Чёрное и чёрное

Снег был чёрен от пыли и выхлопов. Он обрамлял изъезженную дорогу шершавой дугой вогнутых сугробов, изрезанных наростами не менее чёрного льда. Эти наросты напоминали мелкие сталагмиты, и потому казалось, будто дорога пролегала в глубине бесконечно длинной пещеры, верхняя часть которой была срезана по прихоти какого-то любопытного великана.

Весь день движение на дороге было относительно свободным. Но стоило солнцу чуть-чуть сомкнуть глазки и напустить щепотку сумерек на редкие проблески чистого снега, как тотчас же на дорогу пролилась гудящая масса автотранспортного металла. Автомобили, автобусы, фуры тихо рычали, подолгу стоя на месте, и дышали друг другу в морды углекислым газом. И только лихие маршрутки умело расталкивали своим грузным телом скопления машин.

Маршрутки имели белый окрас, но эта белизна была или философской, или попросту лицемерной: ведь внутри чернели толпы пассажиров, а внутри толп чернела злоба. Это, в общем-то, обычное дело, злиться на теснящих тебя соседей, - серьёзная толкотня способна выдавить из человека его эмоциональное содержимое. А уж тем более по весне, когда от стерильной мёртвой спячки освобождается великое множество как возвышенных, так и неприглядных явлений.

На самом заднем и развёрнутом вбок сидении одной из таких маршруток сидел некто в чёрном костюме. Удивительно, но костюм по черноте превосходил и грязный снег, и месиво тел в маршрутке. Обладатель костюма обладал также бледным лицом со скучающим взглядом, обращённым ныне в сторону покрытого высохшими лужами заднего стекла, за которым смутно мерцали холодные фары бодающихся позади машин.

Маршрутка распахивала двери возле остановок, из её хрупкого тела со звоном вылетали освободившиеся пассажиры, и тут же, натужно скрипя, втискивались новые. Некто в чёрном костюме не замечал этого – для него между входившими и приходившими всё равно не было никакой качественной разницы.

Ситуация несколько поменялась, когда на одной из особенно искорёженных остановок в маршрутку вошла совсем юная девушка. Яркий, пёстрый спортивный костюм отчётливо красного цвета пылал новизной в бесцветной среде салона. За окошком выросли с трудом различимые силуэты завода, пыхающего серо-сизым смогом из огромной серой трубки. Редкий лес вокруг, и тот, чёрт его возьми, был коричнево-серым из-за своей хвойности. И только она, только юная девушка светилась подлинным живительным цветом.

Она напоминала осеннюю розу, одиноко цветущую на голой грязной земле. Костюм сидел на ней легко, не свисал хлопьями, как у шпаны, хотя и был весьма широк – он лишь подчёркивал изящество и полётность её фигуры. Слегка капризный изгиб губ выдавал в ней кокетку, но большие, вдумчивые, светло-наивные глаза опровергали это предположение. Ровные шелковистые волосы были собраны в аккуратную шишку. Смуглая кожа казалась особенно нежной. Дивные очертания её профиля напоминали старинные портреты прекрасных принцесс.

Некто в чёрном костюме понял, что влюбился. В тот момент он проклял и свой чёрный пиджак, который показался ему сосредоточением тьмы, и маршруточную давку, и заляпанное заднее стекло, и – абсолютно незаслуженно, надо заметить – могучий скелет завода с его массивными трубами. Вдруг захотелось вырваться из беспрестанного круговорота вещей, перестать ездить каждый день туда-сюда по истрёпанной полупещере шоссе. Захотелось открыть что-то новое, сделать что-то из ряда вон выходящее, заслужить и осознать своё право на красный как солнце костюм, на страстную, как красный цвет, любовь.

Некто в чёрном костюме ёрзал на сиденье. Его бросало в дрожь при одном мимолётном взгляде на девушку. Нетрудно представить, какие безумные планы он строил, какой кавардак творился в его голове. Девушка же не смотрела на него. Она, видимо, слишком устала, чтобы ловить смазливые восторженные взгляды.

Маршрутка сошла с большой дороги, проскочив в тихие переулки спальных районов. Машин здесь было мало, движение освободилось, остановки пролетали одна за другой, забирая, словно дань, весомую часть пассажиров.

Некто в чёрном костюме думал долго и задумал, по всей видимости, крупный поступок. Его глаза наполнялись необычайной решимостью. Он беззвучно пошевелил губами, на миг закрыл глаза, затем резко развернулся к стоящей подле него девушке и… не увидел её. Красный костюм мелькнул около выхода, звякнув на прощание мелочью за проезд.

Некто в чёрном костюме вышел на следующей остановке. Он всегда выходил на ней. Он не кинулся назад, не побежал искать девушку в отчаянной надежде познакомиться, узнать, где она живёт. Нет, некто пошёл, как обычно, к себе домой, к своим привычным обязанностям и развлечениям. И скоро эпизод забылся.

Скучно? Но чего ещё ждать от человека, который, даже влюбившись, не может уступить девушке своё место?
______________________________________________