Морж

«Морж»

… Он лежал у скал, на серой песчаной полосе, которую полностью покрывает вода во время прилива. Тучное, грузное тело ластоногого животного издалека напоминало огромный камень о который с шумом разбивается пенистая волна.
Старый самец – секач был неподвижен и тяжело вбирал в себя холодный морской воздух, раздувая округлые ноздри.
Он ушел от своих  сородичей сюда, на побережье Карского моря, к самому подножью черных скал, где начинается Уральский хребет. Такой же могучий и древний , как и сам морж. Ушел, чтобы умереть в одиночестве.
Прожив всю свою жизнь морского млекопитающего  в обществе себе подобных, сражаясь с такими же как он силачами за самку и оставив не одно поколение моржат, он уходит из этого мира совсем один. Гордо и достойно.
Шум моря заглушает глухое отрывистое мычание. Все, что ему нужно – это спокойно закрыть газа под звуки бушующей осенним штормом стихии.
Но вдруг, он скорее почуял, чем  увидел, чье-то приближение.
Странные двуногие фигуры  подошли совсем близко и остановились.
Какое-то время они смотрели друг на друга в упор, пытаясь оценить намерения и возможности. Морж напрягся, всем своим телом выразил беспокойство, попытался сдвинуться с места, но морщинистые ласты увязли в мокром песке, не найдя жесткой каменистой опоры.
А двуногих одолевало любопытство. Они несомненно поняли, что морж-одиночка умирает здесь от болезней и старости. Они прикинули, каков будет его вес, на сколько сантиметров выступают его желтоватые бивни так ли уж он опасен, не смотря на внушительные размеры. Удивлялись, обмениваясь информацией, сравнивали его с коровой и со слоном, показывали пальцем в сторону моржа и подходили все ближе и ближе. Старались дотянуться до шишковатой шеи моржа палкой и что-то оживленно кричали.
Еще никогда морж не видел этих существ так близко. Их запах был резким и незнакомым, а голоса вызывали волнение. Сильное животное не привыкло испытывать страх. От опасности его всегда спасало море. Погрузивши в соленую пучину свое тело он не чувствовал его тяжести. Ловко орудуя ластами морж мог развить большую скорость, спасаясь от врагов, гораздо более сильных и приспособленных, нежели эти двуногие.
Морж собрал последние силы, дрогнул, еще раз попытался сдвинуться в сторону воды, но ему удалось лишь приподнять переднюю часть туловища, запрокинуть голову и издать громкий, раздирающий рев.
Двуногие отпрянули и насторожились. А он вновь опустился на песок, чувствуя как волна лижет его грубую серую бочину, не в силах помочь.
Свинцовые тучи нависли совсем низко, волны яростно налетали на выступы скал и бессильно отступали назад.
Нет уже никогда не сможет этот прекрасный морской исполин вернуться назад, туда, где на сине-зеленой льдине нежатся под лучами арктического солнца важные моржихи со своими детенышами. Никогда его крепкие бивни не опустятся в вязкое дно, чтобы добыть нежных моллюсков.
На серой шкуре остались глубокие рубцы – знак прежних побед в брачных турнирах за подругу. Над мясистой верхней губой солидно выступали жесткие усы – вибриссы. Небольшие глаза прикрыты веками. Весь его вид внушал бесконечную тоску. Тоску от разлуки с привычным миром, со знакомыми звуками, запахами и игрой света. Велением природы он ушел встречать свой смертный час  в одиночестве, как поступали все самые сильные особи его вида.
А умнейшие от природы существа подошли совсем близко. Они толкали моржа в спину  резиновыми сапогами, пытались палкой открыть ему рот и посмотреть на зубы, держали за усы и, вскрикивали от восторга, когда морж приоткрывал глаза. Кто-то из них, осмелев, даже попытался взобраться на темную громадину и встать с победоносным видом. Щелкали вспышки фотоаппарата, раздавались звуки ликования.
Но морж мог понять только крики больших серых чаек, что кружили поодаль. Он ждал спасительной волны вечернего прилива, чтобы с шумом вдохнуть холодный воздух и, закрыв глаза, навсегда погрузиться в море.
Он не нуждался ни в чьей помощи, он не мог причинить никакого вреда окружающим. Но он не мог и скрыться от этих двуногих, уйти от их бесцеремонного вторжения, защитить свое право под этим небом пусть не на жизнь, но на спокойную, достойную смерть…