Возвращение на остров. Часть II. Глава III

Часть II.

Муж.

Глава III.


Антарктида была болью Дугласа еще с конца сорок пятого, и живым напоминанием о ней был Дик, отец которого остался навсегда в том проклятом подземелье. Одного из немногих выживших участников операции «Табернал» - Дугласа не надо было убеждать в существовании Базы 211. По долгу службы он знал и о попытках американцев уничтожить базу, и о какой-то заинтересованности русских в этом вопросе, но достоверных сведений было немного. И англичане, и американцы, а русские тем более тщательно хранили свои секреты.

После ухода со службы огромный кусок льда на южном полюсе Дуга не интересовал, но теперь разобраться во всем, что происходило с Антарктидой все эти годы, стало насущной необходимостью. Было крайне важно понимать, во что его втягивают нацисты. Он вынужден был признать, что союз со Скорцени был наименьшим злом в той ситуации, в которую он попал. Нацисты сами были заинтересованы, как можно дольше хранить тайну его острова. Однако отказ сотрудничать с ними, или тем более, любая форма конфликта грозила тем, что секреты острова могли бы стать достоянием спецслужб ни только средиземноморских государств, но и Англии и США. Ну а это ставило бы Дугласа просто в безвыходное положение. Опять пришлось задействовать агентуру в Европе и Америке, особенно интересовали сведения из Южной Америки, где нацисты свили свои гнезда еще в сороковых годах.

Первые сведения, которые начали приходить были в основном почерпнуты из открытых публикаций в прессе, но уже они очень многое прибавили к общей картине, которая складывалась в результате.
    
Немцы давно интересовались Антарктидой. Основанное в середине девятнадцатого века «Германское общество полярных исследований» уже в тысяча восемьсот семьдесят третьем году организовало экспедицию к берегам Антарктики. Руководить экспедицией пригласили англичанина сэра Эдуарда Даллмэна.
 
Вторая экспедиция состоялась    в девятьсот десятом году, в тот период, когда европейские государства ввязались в гонку за приоритет в достижении Южного полюса. Третья же уже после поражения Германии в Первой мировой войне, в двадцать шестом году. Но самой знаменитой стала четвертая экспедиция.

Корабль Альфреда Ритшера покинул Гамбург в середине декабря тридцать восьмого года. Исследовательское судно «Швабеланд» был быстроходным почтовым кораблем, оснащенным собственным гидросамолетом, и уже через месяц немецкие летчики начали аэрофотосъемку Антарктического континента. Были обследованы сотни тысяч квадратных километров территории, из них больше половины сфотографированы. Через каждые двадцать пять километров полета летчики сбрасывали металлические вымпелы экспедиции, помечая территорию, которая была названа «Новой Швабией» и объявлена германской.
 
Дуглас про себя отметил, что Антарктическая экспедиция официально была организована «Немецким обществом полярных исследований», но вернувшись в Гамбург в апреле тридцать девятого, Ритшер рапортовал лично Герингу. Экспедиция сразу же теряла облик чисто научной. Данные полученные из Америки, еще больше прояснили ситуацию вокруг этой экспедиции. Всплыло имя человека, о котором он слышал еще во времена своей деятельности в английских спецслужбах.

Адмирал Ричард Берд – в тридцать восьмом еще профессор Берд, известный американский полярный исследователь был приглашен немцами к участию в экспедиции Ритшера. Американец с радостью согласился участвовать в научной экспедиции и прибыл в Гамбург, но познакомившись с составом экспедиции, стремительно ретировался восвояси. Уже дома он так прокомментировал свое решение: «У них же на рожах было написано, что это гитлеровские вояки… К тому же в трюмах хранились зенитные установки, горы оружия, динамит, экипировка. Все это собирались использовать явно не против пингвинов».

Америка не забыла поступок профессора. С началом войны флот призвал Берда на военную службу. В том же тридцать девятом ему организовали длительную экспедицию в Антарктику, а войну он закончил в звании контр-адмирала. Собственно, с деятельностью адмирала Берда в Антарктике уже после войны Дуг и познакомился в свое время.

Свидетельства Берда об экспедиции Ритшера заставили Дугласа задуматься:
 
- Полярный транспорт, нагруженный вооружением? «Швабеланд» могли планировать, использовать как вспомогательный крейсер во время войны, и он вполне мог иметь зенитные установки на своем борту уже в тридцать восьмом, но какой смысл занимать под них место в полярной экспедиции? Не было смысла и в трюмах забитых оружием и военным снаряжением. В том, что оружия было много, он не сомневался. Берду наверняка показали   на корабле не все, и, значит, оружие было самым невинным из того, чем были загружены его трюмы. Да и с учеными Берда не познакомили, члены экспедиции были явно военными.
 
Похоже, Ритшер вез гарнизон и снаряжение военной базы. Для исследовательской экспедиции в Антарктику ситуация странная. Объяснить все это можно было, только предположив, что Ритшер уже прекрасно знал, где высадит гарнизон и выгрузит содержимое своих трюмов.

