Дунайские волны глава 3. Н. Эпатова

Глава 3. На катке.

Всю перемену и последующие перемены, и уроки я делала все возможное, чтобы мы с Эриком не столкнулись носом к носу, хотя он делал попытки подойти и поговорить. После уроков, когда мы с Ниной собирались домой, к нам подошел Борис Лаптев:
- Ну что, неотразимые девочки!? Вы вчера были столь великолепны, что к вам и подходить-то страшно. Многие мальчишки сегодня жалеют, что раньше вас не рассмотрели. Девчата! Сегодня такая чудесная погода, такой приятный морозец. Сходим на каток? А, Лена? Как ты смотришь?
Он обращался, в основном, ко мне, так как я умела и очень любила кататься на коньках, тем более, что на катке играла музыка, и там было даже лучше, чем на танцах. А Нина, прожившая большую часть жизни на юге, не умела кататься на коньках, и поэтому каток не любила. Это я и Люда поставили ее на лед, и она потихонечку ползала по нему. Но сегодня решать должна была она, ведь я так и не знала, что у нее случилось дома. Поэтому я сказала:
- Я сегодня пойду только туда, куда захочет Нина.
Нина благодарно и грустно мне улыбнулась.
- Ненадолго сходим, только не забудь, что завтра у нас ненавистная тебе химия, и тебя спросят...
- Хорошо! Ненадолго, - согласилась я, и настроение у меня сразу испортилось, так как химия действительно была для меня «наказаньем». Когда мы договаривались о том, что встретимся на катке в 18 часов, я вдруг почувствовала непреодолимое желание оглянуться, а когда это сделала, то увидела Эрика, стоящего за моей спиной. Сделав вид, что я его не заметила, предательски покраснев, я бегом помчалась в раздевалку, а потом, забежав за угол школы, я спряталась за маленький сарайчик и стала ждать Нину. Вышла она из школы и остановилась, ища меня. Я подкралась сзади и закрыла ей глаза ладонями.
- Угадай, кто? - стараясь превратить свой голос в звенящий бас, - проговорила я.
- Ну, кто кроме подружки Лены, - смеясь, ответила Нина, - куда ты опять исчезла? Все от Эрика удираешь? Никуда вы теперь друг от друга не денетесь.
- Это еще почему? - возмутилась я, - гусь свинье не товарищ.
- Ну, допустим, его гусем назвать можно, да ты то на свинью мало похожа, а больше напоминаешь шипучую гусыню, так что «свой свояка видит издалека»! И чего ты так на него злишься, я не понимаю? Он целый день за тобой ходил, а ты все удирала. Он даже на себя стал непохож. Ну что он тебе сделал?
- Откуда ты взяла, что он за мной ходил? - удивилась я, - наоборот, помнишь, когда мы вошли в класс, он стоял возле наших ципочек: Клары и Насти,  и что-то им говорил, и они так смеялись... А он даже не повернулся, когда мы и Алексей Михайлович вошли. Давно известно, что он пастух нашего «высшего общества» и встречается с кем-то из них: не то с Кларой, не то с Настей. А вчера, между прочим, уделил мне внимание потому, что я хорошо танцую и одета была ему под стиль, а ведь он воображала. Да и подружек своих хотел, наверное, позлить. Так к чему же ему было сегодня за мной ходить? И я боюсь, что и смеялись-то они так дружно надо мной. Неужели, Нина, ты хочешь, чтобы я стала посмешищем, дескать поманили пальчиком, и она тут как тут, уже готова.
- Я думаю, Лена, что ты не права, - задумчиво ответила Нина, - но раз так считаешь - пусть будет по-твоему. Время покажет истину, но мне кажется, что Эрик в тебя здорово влюбился.
- Глупости, - выпалила я, покраснев до ушей, - лучше расскажи, что у тебя за беда.
- Потом, Ленок, - отмахнулась Нина, - это очень серьезно и больно. До встречи на катке. Не опаздывай!
