать, села у двери и скорбно уставилась в пол. Отец стал расхаживать от двери к окну и обратно и резко выбрасывать фразу за фразой, размашистыми движениями ладони сверху вниз как бы обрубая их.
- Твои отец и мать работают на пределе сил, наследство от дядюшки в Бразилии нам не светит, кладов мы не ищем, банков не грабим.
Эдька счёл уместным промолчать – мол, не мои это проблемы.
- Весь наш заработок уходит на тебя. Из класса в класс ты перебираешься с горем пополам, мы нанимаем тебе репетиторов, но в институт они тебя вряд ли пропихнут. Да и смысл? Ты не думаешь и не хочешь думать ни о какой профессии. Куда ты собираешься пойти работать? В стрип-бар? Прости, но для такой работы у тебя нет никаких данных.
Тут Эдя принял настолько кокетливую позу, насколько это было возможно при его дохловатом тельце с узкими косыми плечиками.
- Да ты на панели сможешь зарабатывать не больше пяти рублей в час, тебе этого и на хот-дог не хватит. Зато шума от тебя побольше, чем от любой звезды. Знаешь, во сколько нам обошлись твои похождения в этом месяце? И уже три раза тебе только чудом удалось избежать колонии – только потому, что мы приложили все усилия, какие только смогли. Обзвонили всех родственников, знакомых, познакомились со всеми работниками районного и городского судов. Два раза удалось добиться, чтобы дело не доводили до суда. Последний раз отдали всё, что было, чтобы истец согласился забрать своё заявление.
Эдька демонстративно отвернулся к окну и задрал курносый нос к пасмурному небу.
- Теперь решай сам – либо идёшь в первое подходящее училище и прекращаешь свои художества, либо садишься за решётку. Потому что в следующий раз мы тебя вытаскивать не станем. Да и не сможем, даже если бы захотели.
- Ладно, пап-мам, поступлю в художественное, а в поликлинике возьму справку, чтоб направили на альтернативную. Всё равно для армии я по состоянию здоровья не гожусь.
- Здрасте! Туда сейчас берут и с плоскостопием, и с язвой, и с радикулитом. Подходящая служба для любого найдётся.
- Только не для меня. Я ненормальный. То есть – псих. Могу хоть сейчас обследоваться.
- Ну хорошо… В психбольнице, думаю, у тебя пройдёт дурь.
Пока оседала пыль, поднятая захлопнутой отцом дверью, Эдик подумал:
«Ну, папка! Только ты меня и видел на своей жилплощади! Найду другую, где не будут давить на психику и капать на мозги!»

Мидори подбежала к школьной медсестре Лизочке:
- Лизочка, можно, я пройду первой? А то Элис сегодня везёт меня на каток.
- Давай, пробегай, там уже начинают. Сейчас найду твою карточку…
Лизочка быстро нашла карточку, дала её Мидори и спросила:
- Ты носки чистые не забыла?
- Нет, вот они! – Ми-тян помахала пакетиком.
Мидори вошла в коридорчик, где уже раздевались несколько лицеисток. Худенькая Наташа помогала расстёгивать старшекласснице Доре Бланш её лифчик 5-го размера. Мидори быстро скинула с себя всё до трусиков и нижней сорочки.
- Я первой пойду. – сказала она.
- Давай, только побыстрее! – ответила Дора.
- Нам потом скажешь, как там… - тихо произнесла Наташа.
- Да чего ты боишься, съедят тебя там, что ли? – усмехнулась Мидори и проскользнула в кабинет.
Есть там никто никого не собирался. Врач-терапевт, элегантный молодой мужчина, велел раздеться до трусов, быстро прослушал лёгкие и сердце, посчитал пульс, простучал рёбра, пощупал живот, измерил температуру обычным электронным термометром, прикладывавшимся на несколько секунд к локтевому сгибу. Хирург, смуглый джентльмен с чёрной бородкой, больше расспрашивал, чем осматривал. Его внимание привлёк синяк под коленкой Мидори – несколько дней назад она слегка ударилась во время баскетбольной тренировки в спорткомплексе.
В следующем кабинете сидела дама-гинеколог. Она была довольно молодая, весёлая и общительная. Велев снять трусики, она помогла Мидори влезть на «козу» - не такую уж зловещую с виду, спросила, не живёт ли пациентка половой жизнью, после чего быстро провела осмотр. Мидори не ощутила ничего болезненного и вообще неприятного. Врач похвалила её за чистоплотность и разрешила идти, поскольку осмотр показал, что всё в порядке.
Следом за Мидори осмотр прошла Наташа. Мидори ещё не закончила одеваться, как Наташа уже вынырнула из кабинета. Затем совершенно голой в кабинет прошла Дора. Врач сразу начал её за что-то ругать – судя по тону, слов девочки уже не разбирали. Они вышли из коридорчика в большой лицейский коридор, затем Наташа побежала в общежитие, а Мидори к выходу, поскольку там уже стоял блестящий, как рояль, двухдверный Паккард Клаб Купе Элиса.