Тень сомнения заложили и специалисты по аэрофотосъемке – они сомневались, что в условиях заполярья, одним самолетом, за два месяца можно было облететь шестьсот тысяч квадратных километров территории и тем более триста пятьдесят тысяч из них сфотографировать. Реально для этого нужны были ни один самолет, больше времени и хорошие погодные условия.

Приходилось признать, что экспедиция Ритшера прикрывала, что-то значительно большее.  Полностью он убедился в своей правоте, когда Дик сообщил ему подробности об Антарктической экспедиции тридцать восьмого года полученные им от Гюнтера. Здесь впервые для Дугласа всплыло настоящее название «Швабеланда», вспомогательный крейсер «Карморан» был воистину одним из самых знаменитых кораблей «Кригсмарине». Бывший почтовый транспорт, в ноябре сорок первого в открытом бою потопил один из лучших кораблей австралийского военно-морского флота крейсер «Сидней» вместе со всем экипажем. Ему тоже досталось, начался пожар, а сотня морских мин в трюме корабля не сулила ничего хорошего, и капитан приказал покинуть судно. Практически вся команда благополучно дожидалась окончания войны в австралийском плену. Похоже, с началом войны «Швабеланд» вернул себе старое имя и уже как рейдер пиратствовал в южных морях, да и база у него была где-то там же, и Дуглас не сомневался где.

Уверенности в этом прибавил и странный маневр пяти немецких подводных лодок в территориальных водах Бразилии осенью тридцать восьмого года, почти за два месяца до официального начала экспедиции Ритшера. О нем вспомнил Иоганн Вайс, когда Дуглас начал его расспрашивать о деятельности лодок «Зондер конвоя фюрера» в Южной Атлантике. Первыми на память ему пришли странные события конца тридцать восьмого года. Иоганн тогда был еще младшим командиром на одной из лодок, входивших в отряд субмарин, ушедших в Атлантику.

  Пять семерок и подводный танкер вышли из Бремена во второй половине октября тридцать восьмого года и взяли курс на Рио-де-Жанейро. Заходить в какие-либо порты, было строжайше запрещено даже в случае аварии. У побережья Бразилии, в международных водах несколько суток ждали команды из Киля и наконец, получив ее, рванулись к месту встречи.

Встреча состоялась той же ночью примерно в трехстах милях от Рио. Сначала появились ходовые огни пяти судов, а затем прожектора осветили пять семерок кильватерным строем, шедшие навстречу. Иоганна поразило то, что на рубках субмарин были знакомые номера лодок, входивших в их отряд. О чем говорили командиры соединений между собой он не знал, но как только лодки двойники скрылись в неизвестном направлении, танкер заправил субмарины отряда топливом и сам исчез во тьме. После этого на лодках началась парадная жизнь моряков, совершающих «Поход дружбы» по Атлантике. Они возвращались на родину, совершая регулярные демонстративные заходы в порты прибрежных государств. Это был настоящий праздник для моряков, но позднее из газет Иоганн с удивлением узнал, что до этого «побывал» в целом ряде портов, в которые ему заглянуть не пришлось и до сих пор. Вторая часть «похода» была явной операцией прикрытия, какого-то сложного замысла.

А вот для Дугласа многое становилось очевидным. В преддверье великой войны нацисты создавали военный кулак в южных морях. И если крупные надводные корабли могли месяцами не заходить в порты, то ресурс подводных лодок седьмой серии не превышал сорока суток. Им была необходима база и такую базу немцы начинали создавать, в Антарктике. Были непроверенные сведения, что Ритшер еще дважды ходил к берегам Антарктиды до конца тридцать девятого, и только начавшаяся война эти экспедиции прервала. Надводные корабли теперь могли прорваться в Атлантику только с боем, а дойти до Антарктиды стало уже совершенно невозможно.

Немцы это предвидели еще до начала войны, и уже в конце тридцатых появилась информация о строительстве сверхбольших подводных транспортов. Ни одного из них союзники не зафиксировали, но подтверждение их существования Дуглас видел в собственной гавани. По военным агентурным данным таких лодок построено было не менее восьми.

