Гэро гэрица

« ГЭРО ГЭРИЦА» - Самая красивая легенда о цыганах. (по мотивам ранних рассказов А.М. Горького).
Бакалой ещё издали увидел, что над полем , как большая грозовая туча, чёрными клубами расстилался дым. Сердце застучало быстрее, в голове звенело, как в кузнице, ноги подкашивались ( беспокоила рана, полученная при схватке с медведем). Горела степь! Горело его поле от края и до края колосившееся уже дозревавшим хлебом. Бакалой : – « Ах, беда!.. Сколько работы и всё собакам под хвосты! Снова дети будут зимовать голодными! А я ведь хотел , ещё и продать хлебушко, да построить цыганам хибарки. Ах, девла, девла, за что ты послал нам такое испытание?»,- голосил на всю степь своим хриплым басом Бакалой, подходя к табору. Шатры уже тоже полыхали огнём, а цыгане сгрудились толпой у колодца, а вокруг них, как стража в оцеплении, конные и пешие стояли люди Мачвана Януша. Бакалой, запыхавшись, подошёл к толпе, и Януш, не слезая с коня, хлёстким ударом своего знаменитого кнута ударил его по раненой ноге, и Бакалой упал на колени. Януш : « Вот так, на коленях ты мне за всё и ответишь!»,- кричал Януш, и на губах его показалась пена, Януш : - «Отвечай, собака, где твой сын? Это же надо такое придумать, чтобы украсть мою дочь! Мою Рубину, да за нищего голодранца! На богатство моё позарился, Бэнг тут тэ лэл! Так не бывать же этому! А твоего щенка я всё равно найду и убью! Ты - Бакалой опозорил всех цыган, ты заставил их ковыряться в земле, чего никогда не было в нашем роду! Ты забыл, что мы не гадже! Ты забыл, что наш цыганский род из покон веков возвышался над всеми, а ты со своим табором осрамил всю нашу нацию. Ты теперь - «магардо»! Теперь не жить тебе рядом с нами - честными цыганами. Бамбула, Пико, Злачо, Лангало стегайте кнутами это паршивое стадо баранов, и гоните их вместе с их вожаком в тот непроходимый лес! Пусть они задохнутся там, в вонючих болотах, пусть подохнут там страшной смертью - они это заслужили!
***
В том лесу, куда загнал Януш Мачван табор Бакалоя, было темно и сыро. Непроходимые леса окружали с трех сторон табор, а с четвертой - были болота. Но когда лучи солнца падали на воду болот, то поднимался смрад, и от него люди гибли один за другим. Тогда стали плакать жены и дети, а отцы задумались и впали в тоску. Нужно было уйти из этого леса, и для того были две дороги: одна назад, - там был Януш Мачван - враги, другая вперед, - там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в цепкий ил болота. А еще страшней было, когда ветер бил по вершинам деревьев и весь лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню цыганам.
Пхуро Дёрди : «Но , все-таки мы сильные люди , и могли бы пойти биться насмерть с Янушем и его табором ?» Бакалой : Мы не можем умереть в боях, потому что у нас есть «Старые Заветы», доставшиеся нам ещё из глубины веков и коли мы умрём в бою, то пропадут с нами из жизни и наши Заветы». И потому они сидели и думали в длинные ночи, под глухой шум леса, в ядовитом смраде болота. Боча : - « Бакалой! Иди , смотри ! Умер наш старый Дёрди ! А вчера Юльча родила мёртвого сыночка , и сама ушла вслед за ним ! А ? Бакалой ? Что будем делать?» Страх родился среди них, сковал им крепкие руки, ужас родили женщины плачем над трупами умерших от смрада и над судьбой скованных страхом живых, - и трусливые слова стали слышны в лесу, сначала робкие и тихие, а потом все громче и громче.. Дюрка : - « Надо идти к Мачвану и принести ему в дар волю свою, и пусть он с нами делает, что хочет»!
***