Друзья за полчаса домчали до Северного стадиона, где, как известно, находится самый большой и лучший в мире крытый каток. Так как был день свободного катания, в раздевалках и у стоек буфетов было не протолкнуться. Мидори быстро натянула трико, юбочку и стала помогать Кируне прикручивать коньки. Кируна поводила ушками, предвкушая радость от нового развлечения. Мидори прикрутила второй конёк и натянула Кируне на ушки вязаную шапочку.
Кируна в момент освоилась на льду. Стояла она, правда, малость разлаписто, но уверенно и безбоязненно кружилась среди взрослых любителей катания.
Мидори прикрутила свои коньки – новенькие Rochettes, надела пушистые наушники и вышла на лёд. На огромном поле катка она сразу пропала, унесясь куда-то вдаль. Элис с Конрадом тем временем вышли на беговую дорожку, решив погоняться на скорость.
Встретились все у входа в раздевалку. Элис побежал в буфет и вскоре вернулся с четырьмя стаканами какао и восемью пончиками в сахарной пудре.
- Как тебе каток, Кируша? – спросила Мидори.
- Ня! – отвечала Кируна, блеснув белыми зубками.
В это время через коридор проходили какие-то рослые парни.
- Вот, смотрите, - сказал идущий впереди, - ещё одна сволочь припёрлась на каток с малолетками!
- Думаешь? – покачал головой другой. – Мало ли кто компанией приходит.
- Да с ними девочка-кошка. Ясно – компашка развратников! А верховодит вон тот, с такой противной рожей – сразу видно.
- Эй, приятель, ты лучше за своей рожей следи, а чужих не касайся! – крикнула Мидори.
- Молчи, они нарочно нарываются! – прошипел Конрад, схватив её за рукав.
Но было поздно. Парень, поигрывая тяжёлым ключом для коньков, шёл прямо на них. Кируна бросилась ему в ноги, но хулиган отшвырнул её в сторону. Конрад уже схватил скамейку, а у Элиса в руках был ботинок с коньком – он как раз разувал Кируну. Он даже сам не ожидал, что сделает это. Ботинок с тупой увесистой «снегуркой» промелькнул в воздухе и ударил нападавшего в лоб. Кровища полилась ручьём.
- Спокойно! – крикнул Элис. – У меня не погашен сертификат на убийство.
- Жить будет. – сказал прибежавший из медпункта фельдшер. – Кстати, о каком сертификате речь? Из Общества Охотников вы, как известно, вышли, так что охотничий сертификат аннулирован. Я обслуживаю ОО по договору и был свидетелем вашего разговора с секретарём на днях… У вас есть медстраховка? До суда средства на лечение пострадавшего будут удержаны из неё.
- У каждого жителя Города есть страховка, вы знаете. – усталым голосом произнёс Элис.
- В случае чего у вас будут свидетели в суде. – сказал крупный мужчина с повязкой тренера. – Я видел, как те парни к вам прицепились.
- Громкого процесса, скорее всего, не будет – конёк лишь рассёк кожу. – процедил сквозь зубы фельдшер. – У шпаны крепкие черепушки. Вот не пришлось бы опасаться их мести. А ну все вон – я накладываю швы!
Народ повалил из раздевалки.
На обратном пути компания заехала к старику, у которого раньше была Кируна.
- Так и живёшь анахоретом? – укорил его Элис. – Хоть бы чайник нормальный купил.
- Перееду через месяц – и обзаведусь к новоселью! – весело сказал старик. – Ордер получил – квартиру дали на Солнечной. Дом уже достраивают.
Все порадовались за старика. Солнечная – уютная северная окраина, где год назад снесли угрюмые серые бараки и теперь выстроили кварталы нарядных четырёхэтажных домов, опоясанных балконами. Причём квартиры в этих домах были в том числе двухуровневые, а некоторые – с башенками-фонарями.
Затем ребята отправились домой. Элис подвёз Мидори к воротам лицея.
- Директора нового ещё не дали? – озабоченно спросил он.
- Нет пока. Симонян по-прежнему завучем, а директором временно назначили Бонифация Феоктистовича. Но он сам признался, что должность директора для него трудна.