Судя по заводским табличкам на оборудовании, лодка, попавшая в руки островитян, вошла в строй не раньше сорок четвертого года. Да и по конструкции она была близка к лодкам двадцать первой и двадцать третьей серии, которые немцы так и не смогли всерьез использовать до конца войны. Известно было только об одной лодке двадцать третьей серии, которая в мае сорок пятого доставила англичанам серьезные неприятности. Остальные субмарины этих серий в боевых операциях участия не принимали в основном из-за того, что в начале сорок пятого Германия потеряла практически все подготовленные экипажи для этих лодок. Какой-то сумасшедший русский подводный ас сделал абсолютно немыслимое. Обманул мощнейшую охрану конвоя, шедшего из блокированного русскими Кенигсберга, и потопил крупнейший немецкий транспорт «Адольф Густлоф» вместе с цветом немецкого подводного флота. После этого больше сотни новейших лодок остались без экипажей и стали военным трофеем союзников.
Однако это касалось новейших лодок, спущенных на воду в конце войны, а Антарктикой немцы занимались с конца тридцатых. Таким образом, весь основной объем грузовых перевозок должен был прийтись на субмарины старых серий. Кроме известных транспортов девятой серии у немцев были подводные танкеры четырнадцатой серии и простые семерки со снятым вооружением. Все эти субмарины, включая «Конвой фюрера» имели традиционную для германских «Кригсмарине» маркировку «U…» с соответствующим номером, что в документах уравнивало их с обычными боевыми кораблями, но здесь Дуглас отметил еще одно противоречие, которому раньше значения не придавал. Подводный транспорт, пришвартованный в подземной гавани острова, нёс на своей рубке маркировку UF-40. То есть уже во время войны она была приравнена к особой категории судов, с которой предстояло разбираться особо.

Пришлось направить агентуре уже конкретные запросы о лодках с маркировкой UF и, неожиданно, информация появилась быстрее, чем он ожидал. Пришли сведения о составе базы «А» подводных лодок «Кригсмарине» на Гельголанде за сорок второй, третий и четвертый годы.

Оказалось, что боевые субмарины на ней составляли только одну треть численного состава. По-видимому, они предназначались только для боевого охранения транспортных подводных кораблей, которые составляли основную численность базы. Но главным было другое – в сорок третьем и сорок четвертом годах на базе числилось до тридцати и более транспортов с маркировкой UF. То есть больших транспортных подводных лодок, нигде в списках побед союзников не помеченных.

Собственно, это Дугласа не смущало. Если субмарины предназначались для транспортных перевозок между Европой и другими частями света, они должны были быть, как можно более неприметными и шли своим курсом по тем районам Атлантики, где встреча с военными кораблями союзников была наименее вероятной. Кроме того, их боевое охранение несомненно имело приказ, в случае обнаружения их присутствия взять главный удар противника на себя. Таким образом, большие транспортные субмарины немцев оставались для союзников неизвестными до настоящего времени, а значит, неизвестной была и их деятельность в южных широтах. Денниц недаром гордился своими моряками: «Мои подводники обнаружили настоящий земной рай» - говорил он неоднократно, а в сорок третьем уже совсем откровенно – «Германский подводный флот гордится тем, что на другом конце света создал для фюрера непреступную крепость»

***

Вся информация, собранная в последнее время, и то, что Дуглас уже знал об Антарктиде раньше, давали все основания подозревать, что все поставки, организуемые Скорцени, пойдут именно на ледяной континент.  Для того, чтобы хотя бы понять замыслы нацистов, необходимо было получить всю возможную информацию о немецкой Антарктике. Однако, очень скоро оказалось, что Скорцени сам не стремиться держать островитян в неведении. Через Александрию пришло сообщение, что нацист торопит с новой встречей. Эсэсовец   приглашал в Барселону. Впервые были сообщены радиочастоты и коды для связи.

Радиопереговоры много времени не заняли. Скорцени ожидал Дугласа в Барселоне самолетом, но он помнил, что этот город большой порт, и решил идти в Испанию на «Фениксе». Благо судно давно было готово к плаванию и ожидало команды в гавани. Задание Дику, поработать с агентурой в Южной Америке откладывалось, по крайней мере, до возвращения из Испании. Кроме того, появилась возможность познакомить парня с нацистом, всю встречу с ним в Александрии Дик мог видеть только издалека, как и все члены команды «Феникса». В будущем Дуг надеялся значительную часть контактов с этой публикой   переложить на него.

Команда готовиться к отходу пошла на «Феникс» и Дик был явно озадачен, когда на палубу отдающей швартовы яхты перепрыгнул «Дядя».

- Дик позови Гюнтера, есть неотложное дело.

- Что, поход отменяется?

- Ни в коем случае. Курс на Испанию.
Они еще не успели направиться в кают-компанию, как Гюнтер, увидевший неожиданного пассажира, сам покинул ходовой мостик и присоединился к ним.

- Итак, господа наши планы меняются, идем в Барселону. Скорцени зовет на встречу. Думаю, на ней все станет окончательно ясно. Гюнтер вы уже с этим типом знакомы, хочу познакомить его с Диком.
 
По-видимому, общаться предстоит регулярно, и это «удовольствие» я хочу предоставить тебе, - Дуглас кивнул в сторону юноши. - Впрочем, пока нацист ведет себя в высшей степени прилично.

Да, Гюнтер! В тех ящиках, что были со мной приборы, пусть ребята будут с ним поаккуратнее. Это будет ему подарок от меня.

Дуглас понимал, что в первую   очередь у Дика будет много вопросов, но пока беседовать на эти темы не было настроения, и он предпочел уйти в свою каюту. Настроение испортило сознание, что очередная встреча с Лиз и ее сестрой откладывалась на неопределенное время.