Нина нырнула в подъезд своего дома, приветливо помахав мне рукой, а я пошла к себе домой, где меня с нетерпением ждала моя тетя Лиза. Совсем крохотного роста, с гривой пышных вьющихся пепельных волос, с курносым вздернутым носом и толстыми губами, прикрывающими крупные неровные зубы, отчего губы казались мне еще толще. Узкие, зеленые, удлиненные щелочки ее глаз всегда хранили грусть и были полны трагизма. В сочетанье вся ее внешность могла быть и миловидной, если бы не ее комплекс неполноценности, из-за которого она всегда была, как бы заморожена, редко улыбалась и имела склонность к слезам и истерикам.
Мне было шестнадцать, а ей двадцать четыре, и она считала себя «старой девой» - неудачницей, уродиной. И когда ей кто-нибудь из родственников говорил, что она еще молодая, все у нее впереди, будет и муж, она отвечала частушкой:
Девчонки - не рожь, в поле не родятся,
Двадцати пяти годов замуж не годятся.
Особенно она страдала из-за маленького роста, он у нее был всего метр пятьдесят два. Меня она очень любила, считала красавицей, сядет бывало рядом со мной, смотрит на меня и приговаривает:
- Ты красивая, береги себя, ты должна быть счастливой и за меня и за себя, а я погреюсь в огне твоего счастья и жизни.
Не мудрено, что все мои дела ее очень интересовали. Она искренне хотела, чтобы все то, чего лишила ее судьба - досталось мне. Я ей всегда все рассказывала, она мне была скорее подругой, чем тетей. Конечно же, она с жадностью набросилась на меня, стремясь узнать все подробности вчерашнего вечера. Она радовалась вместе со мной и сердилась: мое раздвоенное настроение передалось и ей. Воспоминание о бале согревали мне сердце, но Эрик и Нинина непонятная беда, и даже предстоящий поход на каток, дарили целый букет неприятностей.
- Ну, в чем я пойду, - ныла я, обращаясь к Лизе, - после вчерашнего вечера выйти в люди в драном Женькином лыжном костюме. Неудобно!
Женька - это мой самый старший брат, который был младше меня на два года.
А у меня лыжного костюма не было! Позавчера я пошла бы в чем угодно, а теперь невозможно. Оказывается: слава и успех - это не только приятно, но и обременительно и к чему-то обязывает.
- Что я одену? - продолжала ныть я на той же ноте.
Лиза вдруг улыбнулась:
- До катка еще часа четыре, займись братишками и уборкой. Стасик и Коля (мои младшие братья) скоро проснутся, и ты их накормишь, а также  приготовь поесть Вовке и Владику (мои средние братья), а я что-нибудь придумаю, - обнадеживающе сказала Лида.
Я занялась домашними делами, что входило в мои ежедневные обязанности, а Лиза куда-то исчезла. Через полчаса она появилась с большим узлом, из которого она, как волшебница, стала извлекать чудесные вещи: большой свитер и какое-то легкое, газовое платье голубого цвета, огромного размера.
- Откуда ты это взяла? - с недоумением спросила я.
- От верблюда! - много будешь знать - скоро состаришься, - отрезала Лиза, - у мамы в сундуке!
Лизина мама, Ольга Андреевна, была мачехой моей мамы, и у нее, действительно, был огромный сундук, в котором можно было обнаружить, что угодно, и который не раз меня выручал. Вот и сейчас из голубого платья Лиза наскоро сделала мне голубую юбочку, типа «пачки» на резинке, словно для балерины, а из верха платья что-то вроде маленькой жилетки. Жилетка удачно гармонировала со старым белым свитером.
- Где я видела этот свитер? - подумала я, - он совсем не старомодный и не мог принадлежать Ольге Андреевне. Но раздумывать было некогда, а вспомнить я не смогла.
- Ну, примеряй свой спортивный наряд, - сказала мне Лиза, - уже пять часов. Она велела надеть мне две пары рейтуз, а сверху четырехслойную юбочку с оборками и белый свитер с маленькой голубенькой жилеткой. На голову я надела Лизин пуховый белый берет, а в косы завязала голубые бантики из обрезков платья. Я глянула в зеркало и обмерла: на меня смотрела незнакомая, красивая, нарядная девочка, уверенная в себе.
- Я воображала, - сказала я самой себе и для убедительности высунула язык.
- Ладно кривляться, - сказала Лиза, - надень сверху пальто, чтобы не простудиться, на катке сдашь его в раздевалку.
