Зе бест френд

       Я прилетел в Нью-Йорк в начале февраля 1991 года.
       Как и обещали в Москве, при выходе из аэропорта имени Кеннеди стоял человек с табличкой. Я подошёл и назвал себя. Человек поставил галочку.
       Постепенно к нам подтянулось еще человек десять. Все мы поврозь прилетели учиться бизнесу в неведомой нам пока Нью-Йоркской академии маркетинга.
       Вышли из здания аэропорта, сели в микроавтобус, выехали на трассу, поехали в сторону города.
       По обеим сторонам дороги на удивительно для февраля зелёных газонах ветер кружил и метал из стороны в сторону цветные газеты, пластиковые пакеты, салфетки... Всё было вновь, душа металась между торжеством события и тревогой неизвестности.
       Через какое-то время подъехали к отелю Best Western. 
       Вошли, образовали очередь у ресепшн. За стойкой работал негр. Добродушно и уважительно он открывал паспорта, находил сходство в каком-то списке, кивал, глядя прямо в глаза, говорил "вэлкам" и выдавал ключи с грушевидными деревянными брелоками.
       Мечты сбывались на глазах. Получив свой ключ, я отправился к лифту, поднялся на третий этаж и открыл дверь своего одноместного номера.
       Под ногами расстилался тёмно-синий пухлый ковролин. Одна из стен, занавешенная шторой, оказалась сплошным окном. Громадная кровать располагалась напротив телевизора с большим экраном.
       Я открыл чемодан и начал обживать этот приют.
       Разместив вещи и приняв душ, я включил телевизор. Нажимая на клавиши пульта, я выбрал канал с фильмом, где Гаррисон Форд играл беглеца. Все персонажи говорили, понятное дело, на английском языке, но фильм был знаком и смотрелся легко. За окном то и дело высоко выли сирены, то ли полиции, то ли скорой помощи.
       Когда в очередной раз демонстрация фильма прервалась на рекламу, я уткнулся взглядом в телефонный аппарат, который стоял на тумбочке у кровати. Я решил позвонить Аллочке. В Москву.
       Подняв трубку и пытаясь набрать номер с кодом страны и города, я услышал запись голоса, который предлагал мне набрать ноль для связи с оператором.
       Набрав ноль, я услышал живой голос человека, который попытался вникнуть в мою проблему. Позвонить в Москву? Один момент, сэр! Какой номер в Москве? Один момент, сэр! Извините, сэр, ваш номер телефона в отеле  заблокирован для международной связи и для любой связи кроме как внутри по отелю, сэр. Тысячу изинений, сэр. Будем рады слышать вас снова, сэр.
       Опустив трубку, я вспомнил добродушную физиономию негра у ресепшн.
       Спустившись на первый этаж, я обнаружил этого темнокожего добряка в полном одиночестве, сидящим в низком кожаном кресле с поднятыми на журнальный столик каблуками ботинок.
      - Сорри, - обратился я к нему, - ай хэв э проблем виз май тэлефон.
      - Айл ду май бест, сэр, - произнёс негр, скидывая ноги с подставки и направляясь ко мне. Он кликнул какого-то своего коллегу, тот отозвался из подсобки и нехотя направился к стойке ресепшн.
      Мы вошли в номер. Негр поднял трубку и нажал три кнопки. Послышался гудок и какой-то голос что-то ответил. Негр спросил, какие проблемы с этим номером. Голос на том конце звучал достаточно громко, и я мог кое-что понять. Тем более, что по просьбе негра это было повторено дважды. Связь моего номера со внешним миром была заблокирована по проьбе нанимателя номера. Поскольку нанимателем был не я, а принимающая сторона, я понял, что они решили сэкономить на расходах на телефонную связь. Я понял, что в оплаченные в Москве пять тысяч баксов эта услуга предумышленно не была включена.
       - Айл кол ю лэйта, - растерянно сказал негр и опустил трубку.
       - Шелл ай фикс ю э литл оф рашн водка? - как-то неожиданно для себя спросил я негра.
       Негр сделал лицо для категорического отказа. Он уже даже приоткрыл рот сказать мне, что на работе не пьёт. Но рот как-то сам по себе закрылся, лицо отразило единство и борьбу противоположностей. Негр взглянул на часы.   
       - Итс интрестинг айдиа, вандерфул айдиа! - осторожно, удивляясь самому себе ответил негр, почёсывая макушку распахнутой пятернёй.
       Я открыл чемодан и достал бутылку Столичной, ноль семь.
       - Вау! О-о-о-у! - Восторженно вдохнул негр. Мысли о работе на лице окончательно стёрлись.
       - Джаст фром Москоу, - сказал я, наливая на высоту трёх пальцев в два стакана. - Йет фреш! Вотс ё нэйм, сэр?
       Ощущая в руке тяжесть бутылки,я вдруг поверил в то, что этой ночью  негр вполне может открыть для меня телефонную связь с Москвой.