***

До испанских берегов было еще довольно далеко, когда начали согласовывать детали встречи. Скорцени не скрывал, что пользуется благоволением франкистских властей и сразу оговорил, что в Барселону «Феникс» будет сопровождать испанский сторожевой корабль. Пограничные и таможенные формальности никому не были нужны, да и посторонние глаза тоже, поэтому лучшим местом стоянки были пирсы военно-морской базы.

Сторожевик замаячил на горизонте точно в назначенное время, и в порт вошли без лишних формальностей. Гюнтер пошутил, что если бы торпедные аппараты миноносца были заряжены, то и это, по-видимому, ни на кого впечатления не произвело. Да и никого не интересовало - ни один из представителей испанских властей на борт судна так и не поднялся за все время его пребывания в испанских водах.

Нацисты не заставили себя ждать тоже. Очевидно, командир сторожевика предупредил Скорцени о встрече и его люди уже ждали. Благодаря Гюнтеру Дик уже очень прилично знал немецкий и Дуг оставил его в одиночестве в сопровождавшем их автомобиле. Сам с Гюнтером сел в машину, которой управлял Ташендорф. Увидеть знакомое лицо было хорошим знаком, а судя по тому, что немец завел вполне светскую беседу о красотах города, ему были даны самые благоприятные указания.
 
Дуглас никогда не был в Испании, и столица Каталонии давала возможность начать знакомство с этой страной.   Особенно хотелось увидеть каменное чудо творений Гауди, но надежды оказались тщетны. Машина центр города миновала, и, недолго пропетляв по улочкам пригорода, остановилась у ворот довольно скромной виллы. Судя по количеству охраны и высоте стен небольшое поместье охранялось, как объект государственной важности, да и полицейский патруль на перекресте мало вязался с этой тихой окраиной.  Но главным было то, что сам хозяин вышел навстречу. Скорцени улыбаясь приветствовал Дугласа по-английски, как старого знакомого, и самым уместным было познакомить нациста с Диком:

- Дорогой, Отто! С фрегаттен капитаном вы знакомы, - Гюнтер щелкнул каблуками в военном приветствии, - а вот с моим сыном  нет.

Дуг видел округлившиеся в изумлении глаза Дика. Он впервые назвал его своим сыном. Мысль, возникшая в разговоре с Георгом, за прошедшее время приобрела черты окончательного решения. Ближайшее время было чревато опаснейшей авантюрой и оставить все, чего он добился за эти годы в ненадежных руках он не мог. Ламоль был другом, но такое дело ему было не по силам. Только Дик да, пожалуй, близняшки с их матушкой и крестным, в случае чего могли продолжить все, что он начал.
   
- Итак! Разрешите представить. Ричард Лесли, сын моего погибшего друга. Мой приемный сын и ближайшее доверенное лицо.

В глазах Скорцени, что-то промелькнуло, а изуродованная щека заметно дернулась, он внимательно вглядывался в лицо юноши. Новость для него была явно неожиданной. Дуглас был уверен, что все нюансы его отношений с Диком нацисту были хорошо знакомы, и такое заявление ему о многом говорило. Наконец, он принял решение и протянул Дику руку:

- Рад познакомится. Можешь меня звать Отто. Прошу вас в дом.

В большой обшитой темным деревом комнате, несмотря на яркое апрельское солнце, было довольно сумрачно. Плотные шторы на небольших окнах пропускали мало света, но серебряные шандалы с зажженными свечами, большой стол, покрытый белой скатертью, освещали хорошо. Скорцени помнил свое обещание и начинал эту встречу с гостеприимством радушного хозяина. Кроме островитян за столом были только Скорцени и Ташендорф, да прислуживавший в роли дворецкого немец. Хотя блюда и вино были превосходны, Дуглас сосредоточился на переговорах, которые начались практически сразу, как только все разместились за столом. И в этот раз переводили Ташендорф и Гюнтер.

- Господин Макдедли, я надеюсь, вы уже проверили качество клише, которые мы вам передали, - начал беседу Скорцени.

- Дорогой друг, надеюсь, удобнее будет Дуг или Дуглас, - тут же парировал он. – Отто, я не специалист в этих делах, но нисколько не сомневаюсь в профессионализме ваших людей. Проверять клише я не видел нужды.

- Зря! Ваш печатный станок должен начать работать с полной нагрузкой уже в ближайшее  время. Нам желательно как можно быстрее получить первую партию вашей продукции. - Дуглас не ожидал, что разговор начнется с денег, и нацист, понимая это, тут же разъяснил ситуацию. – Я надеюсь, что вы начнете поставки запчастей и машин по нашей спецификации в кратчайшие сроки, а я смогу провести оплату оборудования, только если деньги пройдут по соответствующим каналам. 