Тем временем Эдька Ласмин и Валька Кошек были уже на пути к Городу. Они тряслись в почтовом дилижансе, влекомом четвёркой фестралов.
- Тебе не доводилось видеть, как выглядят фестралы? – спросил Эдька.
- Пока нет, - сонно отозвался Валька, - но думаю, там творится такое мочилово, что скоро мы не только это увидим. Ты лучше придумай, какую сказочку сочинить для ихней иммигрантской службы. Учти, им по душе всякие диссиденты и прочие бузотёры, а у тебя всего-навсего ссора с «предками», это не прокатит. Вот я, - гордо выпятил грудь Кошек, - готовый антиобщественный элемент.
- Да ну! – восхитился Эдька, и Валька начал выкладывать ему байку, заготовленную для иммигрантской службы, в которой правдой были от силы поджог помойки в 6-летнем возрасте и мелкая кража в магазине. А фестралы бодро молотили копытами, над Городом разгоралась нежная, как кожа восточной красавицы, утренняя заря, дежурный иммигрантской службы уже отпирал двери офиса…

Глава 6. Мы – взрослые!
Эдя и Валя благополучно прошли иммигрантский контроль и теперь искали место, где бы остановиться. Сразу за тем они собирались хорошенько потусить.
- Классная хата! - воскликнул Эдик, показывая на стеклянно-металлический параллелепипед отеля "Мадрид". - Наверняка есть дешёвые номера. И клуб на первом этаже...