- Оно такое страшное, - вздохнула я, - в нем стыдно.
- Ну.  Ты действительно воображала, - рассердилась Лиза, - и так за два дня столько обнов. Где взять хорошее пальто? Ладно, уж, - сказала она примирительно, - будет со временем тебе и пальто, нельзя же все сразу, беги на каток, и не задерживайся, ведь еще уроки не сделаны.
На каток я примчалась первой, не было ни Нины, ни Бориса. Быстро сдала в раздевалку ненавистное пальто и под звуки «синенького платочка» радостно заскользила по льду. Моя голубенькая юбка искрилась в свете фонарей и летела за мной, словно махая крыльями. Какое чудо - коньки и музыка! Несешься по кругу, мелькают огоньки фонарей, радостные лица и разноцветные одежды катающихся, кругом смех и веселье! Вскоре я услышала голос Бориса.
- Елка! Подожди меня! Мисс! Вы неотразимы! Тебе что, покровительствует добрая фея? За двое суток столько перевоплощений! Да, мисс, вы неотразимы!
Я вспыхнула от удовольствия и отпарировала:
- Ваши отражатели, Борис Лаптаевич, должны быть направлены в другую сторону, вон туда, - показала я на подходившую Нину, поэтому я и кажусь тебе неотразимой.
Мы все трое засмеялись и стали кататься втроем и столбиком и в ряд, но Нина, которая на льду чувствовала себя неуверенно, всегда была у нас в серединке. Внезапно мы налетели на группу малышей и упали все, и мы, и они. Куча мала! - радовались младшие, да и мы от них не отставали, нахохотались до слез. Нина захотела отдохнуть, и Борис пошел ее сопровождать, а я, как птица, помчалась по кругу, но уже под звуки песни «Моя любимая», как вдруг чья-то рука обхватила мою талию, и знакомый голос произнес:
- Разрешите составить Вам компанию!
От неожиданности я откинулась назад, и моя голова оказалась на плече у Эрика, и наши щеки коснулись! Необычное ощущение, словно электрическим током пронзило меня, сердце встрепенулось и словно упало на лед, я хотела вырваться, заругаться, но мне стало так необыкновенно хорошо, что я, приняв свободную позу, только и сказала:
- У тебя, наверное, большой опыт пленить девочек? - налетел, как вихрь, чуть с ног не сбил.
- Извини, пожалуйста, - очень искренне и смущенно сказал Эрик, - это оттого, что ты очень быстро каталась, а я еле догнал тебя.
Играла музыка, мы мчались круг за кругом, почти не разговаривая. Только один раз, когда мы проезжали под фонарем, где свет был особенно ярким, Эрик сказал:
- А ты сегодня очаровательная льдинка- снежинка, я тебя еле узнал! Молодец! Ты и на коньках прекрасно катаешься, не хуже, чем танцуешь.
- А ты - синяя борода, - неожиданно выпалила я.
- Это почему же я - синяя борода? - смеясь, удивился Эрик, - я не убивал ни чьих жен и у меня не было и нет ни одной жены!
- Зато ты морочишь головы всем девочкам из “высшего общества”. Они частенько спорят из-за тебя между собой, никак поделить тебя не могут, каждая считает тебя своим поклонником, но Клара и Настя всегда побеждают. Разве ты не встречаешься с одной из них? А на катке и на танцах говоришь комплименты мне?
- Какое “высшее общество”? - удивился Эрик, - это просто мои друзья: Юра и Витя, Настя и Клара. Когда я в прошлом году приехал из Москвы и попал в Ваш класс, я с ними первыми познакомился, и у нас образовалась компания. Мы стали весело проводить время. Но почему “высшее общество”? В чем эти девочки и ребята выше других, в частности, тебя? Я этого не вижу. В чем?
- Долго рассказывать, - ответила я, - оставим на потом, а то обо всем поговорим сразу, а потом и поговорить не о чем будет.
- Мы с тобой почти еще ни о чем и не поговорили, так что запаса разговорных тем хватит до конца девятого класса, - заверил Эрик.
- Только-то  до конца учебного года? - ехидно спросила я, - хорошо, что ты не обещаешь беседовать со мной до конца жизни.