- Да, я это понимаю и станок можно запустить, но начать поставки оборудования пока не готов. И дело не в вашем запросе, хотя складами с вашим оборудованием я до нашей встречи в Александрии не занимался. Со складами мы разбираемся, и скоро разберемся, тем более, что вся документация по ним в идеальном порядке. Мне пока не на чем вывозить оборудование. Транспорт, который стоит в моей гавани исправен, но ни одну из систем управления мои специалисты запустить не в состоянии. Так что придется ждать, когда придет ваш.

Скорцени довольно улыбался:

- Вот видите! Мы просто необходимы друг другу. Секретный подводный транспорт, который   достался вам, и не должен выйти из вашей гавани без нашего ведома.  Мы дадим вам соответствующие документы и специалиста, который обучит ваших людей и поможет в первом плавании. Мне важно, чтобы первыми этот маршрут прошли именно ваши субмарины.

- Субмарины? Но у меня только один подводный транспорт! 

Дуг был вполне искренен - «семерку», проданную египтянам, за транспорт считать было невозможно. Лодка XXIII серии была мала.  Да и лодка XXI серии была явно боевым кораблем. Хотя она и лишилась шести носовых торпедных аппаратов, в помещениях которых оборудовали пассажирский салон, оставшиеся шесть, в сочетании с уникальными ходовыми данными, делали ее очень опасной.

Опять довольная улыбка скользнула по губам нациста, Он явно наслаждался своей осведомленностью:

- Ваши UA-41 или UA-29 неразлучная парочка с UF-40 – транспорт, везет, конвой охраняет. Они и строились для этого. Вам достались электролодки самых последних серий, и я очень доволен, что вы это оценили – продали только старье.

Скорцени, по-видимому, не знал, что его замечание дало Дугу информации гораздо больше, чем он сам ожидал. Существование транспортов специального назначения и соответственно, базы «А» на Гельголанде прямо подтверждалось. Более того, становилась яснее и еще одна загадка, которой в начале Дуглас большого значения не придавал. На рубках его субмарин XXI, XXIII серий были обычные флотские номера U-913 и U-925, но в судовых документах значились именно UA-41 и UA-29.  Воспоминания Иоганна об атлантическом «Походе дружбы» тридцать восьмого года подтверждались. Лодки «оборотни» в Кригсмарине явно существовали до конца войны. Впрочем, делиться этим с нацистом Дуг не собирался:

- Отто, времена военных конвоев прошли!

- Для нас нет! Ни о лодках, ни о грузе, который они перевозят, никто не должен знать. Я опять подчеркиваю, что наше соглашение строго секретно, и соблюдение тайны непременное условие наших договоренностей. Транспорты, ни при каких условиях не должны попасть в посторонние руки и, боевые корабли будут охранять их любыми средствами. Даже ценой собственной гибели.
 
Все, о чем думал Дуглас, готовясь к этой встрече, подтверждалось. Осталось только убедиться, что и адрес пункта назначения угадан верно, впрочем, скорее обширной территории на побережье ледяного континента:

- Ну что же это мне ясно, кроме места, куда я должен буду послать свои корабли. Надеюсь, если мы обо всем договорились, это не секрет?

- Для вас не секрет! Мы теперь связаны с вами так, что о каких секретах может идти речь?   Южный полюс.

- Южный полюс? – Дуглас направление угадал. База 211 существовала, жила своей жизнью, но стоило изобразить недоумение. – Но там же материк! Я еще понимаю Северный. Когда ни будь лодки смогут ломать лед и всплывут на нем, но Южный полюс?

Скорцени опять довольно улыбнулся:
 
- Вам предстоит скоро узнать много удивительного об этих местах. Но пока мне важно, чтобы транспорт вышел из вашей гавани не позднее мая месяца. На юге начнется зима и первый рейс лучше совершить до того, пока она разгуляется во всю силу. Потом, когда вы освоитесь, она большим препятствием не будет. Поверьте, рисковать не стоит.

Я дам вам опытного штурмана. Этот специалист не только обучит офицеров ваших субмарин, его роль для вас будет просто неоценима, когда вы подойдете к кромке льдов. Карты маршрута и антарктических проходов, а также лоции и кодовые таблицы вы получите, но без опытного лоцмана вам будет трудно.

- Ну что же, отлично! Времени мало – хотел познакомиться с городом. Не случилось! Отто, я намерен отплыть сегодня же ночью, - Дуглас видел, что события развиваются быстрее, чем можно было предположить, и времени терять не хотел. – Я тоже кое-что для вас привез. Пусть принесут ящики, которые погрузили в наши машины в порту.

Эти приборы снабжены подробными инструкциями, они позволят нам обмениваться информацией с высокой степенью защиты. А главное, даже большой по объему документ сжимается до короткого сигнала длительностью не больше долей секунды. Передавать можно как по радиоканалам, так и между лодками гидрофоном.

- Очень хорошо! – Оживился Скорцени. – Возможности применения ваших приборов оценят наши специалисты.