Долго блудили по лесу Гэрица и Рубина. Лошадей пришлось отпустить на волю, так как лес становился всё гуще, и лошадки не могли продираться сквозь густые заросли валежника. Но молодые не грустили. Питались лесными ягодами, да кореньями, да пили ключевую воду из родников. Они оба выросли в лесу, а потому хорошо знали его причуды. Гэрица : - « Видишь , примятая трава , здесь совсем недавно прошли люди !» Рубина : « Ай , смотри , что я нашла ! Гэрица : - « Эй, мири лачи ! Знаешь, что ты нашла ? Это же трубка моего отца ! Ни у кого из цыган нет такой трубки - она досталась отцу от моего деда Хулупи! Теперь – то мы их точно скоро отыщем» . Когда молодые подошли к табору, они увидели страшную картину : Рубина : - « Смотри , как измучены люди. Лежат прямо на земле больные и страшные и ходят, как тени» . Гэрица : - « А вон, отец вниз лицом лежит на земле». Рубина : - « Давай перевернём его на спину, а я положу ему под голову мягкой травы. Дай ему глоток воды» . Тяжёлые веки Бакалоя приоткрылись, и, казалось, он улыбнулся и сделал лёгкое движение рукой. Рубина и Гэрица протянули к нему свои руки, и он соединил их на своей груди. Губы его едва шевелились, но Гэрица понял всё, что хотел сказать отец : Бакалой : « Ты спасёшь их, сынок! Ты у меня молодой красавец. Красивые - всегда смелы. Иди – и спаси их! Я знаю!.. Ты сможешь!..» Бакалой снова закрыл глаза, и, как оказалось, навсегда. Хоронили Бакалоя , молча - ни у кого не было сил спеть его любимую песню. Гэрица снял с его шеи галбэно и надел на себя. Трубку отца он бережно завернул в платок и запрятал глубоко в карман шаровар. Высоко поднял голову Гэрица и сказал цыганам : Гэрица :- . Что мы тратим силы на думу, да тоску? Вставайте, пойдем в лес и пройдем его сквозь, ведь имеет же он конец - все на свете имеет конец! Идемте! Ну! Гей!..» Посмотрели на него цыгане и увидали, что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня.
Бочо : - «Веди ты нас!»,
И повел их Гэрица. Дружно все пошли за ним – верили в него. Трудный путь это был! Все гуще становился лес, все меньше было сил! И вот цыгане стали роптать на Гэрицу, Боча : - « Напрасно ты, молодой и неопытный, повел нас куда-то, а куда, и сам не знаешь!» А Гэрица шел впереди их и был бодр и ясен. Но однажды гроза грянула над лесом, зашептали деревья глухо, грозно. И стало тогда в лесу так темно, точно в нем собрались сразу все ночи, А , из тьмы ветвей смотрело на идущих что-то страшное, темное и холодное. Остановились они и под торжествующий шум леса, среди дрожащей тьмы, усталые и злые, стали судить Гэрицу - Накхало : - «Ты ничтожный и вредный человек для нас! Ты повел нас и утомил, и за это ты погибнешь!
Гэрица : - «Вы сказали: "Веди!" - и я повел!», - крикнул Гэрица, становясь против них грудью. – « Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
Все цыгане : - «Ты умрешь! Ты умрешь!», - ревели они. Гэрица смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они – как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них. Он любил цыган и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня. А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...
Гэрица : - « Что сделаю я для Цыган?!», - сильнее грома крикнул Гэрица. И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой. Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Цыгане же, изумленные, стали, как камни».
Гэрица : - «Идем!», - крикнул Гэрица и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям. Цыгане бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивленно качая вершинами, но его шум был заглушен топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез. А Гэрица все был впереди, и сердце его все пылало, пылало, и Рубина бежала рядом, не отставая ни на шаг.
И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Гэрица и все цыгане сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была - там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струёй из разорванной груди Гэрицы.
Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Гэрица, - кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. Крепко обнял он свою Рубину, нежно поцеловал её малиновые губы, а потом упал и - умер…

Рубина, обливаясь горючими слезами, ударила себя в грудь своим маленьким ножом, подаренным ей , ещё в детстве Мачваном Янушем и припала к растерзанной груди Гэрицы. Нож угодил ей прямо в сердце, и две струйки крови слились в одну, соединяясь навеки в одно неразделимое и прекрасное целое.

- « Люди же, радостные и полные надежд, не заметили их смерти и не видали, что еще пылает рядом с трупом Гэрицы его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло.. И, , тогда искорки горящего сердца Гэрицы вспыхнули где-то далеко и казались голубыми воздушными цветами, расцветая только на миг. Вот, и теперь, когда в степи бывает тихо и темно, и по небу медленно и скучно ползут тёмные тучи, часто перед грозой вспыхивают в степи голубые искорки - это искорки горящего сердца Гэрицы, который сжёг для цыган своё сердце и умер, не прося у них ничего в награду себе» - (А. М. Гоький).