       Загипнотизированно глядя на бутылку, негр сглотнул, и, не отводя взгляда от красно-белой этикетки, ответил:
       - Май нэймз Джон, сэр. Вотс ёрз? Вэа а ю фром?
       - Сёдж, ай эм фром Москоу - ответил я. - Фор ё хелф!
       Мы чокнулись и выпили.
       Выдохнув, негр пару раз кашлянул и восхищённо выдохнул:
       - Вандерфул, риали! Ай римемба риал рашн водка! Ту еарз эгоу...
       Он вспомнил какую-то удивительную  по его представлению историю. Говорил он быстро и с восхищением. То и дело в его воспоминании вспыхивало слово "фантастик!" Не всё мне было ясно в его американском английском. Да еще и самолётные турбины мерно гудели где-то в затылке, и две пересадки, и много часов перелёта. Я понял только то, что это с ним случилось тоже в отеле, в ресторане, на восточном побережье страны, где он встретил своего школьного друга. Он так восхищался тому давнему знакомству с русской водкой, что мне захотелось немедленно взять реванш.
       - Летс рипит, - предложил я, вновь наливая в стаканы.
       - Май тоуст фор ю, Сёдж. Ай эм соу прайд... Ай эм соу-соу прайд...
       - Ми ту! - Я слегка стукнул его стакан своим и мы снова выпили.
       - Хау олд ар ю? - Спросил я , вновь наливая.
       - Ай эм фёти файв, - откликнулся Джон. Он опять затараторил о своём, я не всё понимал. Кажется, он был третьим из четырёх братьев, и только у него, Джона, теперь хорошая работа, остальные не сделали никакой карьеры. Три его брата работают в автосервисе на подхвате, и за много лет так и не смогли достичь никакого успеха.
       - Хэв ю эва бин ин Юсэй бифор? - поинтересовался Джон.
       - Ноу, онли фёст тайм, - ответил я.
       Джон выпил, крякнул и звонко грохнул стаканом.
       - Хэв ю ёр оун фемили? - спросил я.
       - Оу, е! - Как будто давно ожидая этот вопрос, Джон с решительной готовностью достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и показал мне фото, на котором он был с женой и двумя дочками. - Ай хэв! Итс май фэмили!
       Опять пошли малопонятные для меня подробности. По очереди тыкая  пальцем в каждое из трёх лиц, Джон рассказывал мне о жене и детях с такими деталями, которые меня порядком утомили. Даже про то, что вот эта младшая, Джейн, здорово играет с маленькой соседкой в бадминтон через забор(возможно, речь шла о чём-то другом, но он живо жестикулировал, и это помогало разобраться в этой белозубастой скороговорке на коричневом фоне простодушной негритянской физиономии. Я даже узнал, что три дня назад у Джейн был день рождения, пришло много гостей, в том числе три его брата с жёнами. По выражению лица Джона я понял, что этих своих братьев он, мягко говоря, недолюбливает. В конце концов он спохватился и спросил:
       - Сорри фор май квещн, вот эбаут ёр фэмили? 
       - Ай хэв вайф энд сан, - ответил я,- бат я хэвнт фото. Летс дринк фор ауа фемилис!
       Мы снова выпили. Идя к заветной цели, я был на нервах и ни капельки не пьянел, хотя доза была уже совсем не мала, тем более при отсутствии закуски. За всю процедуру мы с негром воспользовались лишь бутылочкой колы из холодильника.
       - Ар ю инджой ЮСэй? - спросил Джон, глядя в потолок, и я понял, что он уже немного поплыл от выпитого. Как раз наступил момент переключить его на выполнение моего плана.
       - Эмерика из э грейт кантри, - ответил я, - бат ит воз вэри грейт сюрпрайз фор ми эбаут ноу коннекшн виз Москоу. Джон, кэн ю хелп ми ту тел ту май вайф? Летс дринк уанс мор, май френд!
      Негр быстро чокнулся, торопливо выпил, поднял трубку телефона и нажал пару клавиш.
      -   Хай, итс Джон эгэйн, - обратился негр к той стороне провода.- Хиа намба фёти фор. Эни проблем ту кол ту Москоу? Райт нау!
      Обменявшись парой фраз с коллегой, Джон вдруг переменился в лице, встал с кресла, насильно перебил собеседника тройным повтором обращения к нему по имени. Начав с места в карьер, негр разразился страстной тирадой. Джон говорил о чести отеля, о правах человека, о великих Соединённых Штатах, о том, как хорошие люди будут вспоминать отель Бест Вестерн. Слыша что-то от собеседника, Джон, нагибаясь, бил себя ладонью по бедру, потом по колену, потом по подлокотнику кресла... Он говорил о том, что здесь живёт его лучший друг, он так и сказал; "зе бест френд", и если кому-то что не ясно, то пусть все обращаются к нему, к Джону, который работает здесь уже двадцать лет. Да, и генеральный менеджер тоже!
       Моя голова удивительным образом просветлела, я стал понимать всё, что говорил этот защитник моего права поговорить по телефону.