- Конечно! И если они вас заинтересуют я смогу обеспечить вас любым их количеством, но пока, все наши переговоры давайте вести с их помощью. Я тоже очень не хочу, чтобы о наших договоренностях узнали посторонние. Время выходов в эфир сместим на час с четвертью от ранее оговоренного, и будем работать только через конверторы.

Сколько времени нужно вашему офицеру, чтобы прибыть на борт моего «Феникса»?

Нацист окончательно понял, что островитяне действительно решили уйти в море этой же ночью и стал по-деловому серьезен:

- Корвете капитан Карл Шварц прибудет к вам ровно через час. У него на руках будут все полномочия, заявочная спецификация на груз, карты и все остальное.

- Отлично! Отто, я хочу откланяться. Искренне пожалел, что не прилетел самолетом. Теперь каждый час будет на счету. Со льдом шутки плохи. Спасибо за прием, но дело требует поторопиться с отплытием. Гюнтер, Дик, срочно возвращаемся на «Феникс».

***

Миноносец упрямо взбирался на очередную волну, чтобы в следующее мгновение сорваться с ее гребня вниз. Палуба то грузом тянула к себе, то вдруг стремительно уходила из-под ног.  Постоянные взлеты и падения изматывали даже опытных моряков, но рассчитывать на скорое облегчение не приходилось. Безжалостное радио не сулило ничего хорошего, бороться со штормом предстояло почти   до самого Туниса.

 Звездная, безлунная, тихая ночь под покровом которой покидали Барселону, казалось, не сулила ничего подобного, но к полудню утреннее солнце сменила пелена дождя, ветер окреп и довольно скоро череда штормовых валов, катящихся от канувшего во мглу горизонта, начала бросать «Феникс» из стороны в сторону. Дуглас довольно спокойно переносил качку, пока была возможность контролировать ситуацию, но, ни лежать, ни тем более спать при ней он не мог. Стоило прилечь или даже закрыть глаза, как его начинало откровенно мутить, так что штормовая вахта на ходовом мостике рядом с Гюнтером была не показной прихотью, а просто возможностью во все глаза встречать очередной набегающий вал. Позволяла загодя готовиться к моменту взлета на его вершину, и уже предвидено ожидать падения в очередную бездну. Очень скоро реакция на каждый ожидаемый взлет и падение стала привычной и он, наконец, смог опять предаться своим размышлениям.

Практически все его предположения оказались справедливы. Скорцени налаживал снабжение антарктической базы тем, что было жизненно важно для нее и находилось на его складах. Только сделка с ним позволяла нацистам восполнить ее потребности в запасных частях к машинам и оборудованию в больших объемах, не афишируя ее. Кроме того, значительная часть запасных частей необходимых им похоже была только у него.

Только у него был и станок, который обеспечит финансовую поддержку многих операций в будущем. По сути, нацист дал прямо понять, что станок для него был не менее важен, чем островные склады. Несомненно, когда склады опустеют, а вернее всего гораздо раньше, многое придется закупать по легальным каналам и, остров был очень удобен для этого. Дуглас собирался еще активнее расширять строительные работы на нем. Осушение лагуны у Храмов, отсыпка защитной дамбы, строительство дорог и тоннелей были бы хорошим поводом для покупки любого количества необходимой техники, оборудования и материалов, и как следствие прикрытием даже очень больших поставок, лишь только в них возникла бы необходимость. При благоприятном развитии событий остров для нацистов останется необходимым надолго, если не навсегда. Все зависело только от истинных целей, которых хотели добиться те, что спрятались подо льдами.

В возрождение нацизма, а тем более Рейха, ни один здравомыслящий человек верить не мог. В антарктических подземельях могли быть любые порядки, но насадить их в послевоенном мире было уже невозможно. Великая война сделала хорошую прививку от заразы фашизма. Даже Испания и Португалия, в которых оставались у власти наследники бесноватого фюрера и не менее одиозного дуче, о фашизме не говорили – пытались рядиться в одежды западной демократии. За публичные фашистские высказывания во многих странах можно было угодить за решетку, и в большинстве своем новоявленные фашисты прятались под личиной крайних националистов. Ярким примером тому была ОАС в Алжире.

Франция, как и другие колониальные государства, стремительно теряла свои колонии по всему миру. Позор Индокитая, и активное освободительное движение в Алжире, заставили крайне националистические круги французской диаспоры объединиться в Секретную Вооруженную Организацию, которая начала борьбу за сохранение французского владычества в Северной Африке. Правительство Четвертой Республики бездействовало, и Франции в ближайшее время предстояло почувствовать на себе все «прелести» фашистского террора, но даже ОАС никогда не признала бы себя фашисткой организацией.

Шансов возродиться у Рейха не было, и существовать он мог только под защитой ледяного панциря Антарктиды. Да и можно ли было назвать это Рейхом. Антарктическая империя могла огрызаться на попытки проникнуть в нее, но даже и помыслить не могла активно проявить себя на поверхности. По сути, она существовала только по тому, что победители в той войне очень быстро стали непримиримыми врагами, для которых ее существование было лишним аргументом в подковерной борьбе. Судя по тому, что, несмотря на все маневры, вокруг Антарктиды ни Америка, ни Россия, ни словом не упомянули про нацистскую Базу, какая-то договоренность между ними существовала.

