Навечно в памяти остался

 Моему отцу посвящается

   Наверное, в каждой российской семье, где живёт или жил фронтовик, сохранились воспоминания о войне. И мой отец рассказывал нам много интересного. Но я расскажу лишь об одном эпизоде его боевой жизни.
    Павел Кононович Холопченко служил с конца 1937 по 1940 год в г. Пятигорске в 10-й Терско-Ставропольской дивизии, в 89-м полку, который стоял под Машуком. Затем полк стал называться 120-м казачьим. В июле 1941 года Павлика призвали в 10-й запасной полк связи, который в декабре 1941 года был направлен на фронт. Далее название частей менялось, но суть оставалась прежней: сражаться с врагом. Он служил уже в 4-м гвардейском кавалерийском корпусе орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого под командованием Кириченко, когда шли бои в Ростовской области.      
    31 августа 1943 года готовилось наступление. Перед кавалеристами была поставлена задача: налететь внезапно на расположение немецкой части при взятии Таганрога. Лошадей должны были подать в час ночи, чтобы до рассвета занять позицию. Но по непонятным причинам коноводы подали лошадей только в 6 утра. Когда эскадроны на полном скаку рассредоточились по степи, где не было никакого укрытия, кроме полосок неубранной кукурузы, они попали под обстрел немецких танков и самолёта. К восьми часам утра, в разгар боя, лошади метались по степи, наши войска то наступали, то отступали. Смертельно раненная лошадь, завалившись на бок, издавала последние хрипящие вздохи. Павел, освободив ноги из стремян, стал отползать к видневшимся рядам кукурузы. Самолет, обстреливая, пролетел так низко, что Пашка увидел лицо улыбающегося немецкого лётчика и рыжую прядь волос, торчащую из-под шлема. Неимоверно резкая боль пронзила всё тело Павла от ноги до головы: разрывной фаустпатрон, попавший в подошву сапога, разворотил и сапог и стопу. К нему подбежал друг Мишка Велигура, уроженец села Чернолесского из их родного Ставропольского края.
– Держись, Павло! Помоги снять с тебя ремень, надо перетянуть ногу.
    Гул самолёта отдалялся… Мишка помог перетянуть ногу в самом верху и потащил друга к кукурузе, где чернела глубокая воронка от снаряда. Положив в неё Павла, начал саблей рубить высокие уже подсохшие и покрытые пылью кукурузные стебли. Прикрыв ими от жары раненого друга и долив из своей в Пашкину фляжку воды, произнёс: «Потерпи, Павлик, я обязательно вернусь за тобой».
    Грохот, свист пуль – все было, как во сне. Нога онемела, Пашкины руки ослабели, голова казалась свинцовой. Сквозь сухую кукурузную листву виднелось уплывающее куда-то небо. Сознание туманилось, вода во фляжке кончилась, губы стали шершавыми, веки тяжелыми. Выползти из воронки не было сил. Павел уже не чувствовал ни ноги, ни тела, ни боли, он потерял сознание.
    Когда он приоткрыл глаза, неба не было видно, надвигались сумерки. Ватные руки не поднимались, зубы не разжимались… Это потом он узнает, что прошло более суток.
    Совсем рядом послышался скрип колес, затем шуршание сухих стеблей кукурузы, Павел застонал…
   Мальчишка лет 12 притащил тачку и резал серпом кукурузу. Услышав стон, осторожно приблизился. Увидев на солдате русскую гимнастерку, стал звать: «Дяденька солдат, дяденька солдат, ты живой?» В ответ раздался только стон, и малец помчался в деревню. Вскоре пришли с ним старик и старуха. Вытащили раненого из воронки, погрузили на тачку и отвезли в село Федоровка.
    Здесь, в доме на окраине села, на полу повсюду лежали раненые. Павла положили рядом с ними. Старушка ложкой разжала Павлу зубы и стала поить его молоком, а деда послала в другое село, где рядом размещался полевой госпиталь.
    Подошла машина, санитары собирали раненых.
    Тут появился и Мишка Велигура, искавший друга.
    В полевом госпитале, посмотрев на ногу, хирург сказал: «Гангрена, срочно на ампутацию». Медсестра не могла записать фамилию, потому что раненый не отвечал на вопросы. Тогда она нашла «патрон смертника», где находилась записка со всеми данными. Прочитав фамилию Холопченко, сказала хирургу: «Это не родственник нашего начальника госпиталя?» «Нет,– ответил тот,– этот же Кононович, а наш начальник – Давыдович».
    Павла положили на свободный стол, хирург готовился к операции. В это время вернулся Иван Давыдович, ездивший за медикаментами. Медсестра сообщила, что на операционном столе лежит его однофамилец. Тот спросил: «Как зовут?» Услышав имя Павел, залетел в операционную и, увидев своего двоюродного брата, приказал немедленно обработать ногу для осмотра. Когда разрезали сапог, сняли куски тряпья, что остались от портянок, обработали рану и ногу, то Иван Давыдович, взяв на себя ответственность, отменил ампутацию, сам лично сделал Павлу три операции. Удалено было чуть меньше половины стопы, осталось множество осколков до конца жизни у инвалида 2-й группы, но нога была спасена.
    Вернувшись из госпиталя, Павел трудился все годы до выхода на пенсию. К многочисленным наградам ВОВ добавились грамоты за строительство озера и медаль за строительство Бештаугорской птицефабрики, где он был занесен в Почетную книгу предприятия. Рассказывая о войне, Павлик часто вспоминал мальчишку, благодаря которому остался жив, и очень сожалел, что даже имени его не узнал.