Настало раннее утро. Элис вышел в сад. Машинка для стрижки газонов совсем испортилась, поэтому он взял косу и начал неторопливо ею помахивать, напевая модный некогда шлягер:
- Полковнику никто не пишет…
- Эй, Элис! – крикнула со второго этажа Мидори. – Почтовый ящик выгребать не успеваешь, а ты разбухтелся!
- Это я просто пою.
- Ты забыл, что у вас с Ингой арт-проект новый? Она ведь просила тебя подъехать сегодня в клуб гостиницы «Мадрид».
- Это ещё только к 12 часам. Вот скошу траву, приготовлю завтрак…
- Завтрак уже на столе. Полчаса как яичницу сготовила. На гренках.
- Тогда я быстро траву докошу и садимся за стол.
Элис быстро скосил остаток газона и поднялся в столовую. Там все уже чинно сидели и кушали яичницу.
- Ммм, как вкусно! – промычал Элис, ухватывая вторую порцию.
После завтрака все неторопясь разошлись. Остались Мидори – по случаю каникул, - и Кируна. Мидори пригласила подружек разбирать принадлежности для рукоделья. А Элис сел в свой катафалк и поехал в гостиницу «Мадрид». Там пока ещё никого не было, только Инга сидела в вестибюле и пила сок. Элис сбегал в бар и тоже взял себе стаканчик.
- Скоро подъедет твой режиссёр?
- Я и есть режиссёр!
- А оператор кто?
- Снимать будешь ты. Аппаратуру взял?
- Фотик-то? Да, вот он, и с насадками. А костюмы какие-нибудь и декорации будут?
- Того, что есть в клубе, хватит за глаза.
- А модели?
- Да обещали приехать тут двое ребят.
- Когда будут?
- Час уже дозваниваюсь до них!
- А может, они вообще не приедут? Как их зовут?
- Да я не помню. В театре их встретила позавчера. Пригласила позировать.
- Да они уже об этом забыли давно, как пить дать.
Тут проснулся Ингин мобильник. Из него донеслось:
- Мы… Это, в общем… У нас поменялись планы. Можно завтра?
- Нет! – железным голосом ответила Инга. – Контракт разрывается! Ваши вакансии заняты!
Она усталым голосом произнесла, отложив трубку на столик:
- Ничего, найдём двоих толковых ребят, заплатим им по 50 рублей.
- Не жирно будет? По 20 хватит. А где ты думаешь их взять? Сейчас в каникулы никому вкалывать не охота.
- Это же не дрова колоть, а шоу-бизнес! Сплошная развлекуха. Вон смотри, какие ребятишки. Сейчас я их позову.
- Инга, ты извращенка. Кроме того, это недоделки какие-то. Если ты о них.
По вестибюлю шатались двое подростков, прикид которых являлся доморощенным подражанием не то готам, не то эмо.
- Они, они! Ну-ка, позови их!
- Эй, ребята! – громко сказал Элис. – Мы тут проводим фотосессию со случайными людьми, всего несколько кадров в естественных позах, стриптиза не надо, позировать особо тоже. За съёмку – по десятке каждому, мороженое и сок.
Ребята неожиданно и с восторгом согласились. Все прошли в клуб. Элис настолько умело обращался с фотиком, что фотосессия вышла не хуже, чем на концерте «Мияви».
- А в следующий раз можно прийти? – спросил один из мальчишек, тот, что повыше и потощее. Волосы у него были светлые, он их ещё и мелировал – видно, что сам.
- Да приходите. Я вам телефон напишу.
- Ничего особенного в них нет, - пробурчал Элис, - типичная клубная шпана.
- Ты не понимаешь, - настойчиво сказала Инга, - они готовы сразу сниматься. Фотомодель можно сделать из любого, тем более, если он сам к этому тянется.
- Ты же не думаешь уговорить их сниматься голышом?
- Ну что ты, это нам ни к чему.
- Я тоже так думаю…



Глава 7. Взрослый – тот, у кого есть работа.

Мидори в своей школьной матроске принимала различные позы на фоне старой крепостной стены, размалёванной дикими граффити, а Элис неторопливо щёлкал фотиком.
- Искусство – это такая штука, которая всё обыкновенное показывает красивым. – объяснил Элис. – Главное – было бы, что показывать.
- А вот мальчишки, которые вчера за тобой ящики таскали – это красивое?
- Они стремятся к искусству. А уже само это стремление очень ценно в человеке. Я про них клип снял. Профессиональных артистов сейчас снимать трудно. Они слишком старательно играют. Главные роли – да, тут артистизм нужен. А массовка, эпизоды – лучше брать случайных людей, шпану всякую. Хотя даже статисты быстро опрофессионаливаются. Уже и гонорары ломить начинают. И не из всякого получается актёр.
- Я знаю, детей для съёмок даже в главных ролях берут прямо из школ.
- Потому что они естественны и непосредственны. Если честно, я занялся этим только из-за Инги.

Элис с Мидори подошли к кафе Аннуччи, где за столиком уже сидели их новые знакомые – Эдик и Валя.
- Счас ещё Конрад подгребёт и пойдём на место съёмки. К фонтану.
- А что мы там будем делать?
- Купаться. Прямо в одежде. Не бойтесь, мы потом вас высушим, не успеете простудиться.