С этим надо было разбираться особо, но главным было другое – подо льдами можно было жить месяцы, даже годы, но не всю жизнь. Человек всегда стремился к солнцу, и обитатели «Подземного Рейха» не были исключением. Несомненно, немецкие колонии в Южной Америке служили «курортами» для них. Тропическая сельва Бразилии или Парагвая, степи и горные кряжи Чили или Аргентины, конечно, предоставляли отдых, после месяцев затворничества, свежий воздух и солнце, но не могли компенсировать того, что эти люди были оторваны от событий, происходящих в этом мире. Большие города даже Южной Америки кишели агентами спецслужб стран победительниц и были откровенно опасны для наследников Рейха, особенно тех, кто избежал Нюрнберга.

Остров мог стать серьезной базой для этой публики в Европе. То, что было затруднительно даже в Испании и Португалии, в частных владениях Дугласа было несложно.  Его субмарины позволяли скрытно доставить на остров  любую, даже самую одиозную фигуру рухнувшей империи, а главное, для них становились доступны практически все страны Ближнего Востока и Египет, где их старые друзья пришли к власти. «Феникс» уже давно стал добрым знакомцем для большинства портовых чиновников от Марселя до Александрии. Там, где связей в руководстве страны было мало, «зеленая» продукция его печатного станка давно открыла для него все ворота. Провести на борту своего судна кого угодно в любой из этих портов Гюнтер мог безо всяких формальностей.

Правда, скромные возможности «Феникса» были уже не в счет. В этом году Дуг планировал, что и «Тесей» впервые выйдет в море в новом качестве. Быстроходный теплоход еще итальянской постройки, который Дуг превратил в роскошную яхту для праздных бездельников, был еще одним судном-оборотнем. Итальянцы сразу строили его как базу подводных диверсантов. Усиленный корпус, который подходил даже для ледовых полей Севера или Антарктики, и два с лишним десятка узлов крейсерского хода были не главным его достоинством. Кроме носовых и кормовых торпедных аппаратов, судно несло мини субмарину и пару управляемых людьми торпед. Соответственно оно имело шлюз, через который эти суда могли выйти в море. Когда судно досталось немцам, они окончательно превратили его в настоящий рейдер. Полдюжины скорострельных зенитных установок надежно прикрывали корабль с воздуха и могли разнести в куски любое торговое судно, а пары носовых и кормовых шестидюймовок могли поспорить с орудиями любого эсминца. Не стоило и говорить, что в обычном рейсе   вся это мощь была надежно скрыта в тайниках корпуса и надстроек корабля.

Дуглас прибавил ему новых возможностей, на юте построили посадочную площадку и, хорошо вписавшийся в общий обвод корабля, ангар для небольшого вертолета. Винтокрылая машина была незаменимым разведчиком, а при нужде на неё можно было установить и оружие – крупнокалиберные пулеметы и, даже небольшие бомбы делали машину опасной для любого торгового судна. Но главное он установил новейшее электронное оборудование – современные навигационные приборы, радиолокаторы и сонары, в дополнение к еще германским системам, позволяли заранее обнаружить врага, и точно навести оружие.

Не забыли и о респектабельном обличии оборотня. Очень большое внимание уделили внешнему облику судна и удобствам пассажиров. Праздные бездельники, которым предстояло нежиться в роскоши кают и салонов «Тесея», не должны были даже представлять, что находятся на борту боевого корабля. Ну, а освоиться в портах окрестных государств «Тесею» предстояло в ближайшее время. Хозяином на капитанском мостике крейсера должен был стать Гюнтер, давно наладивший отношения с чиновниками по всему Средиземноморью, а главное, способный сполна воспользоваться мощью своего корабля.

Гюнтер, один из не многих, кого Дуг причислял к своим друзьям. Немногословный, всегда сосредоточенный немец никогда не позволял себе панибратства с ним, всегда был спокоен и корректен, и любое, даже самое сложное задание, выполнял с чисто немецким педантизмом.  Очень скоро Дуг почувствовал, что всегда может положиться на его, и немец — это доверие явно ценил. Особенно это почувствовал он, когда Гюнтер женился на Джойс. Моряк обрел дом, и домом стал его остров. Дуг и раньше не сомневался в нем, а теперь доверял безоговорочно. Присматривать было необходимо лишь за соглядатаем, которого к ним приставил Скорцени.

Дуг сразу отметил, что человек Скорцени был не разговорчив, старался без дела не мозолить глаза и большую часть времени, после выхода из гавани Барселоны провел в своей каюте. Появился он на мостике только когда шторм разыгрался не на шутку. Он опять не был многословен, но даже короткая беседа с Гюнтером явно внушила к нему уважение. Дуг знал немецкий достаточно хорошо, чтобы убедиться, что Карл Шварц оказался настоящим опытным командиром, имевшим за плечами отличную школу полярного моряка.  «Ревущие сороковые» и полярные льды были для него привычной зоной плавания, и средиземноморский шторм не внушал серьезной тревоги.