       В конце концов Джон приказательным тоном повелел открыть для моего аппарата связь на весь мир, в любую точку земного шара, как для всех постояльцев. Бесплатно! Под его личную ответственность. Немедленно, чёрт побери! Сейчас! Райт нау! Райт нау, я сказал!!!
      Дождавшись ответа, негр ворчливо поблагодарил, кое-как извинился за эмоции, повернулся ко мне и расплылся в хмельной улыбке, легко брякнув трубкой по телефону, выпустив её из двух пальцев с высоты пяти сантиметров.   
      - Ноу проблем, - выдохнул Джон, чуть махнув рукой сверху вниз и снизу в сторону, при этом пытаясь выразить лицом, что и проблемы-то никакой не было, так, ерунда. - Ю хэв олл зис ворлд ин зис тэлефон.
      Сработало, - подумал я. И вновь налил в стаканы.
      Мы чокнулись, он встал, что-то хотел сказать, но как-то передумал, взмахнул рукой, рухнул в глубокое сиденье, с усилием встал в рост, взял стакан левой рукой из правой, приложил ладонь правой руки к сердцу и, тщательно выговаривая каждое слово, пять раз ткнул стаканом мне в грудь:
       - Ю! Ар! Май! Бест! Френд!
       Упёршись щекой в моё плечо, он выпил где-то у меня за спиной.
       Я вновь хотел налить, но бутылка оказалась уже почти пуста, хватило лишь совсем по чуть-чуть.
       Вдруг зазвонил телефон, я поднял трубку. Спросили Джона. Его вызвали для приёма новой группы гостей.
       - Ю ар май бест френд, - убеждённо повторил Джон, глядя мне в глаза с таким выражением, чтобы я запомнил его слова на всю жизнь - и сразу же добавил. - Сорри фор май джоб! Айл кам бэк ин э фью минутс! 
       Только этого мне не хватало, - подумал я.
       Плоскость ковролина потеряла свою прежнюю устойчивость, а очертания предметов утратили чёткость линий. Джон опять говорил о своей семье, что как только утром окончится его работа, мы поедем к нему домой, это недалеко, он возьмёт машину отеля, жена будет так рада видеть в гостях его нового друга, а не этих братьев, которые ей уже дико надоели, жена приготовит что-то там   такое (это единственное я не разобрал) по рецепту матери Джона, это так вкусно, это просто пальчики оближешь! Потом мы поедем в парк аттракционов...
     Но вдруг...
     Вдруг недавнее яркое понимание его скороговорок стало неожиданно растворяться и улетучиваться, как пелена дыма от сквозняка, я вновь понимал лишь отдельные слова, связывая их больше по смыслу, чем по значению. Мой инглиш вновь скукожился до моего обычного словарного запаса, и эта негритянская трескотня сразу стала для меня почти бессмысленной.
       Мы чокнулись, опрокинули в себя оставшиеся капли, и он, медленно переступая в ритме пиратского танца, покинул мой номер. Я смотрел ему вслед. Удаляясь по коридору, Джон через два на третий шаг то ли оступался, то ли пританцовывал, то ли и то, и другое. Зацепившись носком туфли на одной ноге за щиколотку другой, он чуть не упал, но вовремя схватился обеими руками за ручку оказавшейся рядом двери, повис на ней, чудом сумел выпрямиться, сделал два-три строевых шага, по-военному резко повернулся направо, отдал честь и вызвал лифт.
       Я переместил с внутренней стороны двери своего номера на внешнюю табличку "Не беспокоить" и дважды провернул ключ. Вошёл в ванну и несколько минут держал голову под холодным душем. На какое-то время это вернуло ясность моему сознанию.
       На моих часах часах было девять пятнадцать. По Москве.
       Я поднял трубку, набрал оператора и сообщил необходимый московский номер. Через несколько секунд голос Аллочки отозвался так чётко, как будто она была в соседнем номере. Из-за океана из нашей квартиры фоном разговора звучала мелодия радиопередачи "С добрым утром". Значит, Аллочка была в это время на кухне.
       Поговорив, я пообещал звонить каждый день. Что и удавалось мне потом  без проблем на протяжении всего моего обучения.
       Джона я увидел на очередном его дежурстве, через два дня, и потом вы встречались у рисепшен с той же регулярностью. Мы многозначительно говорили друг другу "мониннн", обменивались крепкими рукопожатиями, и он каждый раз драматическим шёпотом, глядя прямо в глаза, спрашивал, нет ли у меня каких-либо проблем с телефоном. Потом сразу же хитроумно прищуривался и широко улыбался.
        ...В день, когда я покидал отель, у Джона был выходной. Снова образовав очередь у ресепшн, теперь уже знакомые мне люди из нашей учебной группы получали бумаги о проживании для своих бухгалтерий и расплачивались наличными за дополнительные услуги.
        Мне пришлось доплатить лишь за химчистку. 
        Как я узнал в дороге  в аэропорт, в других номерах отеля, где жили мои советские однокашники, телефоны оставались заблокированными на всё время нашего пребывания.