Съёмка прошла очень весело, особенно тогда, когда подбежал полицейский и засвистел. Вся компания мигом порскнула от фонтана и в ближайшем скверике быстро выкрутила шмотки.
- Каникулы, каникулы… - напевала Мидори, крутясь на каблуке.
- А она актриса? – спросил Эдик.
- Нет, просто школьница.
- Но она реально японка?
- Что значит реально? А ты реально русский? Ей тоже интересно.
- Будет сегодня ещё чего-нибудь интересное?
- Не знаю. Завтра будем гламурный фотосет делать, с разными спортивными тачками из тюнинг-гаража. А сейчас пойдём в кафе пиццу есть.
Племянница синьора Аннуччи Нина принесла большую пиццу с перцем и маслинами. Себе и Мидори Элис взял с анчоусами. В это время к кафе лихо подкатил кабриолет, отдалённо напоминающий довоенную БМВ. Из него выскочил молодой человек в кожаном пиджаке.
- Хэй, Элис, поздравляю с открытием новых талантов! Готов недорого помочь с их продвижением.
- Знакомьтесь, ребята – это Антон Штоль, редактор журнала «Банан и клубника». Пишет о талантливых детях.
- А чё там о нас писать? – стеснительно отвернулся Эдик. – Ну жили, ну учились в школе, потом сюда приехали.
- А здесь учиться думаете? В шоу-бизнесе образование тоже не помешает.
- Сейчас он будет предлагать вам поступить в элитную школу для мальчиков. Там здорово, но с непривычки может показаться неуютно.
- Да брось ты, Элис, ничего я не предлагаю! Пока… Если меня спросят – я хоть пятьдесят школ назову на выбор.
- Но потом окажется, что ты имеешь в виду одну-единственную.
В это время на улице показалась мадам Гольдич.
- Элис! – позвала она. – Я нашла помощника по объявлению. Очень симпатичный молодой человек, с образованием и опытом…

Молодого человека, откликнувшегося на объявление доброй кондитерши, звали Джордж Тэрейн. Он картаво называл себя «Джоджи». Джоджи предъявил диплом кулинарного техникума по специальности пекаря и резюме, в котором были указаны предыдущие места работы. Стажировался он в Париже, а потом работал на 22-м заводе в Москве и на Дедовском хлебопекарном. Мадам Гольдич тотчас объявила, что он принят, и велела ему вместе с Рэйкой катать тесто для булок.
Элис попросил у мадам Гольдич на время медный подсвечник, а потом пошёл к Кранчолду за жестяной коробкой, запирающейся на ключ. Накануне его пригласил на съёмки детской передачи режиссёр Ревский, и Элис собирал реквизит. Эдик и Валя уже успели привести себя в «гражданский вид» - Ревский их тоже позвал. Готовилась к участию в передаче и Марина.
Съёмки предполагалось провести на борту учебной баркентины «Южный Крест». Баркентину купил один меценат в Одессе, где она доживала век в качестве плавучего кафе. Ремонт ей требовался основательный – в изначальном виде сохранился только корпус, и то изрядно прогнивший. Хозяин парусника договорился с руководством Морского лицея и привлёк к работам мальчишек-курсантов. Кроме баркентины, у лицея были ещё две яхты, купленные в Болгарии. Им требовался ещё более серьёзный ремонт, без которого нельзя было даже отойти от причальной стенки. В работах по ремонту участвовал и Элис. Кранчолд раздобывал медяшку, гвозди, кофель-нагели и прочие нужные вещи. Выходить в море баркентина пока не могла, но учения на ней уже проводились. Теперь режиссёр задумал снять короткометражный фильм для показа в воскресной детской передаче. Типажи Эдика и Вали ему не очень подходили, но Элис уговорил взять их на пробы. Пробы неожиданно оказались удачными.
- Мне главное – найти актёра, а снять его я сумею! – говорил Элис.
- Так утверждают все дилетанты. – спокойно отвечал Ревский.

Накануне съёмок Элис успел отщёлкать очередной фотосет и всю ночь проявлял плёнку (да-да, он сделал все over9000 кадров на старый добрый Kodak), поэтому наутро явился к завтраку с красными, как запрещающий сигнал светофора, глазами и быстренько привёл себя в чувство литром чёрного кофе с лимоном и своей коронной яичницей. Элис обожал куриные яйца и помимо прочего они служили ему весьма действенным допингом, как и не менее любимые яблоки. За завтраком Элис мотал плёнки с негативами и цокал языком, он планировал сегодня же напечатать удачные кадры, но не был уверен, хватит ли ему бумаги.
- Купи уж нормальный цифровик, - посоветовала Мидори.
- Кому я тогда буду нужен? – отмахнулся Элис. – Цифровик сейчас у каждого бомжа есть. Ты ещё предложи на мобилку снимать.
- А я вообще предпочитаю рисовать, - независимо отозвалась Мидори, - хоть карандашом, хоть акварелью, хоть  маслом, на крайняк гелевой ручкой накатаю скетчик.
Мидори взяла под мышку альбом и вся компания вышла из подъезда. С недосыпа Элис не решился садиться за руль и вызвал такси. Выкрашенный в ярко-розовый цвет Чеккер-Мэрэтон уже ждал у тротуара. За рулём сидел молодой паренёк с белыми дредами. Несколько быстрых хлопков дверьми, и такси сорвалось с места. Пролетев бульварами, оно кривыми старыми улочками стало спускаться к морю. Через полчаса показалась набережная, а вот и причал Морского Клуба, возле которого уже стоит Ревский собственной персоной, в круглых очках и клетчатом кепи. Мало того – опираясь на трость, рядом с ним стоял слегка ссутулившийся под грузом лет, но не утративший командорской стати сам Владислав Петрович (фамилия вам и так знакома, дорогие читатели), с которым Элис был знаком, но не очень близко, можно сказать, шапочно.
- Сколько лет, сколько зим! – громогласно поздоровался Элис, протягивая левую руку – здороваться киберпротезом как-то неприлично. – А мы тут плюшками балуемся, на Аквалориуса охотимся.
- Дерут у Вас концепцию, Владислав Петрович! – весело сказала Мидори.
- Что-то есть, - отозвался Командор, - но я бы не стал упоминать, как Ларс бросает монетку обратно в бассейн…
- Да, Джеймсу бы дать шанс показать себя с более человечной стороны…
- Во всяком случае не к месту этот пробудившийся у Ларса цинизм.
Уверенным шагом Командор взошёл по сходням на палубу старой баркентины.
- Будем надеяться, она ещё выйдет в море…
- Выйдет! Ей пока сделали косметический ремонт для съёмок, а осенью заведут в док для капитального. Мы по ней особенно не прыгаем – бережём. Предстоит менять весь набор, обшивку, рангоут, такелажа нет вообще – опять же для съёмок натянули декоративный. – Элис усмехнулся, заметив, что Командор потрогал рукой ванты. – Уже сняли все размеры, чертежи из архива оказались неточны. Судно будет построено заново, но это будет настоящее судно, а не муляж-ресторан.
Съёмочная группа сидела на пирсе и тянула из бутылок фруктовый кефир Danone. На палубу старой баркентины уже взбегали юные члены Морского Клуба в белых матросках. Мидори тоже сегодня надела клубную матроску вместо обычной школьной. Ревский подозвал оператора, потом велел Владиславу Петровичу и Элису встать рядом.
Съёмки шли нормальным темпом, все дубли снимали с первого раза, только один был запорот по вине оператора. И жаль, потому что Эдик и Валя сыграли просто здорово, дубль потом переснимали несколько раз, но он так и не получился и Ревский вырезал его из окончательной версии.
- Спасли последнюю баркентину – исторический факт, его надо увековечить, - подытожил Элис, когда съёмочная группа начала упаковывать аппаратуру в кофры.
- Хоть на старости лет увидел подобное… - грустно произнёс Командор.
- Ещё выйдете на ней в море! В Стамбул сходим.
- Поздравляю вас с дебютом, ребята, - деловым тоном произнёс Элис, когда все сидели в столовой Морского Клуба и вовсю черпали ложками фруктовый суп. Потом он ушёл в лодочный сарай, там подложил под голову свёрнутую куртку и заснул. Всё-таки не спал почти целые сутки.