НОЧЬ

  Ещё февраль, но ночь такая же, какая была когда-то много лет назад ранней весной, с лёгким морозцем, играющими в пятнашки светлячками звёзд. Они то прячутся в лёгкую тонкую кисею, подмигивая друг другу, то вновь высыпают на темно-синий луг неба, подёрнутый ночным туманцем. Сколько зим и вёсен прошло с той поры, когда ночная река несла меня в заманчивую, волнующую даль! Тревога была в этом плавании. Я плыл на утлом судёнышке, почти «без руля и без ветрил», без компаса, вверяясь лишь колдовской власти ночи. Но всё-таки плыл, двигаясь куда-то в страну надежды, веры и любви, так же, как эти тени на экране только что просмотренного мною в онлайне французского фильма «Бал». Фильма без единого слова, как чудесно возвращённое немое кино, каким оно могло бы быть. Только пантомима, мимика,  музыка, кружащиеся пары. Все они тогда были молоды, доверчивы, открыты миру. Женщины - красивы, или желали быть такими; мужчины, одни горды,  самонадеянны, другие робки. Но все: и те, и другие хотели и ждали любви. Как они были трогательны в своих стараниях, как детски наивны в своих маленьких хитростях! Господь, если он есть, наверное, смотрел на них сверху с умилением, как престарелый отец на детей своих.
 Прошли годы, война прокатилась колесом пол всем судьбам. Все они, созданные и не созданные друг для друга, остались одинокими. Постаревшие, обиженные, ещё более гордые от отчаяния, они продолжали встречаться в том же дансинге. Музыка их молодости утихла, заглушённая пленительными звуками «Серенады Солнечной долины» Глена Миллера, потом страстными синкопами латиноамериканского мелоса, и наконец рок-эн-рола, принесшего вместе с новыми ритмами и грубые обычаи. 
 Но я не собираюсь рассказывать сюжет фильма. Скажу только, что он вызвал во мне почти те же чувства, как и тогда, когда я в первый раз смотрел эту странную ленту, непривычную в своём загадочном молчании. Я, как и многие в зале, был с ними в этом дансинге, где престарелый хозяин, некогда молодой, шаркающей походкой ходил от столика к столику, предлагая танцорам вино и прохладительные напитки. Где тогдашний мачо, а, может быть, апаш, расстилал платок перед дамой из общества, случайно затянутой, ради острых ощущений, в этот притон легкомыслия и сомнительных удовольствий своим спутником.
Боковым зрением я видел, как билетёрша, нестарая, но потерявшая раньше времени молодость женщина следила за маневрами неприятного типа с повадками шакала, преследующего женщину.
 Жизнь прошла между танцами, так и не прожитая, с несбывшимися мечтами, надеждами. Но всё же это была жизнь!
 На глазах моих были слёзы. Молодая, недурной наружности, но со слишком безмятежно круглым лицом, дама, актриса из местного театра, сидевшая по соседству, с недоумением поглядела на меня. Её сердце осталось спокойным и безучастным. Вероятно, она так же играла и свои роли.
Я вышел из зала и побрёл по узкой пустынной улице наверх. Был глубокий вечер. Небо потемнело. Но в розоватом зареве городских огней звёзд не было видно. И только, когда я вышел на площадь, оно раскрылось шире и глубже, и звёзды задышали спокойно и глубоко, глядя на землю, полную таких странных волнений.
Прошло сорок лет. И вот этот фильм и эта ночь вспомнились мне теперь.