Дуглас со стороны с интересом наблюдал за нацистом и его переговорами с Гроссом. Дуг и Гюнтер были практически одногодками, и хорошо понимали друг друга. Они прошли горнило великой войны, и только судьба развела их во враждующие лагеря. Каждый из них честно служил своей родине, делу в которое верил, и каждый был глубоко разочарован всем, что случилось с ними в послевоенное время. Карл был лет на десять моложе. Светловолосый «ариец» явно относился к тому поколению, что застало войну уже на самом её излете, и вернее всего под антарктическими льдами. Могло показаться, что он должен был быстро найти   общий язык скорее с Диком, разница в их возрасте не превышала пяти лет, но чем дольше Дуглас к нему приглядывался, тем больше приходила уверенность, что парень ему приятелем не станет. Немец был уже вполне сложившимся командиром, а Дик еще оставался мальчишкой.

Не приходилось сомневаться и в том, что для начинавшегося дела нацисты посылали особо доверенного офицера, а это означало, что Карл был эссесовцем и наверняка прошел специальную выучку. Впрочем, подо льдами, похоже, эссесовцами были все, но пока это было не важно. Главным было то, что Шварц должен был привести подводный транспорт в рабочее состояние и обучить его экипаж. Кстати, еще важнее были те карты и лоции, которые он вез с собой. Без них попасть в подледное пространство было просто не реально, а тем более найти подземную базу.

Приходилось решать и еще одну проблему. Нужны были командиры и экипажи для трех подводных лодок. Экипаж «семерки», которым так успешно командовал в прошлом году Вайс, уже давно обжился в отсеках подводного крейсера, а вот ни для транспорта, ни для малой лодки его не было, а ведь моряки нужны были и для «Тесея», выход, которого в море тоже был не за горами. Впрочем, теперь было уже не до теплохода. В экипажи субмарин нужны были проверенные люди, или хотя бы те, за которых, кто-то мог поручиться. Быстро таких найти было невозможно. Еще по возвращении из Александрии Дуг попросил Гюнтера и Иогана связаться с теми, кому они доверяли, но времени на проверку этих людей уже не было.

Оставались японцы, которые составляли основную массу островитян, и он дал Накано задание собрать всех, кто имел хотя бы какое-то отношение к морю. В первую очередь нужны были подводники, но при том недокомплекте экипажей годились и просто морские специалисты. Учитывая будущий экипаж «Тесея» решили брать даже просто рыбаков, а на должности механиков, электриков, поваров просто гражданский персонал. Таким образом, верфь и береговые мастерские лишались части рабочих. Несмотря на возникавшие трудности, это было в принципе не плохо – кто знал судно лучше тех, кто его ремонтировал. Вопрос стюардов, горничных и прочей обслуги решили еще проще – уже в ближайшее время должно было начаться обучение этим профессиям японской молодежи.

Но даже при таком решении не было командиров для подводных лодок. Боевой опыт подводной войны имели только люди, которых Вайс собрал на своем крейсере. Некоторые из них еще заканчивали дела в Египте, но их можно было вызвать. Главной проблемой было то, что никто из них не командовал субмаринами. Парадокс был и в том, что надо было проверить и тех немцев, что пока верно служили ему. Подледный Рейх мог оказаться своего рода    соблазном. В этой ситуации японцы, отобранные Накано, внушали большее доверие.
 
Вынужденное решение сложилось само собой. В предстоящем походе, как минимум треть экипажа придется забрать у Вайса. Подводный крейсер должен был охранять транспорт и важно, чтобы им командовал тот, кто был способен в бою использовать его оружие. Старшими же офицерами транспортной лодки Дуглас решил сделать старшего помощника Вайса и молодого эсэсовца. Немец не меньше его был заинтересован доставить груз по назначению. Командовать лодкой приходилось ему самому. Помощники поведут субмарину, а в случае боя решения придется принимать ему. Кстати вспомнил, Дитрих Нибур, один из любимейших капитанов Гитлера, старшим помощником которого не один год был Иоган, до того был нацистским дипломатом, и оказался неплохим подводным капитаном. Опыта же войны у Дугласа было больше, чем у любого дипломата.   

Забрезжил рассвет. Хотя пелена дождя была еще плотной, качка заметно уменьшилась. Шторм выдыхался. Дуглас еще раз оглядел мостик и, хотя его помощь этой ночью была чисто моральной, он был удовлетворен - общий план действий стал ясен. Субмарины выйдут в поход через месяц.

Только теперь Дуг понял, что хочет есть и приказал принести завтрак в свой салон. Чувство удовлетворенного голода напомнило, что всю ночь провел без сна и, не раздеваясь, он повалился на один из диванов.