Он вдруг стал очень серьезным и на ходу, почти прижав меня к себе, произнес:
- С какой радостью я бы пообещал тебе, Льдинка-Снежинка, беседовать с тобой до конца моей жизни, но обманывать тебя я не могу! Ты же знаешь, что я старше тебя, в январе мне будет восемнадцать, значит после Нового года - призыв и на фронт, а там, кто знает? - война есть война. И он опять на повороте, как бы случайно, притянул меня к себе. Я потихоньку отстранилась, и мы опять, как на танцах, полетели над землей! Но, увы! Нина окликнула нас и, показав на часы, вернула нас на землю.
- Эрик, - сказала я, - пора домой, завтра химия, и меня Татьянка спросит. А я ни химию, ни Татьянку (так за глаза мы величали учительницу химии) терпеть не могу, а Татьянка меня ненавидит. Вот влепит она мне завтра неуд, а скоро конец четверти!
Учительница по химии, Татьяна Николаевна, была отвратительной личностью. Но на нашу беду она же была у нас и классным руководителем, предмет вела безобразно, отметки ставила чаще всего не за знания, а за совсем другие качества. Например, Кларе она всегда ставила “отлично” из-за почтения к чинам ее папы, обожала ябед и подхалимов. Так у нее в почете была Римма Чулкова, огромного роста девица, у которой был широкий, плоский, как доска, зад. Чулкову в классе все тоже не любили. Наша тройка: я, Нинка и Людка, любили распевать песню на мотив “Тачанки” на мои слова:
Ах, Татьянка, Растатьянка,
Наше горе и беда.
Пучеглазая Татьянка
Все четыре голоска
На собрании на классном
Громко крикнула она
И в молчании согласном
Ей кивнула Чулкова...
Поэтому из-за страха перед химией я решительно собралась с катка.
А Эрик сказал:
- Как жаль уходить, но что делать, раз нельзя остаться. Давай твой номерок на пальто.
- А он у Нины - мне Нина получит, - ответила я и покраснела.
- Ну почему Нина? Давай я получу и твое и Нинино пальто, ведь невежливо заставлять нести Нину твое пальто, если я здесь.
Но как я могла дать ему номерок на такое драное и старое пальто? Особенно после великолепных Клариных и Настиных.
- Да мы с ней перепутали номерки, - соврала я, - у нее - мой, а у меня - ее.
- Вот давай ее номерок, а я у нею возьму твой и принесу оба пальто.
- Нет, - сказала я, чуть не плача.
- Ну нет, так нет, - обиделся он, - у прекрасных Льдинок-Снежинок бывают свои капризы и причуды.
В это время к нам подошли Борис и Нина, и Нина сразу все поняла без слов и сказала:
- Лена, дай мне мой номерок, сегодня моя очередь получать пальто.
Эрик с удивлением посмотрел на нас, но ничего не сказал. Нина пришла из раздевалки одетая и подала мне мое пальто, и мы пошли домой. По дороге Эрик вдруг предложил:
- А что, пойдемте ко мне всей компанией учить химию, тетка будет рада гостям.
- Нет, - сказала я, - я пойду домой.
- Почему? - стал уговаривать Эрик, - я тебе помогу выучить химию, я ее люблю и знаю, пойдемте все ко мне.
Я себе представила, как я буду выглядеть в гостях в своей газовой юбочке, свитере и двух рейтузах, и наотрез отказалась.
- Послушайте, - сказала Нина, - а ведь сегодня мой день и кто-то обещал выполнять все мои желания, а Лена? - пойдемте все ко мне, выучим химию и поужинаем.
- Я согласен, - в один голос воскликнули Борис и Эрик.
- Я присоединюсь к вам, - сказала я, - так как обещала Нине сегодня выполнять все ее желания, только на минутку забегу домой, ведь это рядом.
- Хорошо, - сказала Нина, и мы весело тронулись в путь, приняв приятное для всех решение.
Я забежала домой, надела черное платье, заплела в косы обычные школьные ленточки и поглядела в зеркало, оно сказало мне, что хоть наряд был обычный, в него глядела другая, уверенная в себе девочка, красивая с блестящими глазами. Взяв учебник химии, я побежала к Нине.