Грёзы ангела - 24

***
Amici, in ogni evento
M'affido a voi;
Ma gi; fra poco io spero
Senza rischio e contesa
Di trarre a fin la meditata impresa.
Per ch; ridi, Taddeo?
Pu; darsi ancora
Ch'io mi rida di te.
Tu impallidisci, schiavo gentil?
Ah! se piet; ti desta il mio periglio,
Il mio tenero amor,
Se parlano al tuo core
Patria, dovere e onore,
Dagli altri apprendi
A mostrarti Italiano;
E alle vicende della volubil sorte
Una donna t'insegni ad esser forte.

Pensa alla patria,
E intrepido il tuo dover adempi:
Vedi per tutta Italia
Rinascere gli esempi
D'ardire di valor,
Sciocco! Tu ridi ancora?
Vanne, mi fai dispetto.
Caro, caro,
Ti parli in petto amore,
Dovere, amor, dover, onor.
Amici in ogni evento...
Vicino ; gi; il momento...
Se poi va male ti gioco...
Qual piacer! Fra pochi istanti
Rivedrem le patrie arene.
Nel periglio del mio bene
Corraggiosa amor mi fa.*


Вера с раннего утра была уже занята занятиями пения с Оделией. Только в последнее время Оделия заставляла Веру и саму петь, поскольку всё время пыталась убедить её, что есть голос, талант, что его надо развивать. Вселить же уверенность в подругу, что её голос уникален и невероятно красив, Оделии было трудно. Однако, она не сдавалась и занятия продолжались...

-Как же ты прекрасно выучила эту арию! - с восхищением высказалась Оделия, встав из-за пианино, когда Вера закончила петь.
-Спасибо, милая, - смущённо улыбнулась та. - Только ты поёшь, куда лучше. Зря ты упрямишься и заставляешь меня заниматься. На сцену не выйду, не затащить меня будет. Да и погляди, ты такая стройная, красивая. А я?
-Что ты?! Стройна, мила ты! Ты не в той среде родилась просто. Запомни, ты бы была получше любой аристократки!
-Да ну тебя, - махнула рукой Вера, но послушно села за пианино, как только подруга указала на него.
-Итак, теперь ты играешь мне и скорее, поедем снова на лошадях кататься!

Ту же самую арию теперь пела Оделия. Разницу в голосе, доносившемся из открытого окна на улицу, сразу услышал стоящий там Фредерик.  Он  с восхищением вспоминал пение Веры и улыбался.  В его душе что-то запорхало, словно освободившаяся птица, а на улице, как  показалось, наступила весна.

Лишь воспоминания о событиях в Москве не давали покоя. Они не позволяли забыть о грехах. Зашагав прочь от дома, Фредерик отправился прогуливаться по улицам Петербурга, который ещё не пробудился ото сна. Было около десяти часов утра, но вокруг — пусто...

Иногда встречались одинокие дрожки. Фредерик только теперь внимательно стал разглядывать всё вокруг, даже одежду извозчиков. Те же все были бородачами, взгляды лукавые. Волосы их длинные, закрывающие уши, а сзади острижены под скобку, оставляя шею открытой. Кафтаны извозчиков то синие, то тёмно-зелёные или серые, без воротника, а на поясе подпоясаны шёлковым или же шерстяным кушаком. Сапоги высокие, кожаные, добавляют сей диковинный, своеобразно красивый костюм...

В сей ранний час, как заметил Фредерик, никого на улице, кто бы шёл по своей воле, не было. Утренний час — время выполнения поручений господ. Ни одной женщины, ни весёлых детишек. Только теперь вновь и вспоминалось ему пение Веры:
«Ты словно редкий цветок, который вырастить возможно лишь в оранжерее», - пронеслось в мыслях Фредерика, и он снова вспомнил ту ночь с Верой у костра. - «Да,... тебя не обману. Просто не приближусь, поскольку знаю, что такое мечта... Обман... Боюсь, что тебе столько предстоит разочарований. Ты так наивна, романтична... Жаль... Хотел бы сказку для тебя создать, но...»

-Я уже сам с собой стал разговаривать по-русски, - усмехнулся Фредерик и с тяжёлым выдохом ускорил шаг.

Уже вечером он снова встретился с Николаем, попробовал невероятно вкусного мороженого с бисквитом и поделился тем, что видел и как красивый голос Веры услышал...

-Боюсь, не выдержишь ты, отправишься к ней, - смеялся Николай.
-Нет. Такой нужен ангел, - сказал и задумался Фредерик. - Почему-то вспомнилась история моего отца с матерью.
-Почему? - удивился друг, и Фредерик ответил, глядя куда-то далеко:
-Отец так же считал мать ангелом, от чего не желал связывать с нею жизнь... А судьба взяла своё.
-Вот тебе и знак судьбы, - пуще прежнего смеялся Николай, но это был добрый смех: смех человека, счастливого за друга...



* - из оперы G.Rossini «L'Italiana in Algeri»(Итальянка в Алжире)

Продолжение - http://www.proza.ru/2016/